Светлана Нарватова "Пиппа ищет неприятностей"

Так вот. Несмотря на то, что люди боялись проклятых на крови, на самом деле преступником был проклинающий. Такие заклинания были уже больше века как запрещены. Поэтому живой проклятый маг – это огромная редкость. Это должно очень повезти, чтобы его встретить.

Или не повезти. Я пока не знаю. Просто гадкий Беннет был злом гарантированным и однозначным. А «дяденька» – новым и неопределенным. И может быть даже, что меньшим. Мэтр Миль говорил, что из двух зол нужно выбирать более перспективное.

К тому же, какой нормальный человек будет искать беглую наследницу рядом с про?клятым магом? Беннетов сложно назвать нормальными, правда. Но даже они не настолько ударенные на голову. Я бы сама не догадалась искать меня там, где я сейчас нахожусь. Опять же, отличное прикрытие – этот маг. Кто будет обращать внимание на меня, когда рядом есть он?

А еще он был красивый. Я – разумная, здравомыслящая девушка, которая за время сиротского детства чего только не наслушалась и не насмотрелась про отношения между девушками и красивыми мужчинами. И некрасивыми мужчинами – тоже. Наставницы очень строго следили, чтобы нами не интересовались красавчики, потому что от них всё зло. Наверное, мамы не стало тоже из-за такого. Потому что сначала у нее появилась я, а потом у меня не стало ее. Разумеется, я появилась не просто так, а благодаря такому вот красавчику. Хорошо, что я появилась. Но если честно, мне иногда думалось, что лучше бы меня не было. А моя мама была жива.

К счастью для меня, в окружении мэтра красивых мужчин не было. Были только старые и страшные. Или гадкие и страшные, как Беннет. Я вообще в Талыме таких красавцев не встречала. Наверное, они все в столицу перебрались. Там больше глупых девушек и денег. Мужчинам что еще надо?

Я остановилась на этой мысли. Вот пусть им, столичным дурочкам, всё зло и достанется. Потому что, во-первых, я – умная. Во-вторых, я-то не девушка же. И не богатая. Же. Так что мною он точно не заинтересуется.

А мне никто не мешает на него смотреть в своё удовольствие. А смотреть на него было удовольствием. Да, в «дяденьке» не было магии. Но ощущалась сила. Уверенность в себе. Мощь. Когда он говорил, хотелось его слушаться. Даже мне. Хотя у меня с послушанием с детства было не очень. Сколько себя помню.

Шорька заерзал в подмышке. У него тоже с послушанием не складывалось. Тут мы были два нешьесса пара. Я прошептала сонное заклинание. Вообще существовало два варианта использовать магию. Если с запретной, – то даже три. Самое первое, чему учат одаренных недорослей, – произнести его. Формулы заклинаний составляли магические светила. Не понимаю, как им это удавалось. У меня с теоретической магией совсем отношения не складывались. Так вот, придумает такой архемаг заклинание, а все остальные зазубрят до посинения. Потому что каждый звук, каждое слово, каждый жест – всё сказывается на результате. В лучшем случае при ошибке не выйдет ничего. В худшем… Страшно вспомнить, что получалось у меня в самом начале, когда меня подобрал учитель. Мне казалось: чего там? Раз, два, бла-бла, рукой – фьють – и всё готово. Ага!

Потом, когда формулы вызубрены, появляется второй способ – на крови. Я сначала психовала и сильно ругалась на мэтра, когда дошла до этой стадии. Зачем все эти мучения с зубрежкой, если достаточно крохотной капельки крови, чтобы получился тот же результат? Но опытным путем я установила, что на крови можно сотворить только то волшебство, которое у тебя в крови в прямом смысле этого слова. То есть такое, которое стало частью тебя.

Вот и сейчас с Нешьессом (надо же было такое имечко-то дать?) я использовала два способа колдовства: произнесенное успокаивающее заклинание и подчиняющую кровь. У мага всегда есть заговоренная иголка, спрятанная так, чтобы незаметно уколоться при необходимости. А Шорька слишком долго был моим питомцем, потому на него заклинания ложились совсем легко, практически одним усилием мысли.

Я украдкой бросила взгляд на «дяденьку». Каково это: лишиться магии раз и навсегда? Как жить, зная, что она больше не вернется? За что его так? И кто?

– Чего притих? Замышляешь что-то? – усмехнувшись, повернул ко мне голову маг.

– Нет, дяденька! Как же я могу замышлять-то что-то? Чтобы замышлять, ум же нужен, дяденька. А у меня-то ум откуда? – я по-дурацки улыбнулась. – Я, дяденька, думаю: а продуктов вы достаточно купили? Ну лошадь-то у нас есть, – я поспешила объяснить. – Что же ее порожней вести?

– Ты меня своей мудростью житейской просто с ног сбиваешь, – ответил он.

– Я-то, дяденька, как же могу вас с ног сбить? Вы же вон какой сильный. И в доспехе. Не могу я вас сбить с ног. Никак. А вы лучше скажите: далеко нам идти?

– Ты же со мной собирался идти до самой столицы? – напомнил маг, который не маг.

– Так я не отказываюсь. Просто ехать-то удобнее до столицы, чем идти, – возразила я. – А кушать – без этого тоже нельзя. С вами, дяденька, сколько слуг едет?

– Слуг у меня ты один едешь, остальные воины. Что, не передумал еще? – он подмигнул черным глазом, и серый вихрь в глубине закрутился быстрее.

– Никак нет, дяденька. Очень мне нужно в столицу. Дядя Иона у меня там, – с честным видом наврала я. – Он меня куда-нибудь на работу пристроит. А много у вас воинов?

– Скоро сам узнаешь. Как будем на месте.

И до меня дошло, что мы снова у ворот. Я отвернулась к конской морде, чтобы меня не заметили. Предположение, что всё внимание привлечет к себе маг, оказалось верным. Он еще и поскандалил на выходе. Теперь про меня точно никто не вспомнит.

Только один вопрос мне не давал покоя:

– Дяденька, а вы что, не в столицу собираетесь?

– С чего ты вдруг взял?

– Потому что ворота, от которых начинает Столичный тракт, находятся с противоположной стороны.

– Да? – деланно удивился он. – Ну ничего, прогуляемся. Проверим, выдержишь ли ты долгую дорогу.

Так он это специально! И через ворота в сторону флаобской границы вышел, и скандал намеренно затеял, чтобы наверняка запомнили. Он сбивает со следа. Не знаю, кого. Не знаю, зачем. Хотя мне это тоже на руку. Поэтому я молча пошла следом.

Идти-то оказалось совсем недолго. До границы садов. Там, на лужайке у дороги, стояла повозка, горел костерок с котелком воды на рогатине, паслись лошади, которые бодро заржали, увидев Нешьесса. Вокруг костерка сидели люди. Пятеро.

– Дяденька, а вы скажите, вы их тоже, как меня, из жалости взяли, да? – не сдержалась я.

Глава 6. Дик

У меня от этих «из жалости взяли» даже челюсть отвалилась. Почти. Правда пацан тут же поправился:

– Я, дяденька, в хорошем смысле. Что душа у вас добрая, широкая. А то что сразу не скажешь, так это даже хорошо! – продолжил паренек, снова теряя границы. – Знаете, ведь доброму человеку трудно жить на свете. Каждый пытается его использовать, надурить. А вас так просто не надуришь!

И я задумался, был ли это комплимент или таки нет? Но воины мои и правда были очень… эпичны. Даже не знаю, кто из них по этой части перещеголял остальных.

Самым нормальным выглядел Ровняла. Ему было хорошо за пятьдесят, хотя морщины на его лице было сложно разглядеть под сетью шрамов. Тело тоже было ими покрыто на всех видимых местах. Скорее всего, под одеждой было то же самое. Он уже вышел из возраста найма, ему бы карманников гонять от лавок. Но телом он был крепок, глаза светились ясным умом, а речи были разумны и здравы. Собственно, ради этого я его и взял. Должен же в отряде быть хоть кто-то здравомыслящий?

Вторым по нормальности шел… Скорее всего, Пёс. Он выглядел старше меня лет на пять-семь. Под глазами наметились мешки, резкие морщины у рта смягчались короткой бороденкой с усами. Русые волосы были зачесаны назад, чтобы замаскировать намечающуюся лысину. В молодости он был однозначно хорош собой, и тело сохранило рельеф, но… Была в нем какая-то потасканность, что ли. Вероятно, Пёс периодически злоупотреблял. Вторым недостатком Пса была его привычка чуть чего лаяться. Даже если ему не отвечали. А ему отвечали. И если теперь к компании добавится пацан, хая будет до небес. Может, всё же не брать?

Я бросил взгляд на спутника. Он выглядел таким счастливым, предвкушающе разглядывая мой разношерстный отряд, что мне стало стыдно за свои сомнения. Если можешь сделать кого-то счастливым – сделай. Так меня когда-то учили. Очень давно.

Третьим шёл Пончик. Кого нормальный человек представляет, когда ему говорят «Пончик»? Кого-то такого круглого, лысого и улыбчивого, да? Так вот, угадали только с лысым. Голова Пончика, гиганта, на голову выше меня, была гладкой, как крынка молока. Но нижняя челюсть щедро поросла бородой по грудь. Волнистой, черной бородой-лопатой. Его брови были густы и сходились на переносице. Не срастались, а именно сходились. Фигура, словно грубо вытесанная из камня, огромный боевой топор, суровый взгляд… и разум пятилетнего ребенка. Может, семилетнего. Но грамота и счет оказались ему недоступны, как я понял из разговора. С другой стороны при его силище-то зачем уметь считать? Не уверен, что у кого-то хватит безрассудства проверить: правда не умеет или просто проверяет?

Оставшиеся двое представляли собой полные противоположности. Клык был из варваров. Его голый торс был разрисован замысловатыми татуировками. На шее висело ожерелье из клыков. Бедра оборачивала выделанная шкура. Ноги, правда, были прилично прикрыты штанами и сапогами с задранными носами особой варварской выделки. Длинные растрепанные волосы (по растрепанности сравнимые с волосами мальчишки) удерживались широкой повязкой-платком, завязанной на затылке на узел. Уши, ноздри и бровь были проколоты серьгами-колечками. Он был молодой, громкий и мощный. Варвар. Самый что ни на есть типичный. К своему вздорному характеру – а он даже со мной успел повздорить, пока я его нанимал, – он имел двуручник и руки, которые махали этим двуручником, как птица крыльями.

Последний член отряда был магом. Мага звали Гроза, и он был флаобцем. Затянут в черное длинное одеяние и покрывало, которое скрывало его лицо, оставляя зрителю только глаза, такие же светлые озерца, как у парнишки, только еще и ледяные. Они были окруженные длинными черными ресницами, как у девицы. Но тело у него было однозначно мужским. Он был высок, ниже Пончика, конечно, но выше остальных. Худощав и жилист, с широченными плечами. В отличие от остальных, он был вооружен луком. Флаобский лук – произведение искусства. Изящно вырезанный и расписной, он висел у Грозы через плечо. На поясе, который сполз флаобцу на одно бедро, висел короткий клинок. Сколько мне приходилось встречать флаобцев, они неплохо владели любым оружием: и мечом, и кинжалом, и луком. Однако снобизм и высокомерие напрочь отбивали желание брать себе такого воина в отряд. Но у меня выбора не было. Мне позарез был нужен маг. Любой. Флаобец тоже сойдет. А то, что за всё время он не сказал мне и пары слов, так у каждого свои недостатки.

Нешьесс (дал же хозяин имечко) заржал, приветствуя лошадиную компанию и обозначая заявку на лидерство. Ему ответили. Мой Верный – досадливо. Он был конем крепким, выносливым, надежным, но покладистым. Не ему спорить за первенство с такой мощной и упоротой тварью. Молодой жеребец Клыка с варварской кличкой Хойгу ответил задиристо, и пару раз стукнул копытом, предвкушая проказы. Мерин Ровнялы оторвал голову от травы, не прекращая жевать, зафиксировал новый расклад и вернулся к завтраку. Вороной конь Грозы – кто бы мог догадаться? – явление новичка проигнорировал, лишь злобно покосившись в нашу сторону. Он тут сам по себе и выше коняцких разборок. Гнедая кобыла Пса всхрапнула, выражая умеренный интерес. Серая в яблоках лошадка, доставшаяся мне в нагрузку к телеге, игриво заржала и дернула хвостом. Нешьесс, красуясь, подскочил свечкой и громогласным ржанием поинтересовался: «Я ль не хорош?»

Ох, ждет нас лошадиный роман, чует моя душа, с любовным треугольником и интригами соперников.

Притязания жеребца не прошли незамеченными.

Суетливый Клык, который подсовывал дровишки под котелок, подскочил и обтер ладони о бёдра, незамутненная правилами гигиены душа.

– О, командыр прышол! – обрадовался он и поспешил навстречу. – Добрый кон! – радостно ощерился варвар.

Пацан покосил глазом в мою сторону, типа: «А я что говорил?»

– А это кто? – задал разумный вопрос Ровняла, оправдывая свою миссию в отряде.

– Мальчик, – уведомил я.

– А зачем он тут? – продолжил Ровняла.

– Шел довеском к коню.

– Хороший конь, – пробасил Пончик, расплываясь в улыбке. Интересно, ему кто-нибудь говорил, что в присутствии людей ему лучше не улыбаться? Особенно, если уборная далеко. – Мой? – он стал подниматься с земли.

– Дяденька, – обратился к нему пацан, потрясенно глядя на великана, – а вы когда-нибудь кончитесь?

Улыбка Пончика потухла:

– Кончусь? – уточнил он.

– Ну, в высоту, – парнишка вытянул руку вверх и встал на цыпочки, показывая, куда именно.

– Пончик большой! – гигант польщенно улыбнулся.

– Это Пончик, – представил я его новому члену отряда. – Это – Клык, – я назвал прозвище варвара, который подошел к нам, но вместо того, чтобы пожать протянутую руку парня, решил погладить коня. Нешьесс оскалился, и Клык едва успел отдернуть ладонь. Пока це?лую.

– Это – Ровняла. – Мужчина испытующее разглядывал парня, склонив голову на бок.

– Оччприятно, – кивнул пацан. И еще. Пару раз.

– Это – Пёс.

Наёмник развалился на одеяле, наброшенном поверх сундуков. Когда я назвал его прозвище, Пёс соизволил открыть глаза и поднять голову.

– Хорошенький, – заметил он в адрес мальчишки.

– Здрассьте, – парень снова несколько раз поклонился одной головой, не отводя взгляда от собеседника.

– Это – Гроза. Он – флаобец, – представил я последнего участника команды. Гроза сидел, уткнувшись в книгу.

– Настоящий?! – с восторгом, будто десять энзоле на земле нашел, спросил у меня парень. У Грозы, понятно, спрашивать было бесполезно.

– Самый что ни на есть настоящий! – похвастался я.

– А он по-нашему понимает?

– Молодой человек, вам не кажется, что неприлично говорить о человеке в его присутствии в третьем лице? – хрипловатым, тягучим голосом поинтересовался маг, не отрывая взгляда от книги.

– Он даже разговаривает?! – пискнул в экстазе пацан.

