Эльвира Смелик "Ключ от твоего сердца"

Глава 3

Какое-то время Соня так и считала, что закончилось – всё и ничем. И следующий день стал этому очередным доказательством. Конечно, она не бегала специально по универу в стремлении увидеться с Мэтом, но всё равно невольно высматривала его в толпе. Например, на подходе к учебному корпусу или на первом этаже возле гардероба. И надеялась – на встречу – видимо, очень-очень сильно. Поэтому та всё-таки произошла.

Вита наконец-то вернулась после больничного, и они опять везде ходили вместе. А в тот момент они как раз стояли возле кофейного автомата в фойе у центрального входа. Подруга заинтересованно наблюдала, как её стаканчик наполняется выбранным капучино, а Соня просто глазела по сторонам – понятно же почему – и дождалась.

Сердце отреагировало раньше, чем разум, ёкнуло от волнения. И только потом Соня осознала – вот он, Мэт. Тот не проходил мимо, а неторопливо пересекал фойе с противоположного конца, притормозил, чтобы обменяться парой фраз с каким-то парнем, посмотрел в их сторону и не просто скользнул взглядом, а остановил его.

Соне показалось, что на ней. Она моментально разволновалась ещё сильнее, и ужасно обрадовалась, улыбнулась, махнула Мэту рукой, а он…

Он вообще никак не отреагировал, хотя вроде бы не мог её не заметить. Отвернулся, двинулся дальше, а Соня даже моргнула растерянно, будто пытаясь развеять странное видение. Только вот какое? Сегодняшнее или вчерашнее? Может, на самом деле ей подаренная роза приснилась, и их разговор, и то, как Мэт подвёз её до дома.

Вита, забрав из автомата стакан с капучино, развернулась, поинтересовалась ещё раз, или скорее констатировала:

– Ты точно не будешь? – Потом вывела: – Тогда идём. Скоро уже пара начнётся. – Но увидев, что Соня по-прежнему неподвижно торчит на месте, легонько толкнув локтем, спросила: – Сонь, ты чего?

– А? – встрепенулась та, не сразу осознав, о чём говорит подруга, мотнула головой. – Нет, ничего. – Согласилась: – Идём. – И сама, первая, нехотя тронулась с места.

– Ты какая-то странная стала, – критично поджав губы, сообщила Вита. – Что-то случилось, пока меня не было?

Случилось. Но теперь-то, кажется, это уже неважно. Не имеет значения. И можно повторить:

– Нет, не случилось. Ничего.

А вернувшись домой, Соня, сбросив кроссы и на ходу расстёгивая куртку, ринулась к себе в комнату – удостовериться, что не свихнулась, что ей не приснилось.

Да точно не приснилось! Вот она – тёмно-бордовая роза. Даже ничуть не подвяла, а только ещё сильнее раскрылась. Всё такая же бархатисто-приятная на ощупь с нежным умопомрачительным ароматом.

Так она действительно всего лишь ничего не значащий стандартный подарочек в знак извинения? И больше совсем-совсем ничего? А Соня-то размечталась.

Но тогда к чему столь эффектные жесты? Вполне хватило бы и слов: «Извини, что повёл себя как урод, обидел тебя, бла-бла-бла…» Мэт же ей совершенно чужой, чтобы долго обижаться и страдать из-за его грубости. Извинился и исчез – достаточно. И сейчас бы Соня не мучилась от неопределённости, как ей правильно воспринимать его поступок.

И ладно одинокое бездушное «Пока» на прощание. Хотя зачем тогда подвозил? Но сегодняшний полный игнор – это уж слишком.

Правда с ней тоже иногда подобное случалось: смотрела почти в упор на человека и не видела, не воспринимала, потому что мысли совсем о другом, и на самом деле взгляд направлен не наружу, а куда-то внутрь.

В прошлом году именно так и получилось, когда она проскочила рядом с бывшей одноклассницей, её не заметив, а потом та претензии предъявляла, что они, конечно, никогда подругами не были, просто учились вместе, но «привет»-то не сложно сказать.

