Ольга Гусейнова "Аромат тьмы"

– Об дерево ударилась, – пояснила я.

Но женщина не поверила, качнула головой, досадуя на меня «горемычную, битую злым мужем».

Продолжать разговор я не стала; прикинула, хватит ли мне одного пирога, и решила купить про запас еще один, отчего торговка одарила меня довольной улыбкой и даже завернула покупку в большой лист, похожий на лопух. Пока я обыскивала в лесу полученную от Лесиры одежду, нашла в плаще внутренний большой карман, возможно, для оружия, и сунула туда свой будущий завтрак, а может и обед.

Вот так, уплетая пирог и чувствуя, как постепенно наполняюсь энергией и уверенностью, я начала обследовать город в поиске будущего жилья. Точнее, местечка, где можно спрятаться от внимания любопытных горожан, которые нет-нет, да провожали меня недоуменными – сдается мне, пока! – взглядами.

Я уже пальцы от остатков облизала, полностью подобрав даже крошки от пирога, когда услышала впереди крики и шум. Инстинктивно ускорив шаг, я быстро оказалась возле добротного дома с крепким забором, возле которого разыгралась настоящая семейная драма. У ворот с распахнутой калиткой лежала женщина, в ужасе глядевшая на нависшего над ней здоровенного широкоплечего мужика. У нее на щеке явственно алел след от удара. Молодая и, наверное, красивая, была, но сейчас выглядела затравленной, уставшей, обреченной. Возле нее, прижав к лицу ручонки, захлебывалась слезами опрятно одетая девочка лет пяти. А между женщиной и здоровяком втискивался паренек лет четырнадцати. Возможно, и младше, просто пошел в крупного отца, да и лицом похож, и фигурой. Оба сражались взглядами, вцепились друг другу в руки.

– Не смей бить маму! – орал паренек.

– Как ты смеешь перечить мне, щенок, – рычал, брызгая слюной, его отец.

Вокруг шептались соседи и очевидцы, не осмеливавшиеся вмешиваться, но явно осуждавшие мужчину:

– Что с Петрусом сталось, люди добрые? Ведь любил же свою Ларусю до безумия…

– Будто проклял кто…

– Их любовь многим не по душе пришлась… завидовали…

– Петрус работящий, лучший кузнец в округе, да поди ж ты, совсем головой тронулся, слова ему поперек не скажи, сразу с ума сходит да с кулаками кидается…

Я слушала и во все глаза смотрела на еще больше выходившего из себя отца семейства. Первый удар по лицу мальчишки сопровождался взрывом черноты, совершенно непонятным образом щедро выплеснувшейся из взбешенного мужчины. Зрители загомонили громче, закричала жена Петруса, кинулась к мужу, схватила его за ноги и умоляла успокоиться и не трогать сына. Девочка, закусив кулак, содрогалась от рыданий. А во мне усиливался голод, все больше и больше, рывками, как собака, рвавшаяся с привязи. Тягучий, мучительный, разъедающий мое нутро кислотой, разрастающийся пустотой, которую до дрожи в конечностях необходимо было чем-то заполнить.

Мне не встречались буйствующие наркоманы вживую, только в фильмах видела, как их ломало. И глядя на Петруса, пульсирующего… жидким мраком, источавшим невероятно сладкий, запредельно вкусный аромат… зла, ощутила мучительное, непреодолимое желание коснуться его, забрать эту кошмарную на вид тьму себе, до самой капельки. Утолить свой темный голод, заполнить пустоту внутри. Этот порыв одновременно напугал до чертиков и поманил обещанием по-настоящему наесться.

