Надежда Мамаева "Фотографов с рук не кормить!"

{«Никита Беркутов – российский предприниматель, долларовый миллиардер, один из создателей информационной спутниковой системы. На данный момент входит в круг директоров „ГСИС“. В студенческие годы был лауреатом стипендий Президента РФ и Правительства РФ, трёхкратным лауреатом Потанинской стипендии…»}

Я пробежалась глазами по строкам. Со всех сторон положительный тип. Настолько положительный, что положил мою нервную систему не хуже, чем хакеры сервака Эстонии в апреле седьмого года, – намертво. Помнится, тогда власти страны отрубили внешний интернет, чтобы восстановить серверы. Я тоже подумывала если не отрубить, то врезать как следует одному вруну.

Нет, конечно, могло быть и так, что эти двое просто похожи. Как однояйцевые близнецы, которые еще всю жизнь и стриглись у одного стилиста.

Сейчас, когда светлые волосы, отмытые от речной тины, стали подсыхать, сходство было ну очень сильным. Я, как человек, который фотошопом закусывал на завтрак, обед и ужин, могла, глядя на снимок из интернета, точно сказать, где кадр подправили. И мысленно эти исправления убрать.

Меж тем объект моих мыслей, легко подходящих под некоторые статьи УК о нанесении «легких и средней тяжести», заворочался, устраиваясь поудобнее. И вот что прикажете с ним делать? Как говорится, «прибить нельзя простить» – ставь, женщина, запятую в зависимости от степени взвешенности.

А я была злая. Очень. На весь сегодняшний день, на изменщика бывшего, на враля, дрыхнущего на моей кухне… В общем, я психанула настолько, что в приступе ярости насмерть загрызла три сосиски, обнаружившиеся в холодильнике. Нацелилась на бифидок, но в нем молочные бактерии уже перешли на сторону зла. И нет, их не сманил печеньками темный властелин. Все было куда более прозаично: истек срок годности. Опечалившись, я воззрилась на яйца. Что же, придется жарить омлет, ведь я все еще была голодной!

Деликатностью при готовке я себя не утруждала, гремя сковородкой вовсю.

Мои кулинарные потуги на ниве жарки прервал телефонный звонок. На экране высветилось «любимый». Я заскрипела зубами, скинула номер изменщика и для начала мстительно переименовала его в «кобель». А потом заблокировала. В душе у меня сейчас было… никак. Я зафиксировала умом, но разумом не успела осознать, что произошло. Разочарование еще не успело впиться в меня зубами, чтобы как следует потрепать. Да, именно разочарование. В человеке, которому я верила. Стасу… Любила ли я его? Еще вчера казалось, что да. И хотела услышать от него заветное «выходи за меня замуж»… И только сейчас, увидев его измену, поняла: нет, не любила. Он мне нравился, но… не екнуло у меня, не замерло, грозя инфарктом, сердце… Злость? Да, она была. Но не было ощущения оборвавшейся красной нити.

Об этом думала, пока ужинала, пока мыла посуду… Гость спал. Ему не мешало ни бряцанье вилки о тарелку, ни плеск воды, ни яркий свет. Интересно, сколько он так продрыхнет? И что мне делать? Ложиться спать в квартире, когда за соседней стенкой лежит подозрительный тип, у меня желания не было. И плевать, хоть он трижды миллиардер.

Я уже было склонилась над белобрысым, чтобы разбудить его тряской за плечо, криком, методами нетрадиционной китайской медицины… Но тут раздался звонок в дверь. Неужели уже час прошел и Дашка решила меня проведать?

Без задней мысли я открыла дверь, не посмотрев в глазок. А зря!

На пороге стоял бывший. Набычившийся, взъерошенный, с расцарапанной щекой и заплывшим глазом. Но помимо его тяжёлых ранений, полученных на любовном фронте, я машинально отметила еще и свитер, в котором ко мне заявился бывший. Плотная вязка, кашемир – помню, как я с любовью выбирала этот новогодний подарок с характерным зимним принтом. И стало обидно за себя, за то, что была такой доверчивой, старалась и заботилась об этом…

– Аня, нам надо поговорить… – начал этот кобель, делая шаг вперед и словно не сомневаясь в том, что я его впущу.

Но я и не подумала посторониться. Скрестила руки на груди и зло прищурилась.

– Стас, вот я смотрю на тебя и думаю, что… не олень на свитере, а свитер на олене… – Я выразительно опустила взгляд на грудь бывшего, где как раз и был изображен этот спутник Санты. И по забегавшему взгляду бывшего поняла: он, надевая этот свитер, рассчитывал на обратный эффект. Наверняка подумал, что я, увидев на нем свой подарок, смягчусь, не иначе. Увы для Стаса: я не смягчилась, скорее наоборот – очерствела, огрубела и отвердела настолько, что почти омонолитилась. И самым жестким тоном отчеканила: – Потому как умный человек понял бы, что после всего случившегося говорить нам не о чем. Да что там говорить – дышать одним воздухом и то не имеет смысла.

