Лана Легкая "Лисёнок и прочие неприятности бандита"

– Не трогай мою маму! – рявкнула я от испуга, притопнув ногой и смотря на вышедшего ко мне Василия.

Практически медведь. Тут любой бы обознался.

– Ты… ты… – Дубинин смотрел на меня, смотрел на висевших в моих руках щенков и неожиданно запрокинул голову, громко сказав: – Щенки, кабздец…

– Щенки, – хмуро ответила я. – И ты их пугаешь. Посмотри, они в обмороке!

– Срифмовал бы я, в чем они, – сквозь зубы произнес он. – Это щенки. Да. Щенки енотовидной собаки. Местное, так скажем, население лесной окраины. Они при любой опасности прикидываются мертвыми. Где ты их взяла?

– Там, – задумчиво мотнула я головой в ту сторону, откуда шла. – Они не потерялись?

– Положи их ради всего святого, пока их мама не пришла, а? – с каким-то отчаянием попросил меня Василий. – Нам торопиться надо.

– Ну ладно, – осторожно вернув щеночков под куст, я более пристально их осмотрела.

Ну, какое-то сходство с енотом было. Смутное такое… разве что окрас мордочек… только без характерных бандитских “масок”. Надо потом в интернете поискать про этих енотовидных собак.

– Пойдём, нужно поторопиться.

– Потому что скоро стемнеет? – переспросила я, испуганно ойкнув, когда Василий взял меня за руку и размашистым шагом повёл в одном ему ведомом направлении.

– Потому что медпункт скоро закроется, – покачал головой Дубинин. – Эти щенки – переносчики бешенства. И нехило тебя понадкусывали.

Глава 11

Дубинин Василий

– А как ты меня нашёл? И ты не мог бы идти медленнее, я не успеваю.

Я чуть сбавил шаг и ответил:

– Внутренний голос подсказал. Сижу я дома, окрошку лопаю, а в голове: "Василий, хворая в лесу заблудилась. Хочет щенков енота усыновить и в муках умереть от бешенства".

– Пф, – фыркнула девчонка. – Ничего они не бешеные. Здоровые щеночки.

– Хочешь проверить? – поинтересовался я.

– Не очень. И тебе папа мой позвонил, да? – вместе со словами она принялась хлопать себя по ногам, животу, лицу.

– А говорила – не бешеные, – хмыкнул я.

– Это комары, – пожаловалась Алиса. – Тебе хорошо, ты в джинсах и рубашке, а я?..

– А у тебя панама красивая.

– Спасибо.

– Да на здоровье, – ответил я.

Мы вышли из леса, и я отпустил руку девчонки.

– А почему ты не сказал, что знаешь моего папу?

– А почему ты не спросила меня об этом? – отзеркалил я.

– Тебе говорили, что ты грубый?

– А тебе говорили, что ты бедоноска?

– Нет.

– Вот и мне нет. Садись, – я мотнул головой на УАЗик.

– Куда? – Алиса с удивлением осмотрела "буханку".

– Туда, – ответил и забрался на водительское сиденье.

Алиса не с первого раза открыла дверь и боязливо заглянула внутрь, скривив пухлые губки.

– Она тебе жмёт, – изрекла очередную светлую мысль.

– Кто?

– Бухайка твоя. В плечах жмёт.

– Буханка, – выдохнул я. «Девчонка не будет никаких проблем» провела пальцем по панели, оставляя чистый след. Громко цыкнула. Чистоплюйка, блин. – Слушай, ты или садишься, или возвращайся спасать щеночков, ясно? Я устал просто пи… неприлично как устал.

– Ты не просто грубый, ты очень грубый, – изрекла из себя Алиса и наконец-то забралась на сиденье. – Странная какая. Снаружи большая, а внутри какая-то маленькая.

– Угу. Тебя напоминает. Тоже вот смотрю и думаю, странная какая. Снаружи вроде большая, а внутри мелкая коза с нелупленной ремнем жопой.

Обиделась. Отвернулась к окну, скрестила на груди руки и молчала. А я нет-нет да и посматривал как красиво в вырезе топа подпрыгивают округлости.

У клиники не сдержался – тормознул резче, чем следовало.

– Ой, – блондинистая полетела на панель. – А аккуратнее нельзя было?! – пискнула капризно. – И вообще, почему ты приехал на этом чудовище? У тебя же есть нормальная машина.

– Знаешь, вот не было времени думать после звонка твоего отца, когда он сказал, что его доченька заблудилась в лесу. Да ещё и подобрала щенят. Сел в первую, что стояла ближе к выезду. В следующий раз я, конечно же, выберу автомобиль покомфортнее. И дождусь, когда мама волчат, лисят, медвежат или кого ты решишь спасти от неминуемой смерти, вернётся к своему потомству, – высказался и выпрыгнул из УАЗа. Обошел его и ждал. Если Алиса думает, что я ей буду открывать дверь – ошибается. Реально исчерпала чашу терпения.

– Ну, извини, – произнесла она, приоткрыв дверь. – И спасибо.

– Спасибо на хлеб не намажешь, – ответил я, всё же помогая  выйти.

– А что намажешь? Что ты любишь? – спросила блондинистая, шагая за мной, даже не взглянув, куда я её привёз. Теперь неудивительно, что с ней вечно что-то случается. Смотреть по сторонам и думать о последствиях – не ее.