А Соня реально её не увидела. Во-первых, торопилась, во-вторых, солнце било прямо в глаза.

Наверное, и с Мэтом нечто похожее произошло. Ну не мог же он забыть или откровенно наплевать. Или мог?

Соня полночи мучилась этим вопросом и утром едва не проспала, а когда выскочила из дома на улицу, чтобы мчаться на остановку – вот на самом деле едва не споткнулась, когда разглядела у края тротуара почти перегораживающую проход светло-серую машину с приоткрытой передней дверью возле водительского места.

Стоило ей вывалиться из подъезда, дверь распахнулась шире, и из авто выбрался Мэт с бумажным стаканчиком в руке. Соня, конечно, обалдела и едва сдержала так и норовившую растянуть губы до ушей довольную улыбку, потому что для начала решила вида не подавать, что жутко обрадовалась. И даже попробовала создать впечатление, будто тоже никого и ничего не заметила и спокойненько пройти мимо.

Но, как только она приблизилась, Мэт произнёс:

– Привет! – Продемонстрировал стакан и со значением сообщил: – А я тебе кофе привёз. Как договаривались.

Соня независимо дёрнула плечами.

– Мы разве договаривались?

– Ну, тогда… как я обещал, – тут же исправился он.

– Ты и не обещал, – напомнила она, но совсем сурово не получилось, в интонации уже невольно прокралось кокетство.

– Ну вот же ты какая! – воскликнул Мэт с притворным упрёком, сосредоточенно прищурился, а через пару секунд решительно выдохнул: – Хорошо! Скажу правду. – Обезоруживающе улыбнулся и признался: – Потому что мне просто захотелось сделать для тебя что-то приятное. – Наклонил голову набок и чуть тише добавил: – И увидеться.

Соня сжала губы – даже закусила немного нижнюю – чтобы они всё-таки не расползлись в улыбке раньше времени, ещё и брови нахмурила, делая вид, будто невозмутима и непробиваема, хмыкнула, помотала головой.

– Вообще-то мы виделись вчера в универе. В большой перерыв. Только ты меня не заметил. Хотя я тебе даже рукой помахала.

– Правда? – воскликнул Мэт недоверчиво, но и расстроенно тоже. – Блин, прости, Сонь. Я честно тебя не заметил. Там же толпа народу была, – оправдался, наполовину вопросительно и снова виновато покаялся: – Вот я слепой. Ну как так мог? Тебя… не разглядеть? Опять лоханулся. – А под конец вывел самокритично: – Похоже, так никогда и не смогу за все свои промахи с тобой расплатиться. – И опять улыбнулся, но только уголками губ. – Придётся всю жизнь привозить тебе кофе по утрам.

Последнюю фразу он точно произнёс без сожаления, ещё и глаза хитро поблёскивали. Соня второй раз якобы невозмутимо хмыкнула.

– А я… – начала многозначительно и тут же сдалась, дёрнула плечами, – в общем-то совсем и не против.

Мэт ничего не говорил, только смотрел ей прямо в глаза и опять улыбался, а она с трудом выдерживала его взгляд, понимая, что ещё немного и непременно смутится. Потому что наверняка уже не выглядела непробиваемо суровой и все её чувства легко читались на лице: и радость от встречи, и симпатия к нему, и надежда. Не на кофе по утрам, а на нечто более серьёзное и важное.

Тем более, когда она забирала стакан, их руки соприкоснулись, и они оба не спешили разрывать это касание. Несколько секунд так и держали стакан вдвоём, и Соня прямо чувствовала, как искрит под подушечками пальцев, как это невероятное электричество проникает все глубже, растекается по телу, впитывается в кровь, разгоняя её и опять вызывая жар в щеках.

И дело не в том, что кофе горячий, и это ощущалось даже через бумажные стенки стаканы. Вот вообще не в том.

– Ну чего, едем? – напомнил Мэт, а Соня едва не спросила «Куда?», потому что в этот момент даже не думала о занятиях. Хорошо, что он почти сразу уточнил: – А то опоздаем.

– А, да, конечно, – пробормотала она в ответ, испытав лёгкое разочарование.

