Анна Яфор "Стань моим чудом. Вопреки"

Ее кожа действительно казалась ледяной. И губы. Он чувствовал это, даже не прикасаясь к ним. Только ветер был совсем не причем. Холод шел изнутри, не позволяя расслабиться, давил горечью и сковывал движения.

Кирилл распахнул пальто, накрывая его полами хрупкие плечи. Почти дернул девушку на себя, стараясь сократить не физическое расстояние – стену, которую сам же и воздвиг.

– Измучил я тебя, котенок?

Катя уткнулась лицом в вырез свитера, желая сквозь тонкую ткань рубашки ощутить кожу. Знакомый запах. Когда она успела к нему привыкнуть? И почему так хочется задержать бег времени? Сейчас, рядом? Отбросить все иные звуки, кроме стука его сердца?

Руки скользнули на спину, и она ощутила движение мышц под своими пальцами. Неповторимо. Так близко. Так по-настоящему. И ей все это не снится.

Подняла голову, и его лицо оказалось совсем рядом. Почти вплотную, так, что можно было рассмотреть каждую клеточку. увидеть собственное отражение в потемневших глазах. Дыхание было почти осязаемым, согревая, словно мужчина делился с ней собственным теплом. Его жаркие, волнующие вздохи гладили кожу и опять заставляли желать большего.

– Сладкая… – он скользнул губами по лицу, поочередно касаясь век, висков, подбородка. Задержался над губами, словно не решаясь к ним прикоснуться. Катя почувствовала, как сердце вновь заполняется болью.

– Потом Вы опять будете жалеть?

Мужчина замер, впиваясь в нее глазами. Она внушила себе именно это? Что он жалеет?

Ответ был очевиден. Дрожал на ресницах прозрачными каплями. Обжигал трепетом тела. Отзывался прикосновениями тонких пальцев, дарящих такие несмелые и такие желанные ласки.

– Маленькая моя, я не жалел ни об одной минуте, проведенной рядом с тобой.

Она не поверила. Едва заметно качнула головой, пытаясь отстраниться. И проиграла самой себе, прижимаясь еще крепче. Еще ближе.

– Котенок… У меня нет никаких аргументов, позволяющих остаться рядом с тобой. Но и отпустить сил нет…

– Почему котенок? – спросила шепотом, опуская все остальные его слова. – Почему Вы так меня называете?

Кирилл улыбнулся, ощущая, как стекают по пальцам шелковые струи волос. Упоительно мягкие.

– Ты и есть котенок. Маленький, пушистый, которого так и хочется погладить…

Глаза недоуменно распахнулись, превращаясь в переполненные водой озера. Катя опять его не поняла. Расстроилась еще сильнее:

– Как ребенка?

Приподнял за плечи, усаживая на капот. Девушка оказалась даже легче, чем он предполагал. Действительно как ребенок. Только мысли и желания, бушующие в нем, говорили совсем о другом. Такие чувства не испытывают к детям. А ее он… любил. Именно так, каким бы неправильным это не было. И хотел… почти каждую минуту на протяжении последних месяцев, забывая обо всем остальном, стоило ей только оказаться рядом.

И видя взволнованные, влажные глаза, прекрасно понимал, что и она тоже ждет его губ. Чувствовал жажду в каждом вздохе, вместе с нарастающей уверенностью, что именно это сейчас и нельзя делать. Иначе он просто не сможет остановиться.

Обхватил ее ладони, со странным удовольствием наблюдая, какими маленькими они выглядят в его руках.

– Давай спустимся к морю. Там очень красиво. Хочешь?

Катя кивнула, не отрывая от него глаз. Все еще ждала. Он обреченно выдохнул, не собираясь ничего скрывать.

– Катюш, я больше всего на свете хочу поцеловать тебя. Но не буду, – и предотвращая любые ее вопросы, добавил: – Иначе мы не сможем не только поговорить, но даже сдвинуться с места. А сейчас нужно совсем другое.

Сжал пальцы, по-прежнему лежащие в его ладони.

– Идем.

На берегу было теплее, словно скалы скрывали крохотный пляж от зимних ветров. Над поверхностью моря клубилась легкая дымка, сливаясь на горизонте с почти прозрачными облаками. Катя склонилась к воде, зачерпывая ее пригоршней, и с восторгом обернулась к мужчине.

– Оно теплое! Гораздо теплее воздуха. Просто удивительно!

Кирилл улыбнулся в ответ, радуясь такому воодушевлению.

– Интересно, а сейчас кто-то купается?

