Эви укоризненно смотрит на него.
– Ты заслоняешь мне вид.
– Извиняюсь, – мямлит Юсуф, быстро отступая на шаг в сторону. – На самом деле, я просто хотел сказать…
Он сбивается, а Эви возводит глаза к небу.
– Ну, и что же ты хотел сказать?
– Что… что Саба ночевала на моем балконе. Уже не первый раз.
Эви хватается за голову. Они с Юсуфом уже лет десять как живут в соседних домах, но, несмотря на многолетние намеки, он так и не понял, что она ни капли не заинтересована в общении с ним. Диву даешься, насколько многие в этой деревне напрочь лишены социальных навыков.
– Вот как? И что, по-твоему, я должна с этим сделать? Не спать всю ночь и ее караулить, так, что ли?
Юсуф смущенно поеживается, маленькая злобная такса по имени Мелькер крутится у него под ногами.
– Да нет, конечно.
Эви вздыхает.
– Не корми ее, и проблема решится сама собой.
– Но я ведь всего раз это сделал, когда ты лежала в больнице, – протестует Юсуф.
Доевшая свою порцию паштета Саба довольно урчит, словно прекрасно понимая, что натворила. Эви начинает убирать со стола.
– У меня сейчас больше нет времени разговаривать, – решительно замечает она.
– Нет-нет, – кивает Юсуф в ответ. – У тебя обход.
– Вот именно.
Он дергает Мелькера за поводок.
– Но по крайней мере, сегодня хорошая погода, – пытается сгладить впечатление Юсуф.
– Не факт, что на весь день.
– Нет конечно.
Поднявшись, Эви глядит на соседа до тех пор, пока тому не хватает ума удалиться.
– Позже еще увидимся, – кричит ей Юсуф.
– Если только я не успею тебя заметить первой, – отвечает она, но такса уже утащила хозяина так далеко, что он не расслышит. – Я думаю, сегодня именно такой день – успею, – бормочет Эви и встречается взглядом с Сабой. – Как насчет взбитых сливок на десерт?
Из-за боли в колене на утренний обход уходит больше времени, чем обычно. Наконец закончив, она, прихрамывая, ковыляет по тропинке, ведущей обратно, на главную дорогу. Саба вышагивает рядом. Она всегда отправляется с Эви на обход, незаметно отстает на пару шагов и осматривает просторы, будто на секретном заании.
Каждое утро повторяется одна и та же процедура. Вначале Эви проверяет, хорошо ли закреплен крюк, на котором висит спасательный круг, потом – не попадают ли прямые солнечные лучи на спасательный трос, на месте ли спасательный шест и цел ли сигнальный вымпел.
Случается иногда, что какой-нибудь ненормальный подросток, пытаясь произвести впечатление на товарищей, бросит спасательный круг в воду, и тогда Эви приходится вытаскивать его на сушу, заодно проверяя, не поврежден ли он.
Эви сама вызвалась отвечать за спасательное оборудование деревни, но благодарить ее за это никто не спешит. Несколько лет она пыталась убедить деревенский совет приобрести для патрулирования прибрежного залива спасательный плот и еще предлагала разместить на южной оконечности причала дополнительную спасательную лестницу, вот только совет всегда отказывает ей без лишних рассуждений.
Рука Эви в кармане сжимается в кулак. При одной только мысли о совете она начинает злиться. Похоже, председатель совета Альф звезд с неба не хватает. Он утверждает, что течение у причала слабое, поэтому достаточно одного круга, хотя все знают, что поток воды обладает переменчивой силой и вдобавок может унести в открытое море. Эви хотелось бы столкнуть Альфа в воду с южного конца причала и посмотреть, выберется ли он с помощью одного лишь круга, но пока она не придумала, как заманить его на залив.
Впрочем, обычно Эви не обращает внимания на всякие пустяки. Утро сегодня красивое, и, преодолевая последний отрезок пути до центра, она чувствует, как солнце греет лицо.
Вдалеке виден отель BB&B[1 - Сокращение от англ. Bed, Breakfast & Books – ночлег, завтрак и книги. (Здесь и далее – прим. перев.)] «У Моны». Желтое причудливое здание старинной капитанской усадьбы с точеными карнизами и изящными резными наличниками утопает в зелени сада в конце главной улицы. Эви знакома с хозяйкой с тех пор, как переехала в Юсшер в начале восьмидесятых. Мона ужасно бестолкова и постоянно задает одни и те же вопросы:
– Как ты себя чувствуешь?
