Петр Карлович всегда казался Саше древним стариком, чуть ли не ровесником пророка Авраама. Но открывший Саше дверь мужчина выглядел куда как моложе.
– Чего тебе? – спросил он у девочки.
Ни капли любезности не было слышно в его голосе. И смотрел он на Сашу без всякой симпатии.
Саша отчаянно трусила, но набралась смелости и довольно нахально заявила:
– Я за своей скрипкой приехала. Она ведь у вас?
Она ожидала, что мужчина турнет ее или попросту захлопнет перед ее носом дверь. Но тот лишь кивнул.
– Подожди!
И всего через минуту в руках у Саши очутился продолговатый черный футляр. Он был тяжелый. Еще бы! Ведь внутри него был инструмент. Скрипка!
Дверь уже начала закрываться, как Саша спохватилась:
– А деньги-то?..
– Сейчас у меня нет. Потом зайдешь!
– Вы не поняли, это я вам должна! За скрипку!
Но дверь уже закрылась. И Саша очутилась в одиночестве.
– Чудеса какие-то, – пробормотала она. – Догадывалась, что мужик с чудинкой, но чтобы настолько…
Первым делом она открыла футляр, чтобы убедиться, что внутри находится то, что ей нужно. Скрипка лежала там, заботливо прикрытая бархатистой попонкой. Ее вид не слишком впечатлил Сашу, но она понимала, что оценить инструмент на глаз невозможно. На скрипке нужно поиграть, и желательно, чтобы это сделал профессионал, а не она со своими кривыми ручками.
Пришлось вернуться к Петру Карловичу, который как раз закончил заниматься со своим последним на сегодняшний день учеником и выговаривал ему, стоя у дверей:
– Геша, я тебя умоляю, мягче пальцы. Ты вцепляешься в гриф, словно это утопленник, которого тебе нужно вытащить на берег. А скрипки любят ласку и нежность точно так же, как и женщины. Тренируйся лучше. Это тебе и на будущее пригодится.
Огненно-рыжий Геша краснел до слез и кидал на Сашеньку страдающие взгляды. Они уже встречались. И еще при их первой встрече Сашенька поняла, что Геннадий, что называется, запал на нее всеми фибрами своей юной души. Но он был младше ее на целый год, рыжий, с торчащими ушами, да и вообще… Перед мысленным взглядом девушки все еще стояла подтянутая атлетическая фигура ее любимого следователя Милорадова. И даже тот факт, что они уже почти месяц не общались, ничего не менял. Геша при всем своем желании и всей снисходительности Сашеньки никак не мог тягаться в ее сердце со следователем.
– А можно я тоже посмотрю, что она привезла? – спросил Геша у доброго Петра Карловича, который, конечно же, ему разрешил.
– Ну, посмотри.
Сам Петр Карлович уже раскрывал замки на футляре, покашливая от сдерживаемого волнения.
– Отдал, значит? – спрашивал он у Саши. – И долго тебе пришлось его уговаривать?
– Вы удивитесь, но нет. Все случилось в точности, как вы предсказывали. Он открыл дверь, увидел меня и сразу же пошел за скрипкой. Представляете, он даже деньги не захотел у меня взять!
– Да что ты!
– Я ему говорю, а как же деньги? А он даже не услышал, просто взял и дверь захлопнул.
– Ну, я потом с ним поговорю. Если эта скрипка пролежала у него десятки лет без дела, это еще не значит, что он должен…
Но тут Петр Карлович замолчал. Осекся он в тот момент, когда открыл футляр и увидел скрипку. Выглядело это столь странно, что Саша встревожилась.
– Что-то не в порядке?
– Это не та скрипка, – произнес Петр Карлович, голос которого звучал сдавленно.
– Она плохая?
Учитель покачал головой. Кажется, он был не в силах справиться с охватившим его волнением.
– Хорошая? – уточнила Сашенька.
– Лучшая!
– Но это не та, о которой вы говорили?
– Эта много лучше! Не то чтобы та скрипка, за которой я тебя посылал, была плоха, но эта вообще шедевр! Ты себе даже не представляешь, ЧТО за инструмент попал к тебе в руки!
