Александра Черчень "Герцог для Сиротки"

– Ну что, господа, – сказал он весело. – Пари? Кто быстрее выяснит, сколько интегралов Хелли не в ту сеть поймала? Плюс кто больше ошибок найдет. Ставлю один серебряный каждому, что вот тут, – Натан ткнул пальцем в лежавшую перед ним тетрадь, – не больше двух!

– Принимаю, – спокойно сказал Эрик и принялся листать мои старания. – Не больше трех.

– Принимаю – в моей не больше трех. На скорость ставим так: со второго проверившего – один серебряный первому, с третьего – два, – столь же равнодушно предложил Тарис, по-прежнему избегая моего взгляда.

– Принимаю! – кивнул маркиз и, сняв с запястья часы, положил на середину столика. – Шесть ноль пять, начали!

– Спасибо вам еще раз, мальчики! – искренне сообщила я, подхватываясь с места. – Я тогда в столовой тетрадки у вас заберу!

Ошибок в задачках я кучу наделала – все до единой нарочно. Чтоб было парням чем заняться до самого ужина! Хотя могла где и впрямь ошибиться…

А часы у Натана красивые, хоть и большие слишком, мужские. Мне бы маленькие, аккуратненькие, без всех этих камешков да шикарного браслета. Простенькие. Со стипендии обязательно куплю!

* * *

Не то чтобы я опасалась мести… Но на ужин в столовую не пошла. Ну их, мужиков этих. Небось додумаются Каролине тетрадки отдать. А если прямо в комнату понесут, так всегда можно дверь приоткрыть, забрать и с громкой благодарностью закрыть.

Желания общаться с кем бы то ни было по-прежнему не возникало. А в еде я неприхотливая, могу и баранками-печеньками поужинать. Запас у меня есть: всегда откладываю на крайний случай, как белочка. Вон как та, что за окошком маячит, а я ее краем глаза вижу… И стучится еще, да нахально так!

Сообразив, что никакой белочке на моем подоконнике делать абсолютно нечего, я перестала копаться в шкафчике в поисках еды и, развернувшись, встретилась взглядом с возмущенным вороном.

Карыч ударил клювом в стекло еще разок, теперь не аккуратно и вежливо, а так, что я аж подскочила, выронив пакет с баранками.

Распахнула створку, и ворон важно шагнул в комнату. Встряхнулся, обдав меня холодными брызгами. А на улице-то дождь пошел, я и не заметила…

– Пр-риятного аппетита! – саркастично пожелал Карыч, оглядывая вывалившиеся на пол баранки.

– Спасибо, – вздохнула я, подбирая свой ужин. – Присоединяйся! – предложила великодушно, хотя баранок и было всего штук шесть. Ну, зато большие! А запасы пора пополнять…

– Что это ты не в столовой? – спросил ворон, перелетая на стол. – Впр-рочем и хор-рошо, что не там! И что не по парку шастаешь, делать-то мне нечего больше, как первокур-рсников по академии разыскивать! Собирайся-ка быстренько, я за тобой прилетел.

– Зачем? – невнятно спросила я, уже вгрызшись в баранку и запоздало вспомнив, что надо бы чайник поставить.

– Дело к тебе. Не у меня… – загадочно сказал Карыч и мотнул головой на окно.

А там… там и вправду была белочка! Не показалось, значит…

И не обычная белочка, а мырк-телепорт. Остренькая мордочка выглянула из-за оконной рамы и спряталась опять. На чем же он там сидит? Неудобно ж за камни цепляться, пусть хоть трижды белка…

А ворон тем временем прокаркал что-то, повернувшись к мырку, и зверек осторожно перебрался на подоконник, продолжая жаться к стене.

– Привет! – обратилась я к нему, медленно-медленно шагнула к окошку и протянула баранку. – Держи!

Мырк был знакомый: светло-коричневый с белым хвостом и белыми ушками, самый смелый из тех, что жили около ивы Тариса. Там уже трое спокойно у меня угощение брали, а этот, четвертый, даже на плечо прыгал пару раз. Правда, касаться себя не давал – исчезал сразу же. И вот прямо домой ко мне явился…

Но баранку не взял, зачирикал что-то очень возбужденно, замахал лапками, задергал хвостом. Явно ко мне обращался! Но как понять, что ему нужно?

– Поскольку ты милая и руками никого не хватаешь, – сказал Карыч, – а вдобавок еще и самочка, то решили к тебе за помощью обратиться.

Ну так-то самцом меня назвать нельзя, конечно… вот только очень уж странно ворон говорит.

Мырк заверещал еще интенсивнее, аж захлебываясь, а Карыч продолжал:

– Самочки – они почти всегда добрые и все пушистое любят. А бояться тебе нечего, они с нечистью договорились, что не обидит он тебя. Злого в нем ничего нету. Но он и не может, потому беспокойство одно: вдруг ты его обидишь.

Тут до меня дошло, что Карыч просто переводит слова белки! Правда, менее странными они от этого понимания не становились.