– Да так себе, колено болит.
– Ой, а как твое колено?
Прямо сказка о белом бычке! Но она – одна из немногих, чье общество Эви еще выносит.
Прежде, чем перейти через дорогу, Эви бросает косой взгляд на гостиницу. Когда Мона впервые поделилась идеей переименовать старый отель своих родителей в «Ночлег, завтрак и книги у Моны», Эви обрадовалась. Она представляла себе, как в Юсшер устремятся интересующиеся литературой туристы, как на большой застекленной веранде можно будет устраивать читательские конференции и увлекательные встречи с писателями.
К сожалению, Монины запросы оказались значительно проще. Она хотела наполнить дом книгами прежде всего потому, что это мило смотрится, так что в Юсшер с тех пор охотно приезжают гости, которые не слыхали ни про Фолкнера, ни про Пруста.
Эви прижимает руку к больному колену. Она не хочет ссориться с Моной, поэтому больше этот вопрос не поднимает, но BB&B, совершенно очевидно, не использует весь свой потенциал. Зайдешь туда, и кажется, будто попал в дом страдающего деменцией библиотекаря. Правда, даже старый, выживающий из ума помощник библиотекаря ввел бы какое-то подобие системы, а у Моны книги разбросаны как попало – на подоконниках среди диковинных комнатных растений, на журнальных столиках рядом с поеденными молью креслами, под каждым декоративным блюдом или статуэткой. Добавьте к этому шторы и скатерти, сшитые из разнородных кусков ткани, стеклянные вазочки ручной работы с барахолки, старые жестяные банки с крышками и стоящие повсюду разномастные подсвечники. Мягко говоря, несуразно, а еще Мона везде выставляет свои сушеные водоросли в мисках в форме зверушек. Неужели какой-нибудь уважающий себя литературовед будет перекусывать водорослями из миски в виде розового фламинго?
Чем больше Эви об этом думает, тем сильнее начинает волноваться. За все время Моне не удалось организовать ни одного литературного салона. Однажды она почти уже уговорила приехать одного датского писателя, но у того воспалилась косточка на стопе, и он был вынужден отменить приезд, несмотря на обещанный Моной неограниченный доступ к услугам врача и пожизненное снабжение фиксаторами для большого пальца ноги.
Нужно отдать должное: встречи книжного клуба Мона изредка проводила, однако Эви была о них не очень высокого мнения. Вначале она посетила пару раз клуб, но все эти банальные обсуждения быстро утомили ее. Члены клуба часто уделяли больше внимания вопросу, какое вино они будут пить на встрече, чем самой книге, а многие и вовсе нахально пользовались случаем, чтобы вместо сюжета произведения и развития характеров поговорить о личных проблемах. Когда сама тратишь несколько часов на глубокий анализ прочитанного и готова поделиться своими выводами, очень неловко сидеть и выслушивать разомлевшую от красного вина менеджера страховой компании с домашней химической завивкой, которая рыдает оттого, что какая-то, видите ли, группа ABBA перестала выступать.
В последний раз Эви украдкой принесла в клуб часы с секундомером: как она и опасалась, разговору о выбранной книге посвятили всего одиннадцать процентов времени. К тому же дамочка с химической завивкой объявила, что для обсуждения на следующей встрече она выбрала «Долину лошадей»[2 - Дж. М. Ауэл. Долина лошадей. – М.: Азбука, 2021.], и Эви решила выйти из клуба.
Она качает головой. Ее по-прежнему тошнит при мысли о низкокачественной литературе, которую пришлось бы читать. Эви, конечно, готова жертвовать ради Моны, только ведь всему есть свои пределы.
Перейдя через дорогу, она уже собирается свернуть к отелю, но внезапно замечает идущую навстречу женщину. Эви прячется за углом дома. Их разделяют метров тридцать, впрочем, прохожую можно узнать безошибочно. Это Мариан, на высоченных шпильках и в тесно облегающем платье, похожем на бандаж.
Непонятно, почему Мариан добровольно напяливает на себя эти туфли и вообще что она делает в Юсшере в таком одеянии. Пусть бы и оставалась в своих Штатах, раз ей там так нравится. Прислонившись к стене, Эви чувствует, как об ноги трется догнавшая ее Саба.
Похоже, Мариан идет к Моне, но останавливается, потому что сумочка начинает пищать. Привычным движением выуживает мобильный и прижимает к уху.
