Записки из Третьего рейха. Жизнь накануне войны глазами обычных туристов
Джулия Бойд
Путешественники во времени (Эксмо)
Эта книга рассказывает о жизни в Германии в период между двумя войнами. Основанная на документальных свидетельствах иностранцев, она передает и эмоциональное, и физическое состояние путешественников, побывавших в Третьем рейхе. Десятки ранее не опубликованных дневников и писем помогают создать новую яркую картину жизни в нацистской Германии.
Джулия Бойд
Записки из Третьего рейха. Жизнь накануне войны глазами обычных туристов
Julia Boyd
Travelers in the Third Reich: The Rise of Fascism Through the Eyes of Everyday People
© Julia Boyd 2017
© Андреев А., перевод на русский язык, 2019
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020
* * *
Посвящается Маккензи, Харрисону, Белле, Робби, Эди, Себастиану, Мэтью, Зое, Джемиме, Клио и Киту
Вступление
Представьте себе, что сейчас лето 1936 г. и вы проводите свой медовый месяц в Германии. Солнце светит, люди приветливы, и жизнь прекрасна. Вы проехали на машине через Рейнскую область, наслаждаясь видом старинных замков, виноградников, медленно плывущих по Рейну груженых барж, и вот оказались во Франкфурте. Вы только что припарковали свой автомобиль с наклейкой «GB» (Великобритания) и теперь собираетесь осмотреть город, одну из средневековых жемчужин Европы.
Неожиданно перед вами появляется женщина еврейской внешности. У нее обеспокоенный вид, она держит за руку прихрамывающую девочку-подростка. В лице этой отчаявшейся матери вы видите отражение всех ужасов, о которых слышали: преследование евреев, эвтаназия, пытки и тюремные заключения без суда и следствия. Еврейка заметила на вашей машине наклейку «Великобритания» и умоляет вас забрать ее дочь в Англию. Что вы будете делать? Отвернетесь и уйдете? Выразите ей сочувствие, но скажете, что никак не можете помочь? Или попытаетесь вывезти ребенка в безопасное место?
Это история из реальной жизни. Я услышала ее от Алисы – дочери той самой супружеской пары, которая все-таки решилась вывезти еврейскую девочку в Великобританию. Одним жарким летним днем мы вместе с Алисой сидели в тихом кембриджском саду и потягивали лимонад. Она показала мне фотографию, на которой улыбающаяся Грета держала ее, маленькую Алису, на руках. Я попыталась поставить себя на место молодых супругов. Как бы я повела себя, оказавшись в такой ситуации? Вероятнее всего, несмотря на сочувствие попавшей в беду женщине и потрясение, я бы не стала рисковать и перевозить ребенка через границу. Впрочем, достаточно легко представлять свою реакцию, но кто знает, как бы мы действительно поступили? Как бы мы интерпретировали то, что происходило прямо у нас перед глазами?
Эта книга рассказывает о жизни в Германии в период между двумя войнами. Основанная на документальных свидетельствах иностранцев, она передает и эмоциональное, и физическое состояние путешественников, побывавших в Третьем рейхе. Десятки ранее не опубликованных дневников и писем помогают создать новое представление о нацистской Германии. Мы надеемся, что эта книга расширит представления читателей о тех временах или даже бросит им вызов. Люди, которые родились после Второй мировой войны, не могут дистанцироваться от того, что они знают о гитлеровской Германии. Жуткие картины тех лет невозможно выбросить из головы. Но каково было путешествовать по Германии, не зная, что вскоре грянет страшная война? Насколько просто тогда было понять, что на самом деле происходит, в чем суть национал-социализма? Было ли возможно не попасть под влияние нацистской пропаганды, а также предсказать будущий Холокост? Как повлиял на иностранцев опыт, полученный во время путешествий? Изменил ли он их представление о стране или укрепил устоявшееся мнение?
В книге рассматриваются эти и многие другие вопросы. В ней собраны очень разные истории. Своими впечатлениями делятся знаменитости (такие как Дэвид Ллойд Джордж, Чарльз Линдберг, махараджа индийского княжества Патиала, Фрэнсис Бэкон, король Болгарии, Сэмюэл Беккет, норвежский писатель – лауреат Нобелевской премии Гамсун), а также простые люди. Политики, дипломаты, школьники, коммунисты, поэты, журналисты, фашисты, художники, туристы (многие из которых неоднократно возвращались в Германию), китайские студенты, спортсмены-олимпийцы – все они высказывают свое мнение по поводу Третьего рейха. Впечатления и размышления этих людей, конечно, существенно различаются и зачастую противоречат друг другу. Но вместе они создают необыкновенно полную картину жизни в гитлеровской Германии.
Многие люди приезжали в страну по работе, другие просто наслаждались здесь хорошим отдыхом. Были и те, кто безгранично любил культуру Германии, имел немецкие корни или отправлялся в Третий рейх из чистого любопытства. На фоне кризиса демократии и высокого уровня безработицы в других странах путешественники, придерживавшиеся правых взглядов, видели в гитлеровской Германии пример нового образа жизни: некоторые считали, что диктатура – это эффективный способ управления страной.
