Петролеум фэнтези
Лисов Александр
Эта книга написана специально для подрастающей молодёжи, которая собралась стать нефтяниками и находится в поиске своей будущей профессии. Она будет интересна и профессионалам, которые пробурили уже не один десяток скважин и добыли тысячи тонн нефти. Она написана для людей мыслящих и думающих как о своём личном развитии, так и процветании нашей страны. Иногда кажется, что человек уже всё изобрёл и всё создал, разведал все природные богатства, и в этом мире ничего не осталось для творчества будущих поколений. Герои книги, уже опытные люди, профессионалы нефтяники, повидавшие на своём веку почти всё, которых трудно чем-либо удивить, доказывают нам, что мир познаний и открытий бесконечен. Небольшой коллектив, состоящий из старых друзей-студентов, их детей и единомышленников учёных-физиков, в условиях максимальной предосторожности создают новый способ бурения нефтяных скважин и открывают новое нефтяное месторождение. Их изобретения новы и не имеют мировых аналогов.
Лисов Александр
Петролеум фэнтези
Предисловие
Идея написать эту повесть родилась у меня 25 ноября 2013 года. В этот день мне исполнился 61 год. Много это или мало, вопрос филосовский. Многие, именно в этом возрасте, впервые пытаются от своего имени начинать излагать свои взгляды на жизнь, делиться своим личным опытом, рассказывать поучительные истории или просто писать мемуары о событиях своей эпохи. Начинать писать никогда не поздно, главное это делать вовремя. Совсем не обязательно быть профессиональным писателем, и заниматься этим ремеслом с малолетства. Потребность в письме приходит совершенно неожиданно в тот момент, когда понимаешь, что молчать больше нельзя, и нужно высказаться. Иногда эта потребность возникает в конце жизненного пути, а иногда и по завершению очень важного промежуточного этапа. Именно такой период подведения личных творческих итогов я проходил в настоящий момент со своими друзьями. В последние месяцы нами были получены уникальные результаты исследований и нам предстояло довести их до тех людей, которые принимают государственные решения. Нам казалось, что нами сделаны очень важные открытия, которые будут полезны нашему обществу, а также дадут нам самим возможность ещё поработать. Во мне жило предчувствие, что я не всё успел доделать из того что мне отпущено судьбой, и мне слишком рано думать о покое.
Много воды утекло за годы моей жизни. Были в ней и взлёты и падения, преодолённые препятствия, накопленный опыт, но постоянно не хватало времени, чтобы рассказать о прожитом. Особенно насыщенным событиями оказался последний год, всего лишь один год, но который по своей значимости перевесит все предшествующие. Этот год ещё не закончился, но приближался к своему концу, и он должен был быть по всей видимости успешным и не только для меня. В оставшиеся дни мне и моим друзьям предстоит сделать несколько завершающих аккордов и будет лучше если мы постараемся завершить этот год вместе с Вами, за страницами этой увлекательной книги. Но для этого, я должен Вам о многом рассказать, посвятить Вас в свои мысли и тайны, а самое главное познакомить Вас с моими лучшими друзьями и поделиться своими воспоминаниями об уходящей эпохе.
Эта повесть о простых скромных людях, нефтянниках, моих самых ближайших друзьях, которых я знаю может быть даже лучше, чем себя, они были и остаются нашими современниками, они достойны того, чтобы о них помнило наше поколение, которое отдало нефтяной отрасли лучшие годы своей жизни. Время бежит слишком быстро, особенно наше личное, и мне нужно торопиться написать о них. Они этого заслужили. Их вклад в нефтяную науку и нефтяное предпринимательство до сих пор не оценён и если я протяну со своим изложением, информация будет просто утеряна, а она очень важна и полезна для современной российской молодёжи, которая выросла в новых условиях свободной и открытой России, интегрирована в мировое сообщество творческих людей, ищущих плодотворную почву для применения своих знаний и стоящих перед выбором своего профессионального будущего.