Она всегда была такой правильной – учёба на первом месте, а всё остальное потом, в свободное от неё время. И вот теперь Соне впервые хотелось нарушить установленные самой же разумные правила, забыть про универ – хотя бы на пару, или лучше на две – и например, просто погулять, посидеть в кафе, поболтать, узнать друг о друге немного больше. Пока только поболтать.

Но можно и не только. Потому что во взгляде Мэта легко виделся не исключительно общечеловеческий и даже дружеский интерес, которые и ей от него без особой надобности.

Когда подъехали к университету и припарковались не на стоянке перед главным корпусом, а где-то во внутренних дворах, оба какое-то время сидели неподвижно, не торопясь вылезать.

– Скажешь мне свой телефон? – спросил Мэт.

– Ладно.

Соня кивнула, внешне сдержанно, а внутренне ликуя, но не стала демонстрировать излишнюю радость и уточнять, зачем. Она же не настолько недалёкая, чтобы прикидываться милой дурочкой, спецом провоцируя на вполне очевидные объяснения и признания. Тем более Мэт и сам не собирался делать многозначительные таинственные паузы и медлить.

– У тебя какие планы на вечер? – поинтересовался он, вбивая в память телефона её номер.

Соня ничего ответить не успела, как подал голос её мобильник. Ну надо же! Вот же кто-то выбрал момент! Она выудила смартфон из кармана, поднесла к уху, недовольно выдохнула:

– Да! – с удивлением отмечая, что Мэт почти одновременно с ней тоже подносит к уху свой телефон.

– Ну так что скажешь? Насчёт вечера, – раздалось и совсем рядом, и эхом откуда-то издалека и чуть запоздало. – Встретимся?

И Соня повторила, но уже с совершенно другими интонациями:

– Да.

Глава 4

Они договорились встретиться в центре, недалеко от набережной, а потом действительно погулять, оставив машину, или придумать ещё что-то, если с погодой будет не очень. Соня опоздала на пять минут и, даже несмотря на общепринятое мнение, будто для девушек это святое право, жутко переживала. Высматривала Мэта издалека, пока шла к условленному месту, чтобы хотя бы махнуть рукой и на несколько секунд сократить опоздание, но не увидела. Ни издалека, ни вблизи.

Похоже, он тоже опаздывал. Просто опаздывал, а не потому, что с ним что-то случилось.

Тревожные мысли сразу полезли в голову, но Соня их старательно отгоняла. Стояла и ждала. Потом присела на невысокий металлический заборчик, огораживающий газон. Время шло, а Мэта всё не было, и она уже не знала, что думать.

Соня нащупала в кармане телефон.

Позвонить, спросить, где он? Или просто сообщить, что она уже на месте и ждёт? Ведь существует куча уважительных причин, из-за которых можно задержаться. Но в таком случае человек обычно сам звонит и предупреждает. Или пишет.

Ага. Но с тех пор, как пришла на условленное место, она ни разу не проверяла мобильник, а просто глазела по сторонам, пытаясь угадать, откуда появится Мэт, и заметить его первой. И сигнал о входящем сообщении она вполне могла прослушать, поэтому Соня всё-таки достала телефон, просмотрела: и смс, и мессенджеры, и даже соцсети, хотя они ещё нигде не добавились друг другу в друзья.

Ни-че-го. А значит, оставалось два варианта: либо её кинули, либо с Мэтом случилось что-то неприятное. Но верить ни в первый, ни во второй одинаково не хотелось.

С чего бы Мэту её кидать? Чтобы посмеяться над тем, как она тут торчит и ждёт? Какое-то сомнительное веселье, ещё и уровня детского сада. Глупо и не приносит абсолютно никакого удовлетворения.

Или так только по её понятиям? А для других это очень даже смешно и достаточно тешит самолюбие.

Вот та девица, с которой Мэт тогда разругался, наверняка бы позлорадствовала и похихикала, наблюдая сейчас за Соней и, не стесняясь, поддела, ляпнула что пообидней.