Вне зависимости от происхождения и политических взглядов все путешественники наслаждались природой Германии. Совсем не обязательно быть нацистом, чтобы восхищаться сельскими пейзажами, бескрайними виноградниками и садами. Великолепно сохранившиеся средневековые города, аккуратные деревеньки, чистые отели, приветливые люди, дешевая и вкусная еда, оперы Вагнера, пенистое пиво в кружках – все это привлекало туристов. Иностранцы приезжали в Германию из года в год, несмотря на то, что в их собственных странах все чаще писали и говорили об ужасах нацизма. Безусловно, то время, в первую очередь, ассоциируется у нас со страшной человеческой трагедией. Однако дневники и письма, в которых путешественники восторгаются очарованием таких городов, как Гамбург, Дрезден, Франкфурт или Мюнхен, свидетельствуют о том, что Германия (да и весь мир в целом) очень многое потеряли из-за Гитлера.
Больше всего туристов приезжало в Третий рейх из Америки и Великобритании. Несмотря на недавнюю войну, многие англичане воспринимали немцев как родственную нацию и считали, что общаться с ними приятнее, чем с французами. Дочь посла США в Германии Марта Додд выразила в одной из своих книг общее мнение: «В отличие от французов немцы не были ворами, они не были эгоистичны, нетерпеливы, холодны или жестоки»[1 - Martha Dodd, Through Embassy Eyes (London: Gollancz, 1939), p. 25.].
В Великобритании усиливалось беспокойство по поводу Версальского договора: англичане полагали, что его условия слишком тяжелы для Германии, а потому настало время протянуть руку дружбы бывшему врагу. Кроме того, британцы считали, что они могут многому поучиться у немцев. Таким образом, несмотря на то, что все больше людей узнавало о зверствах нацистов, многие британцы продолжали приезжать в Германию по работе или для отдыха.
В 1936 г. американский журналист Уэстбрук Пеглер писал, что британцы имели «иллюзорное и оптимистичное представление» о нацистах. Они верили, что «в душе нацист все-таки остается человеком». Отсюда возникло их толерантное отношение к этим «извергам»: британцы надеялись, что «благосклонность поможет достучаться до человеческого естества нацистов, которые однажды, возможно, будут приручены»[2 - Pegler syndicated column, ‘Fair Enough’, 2 April 1936.].
К 1937 г. число туристов из США приблизилось к полумиллиону в год[3 - Quoted in Dirk Voss, ‘Travel into the Heart of Evil: American Tourists in Nazi Germany, 1933–1939’; ‘Ernst Schmitz Gives Talk on German Travel Facilities’, Daily Boston Globe, 29 March 1938. For more detailed statistics regarding British and American travel to Germany, see Rudy Koshar, German Travel Cultures (Oxford and New York: Berg, 2000), p. 129.]. Желая в полной мере насладиться отдыхом в Европе, подавляющее большинство американцев не хотели отвлекаться на политические проблемы и полностью их игнорировали. В Германии очень радушно относились к иностранным туристам, особенно к британцам и американцам, поэтому те не собирались совать нос в немецкие дела. Кроме того, была еще одна причина, по которой путешественники из США не хотели расспрашивать немцев, в частности, о положении евреев в стране. Любые негативные комментарии на этот счет привели бы к разговорам о жизни чернокожего населения в Штатах. Мало кто хотел распространяться на эту тему[4 - Ко всему прочему, в некоторых штатах США действовали более радикальные, чем в Третьем рейхе, расистские законы о стерилизации наследственных больных.].
Большинство иностранцев, посетивших Германию в довоенные годы, позже признавались, что тогда не знали истинных планов нацистов. И они не лгали, поскольку в таких туристических зонах, как Бавария или долина Рейна, едва ли можно было увидеть очевидные доказательства преступлений нацистов.
Конечно, туристы на каждом шагу встречали флаги, униформы, марширующие колонны, постоянно слышали приветствие «Хайль Гитлер». Путешественники часто писали, что им омерзительно обилие антисемитской пропаганды. Но, несмотря на неприязнь, многие иностранцы считали, что не должны вмешиваться во внутренние дела страны. Кроме того, некоторые туристы сами придерживались антисемитских взглядов. Большинство игнорировало нападки газет на нацистскую Германию, поскольку все знали о склонности журналистов к преувеличению и любви к сенсациям. Многие также помнили, как в начале Первой мировой войны газеты сообщали о бесчинствах немцев, но эта информация оказалась ложной. Вот что писал ирландский поэт Луис Макнис:
Но это, думали мы тогда, нас совершенно не касается.
Единственное, что нужно путешественнику, – это статус-кво,
Чтобы все проходило гладко, без сучка без задоринки.
Мы просто считали, что в газетах преувеличивают,
Мы видели лишь политическую возню и пустые нападки[5 - Louis MacNeice, from Autumn Journal, IV (London: Faber & Faber, 1939).].