Петр Карлович бережно извлек скрипку из футляра и провел смычком по ее струнам. Скрипка немедленно откликнулась таким нежным и в то же время сильным звуком, что у ребят невольно по спине пробежали мурашки. Петр Карлович играл, а лицо его выражало попеременно все оттенки изумления.
Неожиданно он прекратил играть, еще раз оглядел скрипку и произнес:
– Нет, все равно не понимаю, как он мог!
– Чего вы не понимаете?
– Это просто не укладывается у меня в голове! Никифор отдал тебе свой собственный инструмент! Отдал тебе свою скрипку!
– Но она же хорошая?
– Хорошая! – воскликнул Петр Карлович то ли с негодованием, то ли с восторгом. – Да ее сотворил сам Яровой! Своими собственными руками! В своей мастерской! Ты это понимаешь?
И не дожидаясь ответа от девушки, он продолжал:
– Денис Владимирович колдовал над ней! Эту скрипку он сделал специально для выступления Никифора на фестивале в Милане. И ни одна живая душа не усомнилась, что Никифор играет на одной из скрипок лучших итальянских мастеров прошлого. Думали, что это Амати или сам Страдивари. Представляешь?
– И… это хорошо?
– Боже, да кому я это говорю! Неужели ты сама не слышала, как звучит эта скрипка? Таких инструментов в мире, возможно, всего несколько десятков. И он отдал ее тебе! Нет, я немедленно должен ехать к Никифору! Я должен разобраться в том, что происходит! Он или сошел с ума, или тяжело заболел!
– Больным он не выглядел, – хмуро буркнула Саша, которой совсем не улыбалось снова тащиться на другой конец города.
И зачем? Все так прекрасно складывалось. Она получила скрипку, которая многократно превосходила ее старую. И получила ее совершенно даром. Зачем же куда-то ехать и что-то там уточнять? Лично она не видела в этом никакого смысла.
– Можно ведь просто позвонить! – осенило ее. – Позвоните этому вашему Никифору, он вам подтвердит, что отдал мне скрипку совершенно добровольно. И значит, она моя!
– Она не может быть твоей! Этот инструмент принадлежит всему человечеству! Никифор выступает со своей Ярославой на лучших сценах мира. И ты хочешь сказать, что такая скрипка может очутиться в руках у начинающего неопытного ученика?
– Значит, ваш Никифор разглядел во мне талант!
Саша деликатно пыталась намекнуть своему учителю, что ему тоже не мешало бы приглядеться получше. Но Петр Карлович при этих ее словах скривился, словно у него разболелся гнилой зуб. В наличие такой величины таланта у своей ученицы он явно не верил.
– Сашенька, он ведь тебя даже не слышал. Ты говоришь, что он открыл дверь и сразу отдал тебе скрипку?
– Да, именно так. Я попросила, он отдал.
– Потрясающе! Невероятно! Сокровище России отдать в руки дилетанта, потому что тот об этом попросил! Человек на старости лет сошел с ума, а никому до этого нет дела! Безумный старик!
– А кто такая эта Ярослава? – спросил Геша.
– Вот она!
И Петр Карлович потряс в воздухе скрипкой.
– Это ее имя! Никифор так назвал скрипку после… Одним словом, он так ее назвал. Он ее обожал! Боготворил! И отдал первой встречной. Выживший из ума старикашка! Старый безмозглый пень!
– Почему вы называете его стариком? – пожала плечами Сашенька. – Он совсем даже не выглядит старым.
– Не выглядит?
Петр Карлович осекся, а потом голос его изменился, стал вкрадчивым и льстивым:
– А как же он выглядит, Сашенька?
– Ну как… На вид ему лет пятьдесят, никак не больше. Он мужчина крепкого телосложения. Крупные черты лица. Вьющиеся густые волосы, седина в них только еще пробивается.
– А татуировки на руке у него не было?
Саша напрягла память. Вот в дверь высовывается рука, которая держит скрипку. Она обнажена до самого локтя, и хорошо видна синяя надпись «Кабул 1986».
– Это его зять! – воскликнул Петр Карлович, явно шокированный. – Боже мой, все еще хуже, чем я предполагал!
– Почему?
– Никифор порвал отношение с этим человеком после смерти Анечки!
– Анечка – это дочь Никифора?
– Это его внучка! Что касается дочери… То свою дочь мой друг также потерял.