– Стоп, – попросила я. – Это мырк говорит, да? А о какой нечисти речь…

Стоп-стоп… Как там Сареш сказал? «Небольшой разумный хищник не питающий злых намерений…»

– Мырк… – хмыкнул ворон. – Белка-телепорт это! – И добавил важно так: – По-научному «скурус портао», это с лантуанского…

М-да. Местами кажется, что эта птичка академию закончила, не меньше!

– Пришел тебя о помощи просить для этой нечисти, поскольку плохо у нее все. Очень плохо, – подчеркнул ворон, покосившись на неумолкающую белку. – Ожоги сильные.

Точно. Та самая нечисть, которую студент огнем приложил в кустах колдовского можжевельника!

– Еды я ему принес, – сообщил Карыч. – Но не ест он. Звать взрослых магов – опасно, да и глупо – не покажется им зверь, лучше сдохнет. Боится очень. Вот белки про тебя и вспомнили. Но тоже опасаются: струсишь, мол, и позовешь взрослых.

– Я и сама не маленькая, – буркнула я, лихорадочно соображая, что взять с собой, кроме банальной аптечки.

Ну не совсем банальной, есть у меня там и средство от ожогов, и капельки от сердечного приступа, и универсальное противоядие даже имеется… Но еда? Чем можно накормить больного и давно голодающего зверя?

– Так. Куда идти надо? К иве, да? Той, где заводь на северо-западе от полигона С-2?

– К той, – кивнул Карыч. Оглянулся на бешено чирикавшего мырка и радостно перевел. – К иве, где ты с незлым самцом, всегда приходящим с орехами, сидела.

Интересное определение герцога Таргского! Но не до него сейчас.

– Сейчас иду! Карыч, а ты какую еду ему приносил?

– Мясо! – ответствовал ворон. – Чего еще хищнику нужно!

– А можешь молока добыть?

– Молока-а-а… – протянул Карыч. – Может, ты и права… – сказал с некоторой обидой. Ну понятно, сам-то не додумался.

Закрыв окно за нежданными гостями, я завертелась как магический веник. Так, переодеться в форму для тренировок – в штанах всяко удобнее по кустам лазить. Аптечка… пару простынок чистых взять… миска для молока… Миски нету!

Недолго думая я залезла в шкаф в общей гостиной, вытащила оттуда первую попавшуюся глубокую тарелку (тонкий фарфор в розочках, Фиса убьет!) и, сунув в свою безразмерную сумку, побежала к иве Тариса.

Благо никого почти не встретила, ужин ведь! А дальше парка так и вовсе не души!

Около ивы меня встретила целая стайка мырков. Они совсем меня не боялись – видно, не до того! – и все верещали так, что у меня аж уши заложило.

– Потише, пожалуйста! – попросила я, вытаскивая из кармана куртки горсть орехов. – Вот вам. Только сначала отведите меня к раненому!

Раненый оказался под другой ивой – помоложе, но такой раскидистой, что ее ветви, склонившиеся к земле, образовали настоящий шалаш, под которым ничегошеньки не было видно. Я опустилась на четвереньки, влезла внутрь и огляделась.

Было тут, хвала богам, сухо – вымочивший меня слабый дождик в шалаш проникнуть не сумел. И практически темно, уже так-то сумерки наступили. Но умная я прихватила и фонарик, которым теперь очень аккуратно, на самом малом свете, принялась шарить вокруг.

Круг тусклого света выхватил наконец высокую кучу сухих листьев – явно не сами сюда нападали! Я аккуратно повела по ней фонариком и услышала очень злобное тихое рычание. Только какое-то… будто детское.

Мырк, тот самый, что приходил ко мне с Карычем, юркнул в кучу, зачирикал там. Долго чирикал! Но наконец листья зашевелились, и из них высунулся сперва красный, с черной каемкой, нос, потом встопорщенные усы, а потом и вся морда.

Мордочка.

Со слипшейся местами шерстью, испачканная какой-то дрянью, так что и цвета не понять, но ужасно милая.

На меня уставились круглые голубые глазищи. Зверь зарычал опять, но как-то не очень уверенно. Скорее, с предупреждением, чем с угрозой.

– Я помочь хочу, – негромко сказала я. – Ничего плохого тебе не сделаю! Ты такой милый…

Наверное это глупо с такого заходить, но комплименты все любят. Тем более детки. А это очевидно детка, хоть и пушистая.

– Я не милый! – хрипло прошипел зверь. Зверек! Голос совсем прямо детский. Мальчишечий такой. – Я злой и страшный! Я нечисть!

– Так и боюсь очень! – уверила я. – Но тебе же надо помочь. Ты меня не съешь?

– Вот еще… – пробурчала маленькая нечисть. – Я человеков не ем!

– И не укусишь? – уточнила я.

– Не…

– А вылезти можешь? Что у тебя болит? Мне посмотреть надо, чтобы полечить.

И звереныш поверил. Да и куда ему было деваться?

Из кучи листьев медленно и очень неуклюже, даже разок застонав (от боли?!) выползла… рысь! Самая что ни на есть настоящая рысь! Видела я такую в нашем городке, в приезжем зоопарке. Там зверей в клетках держали, и сил нет, как жалко их было! Клетки тесные, грязные, животные несчастные, худые… Вспомнить жутко! А помочь нечем. Но эта рысь – вот она, передо мной, и уж ее-то я спасу! Никому не отдам, не позволю обидеть!

