Стажировка. Термез
Эдуард Павлович Петрушко
Произведение из цикла рассказов о курсантах Высшего пограничного военно-политического ордена Октябрьской Революции Краснознамённого училища КГБ СССР имени К.Е. Ворошилова. В произведении в юмористической форме описана стажировка на четвертом курсе училища. События разворачиваются на одной из застав Термезского отряда, где герой пробует себя в должности заместителя командира заставы по политической части. Примерка офицерских погонов не обходится без комических и интересных сюжетов.
Эдуард Петрушко
Стажировка. Термез
Вступление
Средневековый мыслитель говорил: прошлого уже нет, будущего еще нет, а время – это лишь врата, через которые будущее вытекает в прошлое. Человеку не дано заглянуть в будущее; но отними у него память – и он обречен, быть дрожащей веточкой в тех самых вратах. К памяти мы идем за утешением, за оправданием поступков, совершенных или задуманных, идем за глотком чистого воздуха, идем исповедоваться и каяться, идем настраивать струны души, которые со временем начинают фальшивить. Идем к самим себе.
Вторая стажировка на четвертом курсе Голицинского пограничного военно-политического училища, проходила у нас непосредственно на границе. Отличников отправляли стажироваться на западную границу, тех, кто учился похуже и у кого были проблемы с дисциплиной в среднеазиатский округ. Я относился к последним.
Честно говоря, отучившись три года с хвостиком в пограничном училище, я толком не был на настоящей пограничной заставе. Мне она представлялась так: полосатые столбы, настороженная тишина, суровые лица пограничников, вооруженные до зубов шпионы, ночные тревоги, выстрелы… Словом – жизнь, полная романтики и подвигов. Так я представлял границу по книгам и кинофильмам; так рисовалась она мне в пограничном училище…
Глава 1
На саму важную стажировку в качестве заместителей начальника пограничной заставы по политической части мы поехали втроем – сержант Черников Юра, старший группы, курсант Новиков Юра и я. Путь лежал в самый южный город Узбекистана – Термез, стоящий на Амударье.
Ехать пришлось на поезде, в плацкарте. Долго, почти трое суток. Плацкарт полупустой, окна задраены, воздух спертый, плотный, хоть ножом нарезай. Запах плацкартного вагона особый, ни с чем не перепутаешь. Он один, и в Советском Союзе и в мире. Помесь вони мазута и угля, хлорки и жареной курицы.
Играли до одури в карты в тысячу, скоро все вкусное съели, выпить нигде не возьмешь, или цены не для курсантов. Через двое суток мыслей в голове никаких. Пусто, и все. Вспоминаю какое- то кино где показывали, как советские комсомольцы за счастьем на край света едут. С песнями, с гармошкой. В жизни-то оно попрозаичней как-то.
Всю дорогу до отряда я уговаривал Юру Черникова пойти в какое-нибудь заведение, а лучше дождаться вечера и посетить местную дискотеку, с целью знакомства с девушками.
– Тебе все равно, а мне всыпят, – огрызался Черников. На четвертом курсе грань между сержантом и курсантом стиралась, скоро все станем офицерами, но формальная дисциплина присутствовала. Я и предположить не мог, что счастье с женщиной ожидает меня впереди, прямо в отряде…
Вышли с загаженного за трое суток вагона и вздохнули свежего воздуха. Постояли, покурили. По дороге в часть зашли в кафе. Кафе было маленькое и грязное, но кормили вкусно и дешево. Съев лапшу и люля, показалось, что попал рай. Долго и молчаливо пили чай, переваривая съеденное. Каждый думал о своем, но уверен, мы все переживали за будущую стажировку, которая пройдет на самой настоящей заставе в сложной оперативной обстановке.
Идем по серому полупустому городу. Сухой ветер поднимал пыль, листву и мусор и нес все это в сторону массивных ворот в части. «Въезд только по пропускам!», гласила надпись на красном фоне. Справа от ворот на высоком пьедестале возвышалась «БМП» блекло зеленого цвета с поржавевшими гусеницами. КПП было похоже на собачью будку, сделанную из потрескавшихся бетонных плит. Из под него выскочила неизвестной породы собака, помесь овчарки и молча обнюхала мои сапоги. Немного постояв возле нас, она, по всей видимости, решила, что ей ничего не светит, лениво зевнула и пошла в свою нору под КПП.
