Записки боеприпасника
Владимир Хомутский
В записках боеприпасника автор постарался рассказать на своем примере об основных этапах становления инженера – конструктора боеприпасов и некоторых особенностях этой непростой работы, которые совпали с так называемым «застоем» в развитии нашей страны, а на самом деле – с расцветом ее оборонно – промышленного комплекса. Затем последовали годы системного кризиса ОПК, связанные с распадом Советского Союза в девяностые годы ХХ века. Тогда подавляющему большинству людей нашей страны, в том числе разработчикам боеприпасов, тем специалистам, которые не бросили заниматься своей специальностью, в те окаянные годы пришлось выживать в буквальном смысле этого слова. Собственно говоря, им и посвящается эта книга.
Владимир Хомутский
Записки боеприпасника
Бауманцы семидесятых
Здание Главного корпуса МВТУ имени Н. Э. Баумана со стороны реки Яуза
(фото из lookmytrips П. Полякова)
Для каждого молодого человека выбор жизненного пути, определяемого в основном будущей профессией, является трудной задачей и требует помощи родителей и учителей.
Мне нравилась техника, особенно военная, но не нравилась воинская дисциплина и строгая подчиненность старшим по званию, что я неоднократно наблюдал среди военнослужащих. Нравилась история и литература, география и геометрия, я понимал, разобравшись в сути, физику и химию, то есть, я был обычным парнем и не относил себя ни к физикам, ни к лирикам.
Шел 1969 год, я заканчивал учебу в средней школе города Липецка. В те времена в СССР в печати, по телевидению, в школах велась достаточно жесткая пропаганда преимуществ марксистско-ленинской идеологии и советского строя, связанных с ними достижений в народном хозяйстве страны, особенно в ядерной физике и космосе, на что учителя мягко советовали нам не особенно-то верить печатному слову и жить своим умом. И все же, я выбирал технический ВУЗ, связанный с авиацией или космосом по справочникам, и решил ехать в Москву.
По приезде в Москву подал документы вначале в Московский физико-технический институт, что в подмосковном городе Долгопрудном, но после первых письменных экзаменов по математике и физике понял, что эти заумные задачи не по мне и, слава Богу, что я в МФТИ не поступил – высушил бы себе учебой все мозги.
Мой дядя, Михаил Кузьмич Овсянников, родной брат отца жил в Мытищах и работал в подмосковных Подлипках на предприятии, связанном с космической техникой. По его совету я подал документы в приемную комиссию Машиностроительного факультета Московского Высшего Технического Училища имени Н. Э. Баумана, и не жалею об этом до сих пор.
В общежитии в Измайлово, куда я поселился на время вступительных экзаменов, студенты четвертого курса популярно рассказали мне, зеленому «абитуре», на какие специальности учатся студенты разных кафедр. И что на кафедре М-1 обучают разработчиков ракет, выводящих на орбиту космические аппараты, на М-2 занимаются пилотируемыми и автоматическими космическими кораблями и станциями, М-3 – это баллистика и аэродинамика, М-4 – проектирование снарядов, мин, авиационных бомб и боевых частей ракет, М-5 – взрывателей, и так далее.
Позднее я понял, что Бауманское училище готовит ученых, инженеров-конструкторов и технологов для всех основных отраслей оборонной промышленности СССР, в которых разрабатывалась и производилась ракетно-космическая техника.
Приемная комиссия располагалась в Актовом зале старого корпуса, интерьер которого сохранен еще со времен Императорского Московского технического училища, и которым я был восхищен, а портреты известных русских инженеров и ученых вызвали острое желание здесь учиться. В заявлении я вписал кафедру М-2, а зачислили меня по результатам экзаменов на кафедру боеприпасов М-4.
Сдача экзаменов не вызвала у меня существенных трудностей, так как вопросы в билетах составлялись в соответствии с программой школьного обучения математике, физике, русскому языку и литературе, а мои школьные учителя оказались ничуть не хуже столичных.