Я каким-то образом, словно ноги сами действовали, оказалась рядом с бушевавшим Петрусом. Он в этот момент хлестким ударом отправил сына на землю и пнул, отталкивая от себя обвивающую его колени жену сапогом. Я коснулась его плеча, ощутила, как перекатываются под грубой рубашкой стальные мускулы, как горит внутри кровь… щедро разбавленная чьим-то черным проклятьем…

Я бы под пытками не смогла объяснить, как догадалась действовать. Потому что все происходило по наитию, словно моя темная магическая сущность действовала на инстинктах, как новорожденные котята тянутся к соску матери за молоком как глотком жизни. Так и я, заглянув в безумные, почерневшие от злобы глаза мужчины, грудным мурлыкающим голоском Пантеры Багиры, попросила:

– Откройся мне! Выпусти зло наружу, свою ненависть, ярость, жажду убивать. Я все заберу, освобожу, дам вздохнуть спокойно…

Дальше я ощутила себя пылесосом, который вместо вездесущего песка и пыли собирал чужую темную магию, первозданное зло. Первый же «глоток» подсказал, открыл мне свою суть. Я не ошиблась, это было именно проклятье. Кто-то действительно позавидовал влюбленным и проклял мужчину, затмив безраздельную и светлую любовь к жене и детям черной ненавистью и злобой. И чем больше он их любил, тем сильнее ненавидел.

Когда я высосала из него все проклятье до капельки, мы оба рухнули на землю, только я – от «переедания», а он – без сил. Я улыбалась, как безумная, ощущая как мой дар жадно насыщается чужим злом, растворяет его, щедро заполняя моего кальмара силой, магией. Петрус, машинально вытерев кровь из-под носа, ошалело посмотрел на меня. Потом перевел взгляд на детей и жену, замерших в паре шагов от нас тесно прижавшись друг к другу, побитых, заплаканных. Его глаза, оказавшиеся голубыми, расширились от ужаса, он встал на колени и буквально пополз к ним. Упал в ноги и заплакал:

– Простите, простите меня, кровиночки мои.

Семья несчастного не сразу сообразила, что произошло и тоже ошалело смотрела то на него, то на меня. Пришлось объясняться:

– Это не он злобствовал, его кто-то проклял. Обернул его любовь в ненависть… – просипела я от переизбытка эмоций. И закончила. – Теперь он чист от зла. Зло не вернется.

Глава семейства, стоя на коленях, обнимал жену и детей за ноги и плакал, содрогаясь всем телом. Я с улыбкой кивнула женщине, и та наконец-то услышала меня, поверила. Сначала осторожно погладила мужа по волосам, зарылась в них пальцами и крепко прижала его голову к себе.

– Папа был заколдован? – просипел паренек.

Я опять кивнула. Встала и, отряхивая плащ от налипших травинок, негромко подтвердила:

– Теперь все будет хорошо.

– Стража! – ворвался в мой благостный настрой чей-то крик.

Ему вторили другие:

– Стража…

– Клыки Рамдера скачут…

Я обернулась, и моя улыбка растаяла. С нарастающей паникой я наблюдала как в конце улицы, откуда сама недавно пришла, появились конники и скачут прямо сюда, к месту горячих событий. Целый отряд. Впереди несутся трое громадных мужчин, двое магов на темных конях, в руках у них разгораются и увеличиваются светящиеся сгустки. Если не ошибаюсь, когда мы попали в засаду в горах, телохранители Лесиры называли их фаерами. Между магами скачет на великолепном белом жеребце всадник со свободно развевающимися, длинными, красными волосами, которые реют на ветру будто знамя, будто пламя.

– Вот она… Темная… Черная… – завопил народ, тыкая в меня пальцами.

И я, засмотревшаяся было на нереального всадника на белом коне, сорвалась с места и понеслась прочь. И ведь всего лишь поела и заодно спасла семью от проклятья. Позади, нагнетая страха, грохотали по каменистой дороге копыта, а спину жег магический взгляд, если я верно понимала это ощущение. Я металась по городу как мячик от пинг-понга, а меня загоняли, как лису в ловушку. Только ее бы выдавал пушистый рыжий хвост, а меня – флер темной магии. А как по-другому объяснить, почему скрыться не удавалось? Я уже не чуяла ног, побывала в какой-то вонючей, грязной канаве с отходами и, вполне возможно, меня еще и по следам падающих с меня ошметков находили.

