Шлюзы
Ксения Буржская
Inspiria Air
Ксения Буржская открывает «шлюзы» чувств и тем.
Любовь, одиночество, свобода и не свобода, страх перед будущим, неуверенность в прошлом. И поверх всего этого – огромная сила человеческой личности, которая растет и меняется с каждым новым словом, с каждым звуком.
«Шлюзы» – это больше, чем поэзия. Это книга состояний и предчувствий.
«Перед нами – первая книга стихов писательницы, чья проза уже известна читателю и любима им. Обычно стихи идут вначале. Тут они писались почти двадцать лет, до прозы и параллельно с ней, но лишь сейчас издаются отдельным изданием. И, читая их, думаешь о том, в какую «нишу» современной поэзии поместить их, – и не находишь. Это исповедальные стихи, стихи о человеческих чувствах, например, о любви? И да, и нет. Потому что Буржская умеет говорить об этих чувствах трезво и прямо, без украшений и условных приемов, свойственных такого рода поэзии, и, как правило, без пребывающих всегда наготове общих просодических ходов. Но она умеет говорить не только о частном, трепетном, неуловимом, но и об общем, большом и страшном (но по-разному переживаемом каждым сознанием). Сейчас это умение особенно важно». – Валерий Шубинский, поэт, литературный критик, историк литературы
«Ксения Буржская – интересный автор наших новейших времён. Совершенно раскрепощённый. Со своей лексикой, музыкой и историей. Чувствующий и разумный.
И все же сомневающийся. Что особенно дорого мне». – Вероника Долина, поэтесса, певица
«Если смотреть на поэта много лет (или читать эту книгу), увидишь, как один человек растёт, любит, взрослеет, рожает дочь, эмигрирует, делает карьеру, теряет отца, возвращается и пока остаётся (и здесь, и собой), – и пишет об этом. Всё это пройдёт (и мы тоже пройдём), а эти стихи останутся». – Радмила Хакова, писательница, журналистка
Ксения Буржская
Шлюзы
Сборник
© Буржская К., текст, 2023
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023
* * *
Предисловие
Никто не читает предисловий, но этот сборник требует пояснений.
Начнем с того, что я никогда не считала себя поэтом – мне это слово всегда казалось очень тяжеловесным, бронзовеющим, несущим в себе Пушкина и нерукотворные памятники. А я? Стихи стали для меня сублимацией, способом объясниться, написать письмо, ничего не сказать прямо.
В этот сборник вошли стихи за 20 лет: с 2002 по 2022 год. Я не веду дневников, и для меня это лучшая хроника – я помню, как, когда, где, с какими чувствами писала тот или иной текст. Точнее – записывала. Потому что стихи – это гул. Иногда в этом гуле попадаются чужие строчки, иногда аллюзии, иногда ты слышишь звон, и не знаешь, где он – а через 10 лет понимаешь, о чем написала.
В 2002 году мне было 16. Я сохранила датирование, чтобы вы увидели, как меняется текст, какую эволюцию проходит чувство – от восторга до злости, от нежности до страсти, от сожаления до надежды.
Если вы ищете какую-то смысловую нагрузку в расположении текстов в пространстве этого сборника – ее нет. Я сделала это намеренно: поскольку я никогда не хранила все свои поэтические тексты в одном месте, мне пришлось собирать их по всем углам и закоулкам – по обрывкам тетрадей, блокнотов, на страницах давно заброшенных соцсетей и в удаленных электронных письмах; и в каком порядке я их обнаруживала – так они сюда и попали. Не хочу, чтобы какие-то искусственные смыслы или композиции отвлекали от течения времени и слов.
Стихи имеют свойство течь, и нужно открыть им шлюз.
2022
Внутри я плачу
(2002–2011)
«Что в твоих руках такое, чего нет в других…»
что в твоих руках такое, чего нет в других,
чему подчиняются пуговицы и рули?
чем ты таким ворочаешь в моей груди
черные несгораемые угли?
что в твоем взгляде, откуда искры летят,
и как мое сердце закрыто тобой в блокпост,
и как ты внутри меня поместилась вся
во весь человеческий рост?
что ты там делаешь, мне проще с ума сойти,
что все перепонки зажало между костями,
не иначе как хочешь вон из меня уйти,
путь прокладывая локтями.
что ты сказала или не было ничего,
почему мой врач не пришел за меня болеть,
под глазами протерлось розовое сукно,
а могло бы и заржаветь.
и мои вторженья подобны насилию и грабежу,
так и живу по инерции рядом и не по средствам.
а что до соитий – так я ежедневно в тебя вхожу
каждым своим идиотским текстом
2011
Две Италии
I
По утрам нет вестей от Бога и из Флоренции.
Август с грохотом лезет на полку календаря,
чтобы видеть сны во весь свой живот и сердце,
я держу под подушкой комплект твоего белья;
твое белье —
чтобы слышать во сне твой запах: мой знаменатель.
Поливалки с кабацким шумом ругают ночь,
и тот фильм идиотский третьего дня в прокате,
о том, что им, кажется, все-таки не помочь,
и это вранье.
Я рисую: входи в меня, дверь отпирается твоим ключом,
и чайник кипит, и воздух такой, что чаю —
самое время, и солнечный свет включен,
и я тебя каждое утро к себе вращаю
с самой Землей.
II
Осторожно закрываю глаза, и вот – ты сидишь внутри.
А снаружи электрички носятся, собаки лают.
И часы картавят: один, два, три,
а в четыре – уже светает.
Вечерами здесь так холодает, что скрипит в зубах
этот воздух оранжевой сумеречной скорлупой,
и твоя Италия смотрит из всех рубах,
и из всякой кухни с томящейся джезвой.
И так хочется спать, что стоит закрыть глаза,
и снабдить этот тихий текст заводным подкастом.
А из леса, на небо чертового колеса
солнце влезает и смотрится вниз с опаской.
2009
Мой белый
Когда я снег соберу в ладони,
когда я перестану чувствовать холод
я буду в черном, подобно вороне,
а ты будешь в белом, и, видимо, молод
когда я дожди соберу по капле,
когда для меня перестанешь значить,
я попрошу меня ведьмою черной
по неизменному блату назначить
когда я войду в твои белые стены
когда я оставлю следы на паркете,
тогда, наконец, я останусь довольна,
что хоть на минуту меня ты заметил
2002
Happy English
На старт, внимание, маршем уходит год – от лета —
туда, где уже виден снег;
и глухой испариной дымится земля, и щекочет
горячий рот,
и ты мне не пишешь: а как?
Телефон неисправен.
Ну, ничего – затянет, заноябрит; у жителей
наших широт будет солнечный голод. И я не
смогу не заметить, что не горит, но жжет где-то
там,
