Заноза для ректора, или Переполох в академии Тьмагов
Кристина Корр
Элиот Данк – ректор академии Тьмагов, запятнанный светом, сильнейший дракорожденный и с момента указа короля ещё и завидный жених. И на него открылась настоящая охота. Практически каждая девушка, обладающая хоть толикой дара, стремится поступить в академию и соблазнить неприступного тьмага, вот только все они терпят неудачу. Все, кроме одной. Девушки, которая просто хотела спасти свою жизнь, не привлекая ничьё внимание…
Кристина Корр
Заноза для ректора, или Переполох в академии Тьмагов
Пролог
Элиот лениво развалился в своём кресле и неторопливо пил ароматный, бодрящий кофе. Напротив сидел мрачный Король. Эдриан Соллар. Вид он имел воинственный, будто не к другу зашёл, а вызвать врага на поединок.
Но Элиот не дурак, чтобы драться с демоном… Пусть и не в полной силе. Пусть о нём никто не знает и принимают за человека, но Элиот-то знал, потому что сам был не совсем человеком…
– С момента как твоя лучшая ученица закончила обучение что-то никто из юных дарований больше не стремится поступать в академию. У нас снова сильный перевес в сторону юношей, а ведь девушки в борьбе с Мраком проявили себя вполне успешно. Они превосходно защищают тылы, из них отличные стратеги, они умные и рациональные, – рассуждая изрёк его величество.
– И что ты от меня хочешь, Эдриан? – безразлично поинтересовался Элиот, наслаждаясь напитком. – Девушки сбегают после первого месяца обучения, не выдерживают тренировок, а без них никак, мы и так снизили нагрузку. Они нежные и утончённые барышни, привыкшие музицировать и вышивать розанчики. А мы заставляем их держать меч их нежными ручками, заставляем бегать и качать мышцы, вырабатывать скорость и выносливость и, о ужас!.. сражаться с настоящими тварями Мрака. Ты знаешь сколько у меня было упавших в обморок во время первой практики?
– Прекрати паясничать, ты же не шут, – недовольно скривился Король, беря чашку с кофе, но предпочёл бы чего покрепче. – Знаешь… а давай объявим, что ты ищешь себе невесту.
Элиот поперхнулся. Коричневые капли брызнули на бежевые брюки, оставляя тёмные пятна.
– Ну вот… – сквозь зубы выругался он, бросив негодующий взгляд на друга. – Ваше Величество, вы только что сравнили меня с шутом, но полагаю, шут тут только один. И шутки ваши ни разу не смешные.
– А я не шучу, – воодушевился его величество. – И тебе ведь не обязательно жениться, мы просто объявим, что ты ищешь себе достойную невесту… эм-м… среди тьмагов, подбираешь себе под стать. Знаешь сколько желающих рванёт в академию, чтобы попытать удачу и завоевать твоё неприступное, чёрствое сердце?
Элиот на мгновение прикрыл глаза.
– Не знаю. А ты? – отозвался холодно.
– А я знаю, – уверенно произнёс спятивший монарх. – Ты последнее время пользуешься огромной популярностью среди юных дев, особенно после минувшего бала дебютанток. Почти каждая желала подарить свой первый танец тебе. Такая очередь выстроилась…
– Я не заметил… – недовольно проворчал Элиот, ставя чашку на стол. Кофе потерял вкус… – И знаешь что, даже если твой план удастся, нет гарантии, что поступившие девушки будут учиться, искренне желая стать тьмагами, а не бегать за мной целыми днями. Мне нужны бойцы, а не влюблённые дурочки.
– А вдруг им понравится? – не теряя надежды, произнёс Король. – Да, многие уйдут, потерпев неудачу, но есть вероятность, что кто-то останется. Ты сам знаешь, стоит раз попробовать использовать тьму, как разумом овладевает почти бесконтрольное желание полностью подчинить себе тёмную энергию. Тьма дарит своему носителю чувство превосходства, немногие могут устоять. Тебе лишь нужно включить в программу практику как можно раньше, чтобы девушки хотя бы попробовали управлять своим даром. А ты их сразу отжиматься отправляешь. Конечно, никому не нравится…
В словах Эдриана был смысл. Тьма пьянила. Давала ощущение могущества. На этом можно было бы сыграть…
– Ладно… – нехотя согласился он. – Давай попробуем, но, если ничего не выйдет, ты лично объявишь, что я передумал и останусь одиноким до конца дней своих. Идёт?