Но вот, наконец, в последний момент успела влезть в распахнутое окно заброшенной лачуги. Птичкой вспорхнула по рассохшейся лестнице, скрипнув лишь одной ступенькой, на чердак, и притаилась. Сердце колотилось с такой скоростью и силой, что казалось меня слышала вся округа. Поэтому, когда внизу дверь с грохотом ударилась о стену, я рефлекторно трансформировалась в тучку. Сквозь большую щель между рассохшимися досками я увидела преследователей, настолько близко, что даже чуяла их запах, смешанный с лошадиным потом. Протяни руку – и коснешься макушек. Страшно, но я словно приклеилась взглядом к щели, рассматривая аримских магов.

– Я заметил мелькнувший край плаща черной твари у этого дома, она влезла сюда! – с досадой рыкнул один из громил, что возглавляли моих преследователей, оглядываясь.

Черный сюртук до колен, потертые кожаные штаны, сапоги с коротким и широким голенищем, из которого торчат рукояти ножей. Светло-русые волосы до плеч и светло-карие глаза под тяжелыми густыми бровями. В руках длинный тонкий меч. Симпатичный и весьма брутальный мужчина, оценила бы я, будучи на Земле. Но на Ариме он ужаснул до ледяного комка внутри и желания закопаться поглубже, да хоть под землю, лишь бы подальше от него.

– Ты прав, Дашейн, тут все провоняло тем дерьмом, в котором она перемазалась, – пробасил второй маг – широкоплечий брюнет с льдистыми голубыми глазами, одетый схоже с первым, но сюртук на нем темно-зеленого цвета.

Не знаю, обычные ли они стражи или жуткие Клыки Рамдера, которые напали на команду Лесиры, но все трое преследователей напугали меня до состояния тучки. Особенно красноволосый. По-моему, он понял, что спрятаться в единственной пустой комнате невозможно. Они вон даже в печку заглянули – проверяли, а вдруг я там. Красноволосый не гигант, как двое его «товарищей», скорее просто высокий, но не массивный, а поджарый, двигавшийся со звериной пластикой. Сверху его волосы смотрелись багровым водопадом, спадающим до ягодиц. Одет в темный сюртук до колен, на талии ремень, на котором закреплен кошель и два ножа. Черные брюки из ткани, а не гетры или чулки, как у многих горожан, заправлены в высокие, до колен, кожаные сапоги. Вроде неброская одежда, без украшений, но мужчину не спутать с простолюдином.

Его удивительные волосы оттенка красного вина, резко контрастируют со светлой, без единого пятнышка или родинки кожей. Прямо как у меня… у тела, которое лежало на алтаре и досталось мне. Такую еще «заслужить» надо, либо постоянной заботой и уходом, либо нехарактерными для обычного человека особенностями. Мое тело раньше сильнейшему черному магу принадлежало, поэтому красноволосый напряг гораздо больше остальных. Магия у него что ли красная? Сдается мне, что этот мужчина вообще не формат здесь. Конечно, я мало чего видела, так, Лесирин отряд да жителей городка. Но они однотипные что ли, а этот – другой! Чуть удлиненное лицо с высоким лбом, красными бровями и веером не менее красных ресниц, прямым носом с жадно трепещущими ноздрями. Он, словно охотничий пес, вылавливает в воздухе след добычи.

Красный маг неожиданно резко поднял голову – и я едва сдержала крик, увидев его глаза! Большие, раскосые, с красной радужкой. Нет, алые как кровь. Бр-р-р…

Я отпрянула от щели в полу и буквально через мгновение из нее красный лучик выбрался и змейкой пополз по доскам, словно искал что-то. Меня! В памяти мгновенно всплыла картинка из фильма, где красный луч из оптического прицела искал свою жертву. Следом за поисковым магическим лучиком заскрипела под большим весом лестница на чердак. Я заметалась по чердаку, но бежать некуда, поэтому забилась под крышу, в самый темный и дальний уголок. И затаилась, сжалась вся, наверное, до размеров подушки.

