Мои соседи в экстазе, я сижу за роялем уже 3 часа. Такое наслаждение упиваться дивной мелодией, чувствовать нюансы, и знать, что ты привел меня к этой светлой радости. Буду готовиться к твоему приезду – хочу твоего восторга, ведь через музыку мы будем узнавать друг друга. Не поехала к Эльке на дачу, только потому, что там нет инструмента – вот до чего ты меня довёл. Целую тебя нежно. У меня такой покой в душе, я спрятала свои воспоминания на дно огромного озера, и изредка любуюсь ими через прозрачную влагу… Твоя Лю.
P.S. Сейчас читаю Бернарда Шоу, записала в дневнике: «Истинная радость – жить, быть вовлеченным в дело, которое ты сам признаёшь великим; принести ему всего себя; чувствовать себя силой природы, а не беспокойным эгоистичным комком болезней и неудач; жалующимся, что весь мир, не желает заняться его счастьем».
4 ноября 1974г. Москва. Наталья: Привет!
Сегодня уже 4-е! На работу не пошла, спала до 12ти, но это после того, как отвела Илью в школу рано утром с 7.30 до 8.30. На улице ужасная слякоть и мой обычный бронхит даёт себя знать. Закуталась в три одеяла и постепенно согрелась. Кот мне тоже помог, и я заснула. Мне приснился сон, что я в каком-то удивительном магазине, явно не в московском, и мне показывают такую подушку – всю шелковую с необыкновенным рисунком и какое-то немыслимое одеяло, и я верчу всё это и думаю. Надо бы купить к твоему приезду. Итак, мне снятся изысканно-постельные сны. При этом я сплю в свитере, моюсь один раз в три дня, не причесываюсь, не смотрю в зеркало и вообще.. Сим, у тебя есть возможность полюбоваться на дело рук твоих – исступленные призывы к тебе довели меня до этого роскошного умопомрачения. Но я буду накапливать силы, и знаю, что за три дня до твоего божественного приезда, стены заходят ходуном, а я, наверно, смогу летать под потолком, как некоторые самураи в одной из японских сект.
Письма к тебе отвлекают меня от работы. Но я не могу отказаться от этой сладкой муки самоистязания на бумаге. Посылаю тебе свои страницы, посвященные Ван-Гогу, это всего лишь дневниковая запись, т. е. впечатление и не более. Твоя умнейшая Лю, и попробуй усомниться, я всё равно докажу, что это так и есть.
Обнимаю нежно, Наталья
5 Ноября 1974г. В поезде. Симон: Лю, милая, родная, девочка моя!
Никогда не думал, что даже короткая разлука может причинять нестерпимую боль. Мои руки до сих пор обнимают тебя, губы целуют, глаза видят каждую веснушку. Моё солнышко, радость, счастье – ты бесконечно близка. Что делать – я не умею это скрывать, хоть знаю, что это плохо. И всё же, пусть сдержанность и хладнокровие проявляются в другом, Я не боюсь сказать: – Ты мой восторг, моя жизнь, моё вдохновение! Ты должна быть спокойна и уверена в себе. Очень хочу, чтобы написанное на стекле окна вагона твоё «Всё хорошо!» – это твоё состояние души, тогда я буду спокоен. Ночь провёл в каком-то трансе – спал одетый, вставал, курил, смотрел в окно, опять спал и так до 4х часов. Утром выпил чаю и смог написать тебе, выпросил бумагу у своего попутчика – милый человек, рабочий из Подмосковья едет в отпуск с дочкой к родным в Сибирь. Вот видишь, кто на Юг – отлеживать бока, а кто в деревню в Сибирь за 3000 км «Поклониться Родине» – его слова. Бумага кончается, может на станции смогу раздобыть на почте. Как поживают твои кони? Амазоночка моя, люблю тебя как сумасшедший. Целую нежно, твой Симон. Адрес для писем, умоляю пиши:
Новосибирск, главпочтамт, 630099. До востребования С. П. Ш.
5 ноября 1974г Ленинград. Симон: Любовь моя!
Думаю, что правильно поступил, что уехал в Питер. Пытался что-то придумать, чтобы взять тебя с собой. Ведь не случайно я сейчас сижу в роскошном двухместном номере в гостинице «Европейская». Но, увы, один. Жилья для нас двоих не достал, а прибегать к ухищрениям в гостинице не хотелось. Мне надо расстаться с тобой, чтобы понять, что же всё-таки произошло? Может быть, мы оба сошли с ума? Спокойствия я не искал, не думай. Я мечусь как зверь, который в клетке. Ведь раньше моя супружеская клетка не мешала мне делать разные глупости, но это и были глупости, о которых я забывал на другой день. А сейчас я в смятении и меня это радует, скорее это похоже на порыв. Сказать, что «На тебе косынка красная, а в душе моей тоска ужасная» тоже не могу. Я просто в ярости, но в какой-то шальной, пьянящей, радостной, она заставляет меня делать мои дела лучше, чем когда-либо. Но боже, отдал бы много, чтобы тебя увидеть, услышать, прикоснуться… Бумага, слова – как вы беспомощны, но они спасают. Хоть что-то можно выразить! Ненавижу телефон!!!
Нужно было уехать, чтобы понять, как ты мне необходима! Как воздух, мясо, солнце, гвозди, – как весь мир!!! Я не говорю «жизнь» – это не имеет никакой цены – просто словоблудие. Я был бы самым счастливым из людей всех эпох и народов, если бы ты испытывала с такой же силой чувства моей для тебя необходимости!
Сегодня утром я отправил тебе письмо. Я писал его, сжав зубы, поставив на пути моих эмоций символический щит. Поток снёс его начисто, я не стесняюсь тебе сказать об этом. Потом я соберу обломки и построю его вновь. Это будут спокойные письма. Но всякий раз заслоны будут рушиться. Я это знаю и не боюсь потерять тебя, – мои силы в состоянии удержать Солнце и заставить его вращаться вокруг Земли. Мы будем вместе!!! Всё. Ленинград.21 час
P.S. Извини за сумбурное письмо и не забудь заводить часы.
6 ноября 1974г. Аэропорт Пулково. Питер. Симон: Лю, милая!
Прости старого дурака (и толстого к тому же), опять пишу тебе. Ты наполнила меня до краев, и я не могу расстаться с тобой ни на миг. Когда нет конкретного дела, эта потребность в общении вырастает до боли в коленях. К сожалению, я не овладел искусством телепортации. А жаль! Но я научусь. Сижу в аэропорту, рейс задержан на 6 часов. Как хорошо! Буду писать тебе письма. Это отправлю. А следующее нет. Потому что напишу его с такой силой, как обладание тобой, оно только для меня, а тебе такие письма читать нельзя. Надо тебя беречь.
Ты знаешь, я, кажется, понял существо опыта украинских ученых с лазером (помнишь интерференционную картинку?) Это не имеет никакого отношения к дальнодействию. Я им сегодня написал письмо со своими мыслями по этому поводу. Боюсь, чтобы у них не пропал задор, (знаю, сколько надежд они возлагали на этот эксперимент). Прошу тебя, поддержи их как-то. Важно, чтобы они поняли, что существенен не результат опыта, а постановка вопроса! Именно последнее определяет успех любого дела, тем более научного. У тебя есть адрес Виктора Исакова, он замечательный человек, мы дружим много лет.
Сегодня с утра сидели с режиссером и обсуждали будущий сценарий фильма. Страшно увлекательно! Если что-либо получится, то это будет жуткая штука. Представь себе такую картинку: камера ползет по цветным изображениям Галактик, Туманностей, Созвездий, а монотонный голос за кадром вещает – в… году родился Архимед, в… таком-то Сократ, Леонардо да Винчи, в. Ньютон, в.. Энштейн.. И всё это под заголовком фильма…» Там Галактик живые глаза…» Я предлагал дополнить список имён: Герострат, Ирод, Гитлер и пр. и еще – Иванов, Смит и т. д.
Вчера вечером ездил к приятелю – он физик, работает в Физ.-Техе им. Иоффе. Поговорили о проблемах, изложенных в моей писанине и застрявших в голове. Он заволновался и считает, что нужно делать фильм. И прямо сейчас берется за организацию семинара у себя в институте с моим трёпом. Поедем с тобой вместе в Питер. Посмотрим, что выйдет. Думаю, что в любом случае тебе будет интересно.
В аэропорту скопилось страшно много народу – почти все рейсы задерживаются. Людской муравейник. Куда спешат, зачем? Озабочены, суетятся, переживают, некоторые даже плачут. Мне их жалко. А у меня странное чувство: я уезжаю, чтобы никуда не уезжать. На душе и спокойно и тревожно, горько и сладостно. Вспоминаю твоё лицо и слышу твой вздрагивающий голос. Прошу тебя, никогда не плачь так. У нас всё только начинается, будет совсем новая жизнь и у тебя и у меня. Не знаю, поймешь ли? Я тебя просто люблю. Даже моя физиономия говорит об этом. Я даже похорошел лицом, просто кошмар! Придется, перед выходом на работу тренироваться перед зеркалом и надевать непроницаемую маску, чтобы не было лишних вопросов.
Передавай привет Эльке, она славный человек и всегда нас так мило принимала. Вообще, сейчас я всех ужасно люблю! Жду ответа, как соловей лета! Сим
6 ноября 1974г. Москва. Наталья: Дорогой Симон!
Иду к маме – за Ильёй. Приходится расплачиваться за свободный вечер в библиотеке. Сегодня, всё обходится без скандалов и упрёков. Мама предлагает поесть, но я отказываюсь. Когда-то на 3м курсе записала в дневнике: «Если в воздухе вредные испарения, не дыши полной грудью, береги свои легкие». Будет обидно, когда ты окажешься на вершине с чистейшим воздухом, а твой организм будет отравлен: «Сохранить себя для лучшего!». Кто научил меня? Вот и дожила до этой вершины – чистый воздух и радость – всё это от тебя. Стараюсь, есть только правильную пищу, овощи и фрукты по Брегу. О здоровье надо думать, пока ты молод, потом будет поздно. Если на остановке стоит человек и курит мне в лицо, я ухожу подальше.
На работе девчонки сказали, что звонили из Новосибирска. А я убежала сразу после разговора с тобой, и вдруг! Очень огорчилась – представляю, как грустно не услышать того, кому звонишь. Но что случилось? Вот головоломка… На политзанятиях, сегодня была тема «Теория отражения», а я в это время веду спор с тобой: наука – это попытка найти высшую объективность, а искусство – это высшая субъективность – я утверждаю своё право на истинность моих взглядов. Далеко не всё подвластно науке. Бергсон прав, когда в своём трактате «Творческая эволюция» отводит огромное место интуиции… Без противоречий и парадоксов стремление познать мир превратилось бы в прямую дорогу, но, увы – познание подчас заходит в такие дебри… У меня пересохли губы, сегодня я забыла часы, которые ты мне подарил. Опять проспала и убежала без завтрака. Интересно, как бы это было, если бы ты меня будил? Но пока это из области фантастики… И все же, я самый богатый человек в мире – у меня уже есть воспоминания…
Впрочем, любовь – это как ветер, её не возьмешь в руки, это нечто эфемерное. Может быть, это всего лишь стремление в страну грёз: не ведомо куда и неведомо зачем… А если это не любовь, то что же это? Это жажда путника в пустыне. Это миражи, которые вдруг принимают форму реальных предметов… Нет, это музыка, это вальс, в котором мы кружимся, кружимся… Я приклеиваю марку на конверт и бегу на почту. Целую тебя, нет, просто прижимаюсь к тебе щекой… А вот тебе мой стишок. Твоя Лю
Я птичьей судьбы не миную,
Полет мне обещан давно,
И как бы не хмурилось небо
Я вылечу… Даже в окно..
Пусть падая, страх презирая,
Мгновенье. Но буду лететь!
А может быть, что-то случайно
Не даст мне в тот миг умереть…
8 ноября 1974г. Москва. Наталья: Здравствуй, милый Слон!
Утром получила твоё письмо от 4го ноября, как долго идут письма? Ты большой проказник, окатил меня холодной водой. Вот она – твоя яростная прыть жизни – сразу четыре дамы – не меньше и не больше и все прекрасные! Как это они в твоём номере не передрались? Ведь ты был один?! Или ты пригласил своих друзей ученых? Но я рада, что ты умеешь отдохнуть от трудов праведных.
А я тебе безумно благодарна за Сонату-фантазию Моцарта, о которой я ничего не знала. Это вещь на уровне Бетховена, сколько в ней страсти! На 4-той странице такое могучее глубоко скрытое крещендо и прорывается боль и отчаянье, а потом светлая печаль, как у Пушкина: «Печаль моя светла», будто о чем-то прошедшем, невозвратном. Сердце сжимается, и я как наркоман благоговейно прикасаюсь к этим звукам и постигаю гармонию…
Что касается моего развития, читаю Р. Арнхейма «Искусство визуального восприятия» – деловой подход к вопросу о восприятии, нежели об искусстве. Завтра 9го намереваюсь провести весь день в Библиотеке в 3м зале, ну а вечером, надо отдохнуть в приятной атмосфере. Благо моя мама согласилась побыть с Илюшей. Наверно, приглашу 2х поэтов и 2х редакторов, посмотрим, что из этого получится. Может быть, прибегут их жены? Или поеду к старому еврею отдаваться за деньги. О своих сексуальных приключениях расскажу в следующем письме.
Моя матушка внушала мне с первого дня менструации – храни свою невинность. С 15 лет меня пытались совратить дипломаты и музыканты, случайные знакомые и родственники моей матери, потом у них были скандалы на эту тему. Жорж Сант сказала: «Мы растим наших дочерей как ангелов, а случаем их как кобылиц». Со мной произошло примерно то же. Никому не пожелаю «такую первую брачную ночь!» Лучше бы меня изнасиловал кто-то в чистом поле и убежал, чтобы я не знала кто это. Но не возлюбленный, не тот, кто вызывал восхищение, кто пел мне чудесные песни и читал монологи из Шекспира, кто был и есть для себя прекрасный и высокой души человек! Увы, причина проста – одиночество приводит к одичанию, вот его трудная жизнь и наложила свою звериную лапу, а мне досталось… Вот так я вышла замуж… Я не умерла, потому что вспомнила Ницше: «Всё, что меня не убьёт – сделает сильным. Вот я и стала сильной!»
Нынче учусь у Сократа – могу съесть вкусный обед, а могу грызть сухарь и буду чувствовать себя одинаково прекрасно. Это и есть высокая степень свободы – не зависеть от качества материальных удовольствий. Однако я знаю цену доброте и нежности, слишком хорошо узнала обратное… Целую тебя бесконечно, помню каждое твоё прикосновение и целую твои шрамы. Прижимаюсь к тебе своими старыми ранами, исцеляюсь тобой. Твоя Ната-ЛЮ, Ната-ЛИ, Ната-ЛЯ – самая умная, трудолюбивая, дерзкая, жестокая и добрая, т.е. именно та, которая может понять и принять такое ЧУДО-вище, как ТЫ. Будь!
8 ноября 1974г. Москва. Наталья: О, милое, бородатое чудовище!
Получила твоё письмо, была немного огорчена, но луч рыжего Солнца попал в мою келью. Не поехала с Элькой на дачу, слишком соплива, но всё равно счастлива. 7го ноября весь день играла Моцарта на моём ящике, типа рояля, а вечером пела романсы. Разбирала бумажный хаос на письменном столе. Это мой корабль, на котором я плыву в Неведомое… Совершила маленький бытовой подвиг – вымыла пол, а потом продолжила свою вахту на корабле – путешествие во Вселенную, ведь мой корабль может и летать. Вот и стихи на эту тему:
Нам ли брошенным в пространство,
Обреченным умереть,
О прекрасном постоянстве,
И о верности жалеть!
Кажется автор – Мандельштам. Меня завораживает простая мысль: на фоне Пространства и Времени, наши мельтешения – так малы! Обреченность умереть, меня пока не волнует – до неё далеко. А постоянство в любви – бывает только в том случае, когда людей связывает общая идея жизни. «Смотреть в одном направлении» – сказал Сент-Экзюпери.
Тебе кажется, что я такая правильная особа: не пью вина – (моя печень мне не позволяет), не курю, (на своих родителей насмотрелась), аскетична, делаю зарядку, увлекаюсь йогой – веду правильный образ жизни. Хоть ты меня и пугаешь своим пристрастием к женщинам, я не могу тебя ревновать хотя бы потому, что не чувствую себя женщиной, в том смысле, как это провозгласил австрийский психолог Отто Вейнингер: «Женщина – это существо только половое!» – как будто, прибил к забору распластанное тело женщины на посмешище и издёвку. Заклеймил: не человек, – «существо», только половое – значит пригодное только для сношения с его Величеством Мужчиной! Многие женщины того времени, услышав такой приговор – покончили с собой. Парадоксально, что он сам не захотел жить в 23 года!? Всё-таки, этому мальчишке Отто, не легко пришлось! Не сумел он прожить счастливую жизнь – заклеймил баб, а сам не выдержал испытания, – жить без «этих половых существ…». Похоже, что он был, просто болен психически, увы!
Моё тело представляется мне такой малой частью меня, что если бы я даже занималась его продажей, то ничего не изменилось бы в моём сознании. Не могу поверить в то, что радость творчества может родиться из мяса и костей даже высоко организованной Материи. А наша встреча с тобой, разве не доказательство высших сил? Кто-то не дал тебе сесть в такси смерти, когда ты ехал в аэропорт! Кто-то привёл тебя, в дом, где было пианино. Сегодня читаю Гегеля и составляю план работы на месяц. Это не мешает мне принимать моего старого друга и заниматься с ним сексом. Почему я должна отказывать себе в этом маленьком удовольствие, если ты живешь со своей женой и пишешь мне страстные письма. Чем я хуже? Я просто восстанавливаю равновесие.
Прекрасна мелодия любви, в ней есть нежность и горечь неосуществимого… Целую тебя и понимаю твою безграничность, твою силу, твой талант и мужское самолюбивое «Я» и моё «маленькое я», и много из того, о чем ты еще не знаешь, но интуитивно чувствуешь во мне. Будь здоров, Наталья.
9 ноября 1974 г. Москва. Наталья: Эй, Бородач!
Ты знаешь, чем я теперь занимаюсь перед сном? Читаю письма одного чудака, ведь он признался, что умирает от всеобщей любви ко всему живому! Выпила целую рюмку валерьянки, а то не усну как вчера и позавчера – режим сорван с петель. Начинается материнская канитель, опять придет Боря и будет ходить по пятам. Он успешно чинит у мамы все электрические приборы, и она считает, что он достоин моей любви. Очень прагматично. Самое смешное – Боря уверен, что я в принципе не могу никого любить ни физически, ни морально, потому что я его сильно игнорирую. (А я умудряюсь, не имея телефона дома, иметь 3х друзей, 2х поклонников, 2х любовников и еще намечается один оригинальный тип из Новосибирска…
Хорошо, что далеко! Целую твой изумительный греческий и римский нос, самый совершенный. Как было бы прекрасно, если бы ты занялся гимнастикой и сбросил бы со своего могучего тела кг.20. Мой милый и несравненный! Неожиданно попала в театр, и всё в один день. Пришла к матушке, поесть и заодно с наставлениями получила билет в Музык. театр Станиславского: Рахманинов и Стравинсикй – репертуар—довольно редкий и неожиданный. Мне повезло – удовольствие получила и отвлеклась от мыслей о тебе. В первом акте «Алеко» – меня всегда возмущали «неистовые страсти», лишенные ума: знаменитый «Отелло» и «Алеко» в том числе. Прославление животных инстинктов мне омерзительно. Увы, знаю об этом не в теории, а на практике…
Пишу в антракте, очень интересно, что будет со Стравинским – в театре не слушала ничего, только пластинки. «Мавра» – чудесная Буфф-оперка. Музыка захватывает ритмом, вернее аритмией и будто говорит зрителю: «Вот вам, вот вам!» Персонажи изумительно остро держатся на сцене, костюмы яркие, задирают юбки, ужимки и прыжки гусара и всё без всякого стеснения. Думаю, что для нашего «замшелого» театра, эта постановка большой прогресс. Очень понравилась и клоунада под названием «Байка», что-то вроде иронической сказки для взрослых. Артисты танцевали отчаянно, поправ все устои классического танца. А те, кто пел, вели себя раскованно, расхаживали по сцене с микрофонами. Эдакие непринужденные ребята в русских косоворотках!
Через 60 лет и у нас поставили Стравинского! Ура! Ходить в театр одной для меня прекрасная привычка. По началу, была ситуация: муж на сцене, а я в зале. Сначала было тяжко, потом привыкла, и нашла в этом свою прелесть. Никто не мешает думать, и переваривать в себе то, что ты видишь… Читал ли ты Томаса Манна, 10 том? Это изумительные философские статьи, нашла там строчку: «Из одиночества к единению!» Я это понимаю так: личность рождается в одиночестве, а потом её богатства приносит ей единение со всем человечеством». Как бы это стать личностью? Вот задача. Обнимаю, Наталья
11 ноября 1974г. Москва. Наталья: Мой милый!
Сижу и смотрю твою фотографию, твои глаза надо смотреть через увеличительное стекло. Сколько силы, ума, решимости – всё вместе – это лицо советского ученого. Ха-ха! Сегодня 11-е ноября, проснулась в 6 утра, до 7 читала, потом заснула до 8-ми. На работу успела вовремя, конечно, без завтрака. Т.ч. потолстеть мне не грозит – ибо мне вечно некогда.
На работе, как всегда пустая беготня и официальные бумажки. Надеялась, что ты с утра позвонишь, а в 13 час. у меня урок – я преподаю музыку! У меня милая девочка – ученица 10 лет, она от меня в восторге, и мы отлично ладим, к тому же её папа относится ко мне с большим почтением. Главное – я учу девочку не только управлять своими ручками на клавиатуре, а стараюсь открыть ей смысл музыки и научить её понимать. Прибежала после урока, а мне тетки сообщают, что ты звонил. Бабы переполошились – у Натальи новый любовник, да еще из Сибири. Я не стала спорить – общественное мнение надо поддерживать в «традиционных» рамках, ибо ни на что другое у них фантазии не хватает.
В 14 час сбежала в Лит. Газету, Общалась с зав. отделом науки и с редакторшей отдела социальных проблем. Командировки возможны, было бы желание и правильная тема.
Теперь привела Илью к маме, покормила, обошлось без наставлений, и двинулась в Ленинку. У меня там встреча с Владимиром Соловьёвым – это чудо Русской философии или просто человеческой мысли. И что же ты думаешь, Соловьёв очень серьезно рассуждает о любви. Вот слушай: «Только в любви эгоизм упраздняется в действии. Истинная личность – это некое образование всеединства». (Имеет виду: муж и жена). И аналогия: «Если любовь в настоящее время для человечества неосуществленное стремление, то таким же неосуществленным было стремление разума для мира животного». И дальше: «Любовь – это соединение для создания абсолютной индивидуальности». В довершении ко всему, Соловьёв считает, что смысл бессмертия не существует ни для кого, и только любовь имеет на него право. Вот так.
Моя позиция без мистики вполне реальна: Если человек пробуждает во мне лучшее, если он не препятствует моему развитию, а сам не становится эгоцентрическим «Я», а служит всему человечеству, то тогда всё интересно и прекрасно. Древние философы говорили: «Ученик – это не сосуд, который надо наполнить, это факел, который нужно зажечь».
И вечная дилемма, что первично Материя или Дух? Обнимаю нежно, Лю.
11 ноября 1974г. Москва. Наталья: Эй, ты там, отзовись! Ау-Ау!
«Сегодня особенно грустен твой взгляд…» – это прошло, и я вновь у рояля и мир преобразился, ибо во мне опять здоровая страсть к жизни, и эти волны поднимают меня на гребень вдохновения. А всё разговор с тобой, голоса твоего толком не слышала, но звучало что-то нестерпимо уверенное в себе и во мне. И вот я вновь «на коне» – вот и рифма получилась.
Что делаю? Да, ничего не успеваю. На работе целые дни в пустой суете, а после надо собраться с духом, а пока соберусь – уже 2 часа ночи.
Поэма, поэма. Это светлый уголок, куда я только пытаюсь уйти, но обязательно кто-то приходит или соседки заставляют мыть сортир – пока мою, злюсь, и всё светлое испаряется, как дым. Только музыка и спасает – сразу включаюсь и забываю обо всём, кроме тебя.
Ну как жить на свете? Я всё знаю. Надо с большим усилием выйти за привычные рамки:
1. Работать 10 часов в сутки,
2. Не отвлекаться ни на что.
3. Освободиться от ежедневной отупляющей суеты.
Сим, без тебя это только теория. Мне нужен ремень и ласка, нужен тренер, как он нужен каждому спортсмену, чтобы добиться рекорда. Иначе говоря, нужен стимул, без него опускаются руки и нос. Моя светлая прыть 19 лет была немилосердно израсходована, а теперь редкие всплески. А между тем я должна:
4. Издать книжку своих стихов,
5. Опубликовать свой диплом (социально-психологические открытия).
6. Написать пьесу и найти постановщика.
7. Написать роман, который начат в 1969г.
8. Собрать рассказы и очерки.
Вот она, «великая романистка», которая сидит за машинкой 30 мин. в день. Кусает пальцы и исходит смертельной тоской по одному бородатому чудовищу, который живёт в сибирской дали и который именно этим и хорош. В Москве нормального мужика встретить почти не возможно.
Сим, тебе, наверно, очень смешно, а ведь ты с каждым днём становишься мне ближе, роднее и необходимей. Как это происходит, сама не знаю. Меня давят стены, я хочу простора, город всегда любила с детства, но надо пробираться через асфальт, в толпе, в грохоте машин, но люблю и деревню и тишину. Как я мечтаю уехать, но чувствую себя на цепи: сын, мама, вечная обязанность быть тем, кем я никогда не буду. Это проклятое «сверх» тянет и душу и мысли, и я знаю, что вырвусь, чего бы мне это ни стоило.
И всё-таки, существует великое равновесие состояний. Ты сначала прибавил мне сил, а теперь будто забираешь их обратно, потому что думаю о тебе слишком много. А великая Волшебница не дремлет: «Мы располагаем жить, а глядь, как раз умрём…» Мне надо научиться работать, организовать свой ум, только этого жаждет моя душа. Я мечтаю о нашем лете, а ты? – такого праздника у меня еще не было никогда, Мне удавалась только осень и зима, отчасти весна. Но лето – это сплошное отчаяние и бесконечные сожаления. До свидания, спи. Я с тобой и мне гораздо лучше сегодня, я выздоравливаю, и кажется, уже люблю тебя, ведь невозможно мучиться просто так, без любви. Наталья.
12 ноября 1974. Новосибирск. Симон: Моя ненаглядная!
Сижу в аэропорту. Через 18 мин. Улетаю в Хабаровск. Это очень далеко от тебя – 10 тыс. км. Спешу налету (в полном смысле) черкнуть пару горячих строк. Лю, милая, солнышко! Получил твои письма – ты даже не представляешь, какой восторг и радость я испытал. Я ехал в машине, читал и, мне хотелось крикнуть на весь мир: «Люди! Я счастлив! Слышите?! Смотрите, учитесь, делайте выводы. Любите!!!»
Моя милая, ты спрашиваешь, сколько раз я изменил тебе. Честно говоря, написал тебе про 4 прекрасные дамы, которые входили в мой номер, это был мой эксперимент – ждал, что ты мне напишешь. А ты вовсе не растерялась – в ответ получил прекрасные стихи и, я уверен, придумала себе тоже пару любовников… Это называется проверка на дороге… Чувство юмора тебе присуще в полной мере, поздравляю! Тем более, что у нас нет еще никакого права на ревность, мы встретились и так обожглись друг другом, что нет ни времени, ни сил обманывать себя и других.
Я изменю тебе единожды и обязательно – потому что умру раньше тебя, с этой истиной я не спорю, таков биологический закон. Всё остальное мне подвластно, а раз так, – какой же дурак, захочет осквернять себя? Во всяком случае – не я. Физическое прикосновение к другой женщине просто немыслимо – это факт моей жизни. Как говаривала героиня одного из рассказа Чехова: «Спала я только с Вами и больше ни с кем!» Милая, сажусь в самолёт. Маршрут у меня не слабый: в Москву из Новосибирска через Дальний Восток. На такое способен, наверно, только я. Целую тебя и жажду тебя, весь твой. Симон
12 ноября 1974г. В самолете. Симон: Лю, девочка моя, родная!
Вот уже лечу. Пишу в самолете, Сижу один – прекрасно, перечитываю твои письма. Погружаюсь в них как в нирвану, упиваюсь каждым словом и каждой мыслью. Слышу твоё дыхание и всё вместе – это магия, от которой замирает сердце. Спрашиваю себя: «За что мне такое счастье, чем заслужил? Тысяча вопросов и самое удивительное (конечно, вовсе не самое) это то, что романтизм прибавляет мне энергию и усиливает все мои способности! Начинаю верить в то, что истинная любовь – это взлёт всей сущности человеческой, испытываю этот тезис на самом себе, ведь я уже давно не мальчик! Как это необычно и ново для меня!
Каждый человек по сути своей «Скупой рыцарь», кому охота раздавать свою энергию попусту? Таким я был всегда, сдержан и с большой долей скептицизма. И вдруг я превращаюсь в мудрого отшельника, который говорит себе – ты нашел свою женщину и никакая другая тебе больше не нужна.
Как мне хочется вломиться в кабину лётчиков и приказать – срочно лететь в Москву в Столешников переулок! Всё, не успел – садимся в Иркутске, температура -34 С. А у меня ботиночки не по сезону… Но это хорошо – остужу свой пыл. Вот тебе первые письма из моего далекого-далека. Интересно, сколько дней оно будет лететь к тебе?
Радость моя! Моё прошлое, настоящее и будущее – будь здорова и весела. Всё будет хорошо. Мы вместе. Люблю! Симка.
Борт самолета ТУ-104, рейс 3253. Новосибирск – Иркутск-Хабаровск. 14ч.10 минут Московского времени.
12 ноября 1974 г. Москва. Наталья: Дорогой Симонище!
Я не кусаю пальцы (моя жуткая привычка с детства), я их нынче холю и лелею, на долго ли меня хватит? Сейчас сижу в 3м научном зале Ленинки. Прочитала Пао-Пао, поэму Сельвинского, вместо того, чтобы писать главу диссертации. Про этого поэта мне рассказал Борис Иоффе из «Московск. Комсомольца». Согласись, что это «наш с тобой поэт». Вот, например, определение: «Счастье – это мировоззрение!» Вопрос: «Вы из Вообразилии? – это про тебя. А вот мой монолог словами Сельвинского: «Вы во мне отогрели зарю, Я снова почувствовал осязанье. Богатство шумов. Свечусь глазами».
Как видишь, обезьянка Пао-ПАо выразила тебя и меня, а всё вместе получилось счастье! Сегодня опять металась полдня, как будто меня гонял невидимый жокей с хлыстом, как лошадь по кругу… Написала стишок под названием «Темная лошадка», это лошадь, на которую никто не ставит, но она вдруг неожиданно, приходит первая! Надеюсь, что ты когда-нибудь напишешь музыку на эти стихи. Наталья – лошадь!
Я будто темная лошадка
Бегу по кругу, бегу по кругу
Никто не ставит -нет повадки,
