Она замотала головой и отстранилась от меня. Я придержал руками ее ладони и заметил, что она, сложив руки на груди, двумя пальцами коснулась моей правой кисти. Очень быстрое движение, но неслучайное, словно она хотела еще раз дотронуться до меня на прощание.
– Я живу недалеко. Я пройдусь.
Если она собралась идти пешком, она ненормальная.
– Слишком поздно, чтобы ходить одной. – Я указал в проезд. – Мой грузовик тут в пяти метрах.
По понятным причинам она немного помедлила, но потом, взяв мою протянутую руку, пошла со мной за угол. Увидев мой грузовик, она остановилась. Я обернулся – она озабоченно смотрела на него.
– Если хочешь, могу вызвать тебе «Убер». Но клянусь, я просто хотел подвезти тебя домой. Никаких ожиданий.
Она смотрела куда-то себе под ноги, но шла за мной в сторону грузовика. Я открыл ей пассажирскую дверь. Забравшись в кабину, она не смотрела вперед. Она продолжала смотреть на меня, а ее ноги мешали мне закрыть дверцу. Она глядела так, словно что-то разрывало ее. Ее брови были изломаны. Не думаю, что когда-нибудь видел кого-то в такой печали.
– Ты в порядке?
Откинув голову на спинку сиденья, она взглянула на меня.
– Буду в порядке, – тихо сказала она. – Завтра у меня важный день. Я просто волнуюсь.
– А что будет завтра? – спросил я.
– У меня будет важный день.
Она явно не собиралась откровенничать, и я кивнул, уважая ее скрытность.
Она сосредоточилась на моей руке. Коснулась края моего рукава, и я положил руку ей на колено, потому что мне хотелось коснуться ее, и колено казалось наиболее безопасным местом, пока она не даст мне понять, где именно ей нужна моя рука.
Я не понимал, что ей нужно. Большая часть людей приходит в бар, ясно обозначая свои намерения. Сразу можно сказать, кто пришел, чтобы завязать знакомство, а кто – чтобы подраться.
А эту девушку я не понимал. Казалось, она случайно открыла дверь бара и оказалась там, совершенно не зная, чего ей хочется сегодня вечером.
Может, она просто хотела провести со мной сегодняшний вечер и оказаться сразу в завтрашнем дне с тем важным делом, которое ее ожидало.
Я ждал, что она подскажет мне, что я должен для нее сейчас сделать. Я собирался отвезти ее домой, но она не смотрела вперед. Вроде бы ей хотелось, чтобы я снова поцеловал ее. Но мне не хотелось, чтобы она снова заплакала. Но мне хотелось снова поцеловать ее.
Я коснулся ее лица, и она прижалась к моей руке. Я все еще не был уверен, что ей хорошо, и помедлил, пока она не потянулась ко мне. Я встал у нее между ног, и она обхватила коленями мои бедра.
Я понимаю намеки.
Я скользнул языком по ее губам, и она втянула меня в себя, сладко выдохнув мне в рот. Она все еще была яблочной на вкус, но ее рот стал солонее, а язык – настойчивее. Она отдалась моему поцелую, и я вжался в грузовик, в нее, и она медленно откинулась на сиденье, увлекая меня за собой. Я наклонился над ней, стоя у нее между ног, прижимаясь к ней.
То, как она втягивала в себя воздух, не прерывая поцелуя, сводило меня с ума.
Она направила мою руку себе под майку, и я обхватил ее грудь, а она закинула на меня ноги, и мы катались туда-сюда, словно чертовы старшеклассники, которым больше некуда пойти.
Мне хотелось затащить ее обратно в бар и сорвать с нее одежду, но это было бы слишком. Нечто большее было бы слишком. Для нее. А может, и для меня. Не знаю, но я просто чувствовал, что ее губ и грузовика пока достаточно.
Спустя минуту я оторвался от нее настолько, чтобы увидеть среди темноты, что ее глаза закрыты, а губы раскрыты. Я продолжал ритмично прижиматься к ней, а она поднимала бедра мне навстречу, и, готов поклясться, даже в одежде этого оказалось достаточно, чтобы начался пожар. Ее бедра были такими жаркими, и я не мог остановиться. Не думаю, что и она могла. Мы бы просто свели друг друга с ума, если бы не нашли способа стать еще ближе друг к другу – ну или прекратить все полностью.
Я бы пригласил ее к себе домой, но родители были в городе, а к этой парочке я никого и близко не подпущу.
– Николь, – прошептал я. Мне было неловко даже думать об этом, я не могу валяться с ней тут, в проезде, как будто она недостойна нормальной постели. – Мы можем вернуться в бар.