Эта увлекательная и поучительная история тянется уже несколько десятилетий и затрагивает весь послевоенный период становления и развития нефтяной промышленности СССР и России. В некоторых нефтяных семейных династиях уже зарождается четвёртое поколение будущих добычников чёрного золота и им будет не безинтересно узнать об удивительных перипетиях, которые произошли с их соплеменниками. Я долго подбирал, какое слово здесь лучще употребить и остановился именно на этом, так как сами нефтянники и их жизнь похожа на племя. Они почти как кочевники, перемещаются по земным просторам в поиске новых месторождений, а в конце жизни возвращаются на свою Родину, к своим корням.
Одна из причин, которая окончательно заставила меня взяться за перо, стал неожиданный звонок по телефону в середине декабря нашего хорошего семейного знакомого – доктора с простой русской фамилией Иванов, основателя одной из ведущих кинезиологоческих клиник Москвы. Сергей Николаевич – врач с редким природным даром исцелять болезни людей при помощи своих божественных рук. Его клиентура сложилась путём передачи информации о его медицинских чудесах через его пациентов. От друзей к знакомым, от выздоровевших к обречённым. Сегодня, что бы попасть к нему на приём люди записываются за несколько месяцев вперёд. Этот человек во истину творит чудеса. Это не просто самородок и талант, он специалист от бога. Профессионал, к услугам которого прибегают многие известные люди Москвы. Он вырос и воспитывался в семье медиков уже в нескольких поколениях. Но дело было не в нём самом, а в его необычной просьбе, которая от него прозвучала. Он знал, что я тесно связан с нефтяными кругами, в том числе с преподавателями из Губкинского института.
Его звонок, был по существу просьбой из медицинской среды в нефтяную. Это новый тип современного общения – сообществами, по мере возникновения проблем у тех, или иных. Суть звонка или просьбы заключалась в следующем: – у их близкой семейной знакомой, главного врача одной из самых известных глазных клиник России, единственный сын, первокурсник Губкинского нефтяного института, неожиданно для родителей, накануне зимней сессии, попал под отчисление. Мама волнуется и не зная подходов к институту ищет помощи или совета, для разрешения возникших проблем сына.
Сергей Николаевич, является для меня бесспорным авторитетом, спасавшим многократно и меня и мою супругу от физических недугов, и я просто даже теоретически не мог ему отказать в контакте с мамой утопающего студента. Просьба была ненавязчивой, больше консультационной, и я дал согласие на то, чтобы она мне позвонила. Мир тесен и мы должны помогать друг другу, тем более очень хорошим знакомым и их друзьям.
Мама незадачливого студента перезвонила мне буквально сразу, видимо проблемы сына для неё были безотлагательными. Её голос одновременно был и тревожным, и в то же время сохраняющим надежду, что все проблемы сына можно поправить. Всё оказалось банальным и как у многих типичным. Институтская любовь сына, прогулы лекций и семинаров, не допуск к зачётам и соответственно к экзаменам, и в итоге скорое надвигающееся отчисление из института за неуспеваемость. Такие ситуации с любимыми сыновьями случаются сплошь и рядом и многие родители сталкивались с такими проблемами своих детей. Некоторые из них, стараясь помочь своим детям, прибегали к самому простому способу их разрешения – за деньги. Увы, это не секрет, что мздоимство во многих институтах процветает. Но, в данном случае, от мамы не прозвучало даже намёка на какие то не стандартные решения. Резюме её речи было таковым: сын хорошо учился в школе, у него был очень высокий балл по ЕГЭ, будующую специальность выбирал самостоятельно и он был по конкурсу зачислен на бюджетную позицию. Она признала, что не контролировала его посещаемость, и в проблемах сына есть доля и её вины, сын откровенен с ней и отцом, готов встать на путь исправления, но время упущено, а так называемых хвостов, оказалось целых пять, фактически по всем предметам. И что им делать? Вопрос перерос из частного сыновьего в семейный. Папа сына, кстати, оказался кадровым военным, и более спокойно отнёсся к возможному отчислению сына из института. Сказал, ничего страшного не произойдёт, если сын пойдёт в армию послужить Родине. А вот мама, мамы все милосердны, хотела дать сыну ещё один шанс – продолжить обучение, так как по её словам сын мечтал стать морским нефтянником.
