Евгений Щепетнов "Волчица"

С письмом было сложнее – ведь письмо, это не просто запоминание знаков алфавита. Это еще и правила написания, но самое главное – моторная память. То есть пальцы должны помнить, как писать тот, или иной знак.

А еще – мозгу было сложно распознать текст, написанный скорописью. Одно дело – текст в книге. Если он и написан вручную, то сделано это так, что каждый может разобрать изображенные буквы. В скорописи все иначе – здесь знаки могли и пропускать, и тогда получалось что-то вроде «ма мла рму» – вместо «мама мыла раму». Человек, который годами изучал письмо, прочитывал этот текст легко. Новичок продраться через эти несуразности мог лишь с большим трудом. Но Настя знала – дай ей еще дней десять, ну край – недели две, и она будет писать и читать не хуже аборигенов.

За то время, пока она общалась с Меррель, у них с девушкой наладилось что-то вроде дружеской связи. Ну… не дружеской, но связи, когда от человека к человеку тянется невидимая нить, соединенная со струнами души. Ее трудно закрепить, легко порвать, но… такая связь иногда единственная отдушина там, где все вокруг враждебны или просто равнодушны. Человек существо стадное, ему обязательно с кем-то надо дружить. Это нить может превратиться в крепкий шпагат, потом в канат, который невозможно оборвать. А может и лопнуть в любой момент – от недоброго слова, недоброго поступка, просто потому, что ниточку не захотели укрепить.

Меррель рассказала Насте, куда та собственно попала. Девочка была образована не хуже какого-нибудь доцента, или даже профессора, и Настя была очень удивлена, что рабыня вдруг оказалось таким разносторонне образованным человеком (в рамках своей цивилизации, конечно). Кстати, когда Настя спросила Меррель, чем та занимается у Эдгеля, в чем собственно заключаются ее основные обязанности – девушка снова закаменела лицом, и после долгой паузы бесцветным голосом сказала, что исполняет свое предназначение. И больше не проронила ни слова, хотя Настя и пыталась разъяснить эти туманные слова.

Итак, как выяснилось – этот мир называется просто… Мир. Ну а как он еще должен называться? Над ним висели две луны – красная, и обычная. Солнце… да обычное солнце. Желто-белое. Мир состоял из океана, и материков, которых собственно было три, или больше (кто смог бы обследовать такой великий Мир?!). Материки между собой почти не сообщались – ибо океанские расстояния слишком велики. Все материки находились примерно на уровне экватора, торча к северу и югу выступающими частями (так рисовали их на картах знающие люди).

Все люди, во всех частях света разговаривали и писали на одном языке, он назывался «всеобщий». Были и варианты этого языка, что-то вроде пограничного «суржика», но на нем разговаривали только самые отсталые племена, практически дикие народы. Остальные – только на нормальном всеобщем.

Материк, на котором они сейчас находились, по утверждениям ученых, самый большой из ряда материков, и является куском огромного материка, в который собственно и входили отколовшиеся соседние. Откололись они после некой эпической войны, называемой «Война богов». Кто на кого ополчился, почему применялось такое жуткое колдовство, которое смогло раздробить материк на несколько меньших, и на острова – никто теперь и не помнил. После войны человечество прошло через период дикости, названный потом «Темной эпохой».

Империя, в которую попала Настя, была фактически тиранией, управляемой сводом законов и указами, который время от времени выдавал Император. И указы эти были превыше законов. Например, он легко мог отпустить на волю приговоренного к смерти, если у властителя вдруг почему-то возникало такое желание. И никто ему не мог сказать ни слова против (бунт!). Только лишь советовать. У него был штат из тридцати самых влиятельных людей Империи, которые курировали различные стороны жизни Империи. А еще – огромный чиновничий аппарат, который собирал налоги и проводил в жизнь политику Императора. Ну и само собой – армия, стража, тайная служба – все нормальные атрибуты любого государства.

За границами Империи Денгар имелись другие государства, с примерно таким же строем, и такими же людьми, как и здесь. Просто ими правил другой император. Эти империи время от времени воевали то между собой, то с Денгаром, вступая в коалиции, или вновь расходясь в стороны. Причина могла быть любой – их всегда можно найти, если хочешь набить рыло соседу. Чаще всего это были территориальные споры.