– Идёт, – кивнул Эдриан, отвечая на рукопожатие. – А теперь… – он полез за пазуху камзола и бросил на стол сложенный газетный лист. – Прочти, – велел непреклонно, возвращая себе властный тон.
Элиот потянулся, взял бумажку и развернул.
«Разыскивается Юнна Гарси, обвиняемая в связи с нечистыми силами, в использовании запретной магии, в нападении на старшего инквизитора Красного Ордена, в умышленном поджоге дома своих родителей и их убийстве…» – сглотнув вязкую слюну, он спросил:
– Ты думаешь… девка демон?
Эдриан задумчиво соединил подушечки пальцев, глядя перед собой в одну точку.
– Не думаю… может, полукровка. Но её нужно найти раньше инквизиции. Если кто-то вырвался из Скверны и успел здесь оставить ребёнка, я хочу знать об этом. Любой представитель демонов имеет угрозу не только для людей, но и для меня. Я боюсь представить, какой бунт поднимется, если жители Сальтарини узнают, что всё это время ими управлял высший демон.
– Не совсем демон, демон запертый в человеческой оболочке. Ты же был изгнан и наказан, так что…
– Это не имеет значения, – сухо оборвал Эдриан. – Люди быстро забудут обо всех моих заслугах, стоит им узнать о моём происхождении… И я никому не могу поручить это дело… никто не должен знать. Только тебе я могу доверять, мой давний друг, поэтому… найди девчонку.
– Я понял, – серьёзно отозвался Элиот, уже прикидывая план действий, ещё не зная, что совсем скоро ему станет не до поисков.
От невест бы отбиться…
Глава первая
Выжженная солнцем земля превратилась в сухую, потрескавшуюся глину. Она безжалостно царапала босые ступни, раздирая кожу, но я продолжа бежать в кромешной темноте, фактически ничего перед собой не видя. Лишь очертания. Луна продолжала прятаться за тучами, не желая показываться на небе и несколько осложняя мне задачу.
… ищейки инквизиции нагоняли.
Я слышала их. Слышала частое прерывистое дыхание, и могла представить раздвоенные языки, вывалившиеся из клыкастых пастей, могла представить зловеще-сверкающие багровые глаза. Слышала, как мягкие подушечки лап с тихим шуршанием касаются земли, слышала нетерпеливое поскуливание…
Я обладала способностью «слышать» всегда. Сколько себя помнила. Малейшее дуновение ветра за окном, шорох за печью, голос родителей в самом конце улицы, которые спешили поздно вечером домой после тяжёлой работы… Так и с ума сойти недолго. И я бы сошла, не выдержала бы постоянного шума, не желала подслушивать других, становиться невольной свидетельницей чужих разговоров, не хотела, чтобы, если кто-то узнает о моей способности, мог использовать это в своих грязных целях. И с возрастом научилась закрываться.
… только не сейчас. Сейчас я слушала. Даже собственное сбившееся дыхание не мешало мне в этом. Не мешало бешеное сердцебиение и пульс, колотящийся в ушах. Я слушала…
… и слышала, как следом за подгоняемыми охотничьим азартом ищейками, бегут доблестные служители святой инквизиции, кроша глину тяжёлыми сапогами. Слышала, как гремят цепи в их руках правосудия…
Деревья, попадающиеся на пути, были редкими и сухими. Валуны слишком мелкими, за которыми невозможно укрыться, да и бессмысленно это. Ищейки всё равно найдут. Унюхают.
… я пахла. Инквизитор сказал – демоном. До сих пор в голове звучал его скрежещущий, отвратительный голос.
«– Мерзкое отродье, – выплюнул инквизитор, демонстрируя ряд пожелтевших зубов. Зловонное дыхание заставляло морщиться и ещё больше вжиматься в жёсткую спинку металлического стула, привинченного к каменному полу. – Я докажу, что супруги Гарси не являются твоими настоящими родителями, докажу, что тебя изрыгнула сама Бездна, проклятое дитя тьмы… И тогда ты отправишься на виселицу под задорную игру менестрелей…
Мои губы насмешливо скривились
– Именно потому, что я дитя тьмы вы пытались заползти мне под юбку?
… оплеуха была звучной. Клацнули зубы, треснула губа…
Рыхлое лицо инквизитора перекосила бессильная злоба…»
Не нужно было ничего доказывать. Я и так всегда знала, что не была родной дочерью Элеоноры и Тамера Гарси, они не скрывали от меня правды. Нашли младенцем, брошенным у переправы, замёрзшим и едва живым. Подобрали и выдали за своего. Но какое это имело значение, если я всегда была любима и никогда не причинила бы им вреда. Ни им, ни кому другому. Я была примерной дочерью…
Ходила в приходскую школу, училась грамоте и музыке, подрабатывала в булочной. Никто и никогда не заподозрил бы во мне нечистую кровь. Грязную. Если бы не охваченный похотью служитель Красного Ордена – инквизитор Торас Рам, с которым мне не посчастливилось столкнуться в безлюдном переулке, когда возвращалась с работы домой…
… тогда впервые случился выброс силы. Чёрно-золотое пламя безжалостно лизнуло щёку Тораса, оставляя кроваво-обугленный след.
Раньше подобного не происходило. Я сама не верила своим глазам, это не могло случиться со мной. Почему? В чём я провинилась перед Богами? Да, всегда была немного странной. Слышала и чувствовала лучше других: звуки, запахи, вкус. Любила ночь за её тишину и спокойствие, могла посидеть на крыше, любуясь звёздами. Но разве это преступление? Разве за такое наказывают? А тут…
Я не хотела причинять вред инквизитору, но как ещё могла защититься от его шаловливых рук? Кричала ведь и звала констебля. Никто не пришёл ко мне на помощь. Никто…
Родители смогли добиться моего освобождения из-под стражи до решения суда и забрали меня домой: побитую, голодную и до смерти напуганную. А в эту же ночь они погибли при пожаре в собственном доме. Я не смогла их вытащит…
Как бы не рвала жилы, я ничего не смогла сделать, я была абсолютно беспомощна. И ни за что не оставила бы самых дорогих и близких мне людей погибать в одиночестве. Хотела принять смерть рядом с ними, но судьба вновь сыграла со мной злую шутку. Огонь не тронул меня…
Жадно тянул ко мне языки пламени, желая поглотить, но с недовольным шипением отступал. Меня мягко защищал сверкающий кокон силы. Как бы я не кричала и не молила о смерти, огонь не тронул. Это было жестоко…
… по моему следу тут же отправили ищеек, наверняка обвинив в использовании запретной магии и в убийстве собственных родителей.
Я бежала. Бежала с нечеловеческой для меня скоростью. Не взирая на боль и устлалось, я не желала отдавать себя в руки так называемого правосудия…
Лес стал гуще. Пробираться стало намного сложнее, а вскоре под ногами захлюпал мох. Впереди раскинулось болото.
«Если не сгорела, так может хоть утону?..» – мелькнула горькая, ироничная мысль. Но тут же пришла другая: нельзя умирать. Ради родителей, которые пали от руки инквизиции, я должна выжить. Выжить, чтобы стать сильнее и однажды отомстить за их смерть. Ведь была уверена, что поджог был устроен ни кем иным, как Торасом Рамом.
Я добежала до мерзкой жижи и, не раздумывая, нырнула в неё, чтобы сбить запах. Так ищейкам сложнее будет унюхать меня. Противно не было. На самом деле, я мало, что ощущала, кроме навалившейся усталости.
Извалявшись в грязи, я побрела вдоль болота. Глаза наконец привыкли к темноте, угадывались очертания пней и кочек, почерневших стволов деревьев. Сколько я так шла, не имея ни единой мысли в голове, словно сказать, но с рассветом вышла на небольшую поляну к убогой лачуге. Если здесь кто-то и жил когда-то, то сейчас навряд ли.
Настороженно приоткрыла хлипкую дверь, болтающуюся на одной петле, и вошла в надежде немного отдохнуть. Хотя бы пару часов, чтобы потом снова бежать. Бежать без оглядки.
… на полуразвалившейся печи лежал дед.
Первым порывом было развернуться и бежать, но ноги отказали. Я при всём желании не смогла бы сдвинуться с места даже, если бы сейчас из-под пола полезла армия мертвецов. Даже если этот дед сам оказался мертвецом.
… сил не осталось. Они закончились ещё часа три назад, но я всё это время продолжала идти, ведомая слабой надеждой на спасение. И на месть.
Тяжело навалилась апатия.
– Простите за вторжение… – вымолвила пересохшими губами и закашлялась. Горло саднило. От того, что часто дышала, от того, что безумно пересохло, от едкого дыма, которого я успела наглотаться. Странно, что не задохнулась. И если бы задохнулась… сейчас была бы с родителями в том, ином мире, но Бог смерти не спешил меня забирать, словно мои страдания доставляли ему наслаждение. Всё может быть. Вероятно, моя никчёмная жизнь кажется ему очень забавной…
Дед заворочался.
«Слава Милосердным! Живой… – мелькнула облегчённая мысль. Но тут же на смену ей пришла другая. – Лучше был бы мёртвый…» – с мёртвыми договориться проще… Они молчаливы и безропотны.
Радовалась я рано. Хотя… я и не радовалась. Мною овладело поразительное безразличие ко всему происходящему. Я так и не оплакала смерть родителей, на это просто не было времени, не смогла похоронить их останки – и это было самым главным, всё остальное потеряло всякое значение.
Дед наставил на меня однозарядный ручной арбалет. Болт показался внушительным. Такой и грудную клетку прошибёт насквозь…
– Кто же так, дедушка, гостей встречает? – просипела безразлично, глядя в блёклые, практически выцветшие глаза косматого деда.
– А разве гости входят без стука? – на удивление его голос звучал чисто. Не был скрипучим и старческим, но и не молодым. Скорее солидным.
– Прошу прощения за бестактность, – я поклонилась и спокойно вышла за порог дома.
С трудом приладила дверь, чтобы она не болталась и утомлённо постучала, не сильно вдаваясь в подробности этой престранной игры, но я легко принимала чужие правила.
После трёхкратного «тук-тук» из-за хлипкой преграды раздались шаркающие шаги и ворчание:
– Кого там нелёгкая принесла с утра пораньше? Своего дома нет, что по чужим шастаете?
«О-о…» – подумала, с трудом удерживаясь на ногах. Меня качало. И от слабости начало мутить. – «Это будет непросто…» – но на самом деле всё оказалось куда проще, чем думалось.
– Кто таков? Аль дух болот пожаловал?
– Почти… – отозвалась равнодушно. – Мне бы умыться, попить водички и поспать несколько часов. После – я уйду и постараюсь замести за собой следы, чтобы на вас не вышли. Правда у меня ничего нет, что предложить взамен, только моя словесная, но очень искренняя благодарность.
– «Не вышел» кто? – подозрительно сощурился дед, выглядывая на улицу. – За тобой кто-то гонится? Нечистые?
Я тяжело вздохнула. Не было желания объяснять. Признаться, язык и так еле ворочался. А вдаваться в подробности, решать соврать или сказать правду, не хотелось. Слишком сложно.
– Не важно… можно тогда попросить у вас кружку воды?.. и я уйду прямо сейчас… – выдавила из себя с большим трудом и устало опустилась на трухлявые ступеньки развалившегося крыльца.
– Вставай уже, нечего порог грязью пачкать… – пробубнил дед, отходя и как бы пропуская меня в дом.