Таково было мнение многих туристов. Но что думали люди, которые приезжали в страну по работе или специально для того, чтобы понять и изучить новую Германию? Сразу после прихода нацистов к власти иностранцы даже и не знали, чему верить. Кто такой Гитлер – чудо или чудовище? Хотя некоторые путешественники старались ничего не принимать на веру, со временем все больше людей приезжали в Германию с уже сформированным мнением об этой стране.
Иностранцы отправлялись в нацистскую Германию (точно так же, как и в советскую Россию) для того, чтобы подтвердить свои ожидания. Удивительно, как мало туристов изменило свое мнение о Третьем рейхе после путешествия. Правые увидели трудолюбивых, уверенных в себе людей, которые стряхнули с себя тяжелое и несправедливое бремя Версальского договора и стали защищать Европу от большевизма. Для них Гитлер был не только вдохновляющим лидером, но и скромным человеком, совершенно искренним и стремящимся к миру. Левые считали, что в Германии царит жестокий репрессивный режим, который держится на возмутительной расовой политике, пытках и преследованиях собственных граждан. Оба лагеря сходились во мнении, что обожаемый миллионами Гитлер полностью контролирует страну.
В отдельную группу туристов можно выделить студентов. Складывается ощущение, что даже неприятный режим не был помехой учебе в Германии, ведь погружение в немецкую культуру все еще считалось важной стадией взросления. Трудно, однако, найти объяснение тому, почему в нацистскую Германию вплоть до начала войны отправляли так много юношей и девушек из Великобритании и США.
Родители, которые презирали нацистов и высмеивали их примитивную «культуру», без особых угрызений совести отправляли своих детей в Третий рейх на длительное время. Молодые люди получали незабываемый опыт, правда, не совсем тот, на который рассчитывали их родители. Вернувшись на родину, студенты пытались предупредить своих родственников и друзей о надвигающейся опасности. Но из-за общественного равнодушия или сочувственного отношения к нацистским «достижениям» такие предупреждения часто игнорировались. Приятные воспоминания о пивных на открытом воздухе и баварских девушках в национальном наряде дирндль, а также глубоко укоренившийся страх перед новой войной не давали людям трезво оценить ситуацию и прислушаться к предостережениям.
Страх начала новой войны был, пожалуй, ключевым фактором, определявшим отношение бывших военнослужащих к Третьему рейху. Многие участники Первой мировой верили в то, что Гитлер стремится к миру, нацистская революция со временем успокоится, а политическая борьба вернется в цивилизованное русло. Бывшие военные часто посещали новую Германию, предлагая нацистам свою помощь. Люди, которые прошли Первую мировую войну, не хотели, чтобы их сыновья пережили тот же кошмар, поэтому поддерживали, как им тогда казалось, миролюбивую политику Третьего рейха. Вероятно, бывшим военным импонировало и то, что нацисты установили в стране полный контроль, эффективно манипулируя нацией и устраивая уличные марши.
Бесспорно, иностранцы не оставались равнодушными к впечатляющим факельным шествиям и языческим праздникам, которые стали визитной карточкой новой Германии. Мнения разделились – одни туристы чувствовали отторжение, а другие считали все это выражением вернувшейся к немцам уверенности. Многим казалось, что национал-социализм вытеснил христианство как национальную религию. Расовая теория об арийском превосходстве, подкрепленная идеологией крови и почвы, теперь стала для немцев Библией, а фюрер – спасителем. Большое количество иностранцев (даже тех, которые нисколько не симпатизировали нацистам) испытали сильные эмоции, побывав на партийном съезде в Нюрнберге или увидев факельное шествие. Нацисты умели мастерски управлять эмоциями толпы, и путешественники с удивлением вынуждены были признать, что они тоже не защищены от такого воздействия.
Все иностранцы вне зависимости от цели их визита постоянно сталкивались с нацистской пропагандой. Им говорили о несправедливости Версальского договора, стремлении Гитлера к миру, поразительных достижениях нацистской революции, необходимости расширения страны на восток, защиты границ Германии и возвращения колоний[6 - Среди требований Гитлера не было требования возвращения колоний, он не был сторонником простой ревизии Версальского договора, он хотел полного передела геопорядка и «жизненного пространства» на Востоке.].
Пожалуй, главный посыл заключался в том, что американцам и британцам нужно присоединиться к немцам в борьбе против «большевистской/еврейской» угрозы. Иностранцам постоянно напоминали о том, что Германия противостоит «красным ордам», которые готовы с огнем и мечом пронестись по Европе. Многие туристы настолько привыкли к пропаганде, что перестали обращать на нее внимание.
Пытливый путешественник с трудом понимал разницу между национал-социализмом и большевизмом. Иностранцы, конечно, знали, что нацисты и коммунисты были заклятыми врагами, но не видели никакой разницы в их целях и методах. Подавление Гитлером личной свободы граждан, контроль над каждым аспектом общенародной и личной жизни, пытки и показательные судебные процессы, существенное расширение полномочий секретной полиции и возмутительная пропаганда – по крайней мере на первый взгляд все это очень напоминало то, чем прославился Сталин. Нэнси Митфорд писала следующее: «Между коммунистами и нацистами нет никакой разницы. Коммунисты замучают до смерти, если ты не рабочий, а нацисты – за то, что ты не немец. Аристократы предпочитают нацистов, а евреи – большевиков»[7 - Nancy Mitford, Pigeon Pie (London: Hamish Hamilton, 1940), p. 43.].
