Наверное, я мог бы вести себя осторожнее. У всякого, кто не довольствуется ролью пассивного наблюдателя, рано или поздно появляются враги. Одна из моих врагов, вампир по имени Бьянка, похитила Сьюзен и заразила ее вампирской жаждой крови. Сьюзен не превратилась в вампира – но стоило бы ей утратить контроль над собой и хоть раз отведать чьей-то крови, как процесс обращения неминуемо дошел бы до конца.
Она и бросила-то меня потому, что боялась меня убить, превратившись при этом в монстра, и уехала из Чикаго, в надежде как-то справиться с собой.
Я убеждал себя, что она поступила единственно верно, но рассудок и разбитое сердце говорят на разных языках. Я так и не простил себя по-настоящему за то, что с ней случилось. Наверное, языки у рассудка и совести тоже разные.
Возможно, мне чертовски повезло, что я довольно долго пребывал в полном шоке, поскольку эмоции, что клубились во мне тогда, по силе не уступали иному тропическому урагану. Опасные. Разрушительные. Я их не видел. Я мог только ощущать их побочные эффекты, но и этого хватало, чтобы оценить масштаб угрозы. Слепой гнев постоянно губит людей. Но в моем случае все может обернуться хуже. Гораздо хуже.
Я – профессиональный чародей.
Я могу наворотить такого, что большинству людей даже не снилось.
Магия и эмоции неразрывно взаимосвязаны. Мне доводилось сражаться, и мне не в новинку испытывать такой страх и гнев, что в эти моменты даже просто думать стоило огромных усилий. В экстремальных обстоятельствах я использовал магию, и в результате она несколько раз выходила из-под контроля. Когда обычный человек теряет контроль над своим гневом, кто-то получает травму. Кто-то может даже погибнуть. Когда подобное случается с чародеем, это грозит банкротством страховым компаниям, и простым косметическим ремонтом уже не обойтись – что-то приходится отстраивать заново.
Так вот, по сравнению с тем, что бурлило во мне теперь, те боевые эмоции казались мелкими анемичными котятами.
– Мне нужно поговорить с кем-нибудь, – услышал я словно со стороны свой голос. – С кем-нибудь трезвым, рассудительным. Мне надо привести мысли в порядок, пока все не полетело в тартарары.
Мак облокотился на стойку и посмотрел на меня.
Я покрепче взялся за стакан.
– Помнишь Сьюзен Родригес? – тихо спросил я.
Он кивнул.
– Она говорит, кто-то захватил нашу дочь. Она прилетает сегодня вечером.
Мак медленно вдохнул и выдохнул. Потом взял бутылку, налил себе полстакана и сделал глоток.
– Я ее любил, – сказал я. – Может, до сих пор люблю. А она ничего мне не говорила.
Он кивнул.
– Может, она сочинила? – спросил я.
Он неопределенно хмыкнул.
– Мною и прежде, бывало, манипулировали. Я ведь с женщинами… того… слабак.
– Да, – согласился он.
Я нахмурился и посмотрел на него. Он слегка улыбнулся.
– Ей сейчас… шесть? Семь? – Я тряхнул головой. – Черт, даже посчитать толком не в состоянии.
Мак прикусил губу:
– Дело серьезное.
Я покончил со вторым стаканом. Некоторые острые углы сделались мягче. Мак коснулся пальцем бутылки и вопросительно посмотрел на меня. Я покачал головой.
– Она может меня обманывать, – пробормотал я. – Но если нет… значит…
Мак на мгновение закрыл глаза и кивнул.
– Значит, маленькая девочка попала в беду. – Я невольно стиснул зубы, потому что нараставший во мне ураган грозился вырваться наружу. – Моя маленькая девочка.
Он снова кивнул.
– Не помню, говорил ли я тебе, – сказал я. – Я рос сиротой.
Мак молча смотрел на меня.
– Случалось… Мне совсем хреново было. Когда хотелось, чтобы кто-нибудь меня спас. Очень мне этого хотелось. Я мечтал… мечтал о том, чтобы жить с кем-то. А когда этот кто-то пришел наконец, он оказался на поверку самым гнусным монстром. – Я тряхнул головой. – Я не позволю, чтобы такое случилось с моим ребенком.