Хотя, возможно, она и правда выглядит полной дурой – с этим своим преданным ожиданием – и нужно просто взять и уйти, чтобы потом не чувствовать себя чересчур наивной и униженной. Тем более на улице сейчас не жарко и даже не тепло, особенно, если не двигаться, а сидеть или стоять, как статуя.

Соня поёжилась, выгоняя из-под куртки уже пробравшийся туда зябкий холодок. Она ещё и перчатки не взяла, не предполагала, что могут понадобиться. И что лучше на свидания надевать свитер потолще, тоже не предполагала.

Видимо и правда, достаточно уже ждать и пора двинуть домой, признав, что Мэт над ней просто прикололся. Но как-то не особо верилось, что он способен на подобное.

Неужели так умело притворялся? А вдруг… вдруг с ним всё-таки что-то случилось? Плохое.

Нет, Соня не станет перебирать и называть все возможные ситуации. И без того сердце уже взволнованно трепещет, а где-то глубоко внутри рождается паника. Кажется, сейчас она просто свихнётся в метаниях между обидой и тревогой, если Мэт не появится, а она ничего не предпримет и не узнает.

Соня опять вынула из кармана телефон. В конце концов, должна же она удостовериться, что с Мэтом точно всё в порядке, но долгую бессмысленную песню гудков оборвал бесстрастный голос, сообщивший, что в данный момент абонент недоступен и можно оставить для него голосовое сообщение после сигнала.

Ничего говорить Соня не стала, сбросила соединение, чувствуя, как снежным комом разрастаются в душе беспокойство и сомнения. Её даже начинало тихонько потряхивать, но это скорее от холода, а не от волнения.

Ну всё, ещё пять минут ожидания, и она уходит. Похоже, её и правда развели, поэтому нет смысла торчать здесь дальше, чтобы окончательно не околеть от холода. Хотя на самом деле Соня на всякий случай добавила ещё минутку, шестую, давая Мэту последний шанс и надеясь до последней секунды.

И, конечно, зря.

Тогда она громко выдохнула, сглотнула образовавшийся в горле комок, шмыгнула начавшим подтекать носом и медленно двинулась в сторону остановки. Но успела сделать только несколько шагов, как её нагнало:

– Сонь!

Она не поверила. Да ладно! Это ей просто померещилось. Уж слишком хотелось, чтобы так и случилось, вот сознание и подшутило, выдав придуманное за реальное. К тому же Соня не настолько редкое имя, вполне могли окликать кого-то ещё. Поэтому она даже не стала останавливаться и оборачиваться, так и шла дальше. Но её опять нагнало, теперь уже более громкое и взывающее:

– Сонь! Подожди, Сонь!

Мэт проскочил вперёд, преградил дорогу, повторил просительно:

– Ну подожди, Сонь! – Заглянул в лицо и, прежде чем она успела хоть что-то сказать, неуверенно шевельнув застывшими губами, легко определил: – Замёрзла? – И, не дожидаясь подтверждения, потянулся к её ладоням, поймал, сжал: – Какие холодные.

Приподнял их, сложил вместе, обхватил своими, чуть наклонился, поднёс к самому лицу, задышал, пытаясь отогреть жарким дыханием, успевая ещё и говорить:

– Прости. Прости. Я, честно, не специально. Просто всё так неудачно совпало. Сначала родители задержали, потом, как назло, в пробку попал. Хотел позвонить, предупредить, а оказалось ещё и телефон где-то забыл. Надеюсь, что дома, а не потерял.

– У родителей? – уточнила Соня, не особо задумываясь над словами.

Она уже забыла про недавние сомнения, про нелепые предположения, обиду и тревогу, она даже почти не жалела, что пришлось так долго торчать здесь, мёрзнуть и ждать. А иначе не случилось бы того, что происходило сейчас – Мэт не отогревал бы её окоченевшие от холода пальцы, и она не ощущала бы не только ласковое тепло его ладоней и дыхания, но и лёгкие прикосновения губ, похожие на короткие невесомые поцелуи.