Эви ухмыляется. Некоторые, похоже, чувствуют себя такими важными особами, что все время должны оставаться на связи. Ей самой, например, никогда не придет в голову приобрести такой вот переносной телефон. Если кто-нибудь захочет поговорить, прекрасно может дозвониться по домашнему.
Она вздыхает: хотела купить булочки с водорослями, но теперь ни за что туда не пойдет, пока Мариан ошивается у отеля. Эви ненавидит Мариан с тех пор, как та снесла дом своих родителей и построила эту ужасную виллу, закрывающую вид на море. Самодовольная и высокомерная «мадам всезнайка», как сказал бы Вольтер. И ума нет, и вести себя прилично не умеет.
Разозлившись, Эви отворачивается. Ей не понять, чем Юсшер привлекает неприкаянные души. Кажется, здесь собрались все дебилы мира, и Эви серьезно опасается, что скоро останется единственным вменяемым человеком в своей несчастной деревне.
3
Поправив зеркало заднего вида, Эрика смотрит на Лину, сидящую с планшетом на коленях. Встретившись глазами с дочкой, мать улыбается.
– Скоро приедем.
Лина кивает. Бедняжка не подозревает, что они так рано отправились в путь в первый же день летних каникул из-за провала маминого плана соблазнения.
Эрика обкусывает ноготь на мизинце. В подростковом возрасте она полагала, что, как только станет взрослой, вопрос секса решится сам собой. Ей представлялось, что он станет неотъемлемой частью повседневной жизни, как воскресные обеды или мойка окон. Кстати, если задуматься, у мойки окон и секса достаточно много общего – требуется энтузиазм и причудливые позы, но результатом остаешься довольна и думаешь: почему бы не делать это чаще?
Взгляд Эрики скользит по полям. Да, окна бы помыть действительно не помешало, но как успеть переделать все дела из бесконечно длинного списка? Соседка Хенриетта Шёльд рассказывала, что они используют скользящий график, чтобы выполнить важные задачи в срок. Соседский дом всегда выглядит безупречно: чистые окна, ухоженный сад, свежескошенные газоны. Хенриетта не забывает собрать детям еду, когда те выезжают куда-нибудь с классом, украсить дом перед праздниками или сменить резину по сезону. Надо полагать, что их с Адамом сексуальная жизнь тоже безупречна и гарантированно внесена в график вместе с мойкой окон.
Их обгоняет «Мерседес» на слишком высокой скорости, и Эрика испуганно вцепляется в руль так, что машину ведет в сторону. Сердце уходит в пятки, и она снова бросает взгляд на Лину, которая, похоже, ничего не заметила.
Осторожно снижает скорость и делает глубокий вдох. Вообще-то Эрика терпеть не может вести машину на дальние расстояния. Вначале предполагалось, что они поедут вместе, всей семьей, и тогда за руль, как обычно, сел бы Мартин. Но в этом году у него слишком много работы в аудиторской конторе. «Поезжайте, – сказал он, не поднимая глаз от компьютера, – я приеду за вами следом, как только закончу». А их старшая дочка Эмма устроилась на первую в своей жизни летнюю работу. Будет собирать клубнику на ферме в нескольких километрах от дома.
Она вонзает ногти в руль. Времена переменились. Эмма взрослеет, и Эрика понимает, что пятнадцатилетняя девушка уже не хочет проводить отпуск с родителями. Но все равно ей обидно, что они не смогли вместе отдохнуть этим летом. Эрика мечтала в последний раз собрать всю семью в отеле своей матери.
Опять разгоняется. Гостиница «У Моны» существует с тех пор, когда Эрика была ребенком. Это центр культурной жизни Юсшера – люди собираются здесь ради светской беседы и знаменитых булочек и хлеба, которые печет ее мать; к тому же это единственное место в деревне, где можно переночевать. В дни былого величия отеля многие приезжали сюда издалека, чтобы поужинать на красивой застекленной веранде, отметить крестины, дни рождения и сезонные торжества, только сегодня все меньше гостей приезжает на крошечный пляжный курорт.