Могу сказать по личному опыту, что из середнячков студентов в итоге получались неплохие специалисты-технари и даже руководители нефтяных производств, а из отличников увы-неудачники.
Не буду Вас мучить тем, чем закончилась эта история, я думаю что в этой семье и в частности у их сына, в итоге, всё сложится благополучно, но эта драма молодого человека меня заставила поразмышлять над тем, почему так слишком часто происходит? Почему процент, студентов, закончивших институт и идущих работать по своей специальности, катастрофически низок? Почему молодёжь не правильно выбирает место учёбы и кто в этом виноват? Школа или их родители? Или наши дети настолько стали инфантильными и беспомощными в выборе своей дальнейшей судьбы, или сложившаяся система жизненной ориентации, которая закладывается в сознание подростков, просто не пригодна в современных условиях? К тому же, сегодня в стране, выпускники высших учебных заведений, в своём большинстве, после завершения учёбы в институте автоматически попадают в разряд безработных. Отсутствует система гарантированного государственного распределения молодых специалистов на свободные рабочие позиции и не только в нефтяных компаниях, а повсеместно. Сегодня их удел – улица. Но надо выживать, надо бороться за свою судьбу, но для этого необходимо дать молодёжи в помощь промежуточные между школой и институтом дополнительные знания по современным инженерным и гуманитарным профессиям, развивающимся отраслям промышленности и науки. Их нужно постепенно втянуть в популярной форме в их дальнейшую возможную профессию. И не важно, что у нас сегодня строят в стране – социализм или капитализм. Жить и работать нужно в любой политической системе.
В итоге своих личных размышлений, я пришёл к простому выводу, что нужно популяризировать основную отрасль промышленности России, которая сегодня даёт работу не только миллионам наших граждан, но и кормит всю страну, наполняя её бюджет. Я сам кадровый нефтянник, закончил Губкинский нефтяной институт, уже по статусу пенсионер, знаю достаточно хорошо и саму нефтяную науку, и практическую производственную деятельность и географию нефтедобычи, со всеми сопутствующими проблемами и перспективами развития данной отрасли. Не буду скрывать что я люблю нефтяное хозяйство и горжусь тем, что выбрал по жизни специальность нефтянника.
Категорически не соглашусь с теми мнениями, что нефтяная отрасль безперспективна и что она доживает последнии годы. Утверждения не компетентных аналитиков, которые отрабатывают чьи то заказы и запугивают общество тем, что геологические запасы нефти в России практически исчерпаны, не только совершенно безосновательны, но и преступны. Также не корректны утверждения, что Россия сидит на нефтяной игле и добыча такого природного богатства как нефть просто вредна для страны. До таких заявлений можно дойти только не зная сути промышленного производства нефти, всего того, что сопутствует этому процессу. У многих не просвящённых обывателей сложилось ложное представление о добыче нефти, как о некой дырке в земле, которую даже не бурили, а случайно где то нашли в тундре и из которой, как из родника, течёт чёрное золото. А всей отрасли придумали уничижительное название – нефтянка, которое на устах и политиков и министров. Если бы эти люди знали, что стоит за каждой добытой тонной нефти, какой это тяжёлый труд, в котором применяется самая передовая в мире техника, над созданием которой работают лучшие умы, а работяги-буровики применяют её в самых сложных климатических условиях, разговоров о нефтяной игле России наверное бы поубавилось.