На юге вялотекущая война с не желающей замирения провинцией Хасгар. Эта провинция некогда решила, что империя не дает ей развиваться, а потому она будет жить сама по себе. Хасгар – источник металла, угля, золота, драгоценных камней, так что поползновения вождей Хасгара на объявление самостоятельности было жестко пресечено, кто же упустит такую сокровищницу? Так что из Хасгара полноводной рекой потекли рабы, захваченные во время карательных экспедиций. Теперь в Хасгаре нет промышленности, рудники заброшены, а поля зарастают травой. А есть – небольшие отряды хасгарцев, которые вырезают имперских солдат, засевших в форпостах, и душат фермеров, которых Империя в своем великодушии переселила на «свободные» хасгарские земли, выдав несчастным пособие на обустройство. Которое потом пошло на похороны этим людям.

Рядом с Хасгаром еще один источник раздражения для Империи – так называемая Пустошь. Это огромная территория, на которой люди не могут жить по одной простой причине: она настолько заражена различными видами боевой магии, осевшей на землю, что жить там могут только мутанты, образовавшиеся в результате воздействия этой магии на обычных существ. Судя по свидетельствам многочисленных очевидцев, из пустоши иногда выходят такие твари, что все рассказки о демонах-убийцах перед ними бледнеют. Чего только стоят рассказы о саблезубых кроликах размером с крупную собаку, и о воробьях, которые питаются исключительно мясом, и считаются аналогом кровожадных рыб, объедающих неосторожно ступившего в воду пловца до самых костей. Но при всем, при том в Пустошь постоянно отправляются экспедиции поисковиков, в просторечии называемых «пустошниками», или «пустами». Эти люди ищут в развалинах древние амулеты и артефакты, которых нет в наше время, и которые современные маги не могут сделать, ибо технология изготовления древних магических предметов давным-давно напрочь утеряна. Эти предметы хорошо сохранились, так как защищены древней магией. Сломать их практически невозможно. А еще – климат пустоши очень сухой, дождей там практически не бывает, так что вещи сохраняются нетленными тысячи и тысячи лет.

Рядом с Пустошью селиться нельзя – магия накапливается в плоти, действует и на тех, кто не заходит за ее границу. Рождаются странные дети, пропадают люди, а обычные, всем давно известные овощи и фрукты, выращенные вблизи Пустоши, приобретают странный, иногда очень неприятный вкус. Часто – они просто ядовиты.

Работа «пуста» смертельно опасна, но один найденный артефакт может просто-напросто озолотить. Например, ошейник, который сейчас находится на шее Насти – найден в развалинах Старого Города. Это произведение древних магов. Есть и подобные новоделы, сделанные по образу и подобию древних артефактов, но они работают не столь эффективно. Как именно они работают, что могут делать, почему так ценятся – Меррель не сообщила. Только закаменела лицом и сказала, что «Наста» сама потом все поймет. Ей покажут.

Город, где они сейчас сидят, называется Геррат, и это столица Денгара. Население за пятьсот тысяч человек (но это не точно), имеется крупный порт, и много чего еще. Император Масган Седьмой. Ему сорок лет, у него два десятка жен, бесчисленное количество наложниц, и двадцать официальных детей разного пола и возраста.

Вот, в общем-то и все, что Настя сумела узнать за это время от Меррель, и прочитав книги, которые та принесла.

А еще Настя узнала, что ее готовят к продаже на аукционе, и купит ее один из самых влиятельных и богатых людей Империи. Тот, кто любит непокорных девушек, и готов потратить свое время, чтобы «обломать колючки» дикого растения. Превратить непокорную девушку в идеальную рабыню, мечтающую ублажить своего хозяина. И что начальная цена за Настю – тысяча золотых, чего не было за всю историю здешних аукционов по продаже рабов. И от этой информации у Насти похолодело в животе, и не только в животе…

Меррель нравилась Насте все больше и больше – красивая, всегда аккуратно одетая, причесанная и свежая, она походила на девятиклассницу в своем коричневом одеянии, больше похожем на униформу. Эдакая аккуратистка-отличница, воспитанная, вежливая, знающая больше, чем любой из ее одноклассников. И Настя мучилась догадками – да как же такая, явно домашняя девочка могла оказаться в рабстве?! Где ее родители?! Небось плачут, потеряв свою малышку…

И тут же вспоминались свои папа и мама, и на глаза накатывали слезы. Гадают, наверное – где же их дочка… строят самые ужасные картины у себя в мозгу.

