Ричард Суон "Правосудие королей"

– Она жрица… драэдистка, – выдохнул сэр Отмар. На лице лорда отразился ужас, когда его губы заговорили против воли хозяина.

– Она из Рилла? – с напором спросил Вонвальт.

– Да!

– Есть ли здесь иные, кто практикует драэдизм?

Сэр Отмар скорчился на стуле и ухватился руками за столешницу, чтобы найти опору.

– Многие… жители деревни!

– Сэр Конрад, – пробормотал Брессинджер. Он, чуть хмурясь, смотрел на сэра Отмара. Я заметила, что Клавер тем временем наслаждается мучениями лорда.

– Хорошо, сэр Отмар, – сказал Вонвальт. – Хорошо. Успокойтесь. Вот, выпейте эля. Я не стану больше вас допрашивать.

Мы сидели молча, пока сэр Отмар, подозвав трясущейся рукой перепуганную служанку, хрипло просил у нее еще эля. Служанка ушла и вскоре вернулась, передав ему кружку. Сэр Отмар жадно ее осушил.

– Проводить драэдические ритуалы незаконно, – заметил Вонвальт.

Сэр Отмар уставился в свою тарелку. Его лицо выражало нечто среднее между гневом, ужасом и стыдом – то есть набор чувств, обычный для тех, кто попал под власть Голоса.

– Законы новы. Религия стара, – сипло сказал он.

– Законы были приняты два с половиной десятка лет назад.

– А религия была принята две с половиной тысячи лет назад, – рявкнул сэр Отмар.

Повисла неловкая пауза.

– В Рилле есть хоть кто-нибудь, кто не практикует драэдические обряды? – спросил Вонвальт.

Сэр Отмар внимательно разглядывал содержимое своей кружки.

– Не могу знать, – буркнул он.

– Правосудие. – В голосе Клавера звучало искреннее отвращение. – По меньшей мере им придется отречься от драэдизма. Официальной религией Империи является священное Учение Немы. – Священник разве что не плевался, оглядывая старого барона с ног до головы. – Будь моя воля, они бы все были сожжены.

– Здесь живут хорошие люди, – встревожившись, сказал сэр Отмар. – Хорошие, законопослушные люди. Они обрабатывают землю и платят десятину. Мы никогда не были бременем для Аутуна.

Вонвальт раздраженно взглянул на Клавера.

– При всем уважении, сэр Отмар, если эти люди практикуют драэдические обряды, то их по определению нельзя назвать законопослушными. Как ни прискорбно это говорить, но патре Клавер прав – по крайней мере, отчасти. Им придется отречься. У вас есть список тех, кто в этом замешан?

– Нет.

Дрова дымились, трещали и искрили. Эль и вино капали на пол, протекая через щели в дощатом столе.

– Взыскание за это невелико, – сказал Вонвальт. – Небольшой штраф, по пенни с каждого человека, если они отрекутся. Будучи их сеньором, вы даже можете заплатить штраф за них. У вас есть святилище, посвященное кому-нибудь из имперских богов? Неме? Савару?

– Нет, – резко отрезал сэр Отмар. Становилось все труднее не обращать внимания на то, что сэр Отмар и сам был приверженцем драэдизма.

– Официальная религия Сованской империи – Учение Немы. Так сказано в священных писаниях, а также в законах общего и канонического права. Бросьте, ведь есть же между этими религиями и сходства. Книга Лорна по сути своей и есть драэдизм, разве нет? В ней написаны те же притчи и установлены те же священные дни. Вы без труда сможете ее принять.

Он был прав, содержание Книги Лорна действительно было на удивление схоже с верованиями драэдистов. А все потому, что Книга Лорна была написана по верованиям драэдистов. Сованская религия была поразительно гибкой, и вместо того чтобы вытеснять многообразные религиозные верования, с которыми она сталкивалась во время Рейхскрига, она их просто поглощала, как волна, накрывавшая собой остров. Именно поэтому Учение Немы было одновременно и наиболее распространенной, и наименее уважаемой религией в известном мире.

Я посмотрела на Клавера. Судя по выражению лица священника, он был в ужасе от предложенной Вонвальтом простой уловки. Конечно же, сам Вонвальт верил в Учение Немы ничуть не больше сэра Отмара. Как и старого барона, его заставили принять эту религию. Но он, как и большинство аристократов Империи, ходил в храм и принуждал себя выполнять обряды. Клавер же, напротив, был слишком молод и не знал иной религии. Он был истинно верующим. От подобных людей тоже была польза, но чаще всего свойственная им непреклонность делала их опасными.

– Империя требует, чтобы вы следовали Учению Немы. Иного закон не допускает, – сказал Вонвальт.

– А если я откажусь?

Вонвальт выпрямился.

– Если вы откажетесь, то станете еретиком. Если откажетесь в моем присутствии, то станете признанным еретиком. Но вы не поступите столь безрассудно и бессмысленно.

– И каково же наказание для признанных еретиков? – спросил сэр Отмар, хотя знал ответ.

– Вас сожгут, – со зверским злорадством в голосе ответил ему Клавер.