Нефтяная индустрия России молода, ей не более 80 лет. А вот сама история нахождения поверхностных нефтепроявлений безусловно более длительная, её техническая летопись, как и всё в России, ведётся с Петровских времён. Я умышленно опускаю здесь информацию о нефтеразработках Баку и Эмбы, так как это уже совершенно другие государства, а нефть Грозного и Майкопа, не давала предпосылок для широкой индустриализации. И только начало освоения нефтяных месторождений Волго – Уральской нефтегазоносной провинции, дало мошный толчёк для качественного изменения всех видов работ и технических средств. Сегодня пока ещё трудно судить на какой фазе развития нефтяной отрасли мы находимся, скорее всего в самой начальной. Нефтяной науке уже много что известно. Но человек пока смог заглянуть только в самые простые участки осадочного чехла земной поверхности. Сейчас идёт этап накопления первичной информации о процессах формирования нефтяных залежей и их разработки. Продолжается дискуссия о происхождение самой нефти. Совершенствуется техника бурения нефтяных скважин и добычи нефти. Всё это требует непрерывной работы многочисленного отряда учёных-нефтяников и специалистов-практиков.
Безусловно России с нефтью повезло. Нефть – это не только основа независимости страны, но это и плацдарм для развития практически всех отраслей промышленности, по существу это мультипликатор технического прогресса. Нефтяная отрасль – это заказчик всех индустриальных новинок, начиная от уникальных болотоходов, спецсталей, новых типов материалов до гигантских плавучих сооружений и современнейших космических средств связи. Будущее нашей страны не отрывно связано с дальнейшим развитием нефтяной индустрии. Нефть была и останется локомотивом развития России, основным источником наполнения её бюджета. А чтобы забыть про нефтяную иглу, руководителям страны необходимо просто научиться грамотно тратить трудно заработанные нефтяные деньги и помнить о том, что природные ресурсы страны необходимо беречь для будущих поколений и рационально подходить к их разработке.
К сожалению вокруг нефтяной отрасли накопилось множество проблем, в том числе и конфликтных, но к счастью не смертельных, и я надеюсь временных. Нефтянники, как и вся страна, переживают этапы роста, вызванные сменой политического устройства нашего государства, появлением частного предпринимательства, зачастую алчного и жадного до денег, лидерства, перехваченного совершенно случайными людьми, призвавшими в свои ряды не компетентных управленцев, и изгнавшими из системы наиболее одарённых, с огромным опытом и стажем ведущих специалистов. Большинство моих старых коллег считает, что это было сделано умышленно и целенаправленно, чтобы было проще ловить самую крупную рыбу в мутной воде. Нефть для них и так текла из старого фонда скважин, ничего не нужно было создавать нового, и зачем нужны им старые спецы, которые только мешают своими советами и критикуют за хищническую эксплуатацию недр. Их лозунг, после нас хоть потом, живёт и сегодня. Добыл, накопил, отгрузил и продал, да ещё где-нибудь выручку припрятал за границей, для этого ума большого не надо. Для этого нужен только сговор временщиков от нефтяной индустрии. Но рано или поздно это мракобесие закончится и нефтянники вновь станут индустриальной элитой страны и вытащат её в мировые лидеры. Частные нефтяные компании должны самовоспитаться и эта тенденция уже наметилась. Там, где во главе нефтяных компаний стоят профессионалы нефтянники, а не случайные варяги счетоводы, мы наблюдаем значительный прогресс.