Вплоть до 1937 г., когда голоса противников нацизма зазвучали все громче, журналисты и дипломаты героически пытались открыть людям глаза на то, что происходило в Германии. Представители этих профессий путешествовали по всей стране и писали о зверствах нацистов, стараясь привлечь внимание общественности. Но их отчеты серьезно редактировали или сокращали, журналистов и дипломатов также обвиняли в том, что они преувеличивают. Эти люди проработали в Германии несколько лет, несмотря на тяжелые условия. Журналисты постоянно опасались того, что в любую минуту их могут выслать из страны или арестовать по сфабрикованным обвинениям. Их заметки очень сильно отличаются от восторженных описаний туристов, которые ненадолго приезжали в нацистскую Германию и предпочитали верить, что не так страшен черт, как его малюют. Вполне естественно, что люди, которые провели в стране долгое время, воспринимают ее не так, как обычные туристы. Однако в случае с нацистской Германией контраст между этими двумя группами очень сильно бросается в глаза.
Тем, кто родился после Второй мировой войны, легко увидеть проблемы, с которыми сталкивались путешественники в 1930-х гг., в черно-белых красках. Дескать, люди, которые не понимали, что Гитлер и нацисты – это зло, были глупы или сами поддерживали нацистов. В этой книге я не ставлю цель всесторонне исследовать поездки иностранцев в нацистскую Германию. На основе свидетельств десятков путешественников я пытаюсь показать, что было не так-то просто разобраться в происходящем, как нам сейчас кажется. Рассказы этих иностранцев, тревожные, абсурдные, банальные или трагичные, дают новое понимание непростой жизни в Третьем рейхе, его парадоксов и окончательного падения.
1. Открытые раны
«Германия ждет вас» – такая надпись красуется на одной туристической брошюре для американцев. На обложке этой брошюры изображен молодой человек в коротких кожаных штанах («ледерхозен») и в шляпе с пером. Он идет вдоль небольшого оврага. Над ним возвышается готический замок, а на заднем плане виднеются покрытые ослепительным снегом горные вершины. Молодой человек приветливым жестом показывает рукой на вставку в брошюре: стоящий в порту Нью-Йорка морской лайнер и солнце, восходящее за статуей Свободы, которое символизирует новое светлое будущее.
Приглашение отправиться в Германию выглядит очень заманчиво, но больше всего в этой брошюре поражает дата ее выпуска. Отпечатанная всего через несколько месяцев после окончания Первой мировой войны, она стала результатом совместной работы ведущих отелей Германии (среди них «Hotel Bristol» в Берлине и «Englischer Hof» во Франкфурте-на-Майне), которые предприняли смелую попытку возродить туризм. В этом буклете нет никаких упоминаний об ужасах, которые совсем недавно пережила Европа и за которые Германия, по мнению большинства, несла ответственность. Авторы брошюры, однако, не соврали о красоте страны. Поскольку боевые действия проходили за пределами Германии, большая часть немецкой территории не пострадала. В брошюре представлены двадцать городов, и только в описании Эссена («ранее это был центр оружейного производства, а сейчас в городе выпускают гражданскую продукцию») можно увидеть намек на недавнюю войну. Этот буклет во многом был рассчитан на американцев, которые посетили страну до Первой мировой и «хранили в своем сердце радостные воспоминания» о романтической и поэтичной Германии, любили ее кирхи, замки, культурные ценности, Баха, Бетховена и Вагнера.
Одним из таких американцев был двадцатисемилетний Гарри Франк, известный писатель-путешественник[8 - К 1918 г. было опубликовано пять книг Франка, наиболее известной из которых стала книга «Путешествие бродяги вокруг света».]. Он вернулся в Германию в апреле 1919 г., всего через пять месяцев после подписания соглашения о перемирии. Франк исследовал неоккупированную территорию Германии к востоку от Рейна. Это путешествие оказалось не самым простым, потому что за красивыми картинками из туристического буклета скрывалась суровая реальность. Миллионы голодных немцев, потерявших на войне своих друзей, наверняка сочли бы брошюру плохой и крайне неуместной шуткой. Франк предвкушал путешествие со всем энтузиазмом здорового молодого человека. А вот обычные немцы, с которыми писатель стремился найти контакт, не ждали ничего хорошего от послевоенной жизни: горе, голод и неуверенность в завтрашнем дне стали их постоянными спутниками.
