Никакой он не психотерапевт и не адвокат. Бандит или бизнесмен – обычно с ними пытаются расправиться, но почему моими руками?
– Хотите в живот? От одного удара разрыв селезенки.
– Я отнесу, – тихо, с хрипотцой согласилась я. Кем бы они ни были, а мне с ними не тягаться.
– Вы умная женщина, – заметил здоровяк. – Приведите себя в порядок.
Я поднялась, едва опираясь на дрожащие ноги. Мне предложили полотенце, пока я вытирала волосы, а затем связывала их в кренделёк, чтобы не бросалось в глаза, что они мокрые, все трое наблюдали за мной.
Я убрала с лица раскисшую косметику, подошла к столу, молча забрала бокал и, подстелив салфетку под донышко, понесла в зал.
Один вышел следом.
Как надсмотрщик он двигался в нескольких метрах позади. Вылить это говно и взять новый «Манхеттен» не смогу. Я смотрела под ноги – на линолеум в ярких цветах, лихорадочно ища решение.
Оказавшись в зале, я медленно прошла между столиками. Мой надсмотрщик вышел на крыльцо, закурил, заблокировав выход, и, как волк, следил за каждым шагом. Меня окутала легкая, мелодичная музыка и тихие звуки кафе. За вторым столиком громко захохотала девушка, я вздрогнула.
На слабых ногах я остановилась перед Ярцевым и поставила бокал с краю. Не решилась отдать ему в руки. А край стола – это нейтрально и ненавязчиво.
– Комплимент от бармена…
Сейчас он заметит, что на форме официантки мокрые пятна, тушь размазалась вокруг глаз, а руки трясутся…
– Еще медленнее нельзя? – враждебно буркнул его собеседник. – Где заказ?
– Не готов…
– Я водку заказал! Что вы там готовите?
– Брось, – Ярцев тепло улыбнулся мне. – Спасибо вам.
У меня не осталось причин задерживаться. Отступив, я смотрела, как он берет бокал… И предлагает своему спутнику.
– Попробуй. Тоже неплохо.
Стиснув от ужаса зубы, я смотрела, как хмурый толстяк забирает коктейль, настороженно пробует, а затем залпом выпивает до дна. Пустая посуда оказывается на столе и у меня появляется повод подойти снова.
– Побыстрее, девушка! – пробурчал он, когда я приблизилась. – У меня нет времени ждать… Все не так просто, как ты думаешь, – он вернулся к разговору с Ярцевым, словно я просто тень. – Сын твой опять…
Последние слова я не расслышала, они растаяли в шуме. Да и плевать мне на проблемы Ярцева и его сына: я остановилась между столиками в центре зала, не чувствуя себя в безопасности. Один на крыльце – курит и пялится на меня. Второй у служебного входа – обтирает стенку. Выходы заблокированы. Видели ли они, что коктейль выпил не Ярцев?
Слева меня позвали: кажется, пятый столик требовал счет, кто-то еще с противоположного конца кричал, подзывая официанта. Что за ажиотаж? И тут я поняла: в зале из персонала никого, кроме меня нет. Где девочки, администратор?..
Позади раздался хрип.
Подпрыгнув, я обернулась. Сердце скакало в груди, как сумасшедшее. Происходило то, чего я боялась: спутник Ярцева приподнялся, схватившись за горло рукой. Выглядел он в точности, как человек, подавившийся плохо прожеванным куском. Хотел вдохнуть, но лишь сипел, глаза лезли из орбит, а на красном лице проступила испарина.
Пытаясь найти опору, он схватился за стол, перевернув солонку и приборы. За соседними столиками стало тихо, кто-то вскрикнул, но еще никто не пытался помочь. В таких ситуациях до людей не сразу доходит, что происходит.
– Девушка! – раздался истеричный женский голос. – Да что же вы стоите!
Выкрики адресовались мне.
Ярцев что-то спросил, схватив мужика за руку. Постепенно тот перестал задыхаться, несколько раз кивнул, показывая, что с ним все в порядке. Дыхание медленно выровнялось и даже лицо помидорного цвета посветлело.
Напряжение в зале ослабло: гости возвращались к своим делам, сообразив, что все устаканилось.
– Просто спазм, – долетел до меня голос Ярцева. – Все нормально…
Неожиданно толстяка вырвало кровью на стол.
Густые красные потоки хлынули на пол, словно косорукая официантка перевернула графин с томатным соком. Ярцев отшатнулся, рассматривая забрызганные руки. В зале стало так тихо, что можно было бы услышать перышко, упавшее на пол.