Сначала над полом появилась красная макушка, потом весь этот жуткий красноглазый маг. Сдвинул к переносице красные брови, хмуро оглядывая совершенно пустое пыльное пространство, но – хвала всем высшим! – под потолок смотреть не стал. Видимо, ему в голову не пришло, что кто-то мог забиться крохотной тучкой под самую крышу.

– Что там? – крикнул, если не ошибаюсь, Дашейн, тот, кто назвал меня черной тварью.

– Пусто… – прошелся по моим нервам очередным испытанием глубокий, бархатистый баритон красного.

Я чуть не рухнула вниз в человеческом облике, настолько неожиданно его голос оказался приятным, будоражащим, он будто нутра моего коснулся. Чудом сдержалась. Невероятно, как можно обладать сказочно-чарующим голосом и зловещей внешностью одновременно?

– Неужели мы снова упустили эту мерзкую тварь? – контрастом бархатистому баритону красного прозвучало снизу взбешенное рычание третьего мага, брюнета.

– Успокойся Иор, достанем. Эта черная тварь где-то рядом, я чую даром, – отозвался Дашейн.

– Его величеству дела нет до наших чуек, он устал ждать, когда мы ее достанем. Хочешь на плаху вместо нее? – Иор нагнетал ситуацию.

– Иор, мне кажется, ты слишком устал и преувеличиваешь, – спокойно заметил красноволосый, спускаясь вниз.

Его приятный голос снова вызвал во мне бурю чувств.

– Простите, господин, я просто не хочу в очередной раз разочаровывать его величество, – неожиданно с нескрываемым пиететом извинился Иор.

– За пять лет, что живу в Лавере, не было случая, когда я хоть чем-то разочаровал Рамдера, – бесстрастно ответил красноволосый. – Лесира была в храме Церры и провела какой-то обряд. Там такой густой флер ее проклятой магии остался, что задохнуться можно. Да, эта тварь снова ускользнула, но я только занялся ее персоной и, поверь, свою добычу не упущу. Уверен, она скоро вернется в Кверег, там мы ее и достанем. Вешки выставлены, осталось загнать зверя в силки.

– Скорей бы уже, – Дашейн немного успокоился, – а то эта тварь столько натворила, столько душ загубила, что ни в одном уголке Лавера не найдется даже самой светлой души, которая бы ее пожалела.

– Вот ведь игры богов, – Иор тяжело вздохнул, – Лесира и правда красивая как сама Церра, но черная душой как сам Рамох. Может не зря слухи ходят, что она плод их любви?

– Сомневаюсь, – мрачно усмехнулся красный.

Вскоре маги ушли. А я лишь спустя пару часов успокоилась настолько, что получилось сменить форму на человеческую. В этот раз я благоразумно находилась на полу, поэтому, вновь обретя физическое тело, не рухнула, а улеглась. Хорошим бонусом в смертельно опасной ситуации стало и полезное свойство моего тела. Или одежды? Похоже, либо моя магия, либо моя непривычная для местных одежда совершала чудеса. Вернув себе человеческий вид, я оказалась чистой и сухой. Даже пирог в кармане плаща не пострадал от купания в канаве. Надо бы проверить: это моя магия такая чистоплотная или одежда магически защищенная?

Набегавшись и испытав чудовищный стресс, я проголодалась. Съела половину пирога и заснула прямо на чердаке с мыслью, что завтра же надо бежать из этого города.

Глава 4

Ловушка

Идут отец с сыном, сын адвокат. Отец говорит сыну:

– Ты не выдавай меня матери, что я выпил.

Сын адвокат отвечает:

– Врать не буду, но на основании существующих между нами родственных отношений могу отказаться от дачи показаний.

    (анекдот)

Проснулась я резко, с ощущением чего-то холодного и жесткого, со щелчком сомкнувшегося на моей шее. Следом чьи-то руки прижали меня к полу и ладонь закрыла рот. Я заполошно дернулась, попыталась освободиться.