Неприятность могла случиться на письменном экзамене по математике, когда абитуриент в солдатской форме обратился ко мне с умоляющим видом за подсказкой, я сжалился и прошептал ему ответ. Преподавательница чуть было не выгнала меня за это из аудитории, но, после беглого взгляда на мой экзаменационный лист, она мне улыбнулась, и я понял, что прощен.
После того, как я узнал, что набрал проходные баллы, я ехал в метро в Измайлово весь нарядный и окрыленный, с красными щеками и улыбкой до ушей и, глядя на меня, пассажиры в вагоне догадывались о моих чувствах и тоже улыбались…
Отец одобрил мое поступление в МВТУ, а то, что меня будут обучать проектированию снарядов, боевых ракет и других боеприпасов, его ничуть не обеспокоило, все было нормально, ведь он был военным.
Краткая история Бауманского училища
В настоящее время высшее учебное заведение, в котором я провел студенческие годы, называется Московским государственным техническим университетом имени Н. Э. Баумана.
Начало МГТУ имени Н. Э. Баумана положено в 1826 году Повелением вдовствующей императрицы Марии Федоровны об учреждении при Московском воспитательном доме в Немецкой слободе «… больших мастерских для разных ремесел, со спальнями, со столовою, и прочими потребностями… и перемещении туда всех из воспитательного дома ремесленных воспитанников».
Официально же считается, что училище основано в 1830 году императором Николаем I.
В 1839 году состоялся первый выпуск Московского ремесленного учебного заведения, а через некоторое время многие его воспитанники стали учеными, конструкторами, главными механиками и директорами заводов.
С 1868 года учебное заведение стало называться Императорским Московским техническим училищем. Подготовке специалистов для создания военной техники способствовало поражение в Крымской войне, когда у противника появились нарезные ружья, продолговатые снаряды, бронированные корабли…
В 1903 году ИМТУ получило признание как лучший машиностроительный ВУЗ царской России. Это послужило началом строительства Института испытания материалов, гидравлической, аэродинамической, электротехнической лабораторий…
Быстро развивающаяся промышленность Российской империи потребовала специалистов с техническим образованием, владеющих сложным современным по тем временам аппаратом фундаментальных наук в объеме университетских программ.
В 1905 году в ИМТУ проведены первые в истории учебного заведения выборы руководителя. В те сложные для России годы и в училище произошли перемены: вводилась предметная система изложения, причем продолжительность и порядок прохождения курса студент определял сам, посещение лекций становилось свободным, а проверка знаний проводилась во время трех сессий – в сентябре, январе, и мае, при этом количество пересдач не ограничивалось. Нам бы такие поблажки…
В 1914 году началась Первая мировая война, и в училище был организован ускоренный выпуск инженеров, все учебные мастерские приступили к выполнению оборонных заказов.
В 1930 году выходит приказ ВСНХ СССР, согласно которому МВТУ разделяется на пять высших училищ: аэро-механическое, инженерно-строительное, механико-машиностроительное, химико-технологическое и энергетическое, позднее они стали хорошо известными как МАИ, МИСИ, МММИ имени Н. Э. Баумана, Военная академия химической защиты и МЭИ.
С 1938 года Московский механико-машиностроительный институт имени Н. Э. Баумана был передан в ведение Наркомата оборонной промышленности СССР и образованы новые факультеты – артиллерийский, боеприпасов и танковый, а через 10 лет по инициативе С. П. Королева создан ракетный факультет. При этом подготовка кадров для создания и производства ракетно-космической техники проводилась в нескольких учебных заведениях страны.
Основу русского метода обучения, когда теория неразрывно связана с практикой, заложили всемирно известные ученые, педагоги и организаторы производства П. Л. Чебышев, Д. И. Менделеев, Н. Е. Жуковский, Б. С. Стечкин, С. А. Чаплыгин, В. Г. Шухов, А. Н. Туполев, В. Г. Грабин, С. П. Королев и многие, многие другие.