– Что-то мне нехорошо, – пробормотал мужик. – Вызовите врача…
Слова закончились бульканьем, и его вывернуло снова – на этот раз между столиками. Посетители запаниковали: меня окружили вскрики, стук перевернутого стула, кто-то пытался дозваться персонал.
Какой-то парень схватил меня за манжету и дернул.
– Девушка! Девушка, человеку плохо! – но я неотрывно смотрела на мужика, на месте которого должен был оказаться другой.
Он держался за живот где-то в области желудка, полусогнутый, со страдальческим лицом – такое бывает при сильной боли. Закашлялся, словно легкие наполнились кровью, и его вывернуло снова. Капилляры в глазах лопнули, сделав белки красными. На лице проступили четкие гематомы, словно что-то разрывало его изнутри. Он дышал со странными свистящими звуками и уже не мог говорить.
Ярцев отступил от мужчины, как осторожный врач – понял, что уже не помочь. И взглянул на меня, словно впервые заметил по-настоящему, и распознал во мне личность, а не полезного робота, который обслуживает его за обедом.
Он знает, что бокал я принесла ему.
Мужчина повалился на колени, а затем без сознания рухнул ничком – в лужу собственной крови.
Это дало импульс толпе: гости не стали ждать, пока с проблемой разберутся, и повалили к выходу. И я со всей отчетливостью поняла – это мой единственный шанс.
Вместе с толпой я бросилась на улицу и побежала вдоль парковки. Неожиданно меня остановила чья-та рука, схватившая за запястье. Твердая хватка, готовая переломать кости намекала, что сопротивление – плохая идея.
Глава 3
Лицом к лицу я оказалась с тем, кто топил меня в офисе.
На парковке было шумно: перепуганные посетители рассаживались по машинам, орали, и давили кто газ, кто клаксон, пытаясь скорее отъехать.
– Тихо, – он перехватил горло и так сжал пальцами гортань, что в глазах мгновенно потемнело.
Судя по скрипу, открыл дверцу машины и зашвырнул меня на заднее сиденье. Я упала, закашлялась, давясь собственными волосами, которые стегнули по лицу мокрыми прядями. В горле появился ком, и я не могла от него избавиться: будто подавилась болью.
В машину сели трое: один рядом со мной, двое спереди. Машина рванула вверх по улице.
Я привстала, рассматривая парковку ресторана: Ярцев садился в свой «ягуар», гордо и спокойно, словно обед прошел без происшествий. Вдалеке отчетливо звучали сирены.
– Ну и что за выходка, сука? – я получила тяжелую пощечину, от которой отнялось пол-лица. – Тебе сказали Ярцеву отдать, а ты кого напоила?
– Я ни при чем! – перепугалась я. – Ярцев сам отдал коктейль, клянусь! Я не виновата!
Я еще что-то жалко лепетала, пытаясь убедить, что полностью на их стороне. Я видела, что они могут сделать с человеком…
– Едем за город, – больше он ничего не добавил.
За город? Сердце сжалось от страха. Я бросилась к двери, намереваясь распахнуть ее на ходу.
Меня схватили за шиворот и оттолкнули на сиденье, в лицо мгновенно полетел кулак. В левой скуле вспыхнула острая боль, я едва успела зажмуриться и вдохнуть сквозь зубы, как следом прилетел второй удар и свалил меня на сиденье.
В голове шумело, все плыло, и я задыхалась. Меня впервые ударили кулаком в лицо.
Через минуту боль превратилась в тупо пульсирующий ад. Но здоровый организм сделал свое дело: я приходила в себя. Ошметки тумана перед глазами постепенно таяли.
– Давай быстрее, – меня похлопали по напряженному бедру. – Потише найди место. А дернется, я ей еще врежу.
Ощущение на бедре мне не нравилось.
Он так и не убрал руку.
На каждом ухабе расслабленная ладонь подпрыгивала и била меня по выступающей косточке. Скоро машина начала тормозить, а сил подняться не было – я решила притвориться, что в обмороке и лежала с закрытыми глазами.
Можно попробовать убежать. Только фартук сковывает движения – он длинный и туго завязан. Втроем они меня догонят.
Внезапно машина остановилась.
Мужики впереди выбрались из машины первыми – в салон проник теплый летний воздух и тонкие ароматы травы, влажной почвы и леса. Пригород. Конечная остановка.
С улицы долетали голоса – они о чем-то договаривались насчет меня.