Она замотала головой.
– Нет. Мне нравится твой грузовик. – И снова поймала губами мои губы.
Ну, если ей нравится мой грузовик, то я его обожаю. Мой грузовик сейчас – второе самое любимое мое место в этом мире.
А первое – ее рот.
Она подвела мою руку к молнии своих джинсов, и я, подчиняясь, расстегнул их, не отрывая языка от ее рта. Я засунул руку в ее джинсы и коснулся пальцами трусиков. Она застонала, и это прозвучало так громко в тишине спящего города.
Я сдвинул трусики набок и был встречен гладкостью кожи, теплом и стоном. Делая вдох, я ощущал дрожь собственного дыхания.
Я зарылся лицом в ее шею, и тут нас осветили фары.
– Черт. – Грузовик стоял в боковом проезде, но нас все равно могли заметить с улицы. И мы внезапно вернулись в реальность. Я вытащил руку из ее джинсов, и она застегнула их. Я помог ей сесть, и она начала поправлять волосы, глядя перед собой.
Я закрыл дверцу и обошел грузовик. Машина подъехала, притормозила и остановилась прямо у начала проезда. Я взглянул на нее – это была патрульная машина Грэйди. Он опустил окно, и я подошел к его машине.
– Долгий вечер? – спросил он, наклоняясь на пассажирское сиденье, чтобы лучше увидеть меня с водительского места.
Я оглянулся на Николь в кабине и снова посмотрел на него.
– Ну да. Только закрыл. Ты до утра?
Он приглушил радио.
– Уитни взяла еще дежурство в госпитале, так что я пока буду по ночам. Мне нравится. Все спокойно.
Я постучал по капоту и отошел.
– Рад слышать. Пойду. Увидимся завтра?
Грэйди заметил, что что-то происходит. Обычно я не так быстро сворачиваю беседу. Он наклонился вперед, оглядываясь по сторонам и пытаясь разглядеть, кто у меня в грузовике. Шагнув вправо, я перекрыл ему обзор.
– Доброй ночи, Грэйди. – И указал ему на дорогу, давая понять, что он может продолжить патрулирование.
Он ухмыльнулся.
– Ага. И тебе.
Я не пытался ее спрятать. Но я просто знаю, что жена Грэйди – сплетница, а мне не хотелось завтра же стать предметом всеобщих обсуждений.
Я забрался в кабину. Она сидела, подняв ноги на панель, и смотрела в окно, избегая встречаться со мной взглядом. Мне не хотелось, чтобы она испытывала неловкость. Это последнее, чего я хотел. Я наклонился к ней и заправил ей за ухо прядь волос.
– Все нормально?
Она кивнула, но кивок получился вымученным. И улыбка тоже.
– Я живу возле «Сефко».
Это была заправка почти в четырех километрах отсюда. Она говорила, что живет близко, но четыре километра ночью – это совсем не близко.
– «Сефко», которая на Бельвью?
Она пожала плечами.
– Наверное. Я не знаю названий всех улиц. Я только сегодня туда переехала.
Тогда понятно, почему я ее не знаю. Мне хотелось спросить что-то вроде Откуда ты? Что привело тебя сюда? Но я не сказал ничего такого, потому что мне показалось, она не хочет ничего этого слышать.
Четыре километра без пробок – это всего пара минут, а пара минут длится совсем недолго, но они могут показаться вечностью, если ты в грузовике с девушкой, которую почти трахнул. И это не был бы хороший перетрах. Это почти наверняка был бы быстрый, липкий, ничего-хорошего-для-нее-не-представляющий перетрах.
Я хотел извиниться, но не был уверен, за что именно, и мне не хотелось, чтобы она обо всем этом жалела. Я-то жалел только о том, что везу ее домой, а не к себе.
– Я живу здесь, – сказала она, указывая на «Райские апартаменты».
Я нечасто бываю в этой части города. Она в другой стороне от моего дома, и я редко езжу этой дорогой. Я искренне думаю, что это место проклято.
Я въехал на парковку и собирался выключить мотор и открыть для нее дверцу, но она выскочила из грузовика еще до того, как я повернул ключ.
– Спасибо, что подвез, – сказала она. – И… за кофе. – Она захлопнула дверцу и повернулась идти, как будто мы так сейчас и расстанемся.
Я распахнул свою дверь.
– Эй. Погоди.
Она остановилась, но не оборачивалась ко мне, пока я не догнал ее. Она стояла, обхватив себя руками, закусив губу, нервно почесывая плечо. Она посмотрела на меня.
– Можешь ничего не говорить.
– В смысле?