История Бауманского училища многогранна и практически неисчерпаема потому, что находится в постоянном развитии, как и должно быть в оборонных отраслях промышленности и науки, а его выпускники, бауманцы, в большинстве своем – это люди особого воспитания, жизненной школы, и, полагаю, особого склада ума. Но были и другие, которых называть бауманцами язык не поворачивается…
Первокурсники или младшие «козероги»
Поступив на первый курс Машиностроительного факультета МВТУ имени Н. Э. Баумана, нужно было освоиться в учебной группе, в которую меня распределили, и наладить отношения с товарищами по учебе. Большую помощь в этом мне оказал староста нашей группы Виктор Поляков, который отслужил в армии, а значит, имел определенный жизненный опыт, был спокойным, легким в общении и умным парнем. Кроме того, юноши и девушки нашей группы оказались весьма спортивными, а это всегда способствует товарищеским отношениям.
Наша группа М4-11 состояла в основном из выпускников московских и подмосковных школ, моих ровесников.
Несколько студенческих групп объединялись в так называемый учебный поток, которому читались лекции по общеобразовательным дисциплинам, главным здесь было не пропускать занятия и вести конспекты, понимая при этом, чему тебя учат…
Помню первое общеинститутское комсомольское собрание студентов первого курса, на котором выдвигались кандидатуры в комитет комсомола, это собрание готовилось заранее, при этом оказалось, что среди нас были и молодые коммунисты, принятые в КПСС еще в армии, их старались распределить по направлениям комсомольской работы. Однако собрание проходило настолько шумно и бестолково, что «козероги», чуть, было, не нарушили все планы старших товарищей.
Меня общественная работа никогда не интересовала, так как родители у меня были беспартийными, и я вообще не помню других комсомольских собраний студенческих лет, может быть, смутно вспоминаю только собрания, посвященные студенческим стройотрядам, но находились и такие студенты, которые всячески старались в эти комсомольские комитеты пролезть…
Началась напряженная учеба по общеобразовательным предметам – высшей математике, физике, химии, начертательной геометрии, черчению, рисованию, истории, английскому языку и другим предметам. Занятия проходили в здании Главного учебного корпуса МВТУ, имеющего парадный вход со стороны набережной реки Яузы, в старом здании бывшего Слободского дворца, что со стороны 2-й Бауманской улицы, а также в учебных мастерских училища, причудливо соединенных длинными коридорами и лестницами.
Занятия были очень хорошо организованы, каждый студент снабжался расписанием занятий, учебным планом и методическими брошюрами, в нашем распоряжении имелась великолепная библиотека технической литературы с большим читальным залом. Лекции чередовались с практическими семинарами, по каждому предмету выполнялись курсовые работы. На занятиях по техническому рисованию нас даже научили, как надо правильно затачивать карандаш…
Все предметы поначалу давались мне достаточно легко, так как являлись продолжением школьной программы, трудность представляло большое количество практических заданий, которые нужно было решить, правильно оформить и защитить.
Учебный процесс продуман преподавателями до мелочей, и учили нас быть в будущем инженерами-конструкторами и технологами, так, например, начертательная геометрия, которую преподавал профессор Х. А. Арустамов, развивала пространственное воображение и учила основам построения и понимания чертежей сложных объектов проектирования таких, например, как лопатка турбины или сопло реактивного двигателя ракеты.
На практических занятиях по разработке эскизов выдавалась реальная деталь достаточно сложной формы, нужно было начертить ее эскизы с необходимыми сечениями и размерами, при этом запрещалось чертить по линейке. За эскиз первой детали, какого-то фланца, я получил неудовлетворительную оценку, так как преподаватель посчитала, что я начертил его при помощи чертежных приборов, пришлось доказывать обратное, начертив при ней на обороте листа от руки почти правильную окружность, нечто подобное я видел в одном из кинофильмов. Теперь это требование стало понятным, а тогда было приятно получить похвалу…
Физика шла вслед за высшей математикой, ее дифференциальными уравнениями, интегральным исчислением, рядами и так далее, а задачи решались на практических примерах.