– Любимая… – начал этот самодовольный эгоист.

И я взорвалась!

– Какая я тебе «любимая»? Ты мне сегодня на моих глазах изменил!

– Ну, если бы не изменил, то назвал бы единственной, – тут же выкрутился бывший.

Я заскрипела зубами… и хоть сегодня и был не рыбный день, но лещей надавать ой как захотелось. Настолько, что я потянулась за молотком, об который недавно запнулась в прихожей. Сделала пару шагов от порога, и в моих руках оказался папин верный инструмент. Только теперь до Стаса наконец дошло, что я настроена серьезно.

– Эй, ты чего?.. – настороженно начал он, делая несколько шагов назад.

– Всего… – многообещающе протянула я. – Как говорится, каждый сам кузнец своего счастья… Вот и я сейчас скую: себе – благости, а тебе – больничный от травматолога…

– Ань, мне и так сегодня досталось… И какой, к черту, больничный… Ты же не уголовница, а интеллигентная девушка. Давай все обсудим… – И, видя, как я зверею, бывший в запале протараторил: – Я сегодня все осознал и понял, что мне нужна только ты! Я хочу, чтобы ты стала единственной… Выходи за меня замуж!

Это был его козырь. Последний аргумент, чтобы я вернулась, простила, забыла… Но если вчера я мечтала услышать эти слова, то сегодня…

– Угу, я за тебя выходи, а ты мне что? Кальциевую диету, чтоб рога поразвесистее были? Убирайся!

– Я не уйду! – выпятив грудь, заявил Стас и тараном попер на меня. Даже страх перед молотком куда-то исчез…

И… ровно на пороге остановился как вкопанный, словно на стеклянную стену напоровшись. Закрыл и открыл рот, как рыба, выброшенная на берег.

Но потом удивление на его лице сменилось злостью, взгляд бывшего прошелся по мне и устремился дальше. За мое плечо. Я медленно обернулась и увидела свою «спящую принцессу», которую не смогли разбудить ни лязг кухонной посуды, ни шкворчание омлета… А тут подобранец очнулся сам.

Он стоял, опершись о стену прихожей и выразительно скрестив руки на груди. Его холодное молчание и тяжелый взгляд были красноречивее любых слов. Их даже можно было использовать в качестве оберега от чрезмерно разговорчивых незнакомцев! Да и не сильно болтливых – тоже.

Так смотрит матерый мартовский котяра, у которого зарвавшаяся полевка решила утянуть кусок колбасы. И ныне хвостатый раздумывал: загрызть ли наглую пискуху сразу или для начала прибить лапой.

– Значит, решила отомстить мне?! Изменить? – взвизгнул Стас, по-своему поняв причину, по которой мы с незнакомым мужиком находимся одни в квартире, да еще и в домашней одежде.

– Изменить?! – взбеленилась я. Нет, у меня было много недостатков, от полной несовместимости с готовкой и уютом до привычки петь в душе при полном отсутствии слуха, но ветреной я не была никогда! И от кого я слышу обвинения в предательстве? От этого зародыша мужчины, который на моих глазах лапал ту девицу, от этого сперматозоида недоделанного! – Да я была тебе настолько верной дурой, что, даже переходя дорогу, налево не смотрела. – И замахнулась молотком.

И проломила бы наглецу череп, если бы мою руку не перехватили. Сзади.

– Дорогая, позволь мне самому избавиться от хлама, – прозвучал вкрадчивый баритон.

– Я никуда не уйду! – тут же возразил бывший парень и, судя по всему, будущий труп. Потому как даже без аккуратно отнятого из моих рук молотка я была готова убивать.

Но, противореча своим же словам, бывший сделал шаг назад от надвигавшегося на него «ныряльщика». Мой гость же был очень выразителен: угрожающе смотрел, сжимал кулаки и вообще давил на психику, в том числе и живой тестостероново-мышечной массой. Весьма накачанной такой массой.

Стас струхнул. И ретировался, напоследок назвав меня единственной и неповторимой… Это если перефразировать. А дословно было что-то вроде: «Ты, Аня, стерва, каких еще поискать».

Я же с облегчением захлопнула дверь и только хотела сказать гостю: «Спасибо, но не стоило вмешиваться…» – как услышала:

– Не благодари. – И автостопер усмехнулся. – Мы теперь в расчёте. Ты выручила меня, я спас тебя.

