Сергей Акименко "Ассорти с горькой начинкой. Сборник рассказов"

– Да шучу я, шучу. Нет там никаких медведей. Купайтесь, загорайте, если погода позволит. В общем, отдыхайте и ждите нас. А вечером такой пир закатим, чертям тошно станет. Ребята, стейк из оленины, это нечто!

– Да, вот ещё что, – уже серьёзно продолжил Борецкий, – пока нас не будет, по селу одни не разгуливайте. Женщины вы приметные, мало ли что. С женским полом тут напряжёнка, так, что лучше не дразнить. Недавно я одного такого охотника до молодого женского тела с леганца урезонил. Ходит теперь волком на меня смотрит, того и гляди кинется.

– Кто такой? – поинтересовался Серебров.

– Есть тут один, Гундин Сашка по кличке Гуня.

– Как оригинально, – вставила Элла, – и что он сделал, этот Гуня?

– Напился сволочь и к девчонке одной полез. Ну, я ему и заехал пару раз.

– О! Так ты ещё защитник слабых и угнетённых, Гера. Колись! Сам глаз на неё положил?

– Ну что ты несёшь, Элька? Ей всего восемнадцать. Что я маньяк какой, что ли?

– Ну-ну. И как же зовут твою подопечную? – не унималась Элла.

– Мария. С недавнего времени сирота. Отец её пару лет назад в тайге сгинул, а мать умерла, ещё и месяца не прошло. Хорошо, хоть на работу её пристроили (участковый подсуетился) в леспромхозовскую столовую, а то совсем ей было бы худо. А девчонка она и вправду хорошая, иногда приходит ко мне помогает бабе Фросе. Есть у меня мысль в Москву её забрать, а то она здесь совсем зачахнет. Когда я ей намекнул об этом, она меня чуть не задушила на радостях.

При этих словах, Людмила поджала нижнюю губу, что не укрылось от всевидящего ока Эллы.

– Чудной ты мужик, Гера, – вступила в разговор Катерина, – при твоих возможностях, запереться, чёрт его знает куда. Тебе ж только пальцами щёлкнуть, вернее, банковской карточкой помахать, и тебе такую охоту организуют!

– Не понимаешь ты, Катюха. Надоели мне такого рода развлечения. Скучно. А о такой романтике я мечтал с самой молодости. Я ведь родом из маленького сибирского городка, можно сказать из недр тайги или ты забыла?

– Наверное, забыла, Гера. Столько лет прошло.

– Внимание, леди и джентльмены! – торжественно провозгласил Борецкий. – Добро пожаловать в Глушь!

Пока «Хаммер» медленно проезжал по центральной и единственной мало-мальски пригодной для движения улице, его пассажиры, не сговариваясь, сошлись во мнении, что данная местность не зря носит своё название. Может, моросящий по-прежнему дождь, навеял им такие мысли, но, как бы то ни было, когда американский вездеход, наконец, подъехал к дому Борецкого, настроение у его гостей оставляло желать лучшего. Перед распахнутыми настежь воротами их встречали трое. Женщина и двое мужчин. Устало урча, «Хаммер» медленно въехал во двор.

– Здравствуйте, здравствуйте гости дорогие, – тепло приветствовала приехавших румяная дородная женщина лет шестидесяти. Мужчины тоже поздоровались, но вышло это у них не так радушно, как у женщины. Один из них был одет в форму полицейского, и на вид ему можно было дать лет тридцать пять. Высокий, крепкий, о таких обычно говорят – ладно скроенный. Он смотрел на вновь прибывших настороженно, как будто заранее ожидал от них неприятностей. Другой мужчина, по виду ровесник женщины, тоже крепкий, коренастый, с обветренным морщинистым лицом выглядел абсолютно бесстрастным. Герман, улыбаясь, тепло приветствовал женщину, потом дружески поздоровался с представителями мужского пола. Знакомство гостей Борецкого с аборигенами прошло быстро и непринуждённо. Женщина и была та самая баба Фрося. Неулыбчивый мужчина оказался её мужем, Митричем. Полицейский представился местным участковым капитаном Федорычевым. Несмотря на свой суровый вид, и он, и Митрич приняли самое активное участие в разгрузке «Хаммера» и заносе багажа в дом.