11 ноября представители образованной за два дня до этого Веймарской республики подписали соглашение о перемирии. Германия находилась на грани распада. Еще до окончания войны в Киле матросы подняли восстание, и началась революция, быстро охватившая всю страну. Солдаты дезертировали с фронта[9 - Это не так, немецкий фронт сохранил устойчивость до конца, в принципе Германия могла воевать еще год или больше. Взбунтовались бездействовавшие всю войну военные моряки, которым в конце войны было приказано начать самоубийственное последнее сражение с английским флотом, и голодающий вследствие блокады тыл. Немецкие фронтовые части в полном порядке покидали позиции во Франции, и в Германии их встречали как победителей.], в стране проходили забастовки, которые переросли в гражданскую войну. Шла борьба между сторонниками «Союза Спартака», которые вскоре объединились в Коммунистическую партию Германии[10 - На деле революционные намерения имели не только спартаковцы, но и другие группы: берлинские революционные старосты, левые независимцы, так называемая Народная морская дивизия и всякого рода анархисты.], и фрайкорами – добровольческими подразделениями, которые состояли из бывших военных, придерживавшихся правых взглядов и боровшихся с большевизмом. Спартакисты во главе с Розой Люксембург и Карлом Либкнехтом имели мало шансов против хорошо дисциплинированных военизированных групп демобилизованных солдат, и к августу 1919 г. их восстание было подавлено, а лидеры убиты. Однако волнения в стране не утихали, и даже те, кто непосредственно не участвовал в противостоянии, столкнулись с ужасными последствиями послвевоенного насилия. Немцы перестали верить руководству страны, боялись коммунизма и голодали из-за продолжавшейся военной блокады. В 1919 г. жизнь в Германии точно не была райской, уныние и отчаянье царили в этой стране[11 - Дело в том, что противникам Германии, прежде всего Англии, удалось установить весьма эффективную военно-морскую блокаду страны, от которой немцы не могли избавиться из-за слабости своего флота. От этой блокады немцы очень сильно страдали, поскольку Германия себя не обеспечивала продуктами питания. Уже в 1916 г. по самой тяжелой карточке рабочий получал из белковой пищи одно куриное яйцо в неделю. Смертность от болезней, связанных с голодом, сильно выросла. Стремление военного руководства избавиться от блокады и объявление неограниченной подводной войны было причиной вступления США в войну, чтобы восстановить свободу торговли.].
Первым рейхсканцлером Германии после Ноябрьской революции 1918 г. и первым президентом страны стал социал-демократ Фридрих Эберт. Он родился в семье портного и сам по профессии был шорником. Невозможно представить двух более непохожих друг на друга людей, чем Эберт и бывший император Германии, король Пруссии и внук королевы Виктории Вильгельм II. Несмотря на то, что Эберт был простым, грубым человеком, чьим манерам не хватало утонченности, иностранцы очень быстро полюбили его за прямоту. Один британец писал, что «маленькие проницательные глаза Эберта светились добрым и честным юмором»[12 - W. Stewart Roddie, Peace Patrol (London: Christophers, 1932), p. 97.]. 10 декабря 1918 г. Эберт стоял у Бранденбургских ворот, приветствуя возвращавшиеся с войны полки королевской прусской гвардии. Лоренц Адлон, основатель известного отеля «Адлон», увидел с балкона, как солдаты сделали равнение направо. Для таких монархистов, как Лоренц, это был грустный момент. Раньше пристальные взгляды солдат устремлялись на одетого в форму блистательного кайзера, который сидел на прекрасной лошади. Теперь солдаты смотрели на приземистую фигуру председателя Совета народных уполномоченных Германии (так тогда официально звучала должность Эберта). Он, одетый в черное пальто и цилиндр, стоял на возвышении и обращался к гвардейцам с такими словами: «Вы вернулись непобежденными»[13 - Hedda Adlon, Hotel Adlon: The Life and Death of a Great Hotel (London: Barrie Books, 1958), pp. 74–75.]. В ту минуту, должно быть, даже самый преданный монархист обрадовался, услышав речь Эберта.
Убеждение, что немецкая армия осталась непобежденной, глубоко укоренилось в сознании людей. До того как Франк отправился в путешествие, он служил офицером в американском экспедиционном корпусе, штаб-квартира которого располагалась в Кобленце на реке Рейн. По долгу службы Франк проводил интервью с десятками немецких солдат. Все они были уверены в том, что с точки зрения военного престижа они вышли из войны победителями. Солдаты считали, что проиграли войну из-за предательства политиков в Берлине, а также нехватки продовольствия в результате трусливой блокады союзников, которая вынудила Германию сдаться.
Франк неоднократно слышал подобные высказывания не только от солдат, но и от своих родственников, проживавших на севере страны в городе Шверин. «Англия заморила нас голодом и только поэтому победила, – говорили они. – Наши храбрые солдаты на фронте никогда не сдавались. Они бы ни на шаг не отступили, если бы не начался коллапс в самой стране»[14 - Harry A. Franck, Vagabonding Through Changing Germany (New York: Grosset & Dunlap, 1920), p. 172.]. Франк писал, что немцы не чувствовали никакой вины. Более того, писатель не помнил, чтобы хотя бы один немец высказал сожаление по поводу случившегося: «Такое ощущение, что все воспринимали войну как что-то естественное и неизбежное, как часть жизни. Подобно игрокам в азартные игры, немцы сожалели лишь о том, что им не повезло и они проиграли»[15 - Ibid., p. 37.].