Через дорогу стремглав проносится заяц, но прежде, чем Эрика успевает сказать что-нибудь Лине, его уже и след простыл. Одна из причин, почему ей здесь нравится – близость к природе. Юсшер расположен в необычайно красивом месте, словно спрятанная у моря жемчужина среди колышущихся полей и ремесленных мастерских Эстерлена[3 - Эстерлен – прибрежный регион Швеции в юго-восточной части провинции Сконе.]. Но Эрика понимает, что матери очень тяжело руководить отелем в одиночку. За последние месяцы ее здоровье ухудшилось. Эрике несколько раз звонили мамины соседи и сообщали, что мать подвергает себя опасности. Прошлой осенью она забыла на плите кастрюлю с молоком, и на кухне начался пожар, а двумя неделями позже забралась на крышу проверить, не застряла ли птица в дымоходе, и не могла спуститься вниз. Мало того, Мона еще и болеет. Всю зиму к ней цеплялись сменявшие одна другую инфекции, и в феврале ее положили в больницу, потому что температура не хотела спадать и антибиотики не помогали.
От этих мыслей Эрику бросает в дрожь. Тяжко слышать все эти печальные известия, находясь в двухстах километрах от матери и не имея возможности ничего предпринять. Каждый раз, когда Моне становилось плохо, Эрика предлагала приехать, но мать ясно давала понять, что в помощи не нуждается. «Тебе своих забот хватает», – говорила она, и, конечно, это правда. Когда дом постоянно требует ремонта, оба супруга работают на полную ставку и воспитывают пятилетку и подростка, времени всегда в обрез, хотя, естественно, Эрика нашла бы способ помочь матери, если бы та попросила.
Она вздыхает. Последние пять лет легкими точно не назовешь. Вскоре после рождения Лины, во время отпуска по уходу за ребенком, Мартин организовал собственное дело, и, кажется, с тех самых пор они практически не разговаривают друг с другом. Ее супруг будто намертво приклеен к своему компьютеру. То ему надо сдавать годовые отчеты, то рассчитывать зарплаты, чтобы успеть в срок, то заполнять декларации.
Когда Мартин впервые рассказал ей о своей идее стать индивидуальным предпринимателем, она подумала, что он затеял это ради гибкого рабочего графика, но теперь муж работает в два раза больше, чем раньше. В последнее время Мартин занят настолько сильно, что даже ночует в офисе, и Эрика не может вспомнить, когда в последний раз они делили постель. Или мыли окна, с горечью думает она.
До того как начать свое дело, Мартин считал главным в жизни семью, и они с Эрикой и Эммой проводили все длинные выходные в Юсшере. Помогали Моне, когда в отель заезжало много гостей: заправляли кровати, убирали номера, мыли посуду и готовили завтрак. И несмотря на то, что помощь требовала сил, им всегда бывало весело вместе. Это их семейная традиция: упаковаться всем в машину, доехать до Сконе и провести несколько дней среди красивой природы юго-восточного побережья.
Но, похоже, те времена ушли в прошлое, и дочь не перестает думать о матери, которой, кстати, скоро исполнится шестьдесят восемь. Эрика боится, что мать не выдержит еще год болезней и хромающих финансов. К тому же старинная семейная недвижимость продолжает ветшать. Надо перекрашивать дом, циклевать полы и латать крышу, а средств на ремонт у Моны нет. Поэтому было бы разумно выставить отель на продажу именно сейчас, в разгар высокого сезона, пока здание не обветшало еще сильнее.
Эрика сворачивает на Восточное прибрежное шоссе и проезжает мимо ячменного поля, меняющего свой цвет из зеленого в маслянисто-желтый. Она знает, что мать думает о продаже. Пять поколений семьи владели капитанской усадьбой, и какое-то время они с Мартином всерьез рассматривали возможность взять на себя управление отелем. Правда, это было давно. Сейчас муж отказывается даже обсуждать эту тему. Вся жизнь Мартина сосредоточена в Хальмстаде. Ни он, ни Эмма и мысли не допускают о переезде, да и самой Эрике нравится городская жизнь, хотя она не всегда готова в этом признаться. Другими словами, ей придется убедить мать не только уйти на пенсию, но и расстаться с семейной недвижимостью, а такое легче сказать, чем сделать.
Когда они въезжают в Юсшер, светит солнце. Эрика до сих пор не определилась, что чувствует в связи со вчерашним провалом. Часть ее полагает, что во всем виноват Мартин, а другая обдумывает, не слишком ли большое значение она сама этому придает. Может, она ведет себя эмоциональнее обычного? Может, всему виной гормоны?