Не рысь, вообще-то.

Рысенок!

Не малыш уже, подросточек, месяцев пять ему, наверное. Но все равно ж котенок…

Прибавив света и стараясь не попадать рысенку в глаза, я села рядом на корточки, едва касаясь, провела ладонью по рыжей шерстке с коричневыми пятнами и палевыми подпалинами. Тронула густые кисточки на ушках. Уже смелее почесала шею. И рысенок вдруг расслабился, жалобно мяукнул и повернулся на спину.

И вот тогда я увидела…

Белое брюшко с длинной шерстью, и чуть не половина его – жуткий ожог! И передняя лапка пострадала…

– Ой, маленький! – ахнула я, едва сама не заплакав. – Какая ж сволочь этот Кельвин!

– Да ладно… – тоненько проскулил рысик. – Я сам виноват… Молчать надо было. А этот человек испугался! – гордо добавил он. – Со страху и промахнулся.

– Ничего себе – промахнулся… – пробормотала я, доставая аптечку. – Сначала промыть все надо. Потерпишь? Как тебя зовут-то?

– Мушерал, – не менее гордо представился котенок. – Мама так назвала.

– А мама где? – спросила я, принимаясь за дело. – В лесу осталась? Не больно так?

– Немножко, – сдавленно сообщил он. – Мря!.. А мамы нету. Погибла она, и сестры тоже… А отец еще раньше… А я вот… тут теперь.

– Прости! – искренне повинилась я, мысленно проклиная свой язык. – Красивое у тебя имя. Длинное такое, чудесное! Мне и не выговорить! Можно я тебя буду звать просто Шерик?

– Ладно, – согласился рысик. – Ты не думай, я сильный и живучий! Ты меня вылечишь, да?

Действительно – сильный. Рана такая, и не ел сколько – а говорит внятно, держится, боли старается не показывать. Молодец! А что нечисть… так и нечисть разная бывает, не зря же ее поделили на темную и светлую. Светлым в городах жить разрешено, вместе с людьми… Вот про рекомбинированных я мало что знаю. Только что все они разумные, а некоторые даже маги. Есть и те, что в людей превращаться могут – вроде как оборотни. Или это как раз не рекомбинированные?..

Но вот как доказать в академии, что этот рысенок – хороший? Хотя уже ведь и так знают, что он толком и не виноват в случившемся, сам-то не нападал…

Когда я закончила обрабатывать ожог, явился Карыч с огромной бутылкой молока. Глядя, как разумный рысик жадно лакает его из Фисиной тарелки (ну котенок котенком!), я нежно гладила его по спинке и размышляла, как быть. Ожог оказался не только большим, но и глубоким. Самой мне его вылечить не удастся – лишь облегчить боль, и то ненадолго. Помощь нужна! Но к кому обратиться?..

Переложив больного на простынку и укрыв второй, я снова закидала его листьями. Шерик уснул, почти сразу, как вылакал молоко, и во сне тихо постанывал. Все равно ж болит… И одеяло принести я не догадалась, а холодно тут!

Выбравшись из-под ивы, я медленно пошла назад, уткнувшись в сумку, которую держала обеими руками. И вдруг услышала хруст веток под чьими-то ногами.

Вскинула голову – и обнаружила Тариса, подходившего к своей иве.

Как там мырк его назвал? Незлой самец с орехами?..

Тарис

Я бродил по парку, вспоминал события последних суток и испытывал самые противоречивые эмоции.

Девочка оказалась умна и изобретательна. Не то чтобы это было новостью, но каждая новая грань Хелли добавляла невольного, злого восхищения. Почему злого? Эти самые грани организовывали все новые и новые препятствия на моем пути.

Кто бы мог подумать, что от девчонки, которая несколько месяцев назад училась в ПТУ магической уборки будет проблем гораздо больше, чем от знатных девиц из столичной академии. Хотя казалось бы весовая категория образования играла не в пользу малышки Хелли, а поди ж ты.

Последние события наглядно это показали. Как и мою слабость…

Когда в мою комнату постучались и, распахнув дверь, я увидел перед собой Хелли…

Она что-то говорила о библиотеке и кураторстве, а я лишь пялился.

Сначала подумал, что все еще сплю. Что сейчас мне опять предложат секс во благо государства – причем с таким выражением лица, будто явилась ко мне не желанная первокурсница, а фанатка из секты «Чистый мир». Да-да, из тех, что ходят в самотканой одежде, зеленых косынках (и женщины, и мужчины) и требуют прекратить потребление мяса, применение удобрений и все магические эксперименты, «загрязняющие атмосферу».

Чтобы взять себя в руки, мне потребовалось секунды три – а это очень большое время, за которое враг успеет тебя дважды заколдовать и трижды убить… Ужасно!

Вот только через эти секунды до меня дошло, что не сплю и что в глазах Хелли хоть и горит решительность, но… совсем иная. Не фанатичная!