– Тс-с, Лесира, – остановил меня мужской, холодный, бесстрастный голос.

Распахнув глаза и вцепившись в руки у своей шеи, я вытаращилась в лицо напавшему, и опять попыталась выбраться из захвата.

– Замерла! – рыкнул напавший мне в лицо.

Я замерла, мое сердце гулко и рвано колотилось о ребра. Непроглядная темнота подсказала: я проспала, уже наступила ночь. Несмотря на темень, пусть не сразу, но поняла, кто меня нашел. Опознала его весьма примечательный механический голос, а уже потом и самого мужчину рассмотрела подробнее.

– Элиан? – прохрипела я изумленно.

И мысленно отругала себя самыми неприличными и грубыми словами. Как последняя дура ждала вечера, чтобы в сумерках выбраться из этой халупы и незаметно покинуть город, – и заснула. В результате меня не стражи поймали, а кое-кто похуже.

– Пикнешь – умрешь, – ровно предупредил Элиан, убрал ладонь с моего лица и встал.

Уточнять, кто меня прибьет, он или стража, не стал – значит ему совершенно плевать, что я подумаю. Это еще один признак скорой подставы. Поэтому кивнула, давая понять, что буду молчать как рыба. Мы спустились вниз, я посмотрела на распахнутую настежь дверь, сиротливо и кособоко повисшую у стены, на дверной проем, в который проникал свет ночного светила. Действительно, почти белая ночь, хотя в городе, даже средневековом, абсолютной тишины не бывает. Где-то выли собаки, слышалась далекая ругань пьянчуг, приглушенный лязг метала. Шорохи, шепот ветра, скрип дверей или ставней – все это настораживало меня до противной дрожи.

Вдруг в дверном проеме мелькнула тень, но Элиан не отреагировал. Выходит, искал меня не один, а с кем-то из тех суровых то ли воинов, то ли наемников. Кто их разберет?! И если ничего не предпринять, мне вскоре конец. Не на королевской плахе, так в лапах черной сумасшедшей магини. Неважно, что теперь она блондинка, а я брюнетка, от смены тел и слагаемых итог не меняется! И я решилась. Сбегу. Пусть попробуют поймать тучку в небесах!

Но увы и ах, я оказалась тем самым колобком, который считал себя умнее и ловчее всех, а попался лисе в лапы. Только в моем случае – бездушному волчаре. Пока я пыжилась и раздувала щеки, пытаясь сменить форму, подскочил Элиан, больно схватил меня за волосы у макушки, сильно и безжалостно заломил голову назад, заставив встать на цыпочки и в страхе смотреть ему в лицо. Так мы и замерли, глядя друг другу в глаза, ведь благодаря «белым ночам» Тардаша, все было видно без труда.

Красивый мужчина, которого не портит ни щетина, ни грязная походная одежда, свидетельствующая, что пробираться в город ему пришлось ползком и по канавам. Но совершенно пустые, бездушные карие глаза, которые смотрели на меня с лица, искривленного ехидной гримасой, словно чужеродный орган, свели на нет все остальное. Я в руках монстра – это неоспоримый факт.

Элиан склонился, жадно, подобно зверю, вдохнул воздух вдоль моей шеи и у виска, а потом каким-то вымораживающим мое нутро голосом, произнес:

– Не зли меня. На тебе блокатор магии, перекинуться ты не сможешь. Сбежать – тем более.

Я невольно вскинула руку и обхватила свою шею. Защелкнул во сне, гад, посадил на цепь, угрожал. Я всхлипнула:

– За что?

– Во избежание необдуманных решений и поступков, – пояснил он и даже больше: – Благодаря ошейнику впредь тебе не скрыться на просторах Тардаша. А то больше суток убили на твои поиски.

– Я не собиралась бежать, а форму сменить решила, чтобы здесь не узнал кто-нибудь нечаянно, – сипло врала я, испуганно глядя ему в глаза. – Ведь светло, а меня все знают.

– В горах тоже не думала, а случайно вышло? – сухо парировал он.