В Эстерлене всегда намного светлее; припарковавшись, Эрика зажмуривает глаза и решает больше не пережевывать случившееся. Во всем мире нет другого места, где ей было бы так же хорошо, как здесь, – она ощущает себя в родной стихии, становится спокойной и уверенной. Каждый раз, возвращаясь в Юсшер, Эрика расправляет плечи так, что они опускаются сразу на несколько сантиметров вниз, и сейчас она, пользуясь случаем, делает глубокий вдох прежде, чем открыть автомобильную дверь Лине и взять из багажника сумки.
Отель все тот же, и Лина пулей влетает в кафе, которое одновременно служит гостиничным холлом. Мона стоит за серо-зеленым прилавком. На ней стандартная униформа из ярких, плотно облегающих брюк и блузки с крупными цветами; увидев Лину, она все бросает и распахивает объятия навстречу внучке.
– Как вы быстро! Наверное, гнали всю дорогу, – говорит Мона.
– Да, – отвечает Лина. – И мама меня рано подняла.
– Значит, ты точно успела проголодаться. Как насчет свежеиспеченной булочки?
Кивнув, Лина вскарабкивается на барный стул, пока Эрика обходит прилавок и обнимает мать.
– Привет, мама. Как жизнь?
– Спасибо, все хорошо. Только спина немного болит.
– Ой, бедная моя.
– Да ладно, ничего страшного, – отвечает мать, отмахиваясь и задевая рукой какую-то вещицу, которая висит у нее на шее и начинает качаться словно маятник.
– Что это у тебя? – удивленно интересуется Эрика.
– Это? – переспрашивает Мона и берет лупу на длинном шнурке. – Мне так легче разобрать текст, напечатанный мелким шрифтом.
– Но, мама, – вздыхает Эрика. – Ты же знаешь, что есть такая штука, называется очки?
– Ну нет, не настолько же я старая, – протестует Мона. – Я прекрасно обхожусь лупой. И кстати, она недорого стоила. Знаешь, во сколько обойдется пара очков? За одно только обследование несколько сотен крон придется выложить.
Эрика умолкает. Ей грустно из-за того, что Мона полагает, будто не может позволить себе приобрести даже пару очков, хотя они явно нужны. Может быть, имеет смысл сразу поднять вопрос о продаже отеля.
– Знаешь, мама, я тут подумала… – начинает она, когда отворяется дверь и заходит Дорис. Заметив Лину и Эрику, гостья расплывается в улыбке.
– Привет! Как здорово, что вы приехали.
– Привет, Дорис! Заходи, я как раз собиралась заварить кофе, – приветствует ее Мона.
Эрика здоровается с подругой матери, та садится с ней рядом. Дорис всегда была немного чудаковатой, но добродушной и за годы знакомства связала массу шапочек и носков для дочерей Эрики.
– У тебя все в порядке? – интересуется она.
– Да, в полном, а ты как поживаешь?
– Спасибо, все хорошо, – отвечает Дорис, поворачиваясь к Моне. – Ты знала, что Альф завел себе новую девушку?
– Нет, как ему это удалось?
– Не знаю. Но Бритт рассказала, что он начал носить корсет. Похоже, чтобы живот подтянуть. И волосы покрасил. Они у него теперь цвета воронова крыла, а усы все равно седые.
– Ничего себе, – замечает Мона, разрезая булочку.
– Бритт говорит, Альф подумывает, не купить ли ему «Ямаху», – прыскает от смеха Дорис. – Так что, не ровен час, явится сюда в кожаном обмундировании.
Эрика улыбается разговору, одновременно осматриваясь по сторонам. Ее мать – первоклассный коллекционер: гостиница полна сокровищ. Лина может часами тут бродить, все время обнаруживая что-то новое – маленькие фарфоровые фигурки, пепельницы с красивыми камушками, старые головоломки, дорожные сумки с латунными пряжками, набитые экзотическими предметами гардероба, пожелтевшие комиксы и ситцевые веера, благоухающие лавандой. Юсшер значительно меньше Хальмстада. Здесь практически нет транспорта на дорогах, поэтому Эрике не нужно отслеживать каждый шаг Лины.
– Ешь на здоровье, – говорит Мона, протягивая Лине булочку с маслом, сыром и джемом.
– Хватит одной, а то испортишь аппетит перед обедом, – одергивает дочь Эрика.
Мать наливает ей чашку кофе.
– Они же очень полезные, – парирует Мона. – Я добавляю в тесто водоросли. И ты попробуй! Тебе надо отъедаться.