– Да, Гера, впечатляет! – восхитилась Элла, плюхаясь на роскошный кожаный диван напротив отделанного изразцом камина.

– Согласен, неплохой домик получился, – скромно заметил Борецкий, – ну, что, располагайтесь друзья. Гостевые комнаты наверху. Их там, как раз, три. Выбирайте, кому какая нравится. Из одной комнаты, средней, есть выход на балкон.

– Чур, мы её займём! – воскликнула Элла.

– Это почему ещё? – возмутилась Катерина, поднимаясь по лестнице на второй этаж.

– Хотя бы потому, что мы с Генкой курим, а вы нет.

– Да ладно тебе, Кать, – махнул рукой Серебров, – пусть занимают.

– Господа, товарищи, минуту внимания! – вдруг громко произнёс полицейский. От неожиданности все вздрогнули и повернулись к нему лицом. Между тем участковый вышел на середину комнаты и, указывая на зачехленное оружие, сказал: – Попрошу предъявить охотничьи билеты и разрешение на оружие.

– Послушай, Сергей Васильевич, – обратился к нему хозяин дома, – ну, ты нашёл время включать законника! Люди устали с дороги. Неужели ты думаешь, что кому-то позволили бы провезти в самолёте оружие, не будь на него соответствующих документов?

– Ну, хорошо, – после небольшого раздумья сменил тон участковый, – черт с вами, отдыхайте. Пойду, не буду вам мешать.

– А ты чего вообще приходил, Сергей Васильевич? – спросил Борецкий.

– Как чего? – отозвался участковый. – Для порядка. Новые люди, да ещё с оружием.

– Понятно. Ты вот, что, Василич, ты завтра, если будет желание, заходи вечерком. Мясом угостим. Так сказать, с пылу с жара, с моего мангала. О, стихами заговорил! Это неспроста, Веня, – повернулся Борецкий к Сереброву, – помяни моё слово, ждёт нас завтра удача.

– Не говори гоп, пока не перепрыгнешь, – шутливо погрозил ему пальцем участковый и вышел во двор. Дождавшись, когда за ним закроется дверь, Борецкий громко хлопнул в ладони и сказал: – Ну, что застыли?! Давайте устраивайтесь. А то уже не терпится выпить за встречу.

– Митрич, – обратился он к охотнику, – мы с Веней попозже к тебе зайдём, обсудим планы на завтра. Хорошо?

– Договорились, Герман Сергеевич.

Сказать, что Венька Серебров был счастлив, это ничего не сказать. Впервые за свою любительско-охотницкую карьеру, ему удалось добыть по-настоящему солидный трофей. Причём с первого же выстрела. Он покосился на лежащую на земле косулю, и его лицо расплылось в довольной улыбке.

– Хороший экземпляр, – перехватил его взгляд Митрич, – отлично стреляешь. Признаюсь, не ожидал.

– Ну что, с почином тебя! – поздравил Вениамина Борецкий.

– И я поздравляю, – уныло пробубнил Чудин.

– Спасибо, мужики! – сердечно отозвался Серебров.

– Гера, – обратился он к Борецкому, – только, позволь мне приготовить стейки, договорились?

– Как скажешь Веня! Сегодня твой день, банкуй!

Подготовка к празднику по случаю удачной охоты была в самом разгаре. Все женщины, включая бабу Фросю, в поте лица трудились на кухне. Мужчины тоже без дела не сидели. Борецкий и Серебров занимались мясом. А Гене Чудину поручили растопить во дворе мангал. Митрич, сославшись на усталость, ушёл домой отдыхать. Мясо уже готово было к жарке, когда со двора вернулся перепачканный сажей Чудин и не без гордости сообщил об успешном выполнении данного ему задания. Ему налили рюмку водки и отправили на второй этаж приводить себя в порядок.

– Ну что, я пошёл? Думаю, мне достаточно будет получаса. «Может, чуть больше», – сказал Серебров, беря в руки поднос с разложенными на нём кусками мяса.

– Не жёсткое будет? – засомневалась Людмила, – всё-таки дичь. Она бегает.

– Скажу больше, Люся, – улыбнулся Борецкий, – она ещё и прыгает.

– Тем более.

– Не будет оно жёстким, Люся, обещаю. Я в приготовлении мяса на углях спец. Так что не переживай. Лучше помоги мне донести все, что нужно до мангала.