– Нет, у себя, – пояснил он. – Я уже года три отдельно живу. – Потом выпрямился, поинтересовался обеспокоенно: – Согрелась хоть немножко? – И опять не стал дожидаться ответа, предложил: – Пойдём куда-нибудь, кофе выпьем или чаю. Или, может, даже глинтвейн. Я тут недалеко кондитерскую видел. Идём?

Соня задумалась. Не слишком-то хотелось, чтобы он отпускал её ладони. Да ей уже не настолько и холодно – потому что рядом с ним у неё всегда полыхали щёки, и кровь словно закипала, разнося по телу миллионы восторженных искр.

– Идём, – повторил Мэт с настойчивым напором, и, хотя одну её руку отпустил, зато вторую сжал крепче, потянул за собой, а Соня не стала возражать и сопротивляться, послушно двинулась следом.

Кондитерская и правда располагалась совсем рядом: небольшая, но очень миленькая, наполненная приятными ароматами выпечки и уютным домашним теплом.

– Садись, – распорядился Мэт, выбрав самый уединённый столик в углу. – А я сейчас всё принесу. – Он замер на секунду, потом спросил: – Ты мне доверишь выбрать? Или сама решишь?

– Выбери ты, – откликнулась Соня, и пока Мэт стоял у прилавка, без стеснения рассматривала его, поставив локти на стол и подперев ладонями подбородок, и, кажется, довольно улыбалась, если не внешне, то внутренне точно.

А вернувшись к ней, он сел не напротив, а рядом, сначала на расстоянии, но словно по волшебству оно постепенно сокращалось и сокращалось, пока они не соприкоснулись коленями и локтями, как раз в тот момент, когда Соня подносила ложку с кусочком шоколадно-вишнёвого торта к губам Мэта.

Вообще-то Соня планировала съесть этот кусочек сама, но даже донести до рта не успела. Мэт воскликнул:

– Стой-стой-стой! – перехватил её руку, направил в свою сторону: – Я тоже хочу попробовать. Угостишь?

Конечно.

Потом Мэт её аккуратно обнял, прислонил к собственному боку, и дальше они так и сидели, тихонько переговариваясь и смеясь, глядя друг другу в глаза. Но не только в глаза, на губы тоже. И Соня ничего не могла с этим поделать.

Взгляд постоянно, независимо от её воли, соскальзывал вниз по Мэтовой щеке, словно ей не только хотелось услышать его слова, но и увидеть: как они появляются, как поднимаются уголки рта, как шевелятся губы, то чуть сжимаясь и округляясь, то растягиваясь и приоткрываясь. И у неё сердце замирало каждый раз, когда вдруг представлялось, что ими можно не только разговаривать.

Соню так и тянуло попробовать, как это было бы, особенно, когда она замечала, что взгляд Мэта тоже спускался к её губам. И, такое впечатление, что из кафе они ушли именно за этим – чтобы, спрятавшись в густой темноте осеннего вечера от посторонних глаз, наконец-то поцеловаться.

Они стояли на набережной. Сейчас народу там почти не было: уже никто никуда не спешил, подгоняемый деловой суетой дня, да и просто прогуливающихся оказалось не так много. К тому же те предпочитали ярко освещённую центральную часть, поблизости от речного вокзала и беседки, а они выбрали более укромный уголок.

Соня стояла, упираясь руками в перила ажурной чугунной ограды, смотрела на реку, на огни на другом берегу. Мэт подошёл сзади, обнял одной рукой, второй подцепил её волосы, отодвинул назад, чтобы не мешали, и дотронулся губами до краешка Сониного уха. Совсем легонько, а её обожгло и с головой накрыло жаркой волной, одновременно и будоражащей, и расслабляющей. Потом Мэт наклонился ниже и теперь уже прикоснулся не к уху, а к коже под ним.

Соня зажмурилась, перестала дышать. Наверняка и сердце у неё в этот момент остановилось, а потом громко бухнуло на всю набережную, зачастило. На мгновение возникла совсем неуместная мысль «Как хорошо, что она не обмоталась шарфом», но тут же исчезла. Соня не могла точно сказать, сама развернулась, или Мэт её развернул, лицом к себе, чтобы наконец-то попробовать – губы в губы.