Один день в неделю проводились практические занятия в учебных мастерских по изготовлению деталей на токарном, сверлильном, фрезерном, строгальном и других станках. При этом задача мастеров обучения заключалась не в том, чтобы студент научился работе на станках, как квалифицированный рабочий, а в том, чтобы он понимал основы и приемы обработки металла, со знанием дела мог разработать чертеж изготавливаемой детали или другой технический документ.
В этих мастерских во время Великой Отечественной войны изготавливались противотанковые ружья, такие как в кинофильме «Баллада о солдате»…
В общем, учеба начиналась утром, а заканчивалась поздним вечером и, главное, нельзя было запускать предметы, обрастая «хвостами» в виде незачетов, иначе можешь оказаться не допущенным к экзаменационной сессии, а уж с учебной дисциплиной преподаватели МВТУ всегда придерживались строгих правил. Самым суровым предупреждением каждому студенту был вызов к первому проректору по учебной части Е. И. Бобкову, который на самом деле – добрейший человек.
Слово «козерог» означает один из знаков зодиака, загадочное существо в виде козла с рыбьим хвостом. Однако на бауманском жаргоне оно обозначает студента младшего курса, якобы первокурсник – это младший «козерог», второкурсник – просто «козерог», а студент третьего курса – это уже старший «козерог». На самом деле дипломник мог назвать «козерогом» и студента пятого курса, но, только шутя, все зависело от обстоятельств и интонации, а то можно было и в рог получить. Студенток младших курсов, которых среди нас было не так уж и много, между собой мы ласково называли «козерожками»…
В этот период студенческой жизни очень ценилась остроумная шутка, разрядку давали занятия по физической подготовке, посещение концертов и просмотр новых художественных фильмов, которые регулярно проходили в Актовом зале училища. Запомнился фильм «Белое солнце пустыни», который в московских кинотеатрах не показывали, а также выступление вокально-инструментального ансамбля «Голубые гитары», в котором молодые артисты начали, было петь свои комсомольские песни, но были освистаны, после чего виртуозно сыграли несколько вещей из «Битлз» и, обиженные, несмотря на бурные аплодисменты, гордо покинули сцену.
Часто пользовались бауманским жаргоном, который к нам перешел от старшекурсников, когда встречи назначались на «Красной площади», это такой, более широкий участок коридора в старом здании, окрашенный в бордовый цвет, а также «у ноги», что означало – во дворе, у памятника Н. Э. Бауману.
Лекции мы называли «парами», так как они продолжались два академических часа, с небольшим перерывом между ними, преподавателей между собой называли «преподами», а училище – «школой», чувствуя уже, что это слово по отношению к нашему институту должно звучать с большой буквы.
Во время большого перерыва между занятиями, мы бегали обедать в студенческую столовую, которая находилась за основной территорией училища, в старом здании поликлиники и общежития для аспирантов, она была очень вместительной и, несмотря на большие очереди, мы вовремя успевали пообедать, а столовые в нашем училище и сейчас – очень хорошие и недорогие.
МВТУ всегда являлось режимным учебным учреждением, и на территорию училища мы проходили по пропускам, внутри зданий редко находились посторонние люди, а к режимным требованиям тоже нужно было привыкать, чтобы, как говорится, не болтать лишнего, что впоследствии нам весьма пригодилось при работе на оборонных предприятиях.
Большое внимание в училище уделялось спорту, работали секции самбо, тяжелой атлетики, легкой атлетики, за училище на первенстве учебных заведений Москвы играла отличная волейбольная команда, мужская и женская баскетбольные команды, но я записываться в секции не стал из-за напряженного учебного процесса.
«Вот курс второй, я сам не свой…»
На втором курсе учебный процесс стал действительно трудным, так как наряду с высшей математикой, физикой и химией появились общеобразовательные инженерные предметы, такие как теория механизмов и машин, сопротивление материалов и другие. Гораздо легче давались практические занятия, которые переместились в литейную, сварочную и другие мастерские.