– Никто никого не сожжет, – раздраженно сказал Вонвальт, – потому что здесь нет признанных еретиков. Пока что.

Я переводила взгляд с Вонвальта на сэра Отмара, сочувствуя положению последнего. Он не ошибался, говоря, что драэдизм безобиден, и не ошибался, считая Учение Немы никчемным. Более того, он был стариком, которому читали нотации и грозили смертью. Но дело обстояло так, что Сованская империя правила Толсбургскими Марками. Здесь действовали их законы, и на самом деле законы эти были здравыми и справедливыми. Почти все смирились с ними, так почему же этого не мог сделать он?

Сэр Отмар слегка обмяк.

– На кургане Габлера, в нескольких часах езды к северо-востоку отсюда, есть старая сторожевая башня. Драэдисты собираются рядом с ней для поклонения. Там вы и найдете свою ведьму.

Вонвальт несколько секунд молчал. Сделал большой глоток эля. Затем осторожно поставил кружку на стол.

– Благодарю вас, – сказал он и поднялся. – Мы отправимся туда сейчас же, пока у нас еще есть час или два до темноты.

II

Языческий костер

«Тщеславные и чванливые посвященные должны искореняться из Ордена при первой же возможности. Быть Правосудием – значит терпеливо и строго блюсти закон. Россказни о схватках на мечах и конных погонях, пусть отчасти и основанные на действительности, должны пресекаться и считаться обыкновенными слухами».

    Магистр Карл Ротзингер

Через несколько минут мы снова оказались снаружи, на холоде и под дождем, дожидаясь, пока мальчишка не приведет наших лошадей. Затем в свете угасающего дня мы двинулись в путь. Я поплотнее закуталась в свой вощеный плащ, пытаясь не дать дождю промочить мою одежду, но ни Брессинджера, ни Вонвальта погода, похоже, не заботила. Клавер, съежившийся в седле, казался потрепанным и жалким, но он явно предвкушал возможность попугать местных язычников.

Несмотря на то, что сказал сэр Отмар, мы направились вовсе не к кургану Габлера. Вместо этого Вонвальт повел нас прямиком в лес, по старой охотничьей тропе, отчасти затерявшейся среди папоротников.

– Сэр Конрад? – произнесла я. Мой голос звучал смиренно и аристократично, и в тот миг я ненавидела себя за это. Несмотря на годы, проведенные в утомительных странствиях, я все же изнежилась. Куда подевалась одичалая беженка, выросшая на улицах Мулдау? Я постепенно превращалась в аристократку, которых так давно презирала.

Вонвальт обернулся. На черной бороде, которую он отращивал в холодные месяцы года, блеснули капли дождя.

– Что? – спросил он. Его конь, большой гуличский боевой дестриэ по имени Винченто, остановился, прошлепав копытами по грязи.

– Разве курган Габлера не на северо-востоке? Мы движемся на северо-запад.

Вонвальт кивнул.

– Я знаю, – сказал он.

– Старик солгал, – сказал Брессинджер. – Отправил нас не в том направлении.

– Несомненно, чтобы заманить в засаду, – оскалился Клавер.

– О, я так не думаю, – беззлобно сказал Вонвальт. – Скорее он хотел сбить нас с пути, а не убить. Ему не хватило бы времени – и точно не хватило бы смелости – организовать нечто подобное. Нет. – Вонвальт указал на древние, покрытые мхом деревья. – Рилльская ведьма здесь, в этих лесах.

Мы двинулись дальше, в стонущий, простирающийся на сотни миль лес. Небо уже давно померкло. Я дрожала – холод лип к мокрой одежде и вытягивал из меня остатки тепла, промораживая до самых костей. Я отчаянно мечтала об огне, о тепле – или, что важнее, о свете, – и мои безмолвные молитвы были услышаны. Впереди, примерно в полумиле от нас, промелькнуло что-то оранжевое.

Вонвальт и Брессинджер ехали впереди и негромко переговаривались, так что я обратилась к Клаверу:

– Вы видели свет? – спросила я.

– Видел, – сказал он и презрительно усмехнулся. – Языческий костер. Драэдистов всегда влекло к его порочному влиянию. Они пляшут вокруг него, как безумцы. Такие у них жалкие традиции.

Мы приблизились, и я смогла разглядеть людей, двигавшихся вокруг костра. Вонвальт даже не пытался скрываться или хотя бы подойти незаметно. Вместо этого он решительно поехал к ним. Теперь я видела, что у костра, горевшего посреди небольшой прогалины, кружили около пятнадцати или двадцати крестьян. Рядом с костром находился каменный алтарь, укрытый нависавшими над ним ветвями ближайшего дерева. За алтарем стояла ведьма – пожилая женщина в безыскусно сработанной деревянной маске и темных, изношенных одеяниях. Она стояла настолько неподвижно, что в первые секунды я приняла ее за статую.

– Госпожа ведьма, – обратился к ней Вонвальт. – Будьте так любезны, снимите маску.

Холодный ночной воздух пронзили крики. Язычники с потрясенными выражениями на лицах резко повернулись к нам. Ритуальные танцы, которыми они были заняты до этого, резко прекратились.