Из окна за нами без особого интереса наблюдал солдат с застигнутым по уставу воротничком. На его рукаве болталась повязка с блеклой надписью «Помощник дежурного по КПП». Показав документы, мы двинулись в сторону одноэтажного белого здания, на табличке которого желтыми буквами было написано – «Офицерское общежитие». Пройдя несколько шагов по узкому коридору, мы увидели две двери. На правой двери висела табличка с надписью: «Старший офицерский состав» на левой «Младший офицерский состав». Открыв свою дверь, мы увидели обыкновенную казарму с множеством кроватей, расположившись, кто, где хотел. Молча посидели на синих одеялах. Было немного тревожно. Юра Черников пошел в штаб, а вернувшись через 10-ть минут сказал:
– Свободное время, совещание завтра в 9.00 после завтрака.
– Я говорил, надо было в городе ночевать, – сетовал я. Там и шашлык и девчонки.
– Никак не наешься, хохол – буркнул Юра Новиков, все бы тебе шляться, как собаке блохастой. Отсыпайся, вон.
Провалявшись до вечера, поужинав и как старики, в 21.00 мы начали укладываться спать. На новом месте не спалось, я ворочался и вздыхал, собственно как и остальные мои друзья. Из соседнего здания, где стояла гостиница для высшего офицерского состава доносились громкие голоса и женский смех. Рядом с нами также располагалось женское общежитие, где жили жены офицеров, многие из которых выполняли задачи на территории Афганистана в мото маневренных группах.
Проворочавшись два часа, я услышал, как скрипнула дверь и в помещение кто-то вошел.
– Кто не спит, курсанты? – тихо спросил вошедший, позже оказалось, что это сержант общежития.
– Я, я, я, – ответили хором мы.
– Идите, кто хочет. Вас приглашают к столу, там девушки заскучали, – уже громче сказал сержант.
– Ну да, это розыгрыш или мебель заставят таскать, – ответил Юра Черников и перевернулся на другой бок.
– Пошли Юра, обратился я к Новикову.
– Да ну, че то здесь не то, – буркнул Новиков.
– Пошли – пошли, – наседал я. Мы встали с кровати и начали собираться в приятную неизвестность. Я отдел гражданские шорты и спортивную майку, которые подчеркивали мою уже стройную мужскую фигуру.
Оказавшись в гостинице, точнее в ее столовой, прошли в гостиную, увидели за столом сидели две девушки. На деревянном большом столе были следы вечеринки, пустые бутылки и недоеденные закуски. Как водится в таких случаях, одна девушка была красивая, а вторая и крупная и не симпатичная. Симпатичная представилась Ларисой, а вторая назвалась Наташей. Лариса была грациозной и изящной женщиной, с нежным овальным лицом, алыми губами, с легким румянцем на щеках и с голубыми глазами, изменчивыми, как хамелеон: они могли по желанию широко раскрываться с выражением девической невинности или становиться серыми и холодными. Наташа, была полновата, к тому же неудачно полновата – целлюлитные бедра образовывали «уши», которые она пыталась затолкать в слишком тесные черные брюки. Брюки «уши» не уменьшали, а, наоборот, подчеркивали жирноватые Наташины бока, которые вываливались из тесного пояса и свисали, как взошедшее тесто из квашни. Позже оказалось, что Наташа была компанейской и веселой девчонкой, чем компенсировала свою внешность.
– Наши кавалеры устали, – жеманно говорила Лариса, а нам скучно, вы не против с нами посидеть? Мы как игрушечные собачки на панели автомобиля, закивали головами. Через несколько минут выяснилось, что помимо отсутствия кавалеров у девушек закончилось спиртное. В это минуту я был готов отдать полжизни за бутылку водки или вина. Невозмутимый Юра Новиков, сказал:
– У меня есть, и вышел из-за стола. Через несколько минут он вернулся с бутылкой водки. У меня от удивления чуть не выпали глаза:
– Трое суток ехали в поезде, а ты молчал, кто тут хохол надо разобраться, – прошептал я ему в ухо.
Начались посиделки. Говорили хаотично и много, смеясь по пустякам. Время от времени заходил сержант и докладывал Ларисе о том, что ее сын спит и все хорошо. О, как, подумал я – она сама как девочка, а уже сын. Время пробежало незаметно и на часах уже было начала третьего, зевнув и сверкнув золотыми зубами, блеклая Наташа попрощалась и пошла спать, а Лариса с розовыми от спиртного щечками осталась за столом. Между мною и Юрой началось противостояние, кто кого пересидит, мы постоянно наступали друг другу на ноги, и когда Лариса отворачивалась, шипели друг на друга:
– Моя водка я и останусь, – бил, жестким аргументом Новиков.
– А ты идти не хотел, – парировал я. Ситуация становилась комичной и глупой. Лариса зевнула, Юра сдался первым и, пожелав спокойной ночи, как джентльмен уступил мне “место”.