А я чуть не рассмеялась от горечи:

– Не поверишь, да, случайно. В зад моей лошади стрела попала, она понесла, а на скаку я так об дерево лбом приложилась, что не знаю, сколько без сознания провалялась. Сам видишь, как лицо опухло и посинело, меня даже в городе не узнали… сразу.

Совершенно неожиданно Элиан усмехнулся, скупо, просто дернулись уголки рта, но я заметила и еще больше испугалась: с чего этот отмороженный решил повеселиться? Левой рукой, не ослабляя хватки правой у моего затылка, он провел пальцами по моему лицу, медленно, я бы сказала, лаская, если бы поверила, что он способен на это. Затем выпустил волосы и обеими руками сжал мое лицо, приподнял, чтобы смотрела на него, тянулась к нему, обвел большими пальцами мои скулы. Сквозь страх я почувствовала облегчение: ноющая боль с лица отступила, перестала чесаться оцарапанная кожа, даже глаз полностью открылся. Я проверила ощущения собственными пальцами и ошеломленно выпалила:

– Неужели все зажило? Так быстро?

Видимо, Элиан поверил моему рассказу и, снисходительно качнув головой, пояснил:

– Чему ты удивляешься? Даже слабо одаренный маг способен прожить не менее трех сотен лет. Магия питает, лечит, восстанавливает тело от большинства повреждений. И чем сильнее дар, тем неуязвимее его носитель. Поэтому по-настоящему сильных магов любой стихии казнят отсечением головы или сожжением. А ты черный маг, такие живут дольше остальных… если не поймают.

Я впала в ступор – триста лет? Я проживу не меньше трехсот лет? А ведь еще вчера расстраивалась, что потеряла десять лет жизни из-за возрастной разницы между прошлой мной и нынешней. А выходит, наоборот, приобрела запас на три столетия как минимум? Но вот фраза «если не поймают», вернула на бренную землю: меня несколько часов назад чуть не поймали.

Элиан снова склонился, подышал у моего виска, отчего волоски зашевелились… не только на голове, но и на всем теле от чудовищной перспективы такого вот интереса.

– Не трясись, – презрительно скомандовал мой мучитель и оттолкнул меня со словами: – Тут так воняет, что я просто пытаюсь тобой эту вонь перебить. Ты не моя, не она, истинную связь разорвать только смерть способна.

– Истинную связь? – сразу заинтересовалась я, несмотря на то что, муж Лесиры опять меня испугал, надеялась на принцип «больше знаешь – дольше живешь».

Элиан взял меня за руку и потянул за собой на выход из дома. Правда соизволил глухо пояснить:

– Душа – это энергия, как говорят наши жрецы. Тоже своеобразная магия, только живая, разумная, существующая вечно. Хранящая память о прошлых воплощениях. Источники магов в разы усиливают энергетику души, помогают отыскать и ощутить родственные – когда-то связанные вместе, любившие, прошедшие единение перед богами, в другом воплощении, времени или даже мирах. Поэтому понятие «истинная пара» существует только у нас, магов, тех, чья магия настолько сильна, что раскрывает возможности души в поиске своей половины, любимых прежде, связанных богами или судьбой нерушимыми узами. Не позволяет потеряться во вселенной.

– Вы с… Велиной такие вот связанные души? – хрипло спросила я, вздрогнув, когда впереди нас тенью скользнул наемник, которого я ранее заметила возле домика.

– Да, – бесстрастно ответил Элиан и завершил разговор, – все, теперь тихо.

Пока мы шли, вернее крались ночными улочками, спеша выбраться из города, я с содроганием размышляла об истинных. Это что получается, раз я маг, к тому же не из слабых, значит и на меня может свалиться такое вот «счастье» в виде «истинной» пары? Ведь, исходя из слов Элиана, маги находили пары, даже если души из других миров и времени. Я невольно посмотрела на него, мертвого внутри, словно Лесира выпотрошила всю его душу подчистую, но бросить истинную у него нет возможности. Ведь они связаны богами и судьбой навечно…