Но такого они точно не смогли бы придумать. Такого ужаса. Чтобы их дочь продавали с аукциона, как скотину?! Хотя… на Земле есть много такого, о чем Настя раньше и не задумывалась. И рабство – тоже есть. И не только на черном континенте.

Глава 6

Меррель лежала в темноте, глядя в потолок над ее кроватью. Она не спала, но и не бодрствовала. Это состояние называло «садхи», и это первое, чему ее научили в храме Согдума. Так ты приобщаешься к Божеству – Покою и Умиротворению в мире страстей и эмоций. Эмоции ведут к греху, к потере кармы. И значит – лишают возможности правильно переродиться в следующей жизни.

Согдум учит тому, что все в этой жизни происходит так, как оно должно быть. Нельзя сопротивляться потоку жизненной энергии – это ведет к ошибкам, ошибки – к потере кармы. Если тебя захватили и обратили в рабство – значит, так и должно быть. Значит, тебе уготована трудная судьба, но и тем больше будет награда в другой жизни. Жизнь – ничто, посмертие – все. Это Меррель знала с тех пор, как начала хоть что-то понимать.

Вся ее жизнь прошла в храме. Ее учили – и тому, как правильно жить, и наукам, ведь каждый адепт Согдума должен быть разносторонне развитой личностью, ибо только так можно принести храму максимальную пользу.

И не только науки – все свободное время Меррель было занято совершенствованием личности. Медитация, контроль над своим телом, общение с Мирозданием через транс – без выходных, двадцать часов в сутки. На сон отводилось всего четыре часа. Но и они были лишь данью традиции – человек, который умеет входить в транс и контролировать свое сознание, умеет сделать так, чтоб организм отдохнул больше, чем если бы он спал десять часов подряд. И даже во сне Меррель контролировала сознание, не позволяя расслабиться, не позволяя мозгу уснуть и забыться. Она была одной из лучших учениц Храма, и ей прочили великое будущее. Как минимум – первой помощницы Настоятельницы. А когда та состарится и уйдет…

Меррель захватили солдаты третьего легиона, которых направили на подавление бунта в провинции. И тогда ей было всего одиннадцать лет. Ее не убили, и даже не изнасиловали. Хотели, да, но когда потребовали раздеться, и она разделась, командир сепии, увидевший, что происходит, просто забрал ее себе. И он был первым мужчиной, который ей овладел. И это не было насилием. Он попросил ее удовлетворить себя, и она сделала это – молча, без протестов и слез. И так продолжалось несколько месяцев, пока Меррель заметил другой командир, старше этого по званию. И забрал ее к себе в палатку.

И жила она там – исполнительная, тихая, безропотная, абсолютно не брезгливая и готовая на все для хозяина. У нового мужчины Меррель провела три месяца, прислуживая и удовлетворяя его в постели. Он ее почти не обижал, как не обижают собаку, исправно исполняющую свои обязанности. Лишь иногда давал оплеуху, порол, или пинал, когда она, по его мнению, недостаточно активно его ублажала. Оба – и первый мужчина, и второй – нередко возмущались тому, что «проклятая девка» ведет себя как бесчувственное деревянное бревно.

Но Меррель не могла, да и не хотела ничего с этим делать. Она не испытывала никакой тяги к сексу. Как, впрочем, и отвращения. «Физические упражнения», которые ей приходится делать по воле ее хозяев – и не более того.

Да, нередко ей было больно – она уродилась маленькой и худенькой, так что большие мужчины (а они были очень большими – солдаты!) порой причиняли ей очень серьезную боль даже не потому, что хотели это сделать, а потому, что их мужские достоинства были для нее слишком велики. Тем более, если они брали ее не так, как положено для деторождения.

Хорошо, что в тот момент она еще не была способна родить ребенка. Крови у нее пошли уже тогда, когда Меррель продали Эдгелю. Так что боги уберегли ее от больших страданий. Что бы случилось, если бы она забеременела? Скорее всего, ее продолжали бы иметь, пока не родит, а потом дитя у нее бы отняли, и… никто не будет заботиться о ребенке какой-то там лагерной шлюхи. Таких девушек, попавшись в палатки командиров (и хуже – в палатки рядовых солдат), в лагере карательного корпуса было более, чем достаточно. После военных действий остается очень много «бесхозных» женщин, лишившихся дома и семьи.