Крайне негативную роль в деградации нефтяной науки, уничтожении отечественного нефтяного машиностроения и приборостроения сыграла информационная разобщённость нефтяных компаний. Отсутствует так называемый обмен опытом между специалистами. Компании ввели тотальный режим секретности на своих предприятиях, специалистам запрещено общаться даже внутри самих компаний, не говоря уже о своих соседях. Лёгкий доступ к использованию в торговле мировых валют привёл к быстрому вытеснению отечественного оборудования импортным. В большинстве случаев это было не обоснованным и не патриотичным деянием. Напомню, что СССР был мировым лидиром по открытию и наращиванию нефтяных геологических запасов. Страна гордо удерживала самую верхнюю строчку в мировом рейтинге по добыче нефти и это осуществлялось исключительно за счёт применения отечественного оборудования. Было буквально несколько снабженческих позиций, дифицит которых перекрывался за счёт импорта и приимущественно из стран членов СЭВ по международной кооперации, чтобы поддерживать торговые балансы социалистических стран. Советские технологии бурения скважин и добычи нефти были одними из самых передовых в мире и это признавалось американцами. Советская нефтяная школа подготовила для отрасли сотни тысяч первокласных специалистов. Во всех нефтяных регинах СССР помимо производственных нефтяных объединений были созданы профильные проектные и научно-исследовательские институты, осуществлявщие авторский надзор за грамотной эксплуатацией недр и контроль за разработкой нефтяных месторождений, создававшие и адаптировавшие новые нефтяные технологии к конкретным региональным и горно-геологическим условиям. Где сегодня всё это? К сожалению, ответа на этот вопрос мы с Вами не получим. Да и с некого спрашивать. Отрасль, как единое целое, разобщена, и в старой, советской конфигурации, просто уничтожена. Учитывая, что многие из специалистов, которые были сотрудниками этих организаций, являлись региональной нефтяной элитой, ещё живы, сохраняется надежда на возрождение отдельных организационных элементов старой оправдавшей себя системы за счёт своевременных государственных решений, а также слома негативных тенденций в частных нефтяных компаниях. Нефтяное месторождение – это живой организм, о внутреннем состоянии которого нужно постоянно заботиться и наблюдать все тенденции, которые в нём происходят, создавать все предпосылки для того, чтобы оно как можно дольше существовало. Для этого необходимо доверить его судьбу только профессионалам, а не временщикам. Трудно представить чтобы нефтяных геологов меняли на производстве каждые два-три года, а это происходит сплошь повсеместно. Нефтяного геолога и его роль можно сопоставить с семейным доктором, который знает состояние нашего здоровья с самого рождения и нас регулярно лечит.
Современную ситуацию в нефтяной отрасли, которая сложилась в части общения между специалистами, можно обрисовать следующим образом. Вот жили-были два лесоруба в одной деревне, работали на соседних делянках, пилили деревья одинаковыми пилами, сучки рубили одинаковыми топорами, один другому помогал точить эти топоры, а другой помогал соседу править пилы. И вот в одначасье один приказал себе, а другой сделал тоже самое с самим собой, и всё это с дуру, мы больше не дружим, не общаемся, не пересекаем между собой совместную межевую просеку, даже не выпиваем вместе по праздникам и не женим между собой своих детей, хотя кровь в их жилах течёт одна и таже, и где то в душе они даже братья. И как Вы думаете, долго ли эта дурь может продолжаться. Даже без ссылок на наше христианское происхождение, это просто не по человечески. А если пожар не дай бог у соседа в лесу, что другой не придёт на помощь? Кто их разлучил? Кто из друзей их превратил чуть ли не во врагов? Что они по разному свои топоры точат? Или у них на одной и той же земле разные породы деревьев растут? Кто мог такое придумать? Вы не поверите, но между нефтяными предприятиями провели именно такую пограничную линию, ту же самую межевую просеку. Шаг в соторону-расстрел, по другому – увольнение с волчьим билетом, пусть даже ты лучший лесоруб-нефтянник. Ещё хуже, в нефтяных компаниях существует не гласный запрет на приём на работу старых, я имею ввиду опытных, нефтяных кадров.