Мак сложил руки на стойке перед собой.
– Тебе нужно вести себя очень осторожно, Гарри, – произнес он неожиданно звучным баритоном.
Я потрясенно уставился на него. Он… он изъяснялся длинными фразами!
– Такого испытания, как это, у тебя, Гарри, еще не было, – продолжал Мак. – Тебе предстоит понять, кто ты на самом деле. Тебе предстоит решить, какие принципы ты готов отстаивать до самой смерти, какие черты преступать. – Он забрал у меня пустой стакан. – Ты направляешься неведомо куда, Гарри, а там легко заблудиться.
Я потрясенно дослушал его монолог до конца и так же потрясенно наблюдал, как он допивает свой стакан. Он поморщился, будто обжегся огненной жидкостью. А может, просто перенапряг голосовые связки.
С минуту я смотрел на свои руки.
– Сэндвич с говядиной, – произнес я наконец. – И мохнатому что-нибудь.
Мак издал утвердительный звук и принялся за готовку. Он не спешил, угадывая чутьем бармена мои намерения. Не то чтобы я очень хотел есть, просто надо было убить время, пока жжение уймется.
Он поставил передо мной тарелку с сэндвичем. Потом достал миску, положил в нее каких-то костей, мясных обрезков и отнес Мышу, поставив рядом еще одну миску – с водой. Я принялся за сэндвич, машинально отметив про себя, что Мак никогда не носит еду на столики. Ни для кого. Наверное, он просто любит собак.
Я не спеша доел сэндвич и расплатился с Маком.
– Спасибо, – сказал я.
Он кивнул:
– Удачи.
Я поднялся и побрел обратно к машине. Мыш шел рядом, навострив уши и явно ожидая, что такого я еще выкину.
Я приводил мысли в порядок. В конце концов, мне нужно быть осторожным. Держать ухо востро. А еще сдерживать бушевавший внутри ураган, потому что единственное, в чем я не сомневался ни капли, так это в том, что кто-то – может, Сьюзен, а может, мои враги – пытается мною манипулировать.
Так или иначе Мак говорил дело.
Я направлялся неведомо куда.
Глава 2
Сьюзен приехала около часу ночи.
Вернувшись от Макэнелли, я сразу спустился в свою подвальную лабораторию и занялся делами, требующими полной сосредоточенности. На протяжении следующих нескольких часов я подготовил пару вещей, которые могли пригодиться в ближайшем будущем. Потом вернулся по стремянке наверх и надел свои силовые кольца. Каждое из них представляет собой оплетку из трех серебряных колечек, накапливающих кинетическую энергию с каждым движением руки. В прошлом они не раз доказывали свою эффективность, однако их не мешало бы подзарядить, поэтому следующие полчаса я провел, выколачивая дух из тяжелого мешка, подвешенного к потолку в углу гостиной.
Я принял душ, переоделся во все чистое, приготовил подобие ужина – и ни на мгновение не прекращал двигаться. Я боялся, что стоит мне остановиться, и в голову полезут всякие мысли, и я не знал, удастся ли мне с ними справиться.
Спать я даже не пытался. Что поделать, не судьба.
Поэтому я поддерживал темп. Я прибрался на кухне. Вымыл Мыша и расчесал его шерсть. Привел в порядок гостиную, спальню и ванную. Сменил наполнитель в поддоне у Мистера, моего кота-переростка. Даже выгреб золу из камина и поменял свечи в подсвечниках, – видите ли, моя квартира освещается исключительно свечами.
Прошло никак не меньше двух часов, пока до меня дошло, что я пытаюсь навести глянец в моей квартире, потому что сейчас придет Сьюзен. Похоже, старые привычки умирают не скоро.
Я как раз спорил сам с собой, стоит ли мне искупать еще и Мистера, который в это время сверлил меня подозрительным взглядом со своего излюбленного места на самой высокой книжной полке, когда в дверь осторожно постучали.
Сердце мое забилось быстрее.
Я открыл дверь и оказался лицом к лицу со Сьюзен.