Франк родился в семье выходцев из Германии и потому принимал близко к сердцу унизительное положение, в котором находились гражданские лица, проживавшие в оккупированной Рейнской области: «Оккупация – это когда орда вооруженных незнакомцев проникает во все уголки и щели твоего города, заходит в твой дом, лезет в твою личную жизнь. Это когда смотрят, что ты там прячешь за трубой в кладовке, это когда ты уступаешь свободную кровать… Это когда ты подчиняешься или, по крайней мере, подчиняешь свои планы правилам, а иногда и прихотям оккупантов»[16 - Ibid., pp. 25–26.].
Немцам не разрешалось путешествовать, писать письма, звонить, телеграфировать и издавать газеты без разрешения американцев. Им также запрещалось пить алкоголь крепче вина и пива и собираться в кафе без письменного согласия. Существовали даже распоряжения, по которым в ночное время владельцы домов должны были держать окна открытыми. Оккупация самым серьезным образом отразилась на жизни гражданского населения, в том числе интимной[17 - Ibid., pp. 28–29.]. Чтобы ни у кого в Кобленце не оставалось сомнений насчет того, кто в городе главный, над крепостью Эренбрайтштайн, которая расположена на восточном берегу Рейна, развевался такой огромный американский флаг, что его было видно за много километров. Это был «самый большой флаг оккупационных сил»[18 - Violet R. Markham, A Woman’s Watch on the Rhine (London: Hodder & Stoughton, 1920), p. 181.] – язвительно отмечала жена одного английского полковника – и, пожалуй, самое откровенное свидетельство их триумфа.
В сельской местности дороги заполонили «потоки солдат-янки». На их военных машинах были изображены разрубленные топором немецкие каски. Повсюду одетые в обноски военной формы мальчишки продавали сувениры: пряжки ремней с надписью «Gott mit uns» («С нами Бог») и пикельхельмы – остроконечные шлемы. Молодые мужчины в серых изодранных мундирах грузили на повозки толстые уродливые репы, которые на протяжении почти всей войны были единственным продуктом, спасавшим немцев от голода. По дорогам громыхали автомобили оккупантов, а по Рейну мимо самой известной достопримечательности этих мест – скалы Лорелеи – проплывали корабли, забитые солдатами, которые распевали антинемецкие песни. «Даже сам Бедекер[19 - Карл Бедекер (1801–1859) – немецкий издатель. Основал в 1827 г. в Кобленце издательство путеводителей по различным странам. Имя Бедекера воспринималось тогда как синоним слова «путеводитель».], – прокомментировал увиденное Франк, – не ожидал такого наплыва туристов и экскурсантов, как весной 1919 г.»[20 - Franck, p. 74.].
Другой американский офицер, лейтенант Трумэн Смит, участвовавший во многих операциях Первой мировой войны и так же, как и Франк, служивший затем в Американском экспедиционном корпусе, писал об «удивительной красоте Рейна», но в то же время отмечал, что пейзаж с развалинами замков, поросшими соснами пригорками и виноградниками казался ему «темным и таинственным»[21 - 20 December 1918, Truman Smith papers (TSP), Herbert Hoover Presidential Library.].
Через несколько недель после подписания перемирия Смит отправил своей жене письмо в Новую Англию (США), в котором были такие строки: «Наверное, тебе интересно узнать все о «гуннах», что они за люди и так далее. Понять их не так-то просто. Сложно сказать, кто они такие»[22 - Ibid.]. Вскоре лейтенант назвал немцев «гордыми сфинксами», наблюдая, как быстро они снова принялись трудиться, несмотря на отсутствие подходящих условий. Смит также отметил, что, хотя немцы, судя по всему, полностью смирились с американской оккупацией, они с большим цинизмом относятся к собственной молодой республике, а также живут в «смертельном страхе перед большевизмом»[23 - Ibid., 23 December.].
Лейтенант наверняка бы согласился с наблюдением другого американца, чье имя осталось неизвестным. Путешественник писал, что «чем дольше живешь в Германии, тем больше удивляешься простоте (иногда наивной, а иногда раздражающе глупой) и дружелюбию людей». Этого американца поражала неожиданная человеческая теплота, которую он почувствовал в немцах. Одна женщина, которая жила в британском секторе оккупации в Кельне, помогла ему понять происходящее:
«До прихода англичан мы голодали. Сейчас в обращении появились деньги, а в магазинах есть продукты и даже «молочка» из Англии, Франции и Скандинавии. Многие из английских солдат и офицеров относятся к нам дружелюбно. Я сама вышла замуж за британца. У меня дома расквартировали двух британских офицеров, однажды они пригласили своих сослуживцев, и я сделала пунш. Один из гостей попробовал его и сказал, что не уедет из Кельна до тех пор, пока я не соглашусь выйти за него замуж. Вот и все»[24 - ‘The American Watch on the Rhine by an American’, Society of Friends Library, London, Friends’ Emergency War Victims Relief Committee (FEWVRC) 1914–1924, 10/3/7.].