Мы ещё позднее с Вами по ходу моего изложения данной повести обсудим многие вопросы, связанные с этой увлекательной профессией – нефтянник, постараемся помочь нашей молодёжи, а также всем, кто не равнодушен к добыче нефти, понять и правильно сделать выводы о значимости этой профессии. Я постараюсь Вам рассказать удивительную историю которая происходит со мной и моими друзьями в последний год и надеюсь на то, что она будет интересна не только нашей подрастающей смене, но и всем, кто причастен к добыче чёрного золота.
Отдав нефтяной отрасли почти сорок лет жизни я как то даже никогда не задумывался над тем, что наши нефтяные институты не выпускают специалистов с квалификационной записью в дипломе – инженер-нефтянник или просто нефтянник. Оказалось, что это всего лишь обиходное, обобщающее все специальности, связанные с добычей нефти, слово. Может быть это моя излишняя казуистика, придирка к не справедливому толкованию моей профессии. Но может быть именно по этому происходит сегодня разобщённость специалистов в нефтяной сфере. Узкая специализация современного выпускника института мешает ему правильно сделать выбор профессии при поступлении на работу. Запись инженерной квалификации в дипломе и штатная должность в нефтяной компании могут иметь совершенно разный смысл. Выпускник института – это сырой недозрелый зелёный продукт, это далеко не специалист, которым он станет лишь правильно выбрав место работы. Только на производстве он дозреет и возможно проявит свои таланты. Опасна тенденция поступления в институт неважно на какой факультет и какую кафедру, лишь бы отучиться как это общепринято, отходить пять лет на лекции, сдать многочисленные экзамены, в итоге получить диплом, а в самом финале не знать куда пойти работать. В учебном процессе много бюрократической чехарды с терминами как в названиях кафедр, специальностей и специализаций, курсов и подкурсов. Многие предметы просто не нужны, а некоторые вызывают у студентов отторжение к процессу познания своей будущей професии. Процесс обучения молодого студента должен стать для него увлекательным плаванием, с каждым годом всё больше и больше вовлекать его в процесс познания и личных выводов о необходимости изучения самых сложных нефтяных дисциплин, таких как подземная гидравлика. Совершенствование должно проходить во всём и прежде всего в учебном процессе, как на стадии раннего обучения студентов, так и их доинститутской подготовки. Собственно вот именно этому я и хочу посвятить эту повесть, дать возможность подрастаюшему покалению ещё на раннем этапе сделать правильный выбор своей судьбы, а также показать им на сколько важна, увлекательна и многогранна профессия нефтянника, а за одно поделиться с Вами нашей увлекательной историей.
Но прежде чем начать основное повествование, я должен рассказать Вам всю предисторию, которая подтолкнула нас, старых друзей, к неожиданным поступкам, открывшим в нас второе дыхание и преведщим к уникальным техническим и геологическим открытиям, на первый взгляд совершенно не возможным в настоящее время.
Нефтяная столица
Спросите любого нефтянника, хоть в России, или в Китае, или в арабских странах, какой город является нефтяной столицей Мира, и вы получите однозначный ответ. Тут никогда не будет даже двух разных мнений. Однозначно это город Хьюстон. Исторически это центр сосредоточения штаб-квартир самых крупных нефтедобывающих, нефтеперерабатывающих, машиностроительных и сервисных нефтяных американских и международных компаний и всего, что связано с их деятельностью. Это мировой центр проведения нефтяных выставок и саммитов, семинаров и конференций, треннингов и переподготовки ведущих инженеров, это настоящая нефтяная Мекка.
А вот на вопрос, какой город является нефтяной столицей России, мы с вами услышим самые разнообразные ответы и мнения. И с этим будет трудно спорить. Коронования столицы ещё не было, а претендентов на это звание достаточно много. Ребята из Татарии обязательно назовут Альметьевск, а вот сибиряки будут спорить, кто то скажет Сургут, а кто то Нижне-Вартовск, или даже Нефтеюганск. Все эти города России объединяет то, что все они выросли в 50–70 года прошлого века и у них очень похожие судьбы. Со своей стороны я бы внёс в список альтернативное предложение и предложил бы проголосовать за другой город, который попадает в этот же ряд флагманов нефтяной индустрии. Это мой родной город – Лениногорск, в котором я вырос и закончил школу.