– Ты хочешь меня отблагодарить? – уточнил я, сбившись с шага.

– Хочу. Ты мне уже дважды помог. Может, я тоже могу тебе помочь чем-либо? – уточнила и широко распахнула глаза.  Взгляд ясный-ясный. Совершенно не подернутый дымкой проблем и неурядиц.

Я остановился у нужного кабинета, повернулся к Алисе, склонился и прошептал:

– Я буду безмерно благодарен, если ты просто не станешь мне помогать. А дашь полноценно выспаться хотя бы завтра. Проходи, – распахнул дверь и втолкнул блондинистую внутрь. – Привет, Петрович, – я поприветствовал местного фельдшера.

– А что не за пять минут до закрытия кабинета пришел? – проворчал Кеша, ссутулившись над бумажками. – У меня в семь футбол.

– Мы можем выйти и зайти через двадцать минут, – ответил я. – Как раз будет без двух семь.

– Зануда ты, Дубинин, – Петрович оторвался от заполнения каких-то таблиц и повернул голову на нас. – Хо-о-о, – выдохнул он, облизывая взглядом Алису. – Добрый вечер, – пропел тоном престарелого ловеласа. Поправил очки, сплюнул на ладонь и провёл от темечка ко лбу, приглаживая засаленные волосы. – А что же ты, Василий Егорович, сразу не сказал, что беда с таким цветочком приключилась, а не с тобой? Тебя же никакая зараза не берёт. Даже Маринка, – Кеша хрюкоподбно засмеялся.

– Остроумно, – огрызнулся я.

Блондинистая поддержала шутку. Захихикала.

– Здравствуйте, – произнесла она.

– Иннокентий Петрович, – он протянул руку.

– Алиса, – просто представилась блондинистая. И чтобы позлить меня, добавила: – Но вы можете называть меня Лисенком.

– Лисёнок. Какая прелесть, – Петрович залихватски к нам подскочил, обдавая бессменными парами алкоголя. – А что с вашими прекрасными ручками, Лисенок?

– Щеночки, – пожаловалась блондинистая.

– Щеночки? – он попросил пояснения у меня.

– Щенки енотовидной собаки.

– Да, милая моя, – Кеша сокрушенно покачал головой, – разве вы не знали, что контакты с дикими животными опасны? – пока он читал лекцию, вымыл руки, надел перчатки и принялся обрабатывать раны.

– Как-то не подумала.

– Бывает… – понимающе сказал он.

– Угу, бывает, – повторил я, задницей полируя кушетку.

– С ручками всё, – констатировал Петрович. – Сейчас сделаем прививку, и я дам памятку, в какие дни ещё приходить.

– Ещё? – пискнула Алиса, подставляя плечико и зажмуривая глаза.

– Шесть раз, цветочек.

– Шесть раз… – ужаснулась она, задержав дыхание и раздув щеки.

– Именно. Всё, держи ваточку. Так, а теперь твоя очередь, Василий Егорыч, – Кеша гремел ампулами.

– А я-то при чем? – спросил я. – Я енотов не трогал.

– А девушку за руки трогал? – Петровича было не остановить, он на моих глазах готовил новую порцию вакцины.

– Ну…

– Му, Дубинин. Достаточно контакта со слюной. Рубашку снимай. Смею напомнить, лечить бешенство еще не научились.

– А я слышала, что был один случай выздоровления, – с радостью в голосе поделилась Алиса.

В этот момент у меня ни для кого не было приличных слов, да я и смотрел на Петровича и блондинистую матом. Отборным матом.

– Да бред… – выдохнул я.

– Хочешь проверить? – передразнила она.

– Хочу тебя придушить.

Я расстегнул пуговицы, приспустил рукав. Вот только этой радости мне не хватало в самый разгар сезона.

– Ну все, – Кеша одобряюще похлопал меня по спине. – Жду вас через три дня. Место укола не тереть, не чесать, алкоголь не употреблять. И девушку не обижать, Дубинин.

– Да я!..

Возмутиться мне не дали.

– Футбол, – напомнил он, сбрасывая использованные перчатки в ведро. – У меня футбол.

– У тебя футбол, а у меня геморрой на всю задницу, – процедил я сквозь зубы, пропуская блондинистую вперед. Даже вид ее симпатичной задницы, мелькающей перед глазами, не успокаивал.

– Я не понимаю, почему ты на меня обижаешься? – произнесла она, когда мы подошли к УАЗу.

– Ты сейчас серьезно? – спросил я, сжав кулаки и спасая себя от лишения свободы сроком от шести до пятнадцати лет за умышленное убийство.

– Абсолютно, – ответила она невинно. – Ты расстроился из-за алкоголя? Так это только плюс. Ты избавишься от пагубной привычки. Или ты думаешь, я не заметила, как утром отвратительно от тебя воняло перегаром?..

А-а-а!

А!

А!

А-а-а!

– Ты любишь загадки? – спросил я, когда отдышался и кровь перестала бить по вискам.

– Ну, не очень.

– А тебе придется угадать одну. Как зовут девушку, что найдут завтра утром утопшей в колодце? М? Что молчишь? Могу дать подсказку. Ее имя начинается с буквы «А», а когда называют друзья, то с «Л».