Воображение тут же благосклонно подкинуло заманчивую картинку: ее в пене прибоя. Кожу, блестящую от воды. Солнечные лучи в волосах.

– Хочешь попробовать? – уточнил внезапно севшим голосом.

Девушка рассмеялась.

– Нет, я трусиха. Вряд ли бы осмелилась. Все-таки сейчас зима, хотя вода и кажется теплой. Потом точно не смогу согреться.

«Я помогу…» – полыхнула в голове мысль, и он едва удержался, чтобы не озвучить ее, и не уточнить, как именно стал бы это делать.

Катя медленно приблизилась, остановившись в шаге от него. Соединила до сих пор свободные полы пальто.

– Вы забыли застегнуться. Так и простудиться недолго.

Он стоял, не в силах пошевелиться, зачарованно наблюдая, как изящные пальцы скользят по его груди, соединяя пуговицы. Задерживаются у самого верха, осторожно касаясь обнаженной кожи на шее.

– А шарф?

Она едва дотрагивалась до него, но казалось, что внезапно кончился весь воздух. Жесткий, напряженный ком перекрыл горло. А ее ладонь опустилась на щеку, двинулась дальше – ко рту, которым он отчаянно пытался сделать хотя бы вздох.

– Все время забываю заехать в магазин, – признался мужчина. Сейчас об утеплении точно можно было не думать: все тело горело, плавясь от ее присутствия.

– Так нельзя, – серьезно сообщила Катя, словно и впрямь была озабочена отсутствием у него шарфа. – Вам же приходится много говорить, нужно беречь горло.

Он был готов согласиться с любым заявлением, только бы подольше чувствовать нежные касания, но никак не мог предвидеть дальнейший шаг: дрожащие губы, пришедшие на смену рук.

Кажется, они собирались поговорить. Определенно, он планировал все объяснить, решить такие болезненные, мучительные вопросы, но отбросил все свои вмиг показавшиеся нелепыми планы, встречаясь с ее податливым ртом.

Девушка едва слышно застонала, прижимаясь к нему еще сильнее, подчиняясь его желанию, доверяя осмелевшим рукам, скользящим по телу. Он чувствовал ее, даже через одежду ощущал каждый волнующий изгиб. И дышал уже не воздухом, а стонами, всхлипами, горячими, рваными выдохами, которые она едва успевала делать, почти не отрываясь от его губ. Робкая, совершенно неопытная, но такая пьяняще нежная. Открытая. Без остатка окунающаяся в его страсть, в эту невероятную силу, захлестывающую обоих. Она не играла. Жила сейчас, платя каждый ударом сердца за движение его губ. В сильных руках, так отзывчиво отвечая на совершенно неведомые ей прикосновения. Только теперь и жила, впервые ощущая себя по-настоящему наполненной, до избытка, до почти физической боли.

Он глотнул ее вскрик, покрывая поцелуями разгоряченное лицо. Нежный румянец, такое пленительное смущение заставили немного опомниться, расслабить хватку и позволить ей восстановить дыхание.

«Вот и поговорили…» – усмехнулся про себя Кирилл, любуясь порозовевшим лицом. Катя сейчас была восхитительно красива, словно светилась изнутри. Слишком взволнованная случившимся, смотрела на него с таким нескрываемым обожанием, что невольно захотелось вернуть ее назад, в свои объятья. Но он ограничился лишь легким прикосновением к щеке.

– Все хорошо?

Она немного растерянно улыбнулась.

– Лучше, если Вы ответите на этот вопрос.

– Вы? Котенок, а тебе не кажется, что так обращаться ко мне немного странно? Теперь?

Нет, ей было не странно. Как раз наоборот. Несмотря на волшебные, совершенно незабываемые минуты, проведенные в его руках, она не могла сказать иначе. Язык не поворачивался произнести «ты». Хотя, наверное, со стороны выглядело смешно. Но когда Катя спросила мужчину об этом, он лишь покачал головой.

– Милая, я хочу, чтобы именно тебе было удобно и спокойно. Поэтому сама выбирай, как и что говорить. Если это проще.

Пока да. Он и так оказался слишком близко. Эту последнюю преграду в словах хотелось оставить. На время. Привыкнуть к кипению внутри, к силе, в которой хочется забыться. Катя наслаждалась его близостью, но и боялась ее. Тонкая грань, которая еще совсем недавно отделяла от взрослого мира, почти стерлась. И сейчас ох как понятны были переживания подруг. Их разговоры, казавшиеся раньше такими нелепыми. Жажда ощутить «то самое», от чего в буквальном смысле темнеет в глазах и подгибаются колени. Если бы не поддержка Кирилла, она вряд ли бы смогла твердо стоять на ногах.

– Проголодалась? – мужчина тронул губами ее висок. Просто невероятно, как же ей это нравится! – Здесь есть замечательное кафе, маленькое, но очень уютное. Поужинаешь со мной?

Катя кивнула, прижимаясь к его плечу. Она не станет отказываться. Слишком заманчиво провести целый вечер с НИМ. И даже не важно, какой окажется еда: вкусным будет само время. Долгожданным, значимым. Она постарается оценить каждое мгновенье, запомнить каждое слово, независимо от того, что будет дальше.

– Кирилл… – с трудом удержала себя, чтобы не назвать еще и отчество. – Вы по-прежнему свободны. И ничего мне не должны.

Мужчина нахмурился.

– Ты считаешь, что это правильно?

– Не знаю. У меня нет опыта правильных отношений, – она помолчала, а потом поправилась: – Вернее, вообще никаких. Но я думаю, что люди не должны оставаться рядом только из чувства долга, когда это единственное, что их связывает. Так нечестно и… жестоко. Если человек боится сказать правду, чтобы не причинить лишней боли. Потом все равно станет больнее, а его ложь только все усугубит. Поэтому если однажды Вы захотите уйти… просто сделайте это. И не обязательно что-то объяснять.

Она не лукавила. Действительно верила в то, что произносили уста. Кирилл притянул ее к себе, пряча лицо в рассыпавшихся по плечам волосах. «Маленькая моя… Вряд ли я когда-нибудь добровольно захочу от тебя уйти».

Глава 8

Это было так необычно: ужин вдвоем. Она впервые оказалась в подобном месте. К большим, роскошным ресторанам давно привыкла. Никогда на самом деле их не любила. Множество людей, обилие блюд с замысловатыми названиями, дорогие интерьеры, в которых чувствуешь себя марионеткой. Правильно сесть, правильно пользоваться приборами, правильно улыбнуться, даже дышать правильно, чтобы произвести на окружающих необходимое впечатление.

Катя всему этому научилась еще много лет назад, в детстве. Выбора в общем-то у нее не было: ошибки отец не терпел и слабостей не признавал. И прием пищи в дорогом ресторане рассматривал именно как одно из проявлений силы, даже если это совершенно не сопровождалось получением удовольствия от еды.

А здесь все было иначе. Небольшой домик из сруба. Свежий, смолистый запах сосны от стен и мебели, смешанный с ароматами блюд. Глиняная посуда, непривычно тяжелая после тонких фаянсовых предметов. И множество цветов: на подоконниках, в углу помещения, даже на крыльце – каких-то незнакомых, похожих на полевые и оттого воспринимающихся еще более удивительно посреди зимы.

Девушка так увлеклась рассматриванием обстановки, что не заметила обращенного к ней пристального взгляда Кирилла. А ему нравилась ее реакция. Неподдельный интерес в глазах. Почти детское любопытство, с которым она изучала принесенное меню. Хозяева не предлагали никаких изысков, но еда была необыкновенно вкусной. И он с нетерпением ждал, пока его спутница сделает выбор, чтобы и самому заказать то же самое.

– Катя? – встретив ее внимательный взгляд, уточнил: – Ты определилась?

Она сомневалась. Если бы рядом был отец, пришлось бы остановиться на традиционном наборе блюд: многокомпонентный салат, дорогое вино, фантастический конструктор из мяса и сложный десерт с невыговариваемым названием. Хорошо, что в меню не оказалось ни устриц, ни мидий. Девушка не имела ничего против морепродуктов, когда их ел кто-то другой. И желательно не ближе соседнего столика.

Но Кирилл ведь не будет ни на чем настаивать? Значит, она может выбрать то, что на самом деле хочет. А хотелось обычной солянки, густой, наваристой, с солнечной долькой лимона и терпковатым привкусом маслин. И душистого чая с множеством трав, тех самых, которыми пахли степи из ее детства.

Глаза мужчины переполняла нежность. К ней. А улыбка была такой спокойной и притягательной, что Катя совершенно успокоилась. Улыбнулась в ответ.

– А Вы? Что хотите?

Он пожал плечами. Ему, по большому счету, было все равно, что есть. Главное – рядом с ней.

– Здесь очень вкусная солянка. Обычно заказываю ее.

Девушка рассмеялась. Это было забавно и почему-то очень трогательно.

– Представляете, я именно о ней и подумала.

Кирилл приподнял бровь. Такие совпадения случались не первый раз, но от того не перестали быть удивительными. Ему бы и в голову не пришло, что эта девочка может любить подобные блюда. Что их вкусы так похожи.

– А пить что будешь?

Ей следовало выбрать сок. Свежевыжатый. Или кофе. Латте. Возможно, гляссе, с пушистой молочной пеной. Эти напитки вполне бы ей подошли. Как и десертное вино с пряными, сочными гроздьями винограда, еще наверняка оставшегося в кладовых у рачительных хозяев.

Сам же мужчина пить за рулем уж точно бы не стал. И третьей чашки кофе за день не хотел. Сок же был совсем непривычен. Оставалась минеральная вода. Или чай. Он нашел в меню травяной сбор, вкус которого иногда вспоминал: пряный, согревающий, какой-то уютный.

– Вот это, – Катя показала на ту же самую строчку. И опять рассмеялась, уже вместе с ним, пряча за смехом странное, чарующее чувство о сходстве их интересов, и невольно возвращаясь в памяти на полчаса назад, к еще одному совпадению, куда более волнительному.

Еда действительно оказалась замечательной. Хозяйка кафе, одновременно выполняя функции официантки, двигалась неслышной тенью, стараясь не помешать их общению. Других посетителей не было. Бревенчатый дом дышал покоем, и то же самое чувство захватило девушку. Такое забытое умиротворение, которое давным-давно посещало ее в бабушкиных объятьях.

– Расскажи мне о ней, – тихо попросил Кирилл, всматриваясь в задумчивое лицо.

Катя растерялась. Ведь не могло быть, чтобы он прочел ее мысли. Или все-таки могло?

– О ком?

– Ты ведь о бабушке думала. Правда?

Почему-то затрепетало сердце. Но не тоской, не горечью, как множество раз до этого, – какой-то волнующей надеждой.

– Мои мысли настолько очевидны?

Он улыбнулся.

– Очевидно счастье, которое ты вспомнила. И я просто предположил, что это счастье связано с ней.

Память и в самом деле была щедра. Кате вновь привиделся старый деревенский дом из красного кирпича, прохладный даже в жару. Скрипучий пол, по которому она с таким удовольствием бегала босыми ногами. Кровать с пуховой периной, сшитой вручную. Девочка утопала в этой мягкости, раскачиваясь на крыльях мечты, ее сладких волшебных снов, навеянных бабушкиными сказками.

Кажется, Кириллу все это было интересно. Яркие вспышки ее полузабытого мира, фотографии беззаботных дней, воспроизведенные самой точной камерой. Он внимательно слушал, не отрывая от нее глаз. Вникал в каждое слово.

Ей не хотелось останавливаться. Впервые со дня похорон бабушки она заговорила о ней, с подробностями, не упуская даже малейших деталей. Рассказала о том, как скучала долгими зимними вечерами, мечтая о солнечном лете, когда сможет поехать в деревню. О нежной, ласковой заботе и всепоглощающей любви. О таинственной способности старой женщины угадывать будущее. Читать судьбу тех, кто приходил к ней за помощью. Ее безошибочных пророчествах.

– А тебе она что предсказала?

Мужчина не сомневался, что у Катиной бабушки для любимой внучки непременно нашлись нужные слова. Но девушка внезапно прервала рассказ, покачав головой.

– Я не смогу рассказать, – и пояснила, будто оправдываясь. – Не потому, что не доверяю Вам. Просто… Это только мое. Я ни с кем не говорила. И не буду.

Кирилл смотрел в серьезные, наполненные легкой грустью глаза, слишком хорошо понимая, что она сейчас переживает. У него хотя бы после смерти родителей осталась сестренка. А Катя была одна. В целом мире. Странный мужчина, занимающий место ее отца, был слишком далек от любых проявлений чувств. Он выполнял свой долг по отношению к дочери, содержа ее и обеспечивая всем необходимым для жизни, но при этом не касался души девочки. И она жила лишь теми ощущениями, которые получила от давно ушедшего человека, памятью и прошедшей любовью. Наверняка неоднократно всматривалась в темное небо в поисках ответов на вопрос, почему осталась в одиночестве.

Придвинувшись к ней, приобнял. Катя смотрела на безбрежную гладь моря, простертую за окном. Почувствовав на себе его руки, слегка откинулась назад, опустив голову ему на плечо, так естественно, словно делала это многократно, и выдохнула с внезапным облегчением, ощутив себя на своем месте. Было уютно. Тепло. Так надежно. Даже ничего большего в данный момент не хотелось: просто вот так прижиматься к сильному плечу, отбросив любые сомнения и страхи. Есть только сегодня. Сейчас. И они вдвоем в целом мире.