В американском секторе оккупации с гораздо большей строгостью, нежели в британском, следили за общением с немцами и запрещали братание. Однако насаждать эти жесткие правила в реальности было довольно сложно, так как многие американские солдаты имели немецкие корни. К началу войны в США проживало около восьми миллионов американцев, родители или бабушки и дедушки которых были выходцами из Германии. Эти солдаты воевали с немецким государством, но тепло относились к населению Германии. Да и разве могли они вести себя иначе, когда немки стирали их одежду и пекли им печенье, словно родные матери? А что касается девушек, как точно подметил Смит, «обычному солдату совершенно все равно, как ее величать: фройляйн или мадемуазель. Он просто хочет вскружить ей голову и потом вернуться домой»[25 - Truman Smith to his wife Kay, 20 December 1918, TSP.].
Между победителями и побежденными сложились сложные отношения, которыми восхищалась Виолетта Маркхам, убежденная сторонница либерализма и внучка архитектора и садовника сэра Джозефа Пакстона. В июле 1919 г. она вместе с мужем-полковником прибыла в расположение британских войск в Кельне. Ее поразили «вежливость и хорошее отношение немцев», среди которых англичане жили, словно завоеватели. Маркхам спрашивала себя: «Как могут эти люди, по крайней мере внешне, не проявлять никакого недовольства теми, кто их победил?»[26 - Markham, pp. 15–16.] Женщина также не могла понять, почему многие «фрицы» приходили на различные военные мероприятия англичан на площадь Домплац, где «с мрачным и непокорным видом» возвышался собор, тонувший в море камуфляжа. «Разве можно себе представить, – писала она, – чтобы на военный парад немецких войск около Букингемского дворца пришли толпы жителей Лондона?» Холодным ноябрьским днем 1919 г., в первую годовщину подписания перемирия, Маркхам наблюдала, как на ступеньки собора поднялись горнисты и в тишине, «нарушаемой лишь стонами ветра», прозвучал сигнал отбоя[27 - Ibid., pp. 56–57.].
Маркхам и ее муж жили в доме со всеми удобствами (в нем, как и во многих других домах Кельна, имелось центральное отопление). Постепенно их отношения с хозяйкой становились все более дружескими, а с прислугой, напротив, не складывались. «Кухарка Гертруда сама респектабельность и ходячая добродетель, – писала Маркхам. – Но при этом люто ненавидит англичан и часто спорит с солдатскими слугами»[28 - Ibid., p. 71.]. Вполне возможно, что такое отношение к британцам, как у Гертруды, было гораздо более распространенно среди немцев, чем Маркхам готова была признать. Писательница Винифред Холтби ничуть не сомневалась в этом. В письме своей подруге Вере Бриттен она призналась, что Кельн произвел на нее «душераздирающее впечатление»:
«По всему городу маршируют веселые, дружелюбные и безответственные британские солдаты. Их столовые расположены в лучших отелях и в прекрасном здании у Рейна. На дверях этих заведений висят объявления «Немцам вход воспрещен». Питаются солдаты за счет налогов, которые платят жители Германии. Под ярко освещенными окнами этих столовых собираются немецкие дети и смотрят, как солдаты пожирают бифштексы. Я никогда не видела ничего более вульгарного»[29 - Alice Holtby and J. McWilliam (eds.), Winifred Holtby: Letters to a Friend (London: Collins, 1937), p. 280.].
* * *
Вскоре после окончания войны многие военнослужащие вроде Франка и Смита осознали, что предпочитают Германию Франции. Помимо того, что в Германии города были чище, люди исполнительнее, а водопроводная система работала лучше, радовали солдат и более низкие цены. По словам Смита, в Германии не складывалось ощущение, что «тебя грабят»[30 - Truman Smith to his wife Kay.]. Вот что лейтенант писал в марте 1919 г. своей свекрови:
«Мне кажется, большинство американских солдат покидает Францию с чувством ненависти и презрения. Им не нравится отношение французов к деньгам, и они почти все время чувствовали себя во Франции некомфортно. Американцы видят, что их постоянно обманывают. То, что во Франции стоят разрушенные церкви и города, мгновенно забывается, когда француз пытается содрать с тебя 15 франков за носовой платок. При этом в Германии американцам не приходится переплачивать, даже когда военный контроль ослаблен»[31 - Truman Smith to his mother-in-law, 16 March 1919.].
Учитывая то, что Франция сильно пострадала из-за Германии, это любопытное, однако далеко не единственное заявление такого толка. Антифранцузские настроения прослеживаются в записях многих путешественников самых разных социальных слоев и политических взглядов.
В письмах Смита отражено восхищение офицера немецкой эффективностью: «Здесь очень мало очарования Старого света. Такое ощущение, что немцы – энергичная и суровая нация, когда-то высокомерная и властная, а теперь сбитая с толку и пытающаяся справиться с анархией»[32 - Truman Smith to his wife Kay, 14 February 1919.]. Германия, возможно, разбита поражением, продолжал Смит, «но у страны есть энергия и жизненные силы»[33 - Ibid., 23 December 1918.]. Бесспорно, эти наблюдения были верны в отношении оккупированной союзниками Рейнской области, но в остальной части Германии люди жили не так благополучно, в чем убедился Гарри Франк.