Между городами Лениногорском и Альметьевском было всегда не гласное соревнование, но Альметьевску чуть больше повезло, в нём под административным нажимом был построен центральный оффис «Татнефти». Но это было позже. А всё началось в 1943 году, в самый сложный период Великой Отечественной Войны, когда было открыто Шугуровское нефте-битумное месторождение. Стране нужна была нефть, так как нефтедобывающие районы Кавказа были отрезаны и блокированы фашистами. Лучшие сохранившиеся геологоразведочные предприятия страны были передислацированы в район Урало-Поволжья, где предсказывалось открытие залежей углеводородного сырья. Собственно от геологических предприятий это были только ведущие специалисты, которые были расквартированы по избам сельских жителей. Большая часть этих предприятий начала укомплектовываться из числа местных жителей – стариков, женщин и подростков, так как лучшие сыны Республики Татарстан ушли воевать на фронт. Именно из этой молодёжи, которая начала работать в геологоразведке в годы войны, в будущем выросла нефтяная элита Татарстана.
Шугуровское месторождение было открыто бурением скважины № 1 на месте поверхностного нефтепроявления. Глубина скважины порядка 650 метров, бурилась она роторным способом почти два года. Наверное это открытие нельзя назвать случайным, так как выходы углеводородов из земных недр по зонам трещиноватости на земную поверхность были самым надёжным репером для заложения поисковых скважин. Но этот способ геологоразведки можно отнести в качестве преемлемого только к старым временам, когда уровень индустриализации был крайне низок, экология была девственной, а случайные загрязнения поверхностных участков земли горюче-смазочными материалами просто исключались, так как транспорт был преимущественно гужевым.
Эта скважина, которая давала приток 20 тонн нефти в сутки, явилась прородительницей открытия через несколько лет гигантского Ромашкинского нефтяного месторождения. Геологи, изучив разрез скважины № 1, сделали верное предположение о структурном поднятии, распростроняющемся на северо-восток от районного центра Шугурово. В этом направлении и стали закладываться последующие геолого-разведочные скважины. Можно с уверенностью говорить, что даже обладая минимумом информации, геологи шли верным путём. К сожалению сохранилось не так много подробностей открытия уникального Ромашкинского нефтяного месторождения, геологи народ не многословный, а в ту эпоху великих открытий, специалисты не задумывались о мемуарах. В сухих геологических отчётах не описываются человеческие эмоции. А вот то, что скважина уже под номером № 3, которая была заложена в черте деревни Ромашкино, пробуренная в 1948 году, даст приток нефти в количестве 120 тонн нефти в сутки, можно отнести к разряду фантастических. В тот момент ещё никто не понимал, что это открытие явится стартом развития всей нефтяной промышленности СССР, а ныне России.
В регионе Урало-Поволжья уже велась промышленная добыча нефти в Куйбышевской (ныне Самарской) области и в Башкирии, но таких крупных по своим масштабам открытий ещё не было. В течении последующих 10 лет одновременно с развитием Ромашкинского месторождения рядом с ним вырос новый молодой красивый город нефтянников Лениногорск. Осваивать регион Второго Баку приехали молодые специалисты со всей страны. Это был во истину интернациональный город с очень высоким уровнем инженерно-технической интеллигенции. Его местозаложение совпало с уникальным природным рельефом. Он и поныне один из самых красивых и привлекательных для жизни городов Росии.
Молодые инженеры нефтянники в ту пору были первопроходцами и энтузиастами своего не простого ремесла. За два – три года они не только получали производственный опыт, но и становились настоящими исследователями земных недр, именно они писали научно-техническую летопись страны и создавали с нуля современную отечественную нефтяную науку. В городе был открыт нефтяной техникум, филиал Московского нефтяного института имени Губкина и многочисленные профессионально-технические училища. Лениногорск в 50–60 годы стал кузницей нефтяных кадров для всей страны. Наиболее талантливую молодёжь ждал бурный карьерный рост. Не даром, будущий Министр нефтяной промышленности СССР Шашин Валентин Дмитриевич, также работавший в Лениногорске, после своего назначения набирал в штат нового министерства в Москве специалистов именно из этого города. Шашин В. Д. был уникальной личностью, именно под его руководством СССР стал лидером мировой нефтедобычи. В знак памяти об этом великом нефтяннике в Лениногорске ему установлен монумент. Лениногорск вообще отличается тем, что в нём чтят память и сохраняют уважение ко многим первооткрывателям татарской нефти. В городе возведена красивая Аллея Славы Героев Советского Союза и Героев Социалистического труда. Здесь и по ныне живут нефтянники и продолжают добывать чёрное золото. Поэтому я отдаю свой голос при выборе нефтяной столицы России именно Лениногорску.
Молодость
Я родился в семье нефтянника буровика и вырос в этом замечательном городе. В Лениногорске я закончил школу и отсюда уехал учиться в Москву в нефтяной институт. У нас с отцом произошло редкое совпадение. Он в 1970 году закончил заочно этот институт, а я в тот же год в него поступил. У отца было среднее техническое образование, накануне войны он закончил Сызранский нефтяной техникум, затем воевал на фронте. Демобилизовавшись, работал на буровых предприятиях в Куйбышевской области, в Муханово, а в 1952 году его перевели в Татарию, в будущий Лениногорск, на освоение молодого Ромашкинского месторождения и сразу же назначили директором Конторы разведочного бурения. Отец днями и ночами пропадал на буровых, мы его дома редко видели. В таком режиме работали тогда все его коллеги. Бездорожье, отсутствие техники, слабое снабжение, высокая аварийность, отсутствие на первом этапе квалифицированных кадров требовали от нефтянников не человеческих усилий для выполнение плановых заданий. Коммунистическая партия умела строго спрашивать с руководителей выполнения поставленных перед ними целей. Это были крайне жёсткие сталинские времена. Нефтяную промышленность курировал лично Берия. Да и последующие годы были не легче. Люди, особенно руководители, работали на износ. У отца просто не было в то время возможности получить высшее образование. А рядом с ним подростали и проявляли здоровые амбиции молодые дипломированные инженеры. Мама неоднократно говорила отцу, чтобы он нашёл возможность получить высшее образование, и она была тысячу раз права. Но отец постоянно откладывал своё поступление в институт. Я взрослел и уже понимал тревогу мамы. Только позже, когда отца уже не стало, я узнал от его сестры, что отец после армии подавал документы на учёбу в юридический институт, но ему было официально отказано в приёме из за того, что в его роду был какой то родственник, сельский житель, который был осуждён в тридцатые годы за колоски. Видимо этот страх, получить очередной отказ, в нём присутствовал бесконечно и мы, его семья, об этом даже не догадывались. Только после того как наступила хрущёвская оттепель и в Лениногорске был открыт филиал Московского нефтяного института имени Губкина, он пошёл учиться. Закончил он институт с отличием. Я хорошо помню как у нас дома по вечерам после работы собирались высоковозрастные дяди-студенты и делали домашние задания. В то время учился весь Лениногорск. Это было даже модно.
В нашем доме часто собирались компании сослуживцев отца, а о чём могли говорить за столом в ту пору нефтянники, да только о производстве. И я был свидетелем почти всех этих разговоров. Нефтяную буровецкую терминологию я познал ещё в совсем юном школьном возрасте. Очень часто отец брал меня с собой в поездки по буровым установкам. Это был своеобразный курс познания мною процессов бурения скважин. В ту пору буровые