– Какое горе!
– И не говори, – вздохнул Петр Карлович. – Бедный Никифор! Он души не чаял в своих девочках. Внучка поселились у Никифора после развода своих родителей. После того как ее мать ушла от своего невыносимого мужа и забрала девочку с собой, они стали жить у Никифора. Совершенно правильное решение, я считаю! У Никифора им было куда комфортней! И там я мог помогать с воспитанием Анечки. Родной отец ребенка если и появлялся, то крайне редко, и участия в воспитании девочки почти не принимал. Увы, в один из таких краткосрочных визитов и случилось несчастье, в котором Никифор обвинял потом зятя. Он так и не смог ему простить смерть внучки. Сашенька, как только я тебя увидел впервые, сразу вспомнил про нее.
– Почему?
– Анечка была очень похожа на тебя. Вот поэтому я и надеялся, что Никифор отдаст тебе ее скрипку.
– То есть мне вы предназначили скрипку его внучки?
– Да, Анечка занималась музыкой. И у нее был очень достойный инструмент, который все эти годы пылился у Никифора в шкафу. Погибшей девочке ее скрипка уже все равно не понадобится, а тебе могла пригодиться.
То есть милейший Петр Карлович сватал ей скрипку покойницы! Не очень-то приятная перспектива, играть на таком инструменте. Но одновременно у Сашеньки проснулось любопытство.
– А что случилось с этой Анечкой?
– Она погибла.
– Это я поняла. Но отчего? Она ведь была совсем молодой?
– Вы с ней были примерно одного возраста. Ее убили.
Еще и убили! Нехорошая несчастливая аура, окружавшая имя прежней владелицы скрипки, могла частично коснуться и самого инструмента. Лично Саше куда больше нравилась та скрипка, которую ей подарил зять музыканта. И пусть Петр Карлович считает этого человека чуть ли не злодеем, Саша испытывала к нему симпатию. Вот так взял и подарил ей скрипку, которая должна стоить целое состояние. И ни копейки с нее за это не взял. Милейший человек! Милейший!
Но Петр Карлович ее чувств не разделял и метался по комнате в полном отчаянии.
– Я уверен, что случилось несчастье! Никифор никогда бы не впустил в свой дом этого человека, если бы не какие-то чрезвычайные обстоятельства. Мы должны немедленно ехать туда! Обязательно! Надо понять, что происходит!
Он так разволновался, что даже не смог сесть за руль. Пришлось вызвать такси. К этому времени уже стемнело. Родители дважды звонили Саше, пытаясь понять, где это она так сильно задержалась. Девочке пришлось убедительно врать про скрипку, которую для нее нашел Петр Карлович.
– Мы сейчас за ней как раз едем. Так что я под присмотром, не волнуйтесь.
О том, что бедный ее учитель сам нуждался в присмотре, Сашенька умолчала. А Петр Карлович был плох. Он сосредоточенно сосал валидол, но лицо оставалось бледным. Какой из него защитник! Справа от девушки сидел Геша, который сам был еще ребенком. Старик, девушка и мальчишка. Саша припомнила крепкие мускулистые руки, которые протягивали ей скрипку в футляре, и засомневалась, стоит ли им в таком составе соваться в квартиру музыканта.
– Возможно, нам нужно позвонить кому-нибудь из друзей Никифора? – робко предложила она.
Но Петр Карлович покачал головой:
– Некому звонить. Все, кто был ему близок, уже умерли. Я – последний, кто может прийти на помощь Никифору.
– Ну, а родственники?
– Тоже.
– Тоже что?
– Умерли.
– Не может такого быть! Не могу поверить, чтобы у вашего Никифора был бы в родственниках только зять.
Но Петр Карлович стоял на своем. Если какая-нибудь дальняя родня и имеется, то он с ними связи не имеет, а стало быть, помощи от них ждать не приходится. И как ни пугала Сашеньку мысль, что отбивать великого музыканта из рук его врага – зятя им придется всего лишь втроем, другого выхода не было. Оставалось надеяться, что зять проявит чуточку благородства и не станет драться со стариками, детьми и женщинами. А так как других бойцов в команде попросту не было, то зять по логике вещей должен был выдать им Никифора без боя.
Глава 2
