– Моему братцу Федору и тому замечательному молодому человеку, что позволил мне воспользоваться своим прекрасным телом, дабы озвучить волю мою, сбережения поделить меж собою в равных долях.
Вот подлец, подумал Петр Алексеевич.
– Что?! – возмутился круглолицый. – Мы так не договаривались!
От злости он вскочил, отчего стул упал. В этот же момент подскочил и остроносый и достал из-за пояса широкий кинжал. Старушка смотрела на них испуганными глазами.
Николас же остался спокоен.
– А как мы договаривались? – спокойно спросил он уже своим голосом.
Но ответа не последовало. Круглолицый понял, что выдал свой план, и теперь не знал, как поступить.
– Как я вам и говорил, Авдотья Павловна, все ваши призраки – это проделки младшего брата, который никак не мог смириться с тем, что ему ничего не досталось от вашего супруга.
– Вздор! – возмутился тот. – Никто не поверит вашим словам!
– Вы сами выдали наши договоренности, к тому же за разговором нашим следил коллежский секретарь Иван Алексеевич!
Петр Алексеевич не сразу догадался, что речь идет о нем. Писателю понадобилось еще несколько раз произнести выдуманное имя, хотя в отчество он попал, несколько раз. Нехотя, с тревогой внутри Петр Алексеевич вышел из шкафа и чуть было не поклонился. Благо Николас успел подхватить его под руку.
– Ваше благородие, вы все слышали и, надеюсь, все видели через щель в шкафу. – Писатель метнул взгляд на живот-предатель.
Редактор постарался его втянуть и расширить плечи.
– Именно так! – ответил он гордо, но больше ничего не произнес, боялся дать петуха.
– Ничего это не значит, – нервно заключил круглолицый.
– На самом деле значит многое, Кузьма. Как же я сразу в тебе змею-то не разглядела? – спокойно перебила его старушка.
Теперь она выглядела иначе. Ни тревожности на лице, ни слезинки.
Круглолицый оскалился, но понял, что проиграл, и спешно покинул комнату. Остроносый на прощание прошипел угрозы в адрес писателя и вышел следом.
– Вам теперь беда, – заключил Петр Алексеевич, – и мне, по всей видимости, тоже.
– Не переживайте. – Николас махнул рукой. – На одну угрозу больше. Разве есть о чем тревожиться?
– Тем более что внизу их уже ждут, – продолжила Авдотья Павловна.
– Тут вышло недоразумение, – начал оправдываться Николас, но старушка только улыбнулась.
– Работники лесного хозяйства, которых Кузьма пугал последние две недели, уж очень будут рады встретиться со своим призраком и на кулаках объяснить, что так поступать нехорошо. А что до вас, то не знаю, как благодарить.
Дама достала из сумочки несколько банковских билетов. Петр Алексеевич успел заметить купюру в сто рублей.
– Не стоит. – Николас положил ладонь сверху.
– Как знаете, – сказав это, дама пожала плечами. – Если нужна будет моя помощь, обращайтесь.
Николас улыбнулся, пожал даме руку и проводил ее до двери, после чего повернулся к старшему редактору.
– Так напомните мне, кто вы такой?
Глава 2
Весь путь до дома, где жил и работал Николас, они прошли пешком, чему Петр Алексеевич был не рад. Его и без того утомленные колени просили пощады. Он старался отговорить писателя и предлагал поехать в кибитке, но тот, ссылаясь на теплую погоду, такую редкую в весеннем Санкт-Петербурге, отказался.
– Адрес вы мой знаете, так можем встретиться там, – сказал Николас, когда уставший редактор вернулся к своему предложению. Но нет, страх, что писатель снова исчезнет, запрещал оставлять его одного.
Во время прогулки Николас в деталях рассказал историю Авдотьи Павловны и то, как брат ее мужа предложил ему деньги, лишь бы убедить старушку в том, что ее покойный супруг хочет изменить завещание.
– Вышел бы неплохой рассказ, – заметил Петр Алексеевич, когда Николас закончил.
– Сомневаюсь, слишком уж история похожа на мою последнюю книгу.
С этим Петр Алексеевич согласился, но продолжать разговор на эту тему не стал. Решил оставить на более подходящее время.
– И что вы совсем не верите в блуждающих духов?
– Нет, – отрезал писатель.
– Но ваша первая книга была посвящена призраку и имела успех!
– Она вышла десять лет назад за авторством совсем другого человека.
– Но ведь ее написали вы! – возмутился Петр Алексеевич, а потом понял, что тот имел в виду.
Жил писатель скромно. Снимал квартиру в доходном доме, правда, в складчину с еще двумя людьми. Каждый получил по две маленькие комнатки, одну кухню и общую гостиную, едва вмещающую два кресла, комод и диван.
Первым соседом оказался молодой врач Савелий. Он так радовался приходу писателя, что тут же подскочил к нему и стал всего ощупывать. Петр Алексеевич уж было подумал, что тот беспокоится о здоровье, пока не услышал разговор.
– Батюшки мои, Николай, это что, дырка? – Савелий поднял полу пиджака и засунул в него мизинец, который показался с обратной стороны.
– Вышло недоразумение со свечой, пока зажигал одну, вторая, проказница, прожгла маленькую дырочку, – писатель говорил с улыбкой на лице, надеясь на снисходительность владельца костюма.
– Восемь рублей! Восемь! – грозно произнес Савелий.
– Обязательно возмещу, – старался успокоить его Николас. – До тех пор, думаю, Настенька поможет и заштопает прожог.
– Конечно, возместите, только прежде вернете долг за плату вашей комнаты за прошедший месяц.
Тут уже и показался второй сосед писателя, точнее, соседка. Та самая девушка, что ранее вручила Петру Алексеевичу записку. Николас увидел ее и подозвал рукой. Та покорно подошла. Он молча показал ей проблему, повторив фокус с пальцем. На лице он изобразил досаду и пожал плечами.
– Дел-то тут. – Девушка потрогала края отверстия. – Зашью так, что и видно не будет.
– Спасибо, ты всегда меня выручаешь! – Николас улыбнулся девушке. Та на миг взглянула на него, и румянец покрыл ее лицо.
Петр Алексеевич все понял. Просьба эта для такого взгляда весьма простая, девушка явно была готова на большее ради писателя.
– Прошу в мой кабинет, – сказал Николас, обращаясь к редактору, – там поговорим в тишине.
– Постойте… – Настя хотела что-то сказать, но Николас жестом показал, что не стоит.
Он решил, что девушка хочет извиниться за ошибку с запиской. Но та даже понятия не имела, что сделала что-то не так. Она лишь хотела предупредить, что в кабинете писателя ожидают. Хотя ладно, он и так об этом сам скоро узнает.
Николас вошел в кабинет первым. Это была маленькая комната с деревянным столом, креслом и зеленым бархатным диваном, на котором сидел человек. Николас его заметил сразу, но лишь улыбнулся, подмигнул глазом и приложил указательный палец к губам – знак молчания. Мужчина кивнул.
За писателем вошел Петр Алексеевич и был приглашен в кресло. Николас подошел к трехногой вешалке за ширмой и снял пиджак. Редактор, естественно, поздоровался с мужчиной, тот кивнул, но больше не двигался.
– Теперь, когда мы остались наедине, расскажите, зачем меня искали? – спросил Николас, не глядя на редактора. Он снял рубашку, посмотрел на испачканный углем воротник и про себя поблагодарил судьбу, что Савелий этого не увидел.
– Наедине? – Петр Алексеевич вопросительно посмотрел на гостя. Тот с непонимающим видом посмотрел в ответ.
– Я могу выйти, – сказал он, – и вернуться позже, если вам нужно поговорить.
Но Николас его слова пропустил.
– Конечно, а разве в комнате кто-то есть?
Редактор молча указал на диван, писатель выглянул из-за ширмы и бегло осмотрел его пустыми глазами.
– Хотите сесть на диван, не отказывайте себе в этом удовольствии.
– Позвольте, но на диване сидит человек, который, по всей видимости, тоже пришел к вам! – Голос дрогнул.
На лице писателя появилась улыбка.
– Простите меня, Петр Алексеевич, за мои слова, но вы, видимо, сегодня переволновались, раз вам кто-то мерещится.
Незнакомец понял, что стал невольным соучастником розыгрыша, а вот Петр Алексеевич, вероятно, нет. Он съежился и внимательно посмотрел на гостя.
– Вы как кот, который смотрит в пустоту, – сказал Николас. – Замечали такое за этой живностью? Говорят, кошки видят то, чего не видят люди.
– Прекратите, – редактор сказал так, словно ничего не боялся, вот только голос его выдал.
Терпеть больше не оставалось сил, и Николас рассмеялся. Гость улыбнулся, но, скорее, не от шутки, а от неловкости самой ситуации. Петр Алексеевич в очередной раз ничего не понял.
– Простите мне мою шутку, не мог удержаться, вы с таким трепетом говорили о мистике, что невольно натолкнули меня на этот безобидный розыгрыш, – сказал Николас.
Писатель полностью переоделся и теперь красовался в старом потертом костюме-тройке, видавшем лучшие дни. Белая рубашка давно пожелтела, зато ее мягкость была так приятна телу. Он отклеил бороду и усы, а аккуратно зачесанные волосы растрепал руками, после чего удовлетворенно вздохнул.
– Меня вы не провели, – гордо ответил Петр Алексеевич, – но мне стыдно за вас перед вашим же гостем.
– Прошу простить. – В два шага он оказался рядом с незнакомцем и протянул ему руку. – Николас Райт, писатель-мистик.
– Георгий Александрович, начальник почтовой службы.
Старший редактор с уважением взглянул на гостя и на самого писателя, раз к нему заходят такие люди.
– Рад знакомству, – ответил Николас, затем обратился к редактору, – если вы позволите, быстро обсудим причину появления Георгия Александровича, после чего вернемся к вашему вопросу.
В ответ Петр Алексеевич лишь пожал плечами, хотя на деле этот гость вызывал в нем неподдельный интерес, а редакторское чутье подсказывало, что пришедший принес интересную историю. Николас взял табуретку, скинул с нее вещи, поставил рядом с гостем и присел на нее.
– Я не займу много вашего времени, – сказал Георгий Александрович, достал из нагрудного кармана небольшое фото, чуть шире, чем ладонь, и протянул его писателю.
На фото был сам начальник почтовой службы в компании прекрасной девушки. Правда, девушка вышла нечетко. Лицо скрывала белая вуаль, хотя черты проглядывались.
– Хороший снимок, но почему вы показываете его мне? – поинтересовался Николас.
– Рядом со мной моя покойная супруга Анна.
– И ее дух вас тревожит? – разочарованно спросил Николас.
– Нет. Это фото сделано неделю назад в годовщину ее смерти.
Вот теперь жуткое напряжение повисло в кабинете писателя по-настоящему. Вмиг объекты в тени обрели мрачные контуры, пустота зашептала, тьма приближалась и сжимала пространство.
Писатель внимательно посмотрел на снимок. Ничего подозрительного. Георгий Александрович продолжил.
– Я был один в момент съемки.
– А вы видели, как проявляли фото? – Николас нахмурился.
– Да, в том суть ритуала. Меня отвели в темную комнату, где при мне проступила картинка.
– Ритуала? – спросили в один голос редактор и писатель.
– Вы не знали, что в Петербурге появился загадочный фотограф? Он делает снимки с духами близких людей. Но не каждого он приглашает для фотографии. Мне повезло. Он сказал, что моя тоска настолько сильна, что удерживает дух моей супруги рядом со мной.
Внутри Николаса кольнуло.
– Вы уверены, что это ваша супруга?
– Посмотрите на открытую часть лица, там вы увидите родинку на щеке. Ее я никогда не спутаю.
– И вы хотите, чтобы я разуверил вас в подлинности этого фото? – Николас вернул снимок.
– Как раз наоборот. Хочу, чтобы вы избавили меня от сомнений. Если, и правда, моя Анна следует за мной и оберегает меня, то жизнь вновь обретает смысл.
Петр Алексеевич наклонился к Николасу, насколько позволяло пузо, и прошептал ему:
