– Люди тоже бывают разными, – напомнил ему гость. – Кто-то всю жизнь о других ратует, а кто-то убивает, не задумываясь. Тебе жрецы скажут, что боги создали всех разными.
– Оно, конечно, да, – осторожно заметил чиновник. – Только у людей на такое злодейство почти всегда причина есть. Кто от бедности и нужды за нож схватится, кто жизнью обижен. Есть и те, на кого помутнение какое находит.
– Считай, у ведьм тоже бывают помутнения, – сказал Идэн. – И причины свои. Потому Орден и существует. Убить просто, надо еще понять.
– Мудро, – подумав, рассудил Стефан. – Удачи тебе, парень. И помощь Богов. Хотя, тут и люди помогут. На меня точно можешь рассчитывать.
5.
Идэн вышел из дома старейшины. Его немного мутило от вкуса молока. Как и всегда. Он с детства не любил этот напиток. Вот только одной из верных примет, что в городе на самом деле появилась злокозненная ведьма, было то, что в местах ее обитания или просто там, где она проходила, молоко скисало.
А еще ведьмы всегда умели отводить людям глаза, влияли на них, забирая память о себе или заставляя врать. Подчиняли людей себе. Потому охотники пробовали молоко везде, где бывали. И ведьмин след поймать, и понять, нет ли ее слуг там, где рыцари ведут расследование.
В доме старейшины ничего не обнаружилось. Молоко на самом деле было свежим и чуть сладким. Ведьмы и близко от Стефана не было. Идэн мог доверять местному голове. Насколько охотник вообще способен кому-то верить.
От центральной площади рыцарь направился в сторону восточных кварталов. Все же все похищения случились в той части города. И скотина дохла от непонятной хвори тоже в тех же кварталах. Ближе к лесу….
Этот факт Идэна невольно настораживал. В прошлый раз ведьма тоже нападала там. В тот самый раз, когда двенадцатилетний мальчик смог каким-то чудом убить злобную тварь, приняв на себя ее проклятье. Это обстоятельство рыцаря беспокоило. Он точно знал, что та ведьма мертва, и ничего повториться не может. Более того, сейчас обстоятельства дела совсем другие. Но…
Охотник прекрасно знал, что отличается от других рыцарей Ордена. Выжив тогда после своей битвы с той ведьмой, он не забыл свое прошлое. Он не потерял душу. Ему потребовалось много сил, чтобы научиться быть похожим на остальных охотников. Хотя бы, ради того, чтобы выжить, чтобы избежать экзекуций жрецов. Идэн помнил почти все, кроме как раз той самой ночи. Иногда его тревожили какие-то видения. Темнота, всполохи зеленоватого пламени, мерещилась боль и нестерпимый звон в ушах. И как тогда в детстве, он, казалось, слышал все тот же настойчивый звонкой почти детский голос, повторяющий только одно – «не спи!».
Идэн знал, что это отголоски той ночи. И вопреки всему, он хотел вспомнить, что же произошло там на самом деле. Что сделало его особенным, не похожим на других рыцарей Ордена. Из-за чего он всю жизнь он будет прятаться от жрецов и их испытаний, бояться боли, жить под маской сурового, лишенного эмоций и памяти охотника.
Эта тайна не давала покоя. Что-то тогда, пятнадцать лет назад, пошло совсем не так, как должно. А сейчас снова в этом городе появилась ведьма. Идэн как-то связывал эти события между собой, против своей воли. Хотя видимой связи все же не было.
Усилием воли охотник отогнал от себя такие мысли. Если продолжать в том же духе, можно допустить ошибку. А это недозволительно. Идэн снова стал собранным, бесстрастным и сдержанным.
А воздух по-прежнему пах осенью, мокрой шерстью, запахами готовящейся пищи и людьми. Узкая улица уводила все дальше от центра города. Тут витали ароматы трав, воска и древесины. Ближе к Стене, защищающей город, появились запахи лошадей, домашней птицы и сена. А еще каменной крошки, железа, глины и извести, и снова – мыла и горячей воды.
Охотник вышел на небольшую площадь. Это был не тот пятак, о котором говорил старейшина. Идэн прекрасно знал все дороги города, потому изначально отправился другим путем. Охотник все же поддался своему странному беспокойству. И потому выбрал ту улицу, которая должна была привести его в родные места. Он хотел увидеть знакомые с детства дома, ощутить вот эти запахи. Хотел знать, что он почувствует. Если вообще еще может чувствовать.
Что-то было. Некий отклик. Совсем слабый, но был. Какое-то особое тонкое волнение, а вместе с ним – странное удовлетворение, что здесь все по-прежнему на своих местах. Вот эта самая площадь, всего в двух домах от сторожевой башни Стены, была для маленького Идэна раньше центром его мирка. Здесь на углу пожилая женщина с доброй улыбкой продавала сладости, и горячие калачи. Иногда она угощала детей, бегающих здесь по своим важным детским делам. Вон там, у начала дальней улицы, ведущей к лесу, стояла скобяная лавка, где отец часто покупал себе инструмент взамен негодного. А еще здесь где-то жила швея, в доме которой Идэну подбирали простую и чуть грубую холщевую одежду.
Сейчас охотник вопреки выработанной годами привычке, не смотрел четко на дорогу впереди себя, а вертел головой, выискивая знакомые детали, отмечая появившиеся за пятнадцать лет новшества. Люди по-прежнему обтекали его, избегая встречи, по-прежнему опускали глаза. Были даже те, кто складывал пальцы в защитные знаки, при виде того, кого считали бездушным и чужим, таким , как сами ведьмы, кого убивают охотники.
Идэн привычно их не замечал. Смотрел поверх голов. Но на площади, вдруг, он почувствовал на себе чей-то взгляд. Мгновенно повернув голову, он успел заметить удивительно яркие серые глаза, когда на миг их взгляды встретились. Женщина была молода. Оценить ее красоту охотник не смог, так как мало понимал в этом. Да и не привык засматриваться на девиц. Но он заметил тонкие черты лица, чуть островатый подбородок, и такие же острые скулы. А еще – длинную чуть вьющуюся прядь волос. Редкого оттенка, будто настоящее золото.
У него вдруг сбилось дыхание. Нет, это не было вожделением или мгновенно вспыхнувшей тягой к незнакомке. Просто тут же перед его мысленном взором промелькнуло смутное воспоминание. Не женщина, а девочка. С такими же длинными вьющимися волосами. Того же оттенка. Те же яркие глаза. И тот же вызов во взгляде.
Реальная женщина на улице, поспешила отвернуться и быстро зашагала прочь, заправляя по дороге выбившуюся прядь под темный плат, покрывавший ее голову. Сам не понимая, зачем он это делает, Идэн ускорил шаг, собираясь догнать незнакомку.
Она будто чувствовала его приближение, шла все быстрее, почему-то стремилась исчезнуть, избавиться от охотника. И это настораживало. Рыцарь уже намеренно спешил за женщиной, четко выделяя ее в толпе. Когда площадь осталась позади, и людей на улице стало меньше, он хорошо видел ее темно-серый плащ, этот платок на голове, шагал все быстрее.
Незнакомка ни разу больше не обернулась на своего преследователя, однако при этом, было ясно, она точно знает о нем. Каким-то особым образом она чувствует погоню. Женщина резко свернула в один из многих небольших переулков, и Идэну пришлось чуть ли не бежать следом, чтобы не упустить ее из виду.
Когда он повернул за угол, то лишь увидел кусок ее плаща, уже скрывающийся за следующим поворотом. Охотник все же сорвался на бег. Его не волновало, что горожане украдкой оглядываются ему вслед, что они чуть сочувственно вздыхают, про себя, желая его добыче успеха. Он снова завернул за угол и снова понял, что чуть не потерял незнакомку. Идэн пытался понять, куда она его ведет, где закончится их гонка. Но так долго подавляемые воспоминания сейчас отказывались отзываться.
Погоня продолжалась в лабиринте тонких улиц и переулков. Наконец, охотник сообразил, что буквально через пару домов очередной проулок выведет на большой перекресток, и вот там найти и догнать незнакомку будет проще. Ведь он может просто окликнуть ее по имени…
Эта мысль почему-то смутила Идэна. Ведь ничего такого, в том, что он знал имя той девочки из прошлого, не было. Если не считать того, что помнить он не должен. Охотник вылетел на перекрестье двух широких улиц. И замер. Незнакомка исчезла. Каким-то образом, она все же ушла от погони.
Рыцарь пошел в одну сторону, посмотрел вдоль улицы, что шла по мастеровым кварталам, будто разделяя их пополам. Потом глянул вдоль поперечной. Она вела снова к центральной площади, а в другой стороне заканчивалась у ворот кузни. Женщины не было.
Идэн нахмурился. Как ей это удалось? Он сосредоточился, понюхал воздух. Здесь, конечно, витал запах железа и огня печи, а заодно смолы деревьев. От соседнего дома несло запахом дубления и сырой кожи. По-прежнему чувствовались запахи жухлой листвы и сена. А еще во всем этом месиве чуть заметно выделялся тонкий, удивительно нежный аромат гиацинта, напоминающий о весне. Но какой гиацинт цветет в октябре? Охотник уловил запах ведьмы.
Ордену были ценны те подростки, что смогли пережить проклятья умирающих ведьм. Но этого было мало, чтобы стать рыцарем. Конечно, все они еще проходили проверки жрецов в обителях, а некоторым пришлось пережить и более серьезные испытания у экзекуторов. Но и это не гарантировало, что Орден примет мальчишек в свои ряды. Рыцари должны были иметь и еще кое-что, что давалось многим из выживших.
Боги были справедливы, и если проклятья ведьм что-то забирали у детей, то что-то должно было быть им дадено взамен. И первым подарком становился особый дар. Каждый будущий охотник получал возможность различать ведьм и их магию. Это было особое зрение, или умение читать след злокозненной ведьмы, различать какие-то знаки, оставленные ее магией. Идэн научился чувствовать запахи ведьм.
Многие несведущие, вроде местных горожан, верили, что от любой женщины, обладающей даром, будет пахнуть гнилью или чем-то таким же мерзким. На деле все оказалось иначе. Ведьмы пахли, как люди, а вот их магия имела приятные тонкие ароматы цветов или фруктов. Даже если эта сила несла смерть и разрушения. Идэн ловил эти запахи среди десятков других, находил их, и шел за ароматом по следу, как ищейка в лесу за зайцем.
Итак, он нашел гиацинтовую ведьму. И теперь стало понятно, почему ей удалось исчезнуть. После пережитого проклятья ведьмы, каждый рыцарь получал и второй дар. Так в будущем такая агрессивная и злонамеренная магия будет им не страшна, она просто не действует на тех, кто становится рыцарем Мира и Справедливости. Но вот самые простые и безопасные чары влияют на охотников ничуть не меньше, чем на простых горожан.
Незнакомка использовала эту странную погоню по улицам только для того, чтобы чуть зачерпнуть своей силы и кинуть заклятье отвода глаз. Теперь, возможно, она сама стоит всего в паре шагов от Идэна, но он не сможет увидеть ее. Охотнику остался лишь аромат ее дара. Хотя…
Идэн вновь посмотрел вдоль одной из улиц. Кузня. Их в городе было всего две. Та, что поменьше, обслуживала богатых горожан, а еще стражей. Вторая – вот эта. Огромная, где работало как минимум три мастера, была для нужд всех остальных. И именно у местного кузнеца сдох на днях пес от странной хвори.
Гиацинтовая ведьма вывела охотника именно сюда. Странное совпадение. По опыту рыцарь знал, что ведьмы отнюдь не глупы. И точно не безумны. Их рассудок холоден и жесток. И не бывает такого, что ведьма укажет на что-то важное для себя. Не будет она возвращаться в места, где уже бывала и совершила преступление.
А значит, запах гиацинтовой магии может принадлежать и другой носительнице дара. Той, что по какой-то причине решила помочь охотнику. Но и это странно. Ведь люди боятся рыцарей Ордена. Особенно целительницы и колдуньи. Ведь именно на них первых падают всегда подозрения.
Зачем гиацинтовая ведьма привела его сюда? Только затем, чтобы он пошел в кузню. Значит, надо идти. Идэн зашагал решительно вперед. И когда до ворот осталось всего-то пара домов, на очередном перекрестке он заметил еще одного человека, в темном плаще, с накинутым на голову капюшоном. Дик тоже направлялся в кузню. Командир остановился, поджидая рыцаря.
– Значит, приехали не зря, – спокойно заметил Дик, приблизившись к Идэну.