Его томила служба в рядах американского экспедиционного корпуса, и он очень хотел сбросить военную форму и попутешествовать по стране самостоятельно. После того, как Франк получил соответствующее разрешение, выяснилось, что въехать на неоккупированную часть территории Германии не так-то просто. Благодаря счастливому стечению обстоятельств и собственной хитрости Франк прибыл в Берлин на поезде из Голландии. Одетый в плохо сидящий на нем голландский костюм, он стоял на перроне Анхальтского вокзала. Франку не терпелось начать исследовать город. Вид Анхальтского вокзала с арками, напоминавшими об архитектуре соборов, и парящими сводами впечатлил писателя. Он почувствовал мощь и непоколебимость великого города.
Последний раз Франк посещал Берлин десять лет назад. Ему показалось, что столица Германии мало изменилась за время его отсутствия. Конечно, здание Рейхстага предстало перед ним «безмолвным и холодным», а дворцы кайзера выглядели как «заброшенные склады», но массивные статуи представителей династии Гогенцоллернов все так же стояли вдоль Аллеи Победы в парке Тиргартен. В магазинах продавали все необходимое, жители были хорошо одеты, а увеселительные заведения не знали отбоя от клиентов[34 - Franck, p. 114.].
Франк оказался далеко не единственным путешественником, которого поразил этот внешний лоск. Однако на самом деле благополучие было мнимым. Министр обороны Веймарской республики Густав Носке (работавший в свое время мясником) объяснял подполковнику Уильяму Стюарту Родди, что внешнее процветание обманчиво, как «обманчив румянец пациента, который на самом деле умирает от чахотки»[35 - Stewart Roddie to Lord Stamfordhaven, 30 January 1920, Parliamentary Archives, Lloyd George papers, F/29/4/6.].
Военное министерство Великобритании отправило Стюарта Родди в Берлин, чтобы определить состояние, в котором находилась Германия. Родди свободно говорил по-немецки (он учился в Саксонии), любил немцев и их культуру и поэтому оказался идеальным человеком для выполнения поставленного задания. «Мы исследовали все стороны жизни для того, чтобы составить многоплановую непредвзятую картину происходящего, – писал он. – Везде к нам относились вежливо и с пониманием».
Стюарт Родди провел в Германии семь лет, выполняя различные поручения британского Военного министерства. Вот как он отзывался об этом времени: «Любопытный факт: несмотря на род моей деятельности и то, что немцы имели полное право презирать и ненавидеть меня, я не припомню ни одного случая, когда со мной обошлись грубо или оскорбительно. Сложности действительно были. Случалось, что люди пытались препятствовать выполнению моей работы. Я сталкивался с глупостью. Но никогда – с раболепием или невежливостью»[36 - Stewart Roddie, pp. 22–23.].
Франка тоже удивило, насколько толерантно жители Берлина относились к оккупантам. Солдаты союзных войск могли свободно гулять по городу и не волноваться за свою безопасность. «Американцы чувствовали себя на Унтер-ден-Линден так же спокойно, как если бы они прогуливались по главной улице в Де-Мойне», – писал Франк.
Тем не менее уже тогда начали набирать силу антикоммунистические и антисемитские настроения, которые стали определяющими факторами внутренней политики Германии в межвоенные годы. Повсеместно на стенах были расклеены яркие кричащие плакаты, предупреждавшие об ужасах, которые принесет с собой большевизм. Плакаты призывали добровольцев и фонды «остановить угрозу, которая уже стучится в восточные ворота Отечества».
Жители Берлина прекрасно помнили кровавое восстание спартаковцев, поэтому подобные призывы находили отклик в их сердцах. Стюарт Родди прибыл на Потсдамский вокзал Берлина в самый разгар этого события: «Выйдя на перрон, я услышал звуки пулеметных очередей, раздававшиеся где-то совсем поблизости, и даже засомневался на мгновение, стоило ли мне покидать вагон»[37 - Ibid., p. 1.]. Водитель такси сообщил Родди, что стрелявший с Брандербургских ворот человек был «одним из ирландцев Роджера Кейсмента»[38 - Роджер Дэвид Кейсмент (1864–1916) – британский дипломат, затем деятель ирландского национально-освободительного движения. Повешен после Пасхального восстания в Ирландии. Прим. пер.], который приехал в Берлин, чтобы сражаться против Красной Армии[39 - Дело в том, что немцы во время войны поддерживали борьбу ирландцев за независимость (они ее обрели в 1921 г.), чему препятствием была Великобритания. Во Вторую мировую войну ирландские националисты также симпатизировали Германии, нацисты отвечали им тем же.].
После того, как в мае 1919 г. стали известны условия Версальского договора, Франк заметил, что тексты плакатов стали еще больше наполнены злобой и яростью:
