– Дриады, разумеется, а кого вы еще могли встретить в квадрате 2-Дельта? У нас тут научная практика на шесть местных месяцев и наших двенадцать. Или пять по вселенскому времени.
– А?
– Студенты мы, девушка.
Соня зажмурилась и ущипнула себя за руку. Чушь какая-то! Дриады? Студенты? В райском саду с красноречивым названием? Она точно в своем уме? Может быть, ее так сильно приложило головой, что теперь у нее галлюцинации?
Поплотней дочку прижала, та всхлипнула очень даже естественно.
– А почему студенты и голые? – тупо спросила она, вызвав заливистый смех незнакомцев.
– Мы не голые, мы в фартунгах! – возмущенно ответил ей тот, что стоял в стороне и наблюдал. Будто про смокинги говорил. – Это же нормально, мы дендроморфы. А вот вы кто такая, если не знаете таких элементарных вещей? Покажите, пожалуйста, ваш личный лист прохождения.
Какой, однако, забористый у Сони бред!
– Уважаемые галлюцинации, – начала она. – Я не совсем понимаю, что происходит, но, наверное, скоро придет врач и сделает мне нужный укол. Потерпите немного.
Да. У нее бред, конечно же. Недаром ей привиделись эти роскошные, практически обнаженные мужики с идеальными рельефными телами. Все, как она любила: высокие, очень смуглые, длинноногие, стройные, почти худощавые, с отлично прорисованными мышцами, широкими плечами, крепкими руками и выпуклыми, аппетитными ягодицами. “Фартунги” прикрывали лишь самые стратегически важные их места, остальное же было матово-гладким, золотистым и без единого волоска. А что волосы, собранные в целую связку ажурных косичек, у них были зеленые – так чего ожидать от тех глюков? Злорадно подумала, что уж за галлюцинации Борис не сможет ее ругать, он их не увидит.
– Гул, вызови теплокровным посильную помощь. Они дезориентированы, излучают эмоции страха, начнут выделять еще лишнюю влагу и температуру повысят на грунте! Все наблюдения вжигам под левый хвост!
– Погодите! – Леся отмерла и высунула нос из-под материнской футболки.– Вы и вправду они… дендроморфы? Клянусь, если расскажете, влагу лишнюю не выделять.
Вот. И ребенок свихнулся. Не зря Соне так кукла не понравилась. Теперь их посадят в психушку, привяжут к кроватям и будут уколы колоть. Она видела в фильмах ужасов.
Зеленоволосый поморщился. Оглянулся на остальных.
– Гул, ты еще здесь почему-то?
Самый высокий вздохнул, развернулся и размашистым шагом ушел восвояси.
– Дендроморфы – это разумные существа, по достижению определенного возраста зрелости сознания останавливающие свой путь, прорастая корнями в тело родной планеты. С каждым веком, за этим последующим, мы все более теряем антропогенные свои черты и все больше становимся дендрами. Можем веками стоять, шелестя листьями, и рассуждать о вселенской истории и смысле жизни. Послушай, маленькая стробилла…
– Кто? – пискнула Соня, с ужасом это выслушивавшая.
– А! Мам, не пугайся, он назвал меня женским побегом. Девочкой, если по-нашему.
– Эммм… – горло у Сони вообще пересохло, – Дочь, а давно ты у нас понимаешь этих… денр, деднр…
– Так в книге, что Андрис мне подарил, все это было! – и Леся подпрыгнула, судорожно оглядываясь. Увидев свой маленький рюкзачок, лежавший у ног одного из пришельцев, быстро его подхватила и к матери отползла.
Ее последняя фраза произвела на зеленоволосых странное впечатление. Они переглянулись и расступились. Только один, тот самый, что Соню пугал, снова поморщился, отвернувшись.
Неприятный какой этот тип. Хотя… “Посильная помощь” звучало вполне успокаивающе.
Прибыла она, эта помощь, довольно стремительно. И надежд никаких не внушала.
Странный дуэт медленно полз по газону, все больше убеждая Соню в нереальности всего происходящего. Во-первых, пони был совсем маленьким, едва ли больше собаки. Во-вторых, он был запряжен в сани, и ехали они, конечно, по зеленой травке. А в-третьих, правил всей этой конструкцией кот. Рыжий, огромный, упитанный. Весьма пушистый.
Соня не любила Чуковского, да и Леся его на дух не переносила, но эта фантасмагория очень напоминала не то книжку “Ехали медведи на велосипеде”, не то “А лисички взяли спички”. А может быть, и целое Зазеркалье.
Тогда Соня будет Алисой, упавшей в нору белого кролика, причем на всю голову сразу упавшей.
Лошадка тоже была, кстати, рыжей. Или некстати. А кот, спрыгнувший с этой странно ползущей конструкции, отдал честь передней лапой и заговорил.
И почему Соня не удивилась? Наверное, потому что болтал он на совершенно понятном ей языке (как, кстати и парни-студенты), а этого быть не могло, даже и в Зазеркалье. Можно просто расслабиться и получать удовольствие от увиденного.
– Угораздило же меня тут дежурить сегодня… – пробормотал рыжий кот, обходя кругом свою новую неприятность. Он вообще относился ко всем новостям, как к неприятностям, это было видно по морде.
– Кис-кис-кис! – тихо пискнула Леся, тут же прячась за спину матери.
Кот возмутился. Расправил усы и назидательно произнес:
– Я вам не это вот все, между прочим. Я Дваринг Леонид Глебович, старший научный сотрудник, териантроп, фамильяр, инквизитор. Меня вырвали прямо из лаборатории! Безобразие. Вы кто такие вообще?
– Будет вам, Леонид, – нехорошо прищурился один из зеленоволосых. – Так и скажите: гнушей там ловили от скуки, я видел.
Кот зыркнул на наглеца так свирепо, что вздрогнула даже Соня. Зато сразу стало понятно: хвостатый не врал. Если инквизиция на полях ее бреда и существует, то он, без сомнения, Инквизитор.
– Кто такой териантроп? – осторожно спросила девушка у Леси.
– Понятия не имею, – так же тихо ответила дочь.
Странно. Согласно женской логике, в галлюцинациях могут быть вещи странные и изощренные. А еще красивые, обнаженные или пушистые. Но чтобы там возникали неведомые существа и назывались незнакомыми совершенно словами? Здорово все же ее приложило…
– Научное название оборотней, – смотрел кот на испуганных девочек как… кот. С видом явного превосходства мохнатой братии над кожаными мешками. – Вы откуда взялись на мою голову такие непросвещенные? Отстали от экскурсии? Но в этот квадрат их не водят. Ау! Вы меня вообще слышите?
Да слышат они, слышат. Соня сосредоточенно рассматривала ссадину на голом колене и думала напряженно: как бы очнуться? Стукнуть себя по-другому? Головой снова шарахнуться? Уж больно правдоподобно все выглядело, и это не на шутку начинало ее пугать.
Еще и ребенок! Леся обычно бесстрашная сидела притихшая, будто мышка, и прятала нос в ладошках. Коллективные галлюцинации? Нет, так не бывает!
– Я так и не поняла, где мы и как сюда обе попали.
– Вы? На Эдеме, конечно. Погодите! Что значит “не знаете, как попали?” – кот натурально схватился за голову. – Вы понимаете, что сказали? Это же…
– бросил взгляд на зеленоволосых студентов, распушил яростно хвост.
– Я вообще мало что понимаю, – пискнула Соня в ответ. – И не кричите на нас!
– Брысь! – рявкнул кот, и они с Лесей синхронно попытались от него отползти. – Сидеть! – это точно уже адресовано было именно им.
К величайшему удивлению Сони, огромные и мускулистые эти… дендр… дендр… голые мужики одновременно развернулись и резво рванули в разные стороны. Как малые дети, застуканные за подглядыванием в женских банях.
Она же смогла лишь поглубже втянуть голову в плечи.
– Так! – снова звучно рявкнул кот. – С вами мы будем разбираться отдельно, предметно, подробно и в другом месте. Садитесь!
Обе “попаданки” с сомнением посмотрели на предлагаемый транспорт. Не очень надежно он выглядел, если честно. Совсем даже наоборот.
– А в… Эдеме не найдется чего-нибудь… – Соня тщательно подбирала слова. А то, кто его знает, что это за оборотень, и почему его зеленоголовые мужики так испугались. – Ну… с колесиками?
Кот снова пыхнул свирепо. Нервный какой-то.
– Это полозья магического скольжения. При соприкосновении их с поверхностями сила трения не работает. Ясно?
– Не развалятся? – быстро спросила Леся, пока кот вообще разговаривать не передумал.
– Скорее мы с вами развалимся. Живо!
В отличие от кота, лошадка была островом полного умиротворения и спокойствия. Жевала свою тихо жвачку, прикрыв глаза, и только ушами чуть-чуть шевелила.
– Мне жалко лошадку! – у Леси вдруг прорезался голос. – Ей тяжело! Мама поправилась после развода на три килограмма, и я еще выросла! Хоть с утра и голодная.
Кот ехидно воззрился на Соню. Да уж! С детьми в разведку не ходят даже самоубийцы.
– Это не просто лошадка. Это водный пегас. Ну… почти. В нем есть кровь гиппокампов и пегаса. Короче, Мегерушка наша – родовитая очень бездарность. Не летает, не плавает, но силу имеет огромную, почти паровоз. И характер хороший, что особенно ценно, да, моя золотая?
“Мегерушка” хитро на кота покосилась и тихо хрюкнула в ответ.
Кот же вдруг подошел к Лесе, потерся ласково об нее, едва не опрокинув, и томно вздохнул.
– Маленькая хитрюшка! Ты это прекращай, поняла?
Леся молча кивнула и отважно влезла в тележку. Соня дернулась было остановить ее, а потом вдруг подумала, что во сне можно все. Или в бреду, в бессознанке, коме, что там по списку еще с ними может случиться? После зеленоволосых аполлонов, болтливых свирепых котов и бездарных пегасов терять ей больше нечего. Улыбнулась и смело запрыгнула в маленькую тележку. Примостилась на скамейке, подтягивая колени. Вроде бы, поместились, уже прекрасно.
– Ой! – закричала вдруг Леся, выпрыгивая из “санок”. – Там мой браслетик!
И как только она его в траве разглядела? Тоненькая серебряная нить с подвеской-драконом была тщательно осмотрена, признана целой и невредимой и спрятана в рюкзачок. С маленькой детской ручки он сваливался.
Кот даже не оглянулся.
– Теперь можно ехать? – проворчал он.
– Трогай, – хмыкнула Соня.
14. Ихтиозавр
Эндрис был консерватором. Самым ультра-супер-сверх-консерватором из возможных. Практически ихтиозавр.
И то, что с ним сейчас делали, было жестоко. Практически страшная пытка: Сильвера-Серебрякова вытаскивали на тот свет.
Перед растерянным Андром лежали последние отчеты о развитии и работе проекта, задуманного когда-то кем-то гениальным. И разворованного ничуть не менее гениально. Разрушенного и низвергнутого просто талантливо. Пятьдесят шесть фактов коррупции и всяческих умышленных злоупотреблений. Служебные преступления, контрафакты, контрабанда. Оборот наркотических веществ, запрещенное биогенное оружие, торговля анафродизиаками [1 - Анафродизиак (также антафродизиак или антифродизиак) – это вещество, которое подавляет или притупляет либидо. Анафродизиак является противоположностью афродизиака, вещества, повышающего сексуальный аппетит.] и афродизиаками. Стимуляторы, блокираторы, психостимуляторы, антидепрессанты, ряд психотропных веществ.
Прочтя это, каждый трезвомыслящий человек мог представить себе что угодно: мафию, полуразрушенные города времен всемирной депрессии, войны, разруху, преступные картели. Уличные перестрелки, на худой конец – дикий запад или не менее дикий восток времен опиумных войн.
Но речь в отчете велась о ботаниках! Ботанический сад, драные яги и акуну им в задницу.
Банальный ботанический сад! Всех мордой да об колючий забор и за хвост протащить там три раза вдоль самой вонючей канавы.
Ну…
Не такой уж банальный, допустим. Сюда приносились из разных миров разного рода биологические редкости, обязательно обладающие уникальными магическими свойствами.
Идея была очень благая. А как известно, благими намерениями вымощена дорога во вселенскую Тьму.
Очень скоро особенно одаренные сотрудники поняли выгоду. И спустя недолгое время сад расцвел буйным цветом преступности под самым носом у законопослушных миров.
Протоколы расследования пугали даже видавшего вида Сильвера. Одно лишь только радовало: уже пару лет как расследование было закрыто, все виновные арестованы, усердно и публично наказаны, и Сад опустел.
Остались лишь самые верные делу сотрудники, многократно проверенные да набранные среди своих.
И растения. Те самые редкости, совершенно никак не повинные в своих свойствах, преступных и зачастую смертельно-опасных. Настоящая его страсть.
Если бы не они, Эндрис уже точно подал бы рапорт об увольнении.
Он никакой не герой, вот совершенно.
– Бедствуешь? – голос Ладона раздался прямо над головой. Зарывшись в бумаги, Эндрис совершенно его не заметил.
– Страдаю. Кофе? – он вспомнил вдруг, что все еще исполняет обязанности секретаря.
– Прекрати, – Ладон поморщился, присаживаясь на край стола.
Да чем их так притягивал этот стол? Рядом удобные кресла для посетителей, но нет же: все семейство Лефлогов упорно мостит свои задницы на безупречную мраморную столешницу.
Андр тяжко вздохнул, провожая глазами тяжелую папку, прихваченную Ладоном.
– Как вообще туда попала Инквизиция?
Этот принципиальный вопрос мучал Сильвера все это время.
Другой мир – это не соседняя улица, не другой регион и даже не континент, между прочим. Это у ягов дурных на рогах, без общепринятой связи, да там даже сутки другие! Маму вашу под хвост и с особой жестокостью!
– Совершенно случайно. Оперативников наших угораздило все это раскрыть.
– А давайте закроем обратно! – мысль эта Сильверу очень понравилась. Он даже руку к папке заветной протянул, наткнувшись на ироничный начальственный взгляд.
– Трусишка очкастый, – тихонечко прошептал ехидный начальник.
Лицо Эндриса вытянулось. Он не такой!
– Я совсем не оперативник, – грустно вздохнул тот, кого обозвали очкастым трусишкой. Несправедливо вообще, между прочим.
– Ну послушай! – Ладон стал вдруг серьезен и папку на стол положил. – Это дело совсем не так просто поручили тебе. И мне. Нам.