Студенты начали делиться на тех, кто учился нормально, упорно, и на тех, кто явно не тянул, не имел что ли особой технической жилки, эти студенты были явными кандидатами на отчисление из училища.
Стало еще больше домашних заданий, курсовых работ, семинарских занятий, коллоквиумов и зачетов, и не все студенты с ними справлялись. Помню одного студента, который перевелся после первого курса на географический факультет МГУ имени М. В. Ломоносова. Встретив как-то его в Москве, он мне похвастался, что у них в семестре всего одна курсовая работа объемом в двадцать рукописных листов. У нас он был «дубом», а на географическом факультете МГУ стал отличником.
Другой мой товарищ, не выдержав напряжения учебного процесса, после второго курса, как говорится, бросил все и пошел служить в армию, отслужив, восстановился в МВТУ, и когда мы учились на пятом курсе, он, уже взрослый парень, по-прежнему оставался козерогом.
Зачеты и экзамены весенне-летней сессии дались нелегко, приходилось даже готовиться к некоторым зачетам и экзаменам по ночам, а с зачета по теории механизмов и машин мы уходили почти в полночь. Молодой преподаватель ТММ гонял нас по кругу, заставляя без ошибок решить зачетные задачи и, главное, понять методы их решения…
Меня избрали в студенческий совет общежития, чему я был не очень-то и рад, так как не любил общественную работу. В мою задачу входила проверка чистоты и порядка в комнатах и на кухнях, и спустя некоторое время я познакомился практически со всеми студентами нашей общаги, в том числе девушками, занимавшими весь третий этаж.
1971 год. В центре председатель студенческого совета Жора Берняк,
слева я (фото из стенгазеты)
В футбол мы играли почти каждый выходной. Игры были упорными, по нескольку команд на выбывание. Это отвлекало от изнурительной учебы, а среди студентов было много хороших футболистов. В соседнем здании студенческого городка находился неплохой профилакторий для студентов, аспирантов и сотрудников училища и, главное, недорогой.
В профилактории училища. Я и Леша Вяльцев (справа),
делаем курсовую работу
После второго курса наша группа сильно поредела, но ее костяк остался прежним, в последующем она пополнялась ребятами, которые восстанавливались из академических отпусков, после службы в армии или переводились из других институтов.
По окончании летней сессии наша группа поехала в Ленинград – проходить первую технологическую практику на каком-то оборонном предприятии, а мне через деканат удалось пристроиться к группе с кафедры М-6, которую направили на Липецкий тракторный завод. В Липецке ребят поселили в общежитии и по частным квартирам в рабочем поселке ЛТЗ, а я жил у родителей, чем был очень доволен.
Я попросил начальника сварочно-штамповочного цеха, куда меня направили, зачислить меня на работу во вторую смену. Лето в тот год было замечательным, жарким и я проводил время до обеда на пляже, а после обеда и до полночи работал на сварочном полуавтомате. Работа не требовала особой квалификации, поначалу мастер участка поручил мне приваривать детали в виде ушек к небольшому стаканчику.
Работа заключалась в двух ударах электрода, стоила несколько копеек за штуку, и на второй день я их наварил целый ящик, подсчитав в уме будущий неплохой заработок. Но не тут-то было, на третий день нормировщица снизила мне расценки вдвое…
Когда я освоил сварочный аппарат, мастер поручил мне приваривать металлические полоски на радиатор трактора, и эти полоски необходимо было придерживать одной рукой без всякого приспособления.
Получалось по внешнему виду немного криво, и на следующий день работницы отдела технического контроля выставили вокруг моего станка почти все радиаторы с обозначенными мелом забракованными участками сварки, а мастер на это сказал, что эти радиаторы примут в качестве тракторных запчастей. Чтобы не было брака, я предложил изготовить приспособление типа кондуктора, на что получил совет не выпендриваться, так как, мол, моя практика скоро закончится, а местным рабочим с этим приспособлением еще больше снизят расценки…