Тот, кто остался рядом неожиданно дернул меня за фартук, пролез под него рукой и начал искать застежку джинсов. Позади раздалось сопение и деловитый звон ремня.
Я завозилась, пытаясь встать и испуганно обернулась.
– Да тихо ты, – прошипел он, прижав меня к сиденью. – Еще по морде хочешь?
По морде я не хотела, но и быть изнасилованной тоже.
– Пожалуйста!.. – взмолилась я, перехватив руку, которой он шарил под фартуком. В арсенале у меня были только слова, а судя по жестоким глазам этого парня, это бесполезное оружие.
С той стороны дверь раскрылась и мне зажали рот.
Деваться было некуда, я елозила по сиденью и мычала, тараща глаза на страшное лицо, нависшее надо мной. Ноги мне еще не раздвинули и штаны не сняли, но близко к тому.
– Надо в лес отвести, – решил один из них.
Именно он макал меня головой в ведро. Здесь я смогла рассмотреть всех троих, и главного среди них не оказалось.
– Зачем еще? – пропыхтел тот, что пытался пристроиться на мне сверху.
– Поглубже, но недалеко т тропинок, – продолжил тот озираясь. – Якобы сама пришла. Слезь, мало ли… Экспертиза установит, что трахали.
– Да кто там поймет, – буркнул он. – Все в гематомах будет.
Я тяжело дышала, задыхаясь от страха под его ладонью, и плотно поджав ноги. И не могла поверить, что так обыденно они обсуждают, как сподручнее меня изнасиловать, а потом убить. Как будто не про меня.
Еще с утра все было отлично… Я ждала, что придет Ярцев, улыбнется, закажет своего сома, оставит чаевые… А я пофантазирую о нем, и вечером вернусь домой.
Господи, что происходит? Почему я здесь?!
Меня рывком вытянули из машины, и я кулем упала в траву – ноги не держали. Как будто сковало параличом. Их трое, они будут меня убивать… Все в гематомах, сказали они…
Я заныла, заорала, вывернувшись из-под чужой руки, и тут же получила оплеуху. Шатаясь, привстала – мышцы еще слабые, но готовы к работе. Я рванула с низкого старта, надеясь убежать и спрятаться среди деревьев. В моем наряде получилось не очень – через несколько шагов меня сбили на землю.
– Пошли, – велел тот, что рассуждал, как со мной разобраться.
Мне зажали рот и потащили вглубь леса. Я спотыкалась о валежник, высокая прошлогодняя и сухая трава мешала идти, цепляясь за джинсы, ноги заплетались. Я инстинктивно сжалась, стараясь стать меньше, лицо залили слезы. Ладонь того, что зажал мне рот стала влажной. Он чувствовал, что я плачу, но его это не трогало.
Меня вели к бурелому, и стоило мне замешкаться, как я тут же получила удар по почке. В пояснице вспыхнула боль.
– Нет, – зарыдала я, рассматривая кучу поваленных деревьев, старый валежник, сухие голые кусты. Я знала, зачем мы туда идем.
Я остановилась, спиной упираясь в грудь тому, кто меня вел, но следующий удар заставил меня идти.
Среди веток и кустов меня повалили на еще холодную, сырую землю. Один сел сверху и прижал. Второй заломил руки. Как я ни извивалась, и ни мычала сквозь ладонь третьего, освободиться не удавалось.
В руке мужика появился пузырек из темного стекла – маленький, как для лекарств. Он вытащил пробку и мне запрокинули голову.
– Полегче, чтобы следов не осталось, – сказал он, когда мне сжали челюсти, заставляя открыть рот. – Все должно выглядеть естественно. Отравила человека и сама отравилась со страху.
– Нет! – заорала я, изо всех сил мотая головой. Я поняла, о каких гематомах шла речь. Сейчас я, как и тот несчастный в нашей «Магнолии» начну блевать кровью, а потом сдохну от множественных кровоизлияний. – Помогите!
Отчаянный рывок: я напрягла бедра, упираясь пятками в землю, выгнулась – я пыталась столкнуть того, что меня держал. Сжала ладони, пальцами царапая землю и набирая полные горсти земли.
Огромный мужик пришпилил меня к земле, словно бабочку к листу.
Я сыро, до боли в горле заорала, вырываясь, когда вскрытый пузырек поднесли к открытым губам. Перед глазами стояло лицо Ярцева, его умершего друга, и мне очень, очень хотелось жить.
Глава 4
Пальцы безжалостно сдавили челюсти до боли в желваках.