Гроза медленно поднял на мальчишку взгляд, и я сделал несколько шагов вперед, чтобы в случае чего прикрыть.

– А тебя-то как зовут, наблюдательный ты наш? – поинтересовался флаобец. И хотя лицо его было скрыто под повязкой, чуть прищуренные глаза выдавали, что он улыбается.

Чу-де-са! Чудеса, да и только.

– Пип… – бодро начал пацан, но замялся и уже тише добавил: – ка.

Пёс заржал и даже сел, держась за живот. Клык поддержал его хохот.

– Пипка! – повторил Пёс сквозь смех. – Га-га-га! Пип-га-га-ка! Что, пацан, с размерами не повезло?

– Не может же в человеке всё быть идеальным? – парнишка легкомысленно пожал плечами, и Пёс заржал еще громче.

– Ну раз теперь все в сборе, пора и в дорогу! – уведомил я.

– А как же поест? – ощерил желтоватые зубы Клык и кивнул в сторону костерка.

Вода в котелке булькала, варвар вынул из седельной сумки полотняной мешочек, запустил туда руку и бросил в кипяток щепоть сушеной травы. Грязными руками. Ладно, в походе грязи нет, и от кипячёного заразу не подхватишь.

– Дяденьки, а у меня и пироги есть, – радостно сообщил парень, закапываясь в вещевой мешок.

Пироги, к слову, обернутые в чистые тряпицы, были румяными, свежими и такими аппетитными, что даже у меня появилось желание присоединиться к трапезе.

– Ты же плакался, что умираешь буквально, сиротинушка, – не удержался я.

– Так и есть, дяденька, – согласился Пипка (дали же добрые люди имечко), кивая головой, – это мне напоследок тетка Магда в дорогу украдкой от хозяйки положила. Она моему тятеньке покойному двоюродной золовкой приходилась, вот и пожалела горемычного.

– И не жалко делиться? – полюбопытствовал Ровняла.

– Так, дяденька, – повернулся к нему мальчишка, – знаете, как говорят: Защитница всем дает поровну. Сегодня поделишься ты, завтра – с тобой. Так что вы, дяденька Ровняла, угощайтесь. Пироги нужно есть, пока свежие. А когда несвежие – не нужно.

И все эти глупости Пипка говорил с таким серьезным видом, будто делился семейными секретами. Поневоле губы растягивались в улыбку.

Воины полезли в мешки за кружками, собираясь к повозке, где прямо на сундуках разложились пироги. Ровняла быстрыми движениями нарезал их поровну на каждого, причем как я ни пытался обнаружить кусок побольше, все были как по линейке.

Я тоже отошел к Верному за чашкой. Следом за мной потянулся Ровняла.

– Дикий, ты хорошо подумал с этим Пипкой? – спросил он негромко.

– А что? Пацан как пацан. Ему в столицу нужно. Он с животными хорошо ладит. В дороге на черной работе будет.

– Как бы нам бед не пришлось хлебнуть, – серьезно заявил воин.

– Да что с ним не так-то?

Ровняла внимательно поглядел на меня, чуть наклонив голову в бок.

– С ним? С ним ничего. Не с ним, а из-за него.

Я глубоко вздохнул:

– Ты видел наш отряд? Из-за любого, любого – разве что кроме тебя – у нас могут возникнуть проблемы. Гораздо серьезнее, чем из-за этого пацана. Язык у него без костей, конечно. Но, как говорят: кому язык могилу роет, а кого и у смерти отспорит. Никогда заранее не знаешь, как что обернётся.

Как-то же он Грозу разговорил?

– Хозяин – барин. Я предупредил, – кивнул Ровняла и неспешно, как всё, что он делал, направился назад, к повозке.

Оставив у меня на душе какое-то неясно предчувствие. Настолько неясное, что я даже не мог сказать, к добру оно или к худу. Просто предчувствие чего-то важного.