Говорил рыцарь тихо, хотя кругом народу и не было. Но охотники уже машинально соблюдали осторожность всегда и в любых обстоятельствах.
– Только намеки, – коротко выдал ему командир.
– Есть следы, – возразил рыцарь. – Там!
Он чуть мотнул головой в ту сторону, откуда пришел.
– У самой стены маслобойня, – продолжил он. – Молоко кислое. Как и во всем квартале. С десяток домов. Сразу после дойки уже скисает. С неделю.
Идэн кивнул. Он знал эту маслобойню и дворы рядом с ней. Чуть дальше, если идти от восточной башни вдоль стены, граница города уступала лесу. Ограда становилась совсем не высокой, примерно до груди взрослому человеку. А деревья подступали плотно. Горожане оставили это место таким, чтобы иметь свой выход в лес.
Во дворах неподалеку жили большей частью семьи дровосеков и охотников за дичью. Еще скорняки, кожевники и сыромятники. У таких хозяйства небольшие, пара свиней или корова, да птица. Маслобойня стояла там и жила за счет того же молока, что продавали им горожане.
– Только здесь? – уточнил командир.
– В квартале торговом был раз случай, – продолжил Дик. – Дней пять как. Но это неточно.
– Еще, – распорядился Идэн.
– Про что уже знаешь? – в ответ спросил рыцарь.
В отряде всегда отношения были равными. Да, командир отдавал распоряжения. Назначали всегда самого опытного. Но и остальные члены отряда могли на равных говорить с ним.
– Дети и порча скота, – Идэн не любил говорить долго.
– Дворы рядом, – в такой же манере отозвался Дик. – Девчонка в одном исчезла. А в соседнем корова сдохла. Странно померла. Будто состарилась за три дня. Мясо ее есть не собирались, но разделали ради интереса. Мясо оказалось тухлым. Порча.
– Что про ребенка? Как давно? – дальше спрашивал командир.
– Корова дней восемь назад, а днем позже девочка, – деловито докладывал рыцарь. – Есть еще кое-что. К матери часто ходила местная целительница. Но вроде в доме никто не болел.
– Надо будет найти обладающую даром, – это не было приказом, лишь план. – Я в кузню.
– Идем, – спокойно согласился Дик и первым шагнул к воротам.
За ними был обширный двор, выложенный брусчаткой. Справа от входа стояли стойла, и возле них сразу первый кузнецкий закут. Далее шел дом с широкой верандой и сарай, куда складывали металлический лом. Тут работал второй кузнец, и далее по кругу был самый большой цех.
Рыцарей никто не встретил, хотя заметили их многие. И люди, кто пришел со своим инструментом, и два младших кузнеца. Охотники прошли ближе, через весь двор, спокойно, как и всегда, будто не замечая тех, кто здесь собрался.
Наконец, один из работников положил на наковальню молот, какой-то тряпкой обтер руки и лицо, вышел навстречу. Возрастом он был года на два старше Идэна, мускулистый и мощный. Стоял голым по пояс и не замечал октябрьского коварного ветра. Его длинные светлые волосы были перетянуты шнурком и собраны сзади, чтобы не лезли в глаза.
– В дом пойдем, или здесь говорить будем? – спросил он без приветствия.
– Твое дело, – спокойно сообщил ему командир охотников.
– Хоть капюшон скинь, – как-то уже более дружелюбно предложил кузнец.
Оба рыцаря стянули ткань с голов. Местный мастер скользнул взглядом по лицу младшего рыцаря, чуть внимательнее посмотрел на Идэна. А потом отвел глаза.
– Сай там жил, – указал он на самый край сарая. – Будка так и стоит. Не убрал.
Они втроем прошли к тому месту, где жил погибший пес. Дик наклонился ближе, осматривал деревянный домик, его командир глянул на цепь.
– Ржа в кузне? – заметил он привычно кратко.
– Цепь новой была, – досадливо ответил кузнец. – Мы его щенком семь лет назад взяли. У одного из лесорубов сука была ладная. Матерая, на волка с ней в пору ходить. Да видно, от зверя и понесла. Сай похож был на волка. И с морды и повадками. Крепкий зверь. И цепь новую сделали… а тут…
Человек переживал о животном, как о себе подобном.
– Работы не прибавилось? – задал Идэн еще вопрос.
– Ее всегда хватает, – буркнул кузнец. – Но сейчас, да. Инструмент тащат. Ржавого хватает. Это да.
Дик тут же развернулся и отправился в сарай. Кузнец даже не проводил его взглядом. Не протестовал. Он повернулся к командиру.
– Здоров ты вымахал, Идэн, – произнес он чуть насмешливо. – А в детстве бывало, я мог тебя отмутузить. Хотя тогда ты был и мал, но упрям в драке. Сейчас было бы интересно сойтись. Хотя и рисково.
– Похоже, ты тоже много баек об Ордене слышал, – отозвался охотник и даже чуть дернул угол рта вбок, в жалком подобии улыбки. – Нас там волшебной силой не наделяют, Гилл.
Кузнец чуть подозрительно сощурил глаза. Он знал, что рыцарь не мог его помнить. Или впрямь байки врут?
– А может, все же свидимся после заката на старом месте? – вдруг спросил он.
– Драка или разговор? – тихо уточнил Идэн.
– Больше треп, – решил Гилл. – У меня дочь малая. Не хочу рисковать. Если ты и вправду способен убить ведьму, так я и помочь готов и пива потом поставлю.
– Как отец? – сменил неожиданно охотник тему.
Кузнец тут же скривился. Метнул на рыцаря чуть виноватый взгляд.
– Он не знал, что встретит людей из Ордена, – сказал он. – А не отдать тебя уже не мог.
– Я не в обиде, – бросил легко Идэн. – Я ведь жив.
– Вообще, это да, – подумав, рассудил Гилл. – Отец еще в силе. Работает меньше уже. Переболел в прошлую зиму сильно. Чуть ли не кровью харкал. Местная целительница выходила с трудом. Позже пить стал. Плохо это. Особо когда его приятель загнулся. Уже четыре дня не просыхает.
Охотник чуть нахмурился.
– Кто помер и как? – спросил он.
– Жестянщик Жан, – послушно назвал имя кузнец. – Не знаю, помнишь ли его. Жил в два дома отсюда, если к лесу идти. Преставился как раз пять дней назад.
– Вечером расскажешь, – распорядился Идэн, видя, что к ним возвращается Дик.
Рыцарь, еще на подходе значительно кивнул командиру.
– Мы уходим, – привычно безэмоционально заявил старший в отряде. – Цепь выбрось. Ржу, что счищаете, в землю на кладбище зарой. Так лучше.
Гилл беспокойно нахмурился, а потом понимающе кивнул. Охотники не прощаясь, направились к воротам.
6.
Когда они вернулись в таверну, выяснилось, что Ленц уже вернулся из обители. Он скинул плащ и камзол, стоял в одной льняной белой рубахе, наклонившись над кадкой мыл лицо и свой лысый череп.
– Есть ведьма, – сразу сообщил он, вытираясь полотенцем. – В обители неладно.
– Почему не писали? – нахмурился Идэн.
Он знал, что здесь и сейчас, среди своих, может выказывать эмоции, тем более, когда дело касалось жрецов. Охотники не любили официальных магов. Каждый из них, убив ведьму, попав к рыцарям , обязан был проходить проверку в храме. Позже, старшие в Школе или даже сам магистр Мэлвин, объясняли смысл этого.
Любая ведьма, злокозненная она или несущая добро, обладает даром. И магия ее не исчезает даже в момент смерти. Убившие ведьму легко могли стать хранилищем для ее зла, сами того не осознавая. Именно это и проверяли жрецы, когда в Орден привозили новых будущих рыцарей. Это имело смысл. Только проверки проходили весьма неприятно, и если у магов, выбравших служение Богам, оставались сомнения, они устраивали для мальчишек дополнительные испытания. От таких экзекуций оставались жуткие шрамы. И то, что не смогла забрать ведьма с собой в могилу, сжигалось уже жрецами.
Так что у охотников была причина недолюбливать жрецов. Так как каждый служитель храма мог назначить рыцарям дополнительную проверку в любой момент. Потому и возили охотники с собой грамоты, удостоверяющие, что все испытания ими пройдены. Храмовые маги и Орден имели договор, по которому обе стороны должны были помогать друг другу в делах, касающихся злокозненных ведьм. Но это сотрудничество было несколько неуклюжим, так как обе стороны относились к нему с осторожностью.