– Ладно, я пошёл в подвал за напитками, – сказал Борецкий и скрылся под лестницей.

– Веня, надень куртку! – крикнула вслед мужу Катерина. – Да и ты Людка оденься. Там вроде опять моросит.

Серебров молча поставил поднос на стол, послушно надел свою охотничью куртку и повернулся лицом к жене.

– Теперь можно идти, товарищ генерал?

– Свободен.

Серебров и Людмила вышли во двор.

– Что-то Чудина моего долго нет, – заметила Элла, – поди, завалился на кровать и телек смотрит. Пойду, позову.

– Не трогай ты его, Элка, всё равно ему здесь делать нечего, – сказала Катерина.

– И то, – согласилась баба Фрося, – пусть себе отдохнёт, намаялся с непривычки-то.

Элла махнула рукой и принялась резать зелень. Вернулась Людмила и сообщила с порога: – Отослал меня твой муженёк, Катюха, помощники, видите ли, ему не нужны. Просил только принести рюмку водки, сказал ему нужно глаз навострить, чтобы мясо не пережарить.

– Ну, неси! – не сговариваясь, хором воскликнули все три женщины и засмеялись. Разделяя всеобщее веселье, Людмила подошла к холодильнику и достала из морозилки бутылку «Абсолюта».

– Огурчик солёный порежь…

– Не умничай, Катерина, – оборвала её Люда, доставая из банки сочный огурец. Поставив на поднос рюмку водки и тарелку с нарезанным огурцом, Людмила наскоро накинула на плечи плащ, взяла со стола поднос и вышла во двор. Спустя минуту послышался её душераздирающий вопль.

Серебров лежал навзничь с широко раскинутыми по сторонам руками и смотрел на небо невидящим взглядом. Из-под его спины медленно сочилась бурая жидкость, до боли напоминающая кровь. Склонившаяся над мужем Катерина закричала так громко, как-будто хотела, чтобы вся тайга услышала о случившейся трагедии. Во двор выбежала баба Фрося. За ней спешила Элла, а на балконе появился взволнованный Чудин.

– Венечка, Господи! Что с тобой?! За что?! Кто это сделал?! – Катерина, стоявшая на коленях рядом с телом мужа, подняла заплаканное лицо и обвела взглядом стоящих вокруг неё людей.

– Что?! Что случилось?! – во двор буквально ворвался полуодетый Митрич. Увидев лежащее на земле тело, он остановился и замер, как вкопанный.

– А может, он ещё жив? – с внезапно вспыхнувшей в глазах надеждой, всхлипывая, спросила Катерина. Людмила нагнулась, взяла руку Сереброва за запястье и через несколько секунд отрицательно покачала головой.

Глаза Катерины закатились, и она упала бы, если бы стоявший рядом с ней Борецкий, не подхватил её на руки.

– Неси её в дом, Гера, – распорядилась Людмила, единственная из женщин, взявшая себя в руки. Баба Фрося и Элла плакали навзрыд. Митрич куда-то ушел и вскоре вернулся с куском брезента, которым накрыл покойника. Спустя полчаса все, кроме Катерины, её накачали успокоительным и уложили спать, собрались в столовой.

Первым нарушил молчание Борецкий.

– Надо вызвать полицию, – сказал он, – связь здесь говёная, но у меня для таких случаев есть спутниковый телефон.

– Вызвать, конечно, надо, – поморщился Митрич, – да толку-то. Дороги развезло. Пока доберутся, пока то, да сё.

– И что вы предлагаете? – спросил Геннадий.

– Для начала, надо вызвать Сергея. Участкового нашего. Мужик он толковый, к тому же, это его работа. Одного я не могу взять в толк, кому Вениамин мог насолить всего за сутки?

– Вы намекаете, что моего мужа убил кто-то из местных?

Этот вопрос, произнесённый звенящим от ярости голосом, прозвучал, как гром среди ясного неба. Все сидевшие за столом разом вздрогнули и повернули головы в сторону лестницы, на которой стояла опухшая от слёз, Катерина.

– Катя, иди в постель, прошу тебя, – поднялась со своего места Людмила. Не обращая на её слова никакого внимания, Катерина медленно спустилась с лестницы и подошла к сидевшему во главе стола хозяину дома. Со словами: «Это ты гад, его убил!», она влепила ему звонкую пощёчину. От неожиданности Борецкий дернулся так, что едва не упал со стула. У Катерины началась истерика. С большим трудом, её снова уложили в кровать. На этот раз вдову решили не бросать в одиночестве. В её комнате осталась дежурить Элла.

– Скажи, Гера, – внезапно спросила, несколько минут, внимательно наблюдавшая за Борецким, Людмила, – а ты действительно не убивал Веню?

Герман буквально взвился от этого вопроса.

– Ты что, Люся, охренела?! Зачем я в собственном доме буду убивать своего друга?!

– Бывшего друга, – напомнила ему Людмила, – последний раз мы по-настоящему дружили, когда учились в универе.

– Но зачем, скажи на милость, мне понадобилось его убивать?! Зачем?!

– Вот именно, зачем? – задумчиво произнесла Людмила, не сводя с Борецкого глаз.

– С таким же успехом и Генка мог убить. Насколько я знаю, его тоже не было с вами в столовой.

– Чего? – округлил глаза Чудин. – Ты, Гера, говори, да не заговаривайся.

– Между прочим, – продолжал Борецкий, даже не взглянув в его сторону, – и у тебя, Люсенька, с алиби дело обстоит неважно. Ведь, если я не ошибаюсь, последней, ты Веньку видела живым. Так?

– Не ошибаешься. Именно так, – спокойно подтвердила Людмила.

– Хорош собачиться! – вмешался Митрич. – Не пойман, не вор. Любое обвинение требует доказательств. И доказательства эти должен добывать профессионал, а не вы. В общем так – сидите здесь и ждите меня. Я за участковым.

– А если его нет дома? – спросила Людмила.

– Тогда жена подскажет, где он, – мрачно ответил Митрич, – у него жена, всегда дома, она инвалид-колясочник.

– Как же он её одну оставляет? – удивился Чудин.

– Вот так и оставляет. Работа у него такая. А она привыкла, научилась сама себя обслуживать. И то сказать, не всё время она проводит в коляске, иногда встаёт, ходит, но недолго. Ну, я пошёл. Сидите смирно, не ругайтесь. Фрося, пригляди за ними. Не ровён час, глаза друг дружке повыкалывают.

Сергей Васильевич Федорычев никогда не мечтал служить в полиции. Но так уж сложилось, что бывший десантник, отличник боевой и политической подготовки поддавшись на уговоры начальства, сразу после армии пошёл учиться в школу, тогда ещё милиции. По окончании учёбы он несколько лет проработал в Иркутске участковым, потом, там же, пару лет в угрозыске. Однако, городская жизнь не прельщала уроженца сибирской глубинки, и он стал настойчиво добиваться назначения в родные пенаты, пусть даже простым участковым. Его старания, в конце концов, увенчались успехом. Он получил-таки назначение туда, куда так стремился. Только участок у него теперь был размером куда больше городского.

Внезапный визит Митрича, удивил участкового, но не особенно. Он с улыбкой посмотрел на вечернего гостя и с лёгкой иронией в голосе спросил: – Кто кому дал по морде?

– Мне не до шуток, Сережа, – серьёзно сказал охотник, – у нас ЧП.

Участковый, жестом пригласил его пройти в дом. Митрич отрицательно покачал головой.

– Что случилось? – спросил Федорычев.

– Убийство, – коротко ответил Митрич.

Фьююю! – не удержавшись, присвистнул участковый. – Ничего себе, поворотец! Честно говоря, я ожидал от этой публики неприятностей. Но, чтобы убийство? Уверен, что это так?

– Абсолютно. Пойдём, сам всё увидишь.

– Надеюсь, вы ничего там не трогали? – спросил участковый.

– Только тело брезентом накрыл.

– Хорошо. Ты иди, Митрич. Я по рации с начальством свяжусь, вызову опергруппу…. А пока они будут сюда добираться, попробую сам разобраться в этом деле.

Охотник ушёл.

Участковый появился в доме Борецкого примерно через полчаса. Тщательно осмотрев и сфотографировав убитого и место происшествия, он разрешил убрать труп и приступил к допросу свидетелей. Закончив опрос, он сделал знак Митричу, приглашая его выйти во двор.