Через некоторое время мы с Ларисой шли по темному коридору женского общежития. Лариса взяла меня за руки, и у меня екнуло сердце, кровь быстрее побежала по венам. В женском общежитии были отдельные комнаты, войдя в комнату, мы сели на кровать, я немного растерялся и не в тему спросил:
– Как ты сюда попала? У себя в комнате Лариса сдалась простой и милой, наигранность и искусственность исчезла, и я увидел в ней тихую провинциальную красавицу. Помолчав она заговорила:
– Три года назад я уехала со своей богом забытой деревни в Алама – Ату искать счастья. Хотелось начать жизнь заново с чистого листа. Оставить в далеких степях невыносимых, вечно ругающихся родителей, так называемых друзей и подруг, которые обозначаются когда им нужно занять. Оставить ненавистную работу на почте с ничтожной зарплатой и начальником – домогателем. Хотелось жизни более яркой и интересной.
– И как забурлила жизнь?
– Да… Где-то через пол года жизнь окатила меня холодным ушатом воды, эйфория от переезда в город исчезла. Появились новая работа в пограничном округе и новые проблемы. Офицеры считали меня периферийной доступной женщиной и на каждом общественном мероприятии мне приходилось доказывать обратное.
– Да-да, – только мог сказать я.
– Ухажёров было много, а настоящие мужчины попадались редко. Все опять превратилась в серая рутину… И вот в один из дней я неожиданно для всех и в первую очередь для себя приняла предложение от старшего лейтенанта выйти замуж. Человек он хороший заботливый, но какой-то простой что ли, без личного стрежня. Вот и мыкаюсь с ним по отрядам, да общежитиям. Но не мой это человек… Подала документы на развод. Сейчас он в мотоманевренной группе где-то, еще вещи не забрал …
Наступило неловкое молчание. В нашем молчании этом было нечто большее, чем слова. Мы были молоды и полны сил, нам хотелось новых ощущений и любви, даже такой, в офицерском общежитии. Я придвинулся к Ларисе и уткнулся носом в ее волосы, от них пахло свежестью и можжевельником. Лариса повернула ко мне голову и приоткрыла рот, который я закрыл поцелуем…
Пришли в себя, когда в части заиграл горн, уже давно рассвело. Лариса сказала:
– Бегом к себе, сейчас начальник отряда выйдет на зарядку, он тоже в общаге живет. Я как заяц метнулся в свое расположение. Только я прошмыгнул в свою казарму, как на улице вышел мужик в смешной майке алкоголичке и синих спортивных штанах. Понял, что чуть не встретился с начальником отряда. Хорошее знакомство бы вышло, подумал я, входя в спальное помещение, где кроме нас никого не было. Черников и Новиков уже лежали с открытыми глазами, я скользнул к кровати и блаженно раскинулся на ней.
– Ну, что ловелас, нагулялся? – спросил Черников. Не отвечая на вопрос, попросил:
– Юр, скажи на совещании, что я отравился в поезде… Сил нет, не спал ни минуты, – и, отвернувшись к стене тут же захрапел. Разбудили меня на обед, я как вареный рак, слабо что, понимая начал натягивать ХБ. Ополоснувшись на улице, немного прийдя в себя, потопал с ребятами на обед. Дорога вела через плац.
Плац! Как много в этом звуке… Тут присягают на верность Родине, проходят строевые занятия и смотры, вручаются ордена и звания самое главное для солдат – зачитывается приказ Министра обороны об увольнении в запас. Слово «плац» имеет немецкие корни, хотя его придумали еще римляне, где устраивали занятия и построения войск. Название хлесткое как удар сапога об асфальт, с плацем связана вся жизнь солдата, начиная с зарядки и заканчивая вечерним построением.
Обед в столовой по-солдатски простой, но сытный, я лопал за двоих.
– Ты прямо как голодный волк, – сказал Новиков Юра, выбирая из перловки жилистые и узловатые куски говядины.
– Мне кстати прилетело, что ты не пришел на инструктаж. Начштаба сказал что ты «красавица», которая приехала на «курорт подлечить желудок», – добавил Юра Черников. Я чувствовал вину перед товарищами, поэтому тихо сидел и пил компот.
– Тебя определили на 10-ую заставу, левый фланг упирается в мост «Дружбу», через который выводят войска, – добавил Новиков.
– Будем встречать, – ответил я и начал рассматривать серые стены столовой.
После обеда планировался выезд на заставы. Я все время думал о Ларисе, в груди что-то непривычно млело и щипало одновременно. Прощание с ней получилось неловким, везде люди. Она лишь шепнула мне на ухо:
– Приезжай, я буду ждать, – неловко кивнув головой в ответ, взял рюкзак и направился на плац.
Глава 2
Развозили по заставам нас на машине, которая доставляет белье и прочий хозяйственный инвентарь. Тряслись в кузове около часа, и мне первому поступила команда «На выход». Выскочив с кузова, непонимающе посмотрел по сторонам, не зная куда идти.