– Ну… Я же знаю, что это было. – Она махнула рукой в сторону грузовика. – Можешь не просить мой телефон, у меня все равно его нет.
Откуда ей знать, что это было? Я и сам этого не знаю. Мой мозг все еще пытается осознать хоть что-нибудь. Может, надо спросить у нее. А что это было? Что это значит? Оно может случиться снова?
Я шел по неизведанной территории. У меня бывали одноразовые перетрахи, но перед сексом все обсуждалось заранее. И это всегда происходило в постели или на чем-то подобном.
Но с ней все почти случилось, а потом прервалось, и не где-нибудь, а в проезде позади бара. И я чувствовал себя козлом.
Я понятия не имел, что говорить. Я не знал, куда девать руки, потому что мне хотелось обнять ее на прощание, но было похоже, что она теперь не хочет ко мне прикасаться. Я сунул руки в карманы джинсов.
– Я бы хотел снова тебя увидеть.
И это не было ложью.
Ее взгляд метнулся от меня к зданию.
– Я не… – она вздохнула, и просто сказала: – Нет, спасибо.
Она говорила так вежливо, что я даже не смог обидеться.
Я стоял перед домом и смотрел, как она уходит, пока она не поднялась по ступенькам и не вошла в подъезд, и я больше ее не видел. Но даже тогда я продолжал стоять на том же месте, потому что думал, что потрясен, или, по крайней мере, ошеломлен.
Я вообще ее не знал, но она была мне интереснее, чем все, кого я встречал. Я бы хотел расспросить ее. Она не ответила ни на один вопрос о себе, который я ей задавал. Кто она, на фиг, такая?
И почему мне кажется, что я должен узнать о ней больше?
7
Кенна
Дорогой Скотти.
Когда говорят, что мир тесен, это не шутка. Он крошечный. Малюсенький. И перенаселенный.
Рассказываю тебе все это только потому, что знаю – ты этого не сможешь прочитать, – но я увидала сегодня грузовик Леджера и думала, что разрыдаюсь.
Вообще-то я и так уже плакала, потому что он назвал свое имя, и я поняла, кто он, и целовалась с ним и чувствовала себя виноватой, и выбежала на улицу, и у меня чуть не случилась паническая атака.
Но да. Этот чертов грузовик. Не могу поверить, что он все еще ездит на нем. Я помню, как ты подъехал на нем, когда мы шли на наше первое свидание. Я еще смеялась, потому что он такой ярко-оранжевый, и не могла поверить, что кто-то может выбрать такой цвет для своей машины.
Я написала тебе больше трех сотен писем и только сегодня, перебирая их, поняла, что ни в одном нет подробностей нашей встречи. Я писала про наше первое свидание, но никогда не вспоминала о том, как мы увиделись в первый раз.
Я работала кассиром во «все-за-доллар». Это была первая работа после моего приезда сюда из Денвера. Я никого не знала, но это не важно. Я жила в новом штате, в новом городе, и никто не относился ко мне с предубеждением. Никто не знал моей матери.
Когда подошла твоя очередь, я сразу тебя даже не заметила. Я редко смотрела на покупателей, особенно на своих ровесников. Парни моего возраста до сих пор только разочаровывали меня. Я думала, может, мне просто нравятся мужчины постарше, а может, вообще женщины, потому что ни с одним парнем своего возраста не чувствовала себя хорошо. После многочисленных свистков в свой адрес и сексуальных притязаний я совершенно утратила веру в мужское население своего возраста.
В этом маленьком магазине, где все стоило доллар, люди обычно приносили на кассу полную корзинку всего. А ты отстоял очередь ради тарелки. Я еще подумала, что за человек покупает всего одну тарелку. Понятно же, что люди приглашают в гости друзей или хотя бы надеются на это. А тот, кто покупает одну тарелку, что, думает всегда есть один?
Я пробила тарелку, завернула ее, положила в пакет и протянула тебе.
Но взглянула тебе в лицо я только спустя несколько минут, когда ты снова подошел к моей кассе. Ты покупал вторую тарелку. И я как-то успокоилась за тебя. Я пробила вторую тарелку, ты дал мне доллар и какую-то мелочь, я вручила тебе пакет, и тут ты мне улыбнулся.
И в этот момент ты меня и завоевал, хотя, возможно, сам этого и не понял. От твоей улыбки меня всю охватило теплом. Это было и опасно, и утешительно, и я не знала, что мне делать со всеми этими чувствами, и поэтому просто отвернулась.
Спустя две минуты ты снова стоял у моей кассы с третьей тарелкой.
Я пробила чек. Ты заплатил. Я завернула тарелку, вручила тебе пакет и на сей раз сказала:
– Приходите еще.