Мне сразу же расхотелось вообще что-либо говорить.

– В расчёте мы будем, когда я навешаю на твои уши столько же лапши, сколько сейчас висит на моих.

Я для наглядности оттянула пальцами свою мочку. Да, бывший ушел. Но желание убивать-то осталось! А передо мной имелся враль, которому я на чистом духу и высказала все, что о нем думаю.

– Я память потерял… Я бедный, несчастный… Обогрейте меня… – зашипела рассерженной гадюкой. – Никакой ты не бедный и не несчастный, Никита Беркутов.

Едва я произнесла имя, как автостопер закаменел, а температура воздуха, по ощущениям, и вовсе понизилась на десяток градусов.

– Как. Ты. Узнала.

– Я, в отличие от бывшего иноземного президента, в гугле еще не забанена, – фыркнула саркастически. – А твой фейс успел по всей сети засветиться. Так что не надо лгать, врун несчастный!

Он устало провел ладонью по лицу, а в его глазах застыло выражение… Словно хотел уснуть на сотни лет, забыть, что он есть на этом свете, а лучше – и вовсе не быть. Или хотя бы чтобы все вокруг перестало крутиться с бешеной скоростью: Земля, события, сама жизнь.

– Ань, извини… я думал, так будет лучше.

– Как – так? – подозрительно уточнила я.

– Если ты ничего не узнаешь. Кто я и почему оказался на трассе. И не будешь сообщать обо мне в полицию.

– Ты в бегах? – спросила я очевидное. Ну правда, кто еще будет бояться стражей правопорядка? И не просто бояться, но и скрываться…

Заговаривая зубы, сделала инстинктивный шаг к входной двери. Ой, не зря этот тип мне показался подозрительным! Преступник. И наверняка – опасный. Ибо о безопасных бандитах я что-то не слышала.

Сглотнула, буквально на языке ощутив вкус страха – одновременно стылого, как морозная мята, и обжигающего, как перец чили. И этот ком ледяного огня прокатился по горлу, упав куда-то туда, где еще утром, кажется, был мой желудок. А сейчас – лишь тянущая пустота.

– Я в трупах, – произнес он. И, видимо, что-то прочтя по моему лицу, поспешил добавить: – В смысле, я надеюсь, что меня считают погибшим. И не хотелось бы воскресать в полицейских сводках раньше времени.

Если этим он меня хотел успокоить, то зря!

До спасительной двери оставалось совсем ничего, когда этот псих с криминальными наклонностями вдруг догадался, что я задумала, и рванул наперерез.

Я опоздала ровно на секунду. Еще бы чуть-чуть – и успела бы отпереть вертушок замка и удрать.

– Подожди! – Сильные руки легли с обеих сторон от моего тела, прижав к стене. Совсем рядом с дверным косяком.

«Насильник!» – мелькнула мысль, от которой я зажмурилась, вжавшись в стену. Вот зачем только я его подобрала на той трассе. Знала же, что ничего хорошего на обочинах не бывает. Только мусор, кусты и ГИБДДшники. А еще, как оказалось, – преступники, которых гугл почему-то считает еще и миллиардерами.

– Ань, я не знаю, что ты успела себе напридумывать и почему хочешь убежать, но, поверь, я не сделаю тебе ничего плохого.

– И насиловать не будешь? – Я приоткрыла один глаз, чтобы встретиться с лукавым взглядом.

– А надо? – осуждающим тоном «ну и обязательная развлекательная программа для гостей у вас, барышня» произнес нависший надо мной подобранец.

– Н-нет, – запнувшись, открестилась я.

– Вот и замечательно, – выдохнул «водолаз», но нависать надо мной так и не перестал. – Давай просто поговорим. И я… расскажу тебе всю правду, обещаю. Только пойдем на кухню. Беседа будет долгой, и лучше ее вести не у порога.

С этими словами он отпрянул, оттолкнувшись руками от стены, повернулся ко мне спиной и зашагал прочь. Причем абсолютно уверенный, что я последую за ним. Словно этот тип был хозяином тут, а я… а я никуда не денусь.

Хотя это он зря. У меня был великий соблазн дать деру. Но я переборола его и, подхватив в руки молоток, который еще недавно отняли из хрупких рук и вернули на пол, пошла выбивать из незваного гостя правду.

А она оказалась… странной. Никита подтвердил: рунет про него врал, но в пределах допустимого. Да, он предприниматель, да, богат, да, один из создателей информационной спутниковой системы, и даже про Потанинскую стипендию правда… И про длинноногую модель герл-френд правда. От последнего – странно, но стало чуть грустно.

Впрочем, все быстро забылось, когда Никита рассказал, почему так не хочет воскресать:

– Моя машина потеряла управление и вылетела в реку… – начал было он, но я перебила:

– Ну это же обычная авария. Почему ты не вызвал спасателей?!