Меррель молчала о том, что она происходит из храма Согдума. Сказать об этом – значило привести карателей в скрытый в джунглях древний храм, и подвергнуть святилище разграблению и поруганию. Об этом им говорили сразу же, как только дети начинали входить в разум. Расположение храма – одна из самых сохраняемых тайн их веры. Отсюда адепты Храма идут по свету, разнося Истинное Слово и привлекая людей на сторону Света. Исчезнет Храм – и в мире станет немножко темнее, а когда падет последний Храм – Тьма накроет мир, и он свалится в царство Темного. Так учит великий Согдум.

Наконец, и второму мужчине Меррель достаточно поднадоела, и он ее продал работорговцу-корабелу, который собирал рабов по всему побережью, чтобы перепродать их уже в Империи. Возможно, второму хозяину надоело именно то, что Меррель молчала даже тогда, когда он специально имел ее так, чтобы вызвать хотя бы стон из прекрасных пухлых губок юной девчонки. Но она молчала, будто не чувствовала раздирающей ее внутренности боли. Молчала, когда он хлестал ее ремнем. Молчала, когда он нанизывал ее как птицу на свой толстый шампур, и потом по ногам девушки текла кровь. «Бесчувственная сука!» – вот были самые мягкие ругательства, которые слышала Меррель в свой адрес. И эти слова стали для нее девизом всей последующей жизни.

Она чувствовала боль. Но умела от нее отстраняться. И этому ее научили в храме – а она была там лучшей ученицей. Нужно было лишь уверить, убедить себя в том, что ты – не ты, что ты лишь смотришь на то, как что-то происходит с другой, совершенно незнакомой тебе девушкой, на которую тебе совершенно наплевать. Это ТОЙ больно, ТОЙ плохо, это ЕЕ тошнит от сливаемого в рот семени и пропихивающегося в горло члена, это ей раздирает зад толстый твердый предмет, и это у чужой девушки болят отбитые жестоким обращением внутренности. Тебя – нет. Ты – облачко! Ты паришь под потолком, легкая, светлая, как луч восходящего солнца.

И ты знаешь – все, что происходит с этим телом – заслуженно. Возможно, тобой – ты себя неправильно вела, и теперь к тебе пришло наказание. Или твоими предками, которые совершили столько, что теперь потомки платят за их грехи. Карма, она такая – кара за плохое поведение может передаваться в поколениях, и пасть на голову того, кто совершенно не причастен к гадким делам своих предков.

Измочаленную, изорванную, полуживую Меррель перед продажей на корабль вылечили, благо что в каждой воинской части есть свой маг-лекарь, опытный мастер в делах спасения даже безнадежных раненых, так что когда ее отвели к новому хозяину, она была во вполне сносном состоянии – если не считать худобы из-за потраченных на лечение жизненных сил. Ведь ничего не дается даром, и чтобы вылечить чей-либо организм, приходится тратить его собственные силы. Ведь ни один маг-лекарь не станет тратить силы свои – в противном случае он попросту скончается уже на третьем тяжелом больном.

Это был третий мужчина Меррель. Тяжелый, огромный капитан суда, в трюмах которого гремели цепями, стонали и молились сотни и тысячи замученных рабов. Меррель жила в его каюте, и обслуживала капитана, когда он того желал.

Капитан, несмотря на свою устрашающую внешность, был более нежен, чем ее предыдущие владельцы, и когда брал ее, старался не навредить телу. Возможно потому, что хотел взять за нее хорошую цену. Иногда он угощал телом Меррель своих помощников, но и тут следил, чтобы они ей ничего не порвали. Ведь лечение стоит денег, а девушка слишком красива, чтобы просто испортить ее и выбросить за борт как истощенного обычного раба. За кораблем всегда следовала стая морских чудовищ, которые питались трупами рабов, умерших на корабле и сброшенных в море. А то, что те же корабелы могут сделать с женщиной, Меррель видела, и не раз, когда тот же капитан и его помощники приводили в каюту других рабынь. Она не хотела вспоминать эти картины, и считала, что с ней обходились очень и очень мягко. Возможно именно потому, что она никогда не возмущалась тому, что с ней делают, и была абсолютно не брезглива. А еще – невероятно вынослива, несмотря на свой юный возраст и хрупкое сложение. Капитан даже вначале хотел оставить ее себе, сделать каютной шлюхой, но все-таки жадность пересилила. А еще сразу выяснилось, что при всем своем умении доставить мужчине удовольствием, Меррель абсолютно бесчувственна, как самая настоящая каменная статуя. А мужчины этого очень не любят.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=68743515&lfrom=174836202) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.