Я думала, что ведьма откажет Вонвальту, однако она подняла руки, сняла маску и осторожно положила ее на алтарь. Отчасти я ждала, что за маской будет скрываться чудовище или хотя бы некто кошмарно уродливый; однако, испытав одновременно разочарование и облегчение, я увидела, что перед нами обыкновенная пожилая женщина. Она внимательно смотрела на нас, и ее лицо ничего не выражало. И именно в этот хрупкий миг, когда все бездействовали, Клавер решил заявить о своих религиозных убеждениях.

– Вы оскверняете Учение Немы! – взорвался он. До сих пор никто особенно не обращал на священника внимания, однако теперь все взгляды были прикованы к нему.

Вонвальт резко обернулся в седле. Он был разгневан.

– Достаточно, патре! – рявкнул он.

– Правосудие Вонвальт, эти люди – еретики! – искренне недоумевая, продолжал Клавер. Однако он тут же сменил растерянность на гнев. – Отъявленные отступники! Только посмотрите на этот языческий вздор! На этот оккультный ритуал! Это же насмешка над законами Совы!

– Я и только я буду решать, что является насмешкой над законами Совы, – сказал Вонвальт. Его голос был так же холоден, как и ночной воздух. – Замолчите по-хорошему, или я прикажу Брессинджеру отвести вас обратно в Рилл. – Он снова повернулся к крестьянам и указал на костер. – Вам всем известно, что проводить драэдические обряды запрещено, – сказал он. – Закон ясно об этом говорит.

– Как вы нас нашли? – спросила пожилая женщина. Ее безучастность сменилась вызывающей твердостью. Это приободрило ее паству. Я видела, как их готовность бежать преобразилась в готовность сражаться.

– Сегодня – канун месяца Госс, – сказал Вонвальт. Он указал на разрыв в облаках, где луна убыла до тонкого полумесяца.

– Мы не признаем имперский календарь, – сказала женщина.

– Тем не менее, согласно Книге Лорна, эта… – Вонвальт указал рукой на костер, – …церемония должна проводиться в канун Госса, верно? Пламя Кулвара горит и светом своим и теплом изгоняет Плута…

– Вы называете имена лжесвятых. Святых Аутуна. Книга Лорна – всего лишь подобие Книги Драэда. Причем довольно жалкое.

– Однако ритуалы совершенно одинаковы, – заметил Вонвальт, словно рассчитывал прямо на месте обратить ее в иную веру. Он пожал плечами. – Как бы там ни было, именно так я вас и нашел.

Ситуация сложилась патовая. Пожилая ведьма не желала – не могла – сдаться и отказаться от своих верований лишь потому, что Вонвальт назвал их запрещенными. А Вонвальт, связанный клятвами и законами, был обязан предать ее суду, но и он не хотел этого делать.

– Сэр Отмар уже согласился уплатить за вас штраф, – наконец сказал Вонвальт. – Просто отрекитесь от драэдизма, и я оставлю вас в покое. Никому нет нужды сегодня умирать.

– Отмар никогда бы не отрекся от своих верований, – резко сказала ведьма.

Клавера прорвало:

– Своими словами ты обрекаешь его на погибель! Он все-таки драэдист!

– Замолчите! – рявкнул Вонвальт.

– Нужно сжечь дотла всю эту деревню вместе с ее крестьянами-еретиками!

– Ради Немы, юноша, да заткнешься ты или нет?! – воскликнул Вонвальт. – Дубайн, уведи его отсюда.

– С радостью, сир, – сказал Брессинджер и развернул своего коня – крупного гнедого рысака по имени Гэрвин.

– Я исполняю волю Богини! – заорал Клавер. – Не прикасайтесь ко мне! Я прослежу, чтобы воля Немы была исполнена!

Брессинджер подъехал к священнику, выхватил у него из рук поводья и повел коня обратно по охотничьей тропе. Я отчасти ожидала, что Клавер спешится и воинственно бросится назад. Вместо этого, столкнувшись лицом к лицу с непоколебимой невозмутимостью Брессинджера, священник умолк.

Вонвальт снова повернулся к пожилой ведьме.

– Вы – жена сэра Отмара, – утвердительно сказал он.

– Леди Кэрол Фрост.

– Миледи, вам известны последствия, которые навлечете на себя – которые я обязан навлечь на вас по закону, – если вы откажетесь отречься от драэдизма?

– Известны.

– И вы готовы обречь себя на смерть?

– Готова.

– А готовы ли вы обречь на смерть всех этих людей?

– Каждый мужчина и каждая женщина, что пришли сюда, способны сами принять за себя это решение.

Вонвальт раздраженно вздохнул. Он только собирался снова заговорить, как произошло нечто поразительное: деревянная маска оторвалась от алтаря и стала подниматься в воздух.

Я взвизгнула. Жители деревни ахнули. Маска, уродливая и безыскусная, плавно взлетела и замерла в шести футах над алтарем.

Там она и повисла, с заметной враждебностью глядя на происходящее. Отблески костра плясали на ее грубых чертах.