– Ань, ты не поняла! – Ник резко подался вперед. – МОЯ машина. Проверенная, прошедшая на днях полное ТО. Я в ней был абсолютно уверен. В ней не могло быть неисправностей. А у нее вдруг на повороте отказывают тормоза.

– А ты до этого на живой классике, в смысле на не умерших вовремя жигулях ездить не пробовал? – ехидно спросила я, памятуя, как моя «крошка» порою «брала управление в свои покрышки», напрочь игнорируя желание водителя. А тут всего лишь юзом пошел… И сразу паника. Почти на ровном месте.

– Пробовал, – мрачно ответил собеседник, – сегодня вечером.

И, судя по его тону, эту дорогу он запомнит надолго. Может быть, навсегда. А я про себя лишь усмехнулась: вот так можно стать для мужчины незабываемой. Ведь мини-юбок, выразительных декольте перед ним в жизни промелькнет много. А вот разваливающаяся на ходу «семерка», тыква-гигант на коленях и старая куртка, спасающая от холода, – навряд ли хоть еще раз!

– И после этого у тебя еще есть вопросы по поводу тормозов? – скептически уточнила я.

– Ты не понимаешь. На моей машине АБС новейшая. Она просто не могла себя так вести. – Скажи он это в запале, я бы усомнилась. Но слова Никиты прозвучали спокойно, слишком спокойно. И я в них как-то сразу поверила. А он, убедившись, что я больше не буду его перебивать, продолжил: – Понимаешь, я сейчас работаю над проектом. Разработка прошла финальные испытания и… В общем, я считаю, что нужно провести еще ряд исследований. Но это задержит внедрение. Одним словом, похоже, я кого-то слишком достал своей дотошностью, – усмехнулся Никита.

– И что, тебя убить, что ли, за это? – вырвалось у меня.

– А вот это здравая мысль, – он усмехнулся.

А до меня наконец-то дошло, почему Никита не желал «воскресать». И вдруг стало неловко за свою истерику в прихожей, когда я на нервах после всех событий сегодняшнего дня, предательства Стаса, накрутила себя, что Никита – преступник.

– А этот, который сегодня приходил, – он твой парень? – меняя тему, спросил мой недобитый ныряльщик.

– Он мой… – Я сделала паузу, потому как эпитетов в адрес Стасика было много, но приличного – ни одного. Наконец, решив эту лингвистическая головоломку – как остаться приличной, не матерящейся девушкой и не погрешить против кобелиной сути бывшего, – произнесла: – Сволочь, одним словом.

А потом я рассказала Никите все. И злость, нервное напряжение уходили. Вместе со словами и… слезами. Да, я позорно разревелась. Причем настолько, что не поняла, как оказалась сидящей на диванчике на руках у того, кого еще чуть больше часа назад хотела прибить молотком.

Резкая трель заставила меня вздрогнуть. Ну если это опять бывший… Я даже точно знаю, куда его пошлю, только не знаю, как об этом цензурно сказать.

Хотя лучше не только сказать, но и лично задать вектор движения. А потом убедиться, что прибыл в конечный пункт. Даже если это анатомически нереально и вообще противоречит законам физики, логики и здравого смысла. Потому как нет ничего невозможного для человека, взбешенного до нужной степени.

Глава 2

{[Аня]}

Пулей вылетев из кухни, подскочила к входной двери и распахнула ее со словами:

– Ну здравствуй, труп! – В моих венах пульсировала не кровь, а лишь одно желание – убивать!

И я, вся такая гневная, с распухшим носом и красными глазами, наткнулась на Дашку. Подруга стояла на пороге в лучших традициях киношных боевиков: в розовых тапочках, коротких шортах, топе, с мобильным в одной руке, перцовым баллончиком в другой и выражением «да ты, Аня, офигела!» на лице.

Оценив мой грозный вид, Дашка уточнила:

– Тебя еще надо спасать или уже помогать закапывать тело?

– А, это ты…

– А кого ты ожидала увидеть? – вопросом на вопрос ответила подруга.

– Стаса… – призналась я и подозрительно уточнила: – Надеюсь, ты не стримишь?

– Нет. – По тому, как быстро палец подруги мазнул по экрану, я поняла: из своего краткого ответа она упустила слово «уже». Видимо, поняв, о чем я подумала, по моему выражению лица, практичная Дашка добавила: – А вдруг бы с тобой уже что-то случилось? Или этот тип уже разделывал бы твой хладный труп и на меня напал заодно, как на свидетельницу! А пока я включу камеру, чтоб были эти, неопровержимые улитки…

– Улики, – машинально поправила я.