Роста Сьюзен среднего, а значит, почти на фут ниже меня. Черты лица у нее резкие, даже угловатые – за исключением губ. Волосы прямые, темные, глаза даже еще темнее, а кожа, всегда бронзово-смуглая, приобрела более глубокий оттенок, чем в нашу прошлую встречу. И она немного похудела. На шее отчетливо выступили жилки, да и скулы казались острее, чем прежде. Она была одета в черные кожаные штаны, черную футболку и кожаную куртку в пару к штанам.
И она не постарела ни на день.
Со времени нашей последней встречи прошло лет шесть. Или семь? Как правило, после такой долгой разлуки ожидаешь, что человек изменится – хотя бы немного. Необязательно сильно. Может быть, несколько лишних фунтов веса, несколько новых морщин, несколько седых волосков. Люди меняются. А Сьюзен не изменилась. Вообще.
Наверное, это положительная сторона жизни наполовину обращенного вампира Красной Коллегии.
– Привет, – тихо произнесла она.
– Привет, – откликнулся я.
Я мог встретиться с ней взглядом, не боясь провалиться к ней в душу. Мы с ней проделали это давным-давно.
Она опустила взгляд и сунула руки в карманы куртки.
– Гарри… Можно, я войду?
Я отступил на полшага:
– Не знаю. А ты можешь войти?
В глазах ее загорелся сердитый огонек.
– Ты думаешь, я обратилась?
– Я думаю, что ненужный риск меня больше не привлекает.
Она крепко сжала губы, но понимающе кивнула и перешагнула мой порог – барьер магической энергии, окружающий любое жилище. Вампиру это не удалось бы сделать без моего разрешения.
– Хорошо, – кивнул я, пропуская ее в комнату и делая шаг обратно, чтобы запереть дверь. Выглянув наружу, я увидел светловолосого мужчину заурядной внешности, сидевшего на верхней ступеньке бетонной лестницы, что вела вниз, в мою квартиру. На нем были армейские штаны цвета хаки и синяя джинсовая куртка, оттопыривавшаяся под мышкой – там, где висела кобура. Он работал со Сьюзен, и звали его Мартин.
– Привет, – сказал я. – Рад видеть.
Губы его скривились в весьма отдаленном подобии улыбки.
– Взаимно.
Я захлопнул дверь и из вредности лязгнул засовом громче, чем стоило бы.
Сьюзен чуть улыбнулась и покачала головой. Она начала медленно оглядываться по сторонам – и вдруг застыла, услышав рычание из ниши, где расположена моя кухонька. Мыш не поднялся, да и сам рык звучал не настолько угрожающе, как мне доводилось слышать раз или два, – просто вежливое, но предостерегающее рычание.
Секунду или две Сьюзен не шевелилась, глядя в ту сторону. Потом посмотрела на меня.
– Ты завел собаку, – заметила она.
– Скорее это он меня завел, – поправил я.
Сьюзен кивнула и продолжала рассматривать комнату.
– Ты немного поменял обстановку.
– Зомби, – пояснил я. – И оборотни. Тут несколько раз устраивали погром.
– Никогда не могла понять, почему ты не переедешь из этой тесной, затхлой норы.
– Затхлой? Тесной? Это мой дом. Хочешь чего-нибудь? Колы, пива?
– Вода есть?
– Конечно. Садись.
Сьюзен молча подошла к одному из кресел у камина и осторожно, напряженно выпрямив спину, присела на краешек. Я налил в стакан воды, добавил льда, захватил себе банку колы и принес все это ей. Потом опустился в соседнее кресло, повернул его так, чтобы мы сидели если не лицом, то хотя бы под углом друг к другу, и открыл свою банку.
– Ты правда собираешься оставить Мартина на улице? – не без иронии поинтересовалась она.
– Еще как собираюсь, – невозмутимо ответил я и сделал глоток.
Она кивнула и приложила стакан к губам. Может, даже отпила немного.
Я выждал сколько мог – целых две или три секунды – и только потом нарушил нелегкую тишину.
– Итак, – спросил я по возможности небрежнее, – что нового?
Ее темные глаза внимательно изучали меня, потом губы сжались чуть сильнее.
– Это будет болезненно для нас обоих. Так что давай сразу покончим с этим. Некогда ходить вокруг да около.