Вот она застава. Продолговатая казарма, офицерский домик, несколько хоз. построек. При входе квадратные ворота, напоминающие зеленую обложку книги. На обеих сторонах – по красной звезде. Строгая, суровая обложка. Как меня встретит застава? Обложка приоткрылась, и я осторожно шагнул внутрь.
– Где начальник заставы? Спросил я у первого солдата. Он посмотрел на меня как на НЛО и ответил:
– Начальник в отпуске, зам бой за него. Он у себя в квартире. Офицеры жили на заставе с семьями в отдельном домике или пристройке.
На заставе тоже имелся мини плац, куда ж без него. Вокруг него с удивлением обнаруживаю портреты вождей. Все знали, что в высший пантеон партийно-государственной власти попадали люди, мягко говоря, не молодые. Поэтому частая замена портретов была делом обыденным. Но вот что было интересно: чем старше становились члены высочайшего советского ареопага, тем моложе и краше выходили их лики из-под кистей кремлевских иконописцев. Привыкли мы к этому делу.
Зайдя на порог офицерского дома, который был небольшим и одноэтажным, громко постучал в дверь.
– А курсант, заходи – открывая дверь, сказал молодой парень, с коричневыми полными жизненной энергии глазами, которые вызывали невольное желание ему улыбнуться.
Начальник заставы капитан Лебедев в отпуске замещаю его я – заместитель по боевой части старший лейтенант Гришин Сергей Олегович, выпускник Алма-атинского училища.
Сергей был старше меня всего на пару – тройку лет и мы быстро нашли с ним общий язык, особенно когда он увидел на груди знак «70 лет ПВ». Знак ценный, вручался только прапорщикам и офицерам, но мне его вручил друг отца, после первой стажировки в Кирках, когда я обнаружил у своего бойца наркотики. Я гордо носил знак, а полковник Прудько, заместитель начальника училища по строевой части, принципиальный офицер, постоянно его хотел снять, т.к. считал что, знак вручен «не по регламенту». Вот в таком противостоянии этот знак доехал до Термеза.
Гришин смотрел на знак как лиса на курицу, только не облизывался.
– С желанием, ехал на стажировку, в эту жопу мира? – мягко спросил Гришин, но все равно его вопрос прозвучал въедливо.
– Мы, Сергей Олегович, люди с вами военные, службу себе не выбираем и приказы не обсуждаем, – банально ответил я.
– Ну, ну да. – Гришин улыбнулся и взял за околыш фуражку. – Ну, что в отряде? Что говорят о моей заставе? Мне было стыдно сказать, что после ночи с Ларисой я проспал совещание, поэтому ответил расплывчато:
– Важный участок на правом фланге мост «Дружба» и вывод войск. Гришин довел мне кратко оперативную обстановку на заставе, особенности участка, характеристику личного состава и особенности службы. Закончив, он посмотрел на знак и немножко запинаясь, предложил:
– Это… Эдуард (он почему – то всегда называл меря полным именем), давай так… Ты месяц кайфуешь, спишь, ешь, ездишь в город, по нарядам не шаришь… Я тебе ставлю пятерку за стажировку, а ты мне знак. У нас в отряде их нет, не за какие бутылки и деньги. Корочку то я найду, не проблема, а вот знак, в нашей деревне не сыскать…
Я задумался. По возвращению в Москву, знак то я по любому намучу. Через отца, он в то время был начальником клуба Дзержинского на Кузнецком моту. Умный мужик из крестьян с торгово флота, прорвался без поддержки в столицу нашей Родины. В то время это был редкий почти невозможный случай. Сам добился всего, принципиальный, но единственного сына не бросал…
– Идет, – после паузы ответил я, и мы пожали друг другу руки.
– Пошли я представлю заставе, – сказал Гришин, вставая из-за стола.
На улице уже стояла немногочисленная застава, которой командовал прапорщик. «Равняясь, смирно» и прапорщик строевым шагом направился к старшему лейтенанту. Стоял запах гуталина и солдатского пота. Гришин, также печатая шаг, приблизился к прапорщику. В полной тишине, нарушаемой только чириканьем воробьев, они остановились в двух шагах друг напротив друга. Я, изображая строевой шаг, нелепо плелся за Гришиным.
– Товарищ старший лейтенант 10 пограничная застава по вашему приказу построена! Старшина заставы прапорщик Орлов.
– Здравствуйте, товарищи! – громкий голос Гришина прокатился над мини плацем и затих где-то в ближайших кустарниках.
– Здравия желаем, товарищ старший лейтенант! – хор пару десятков голосов потряс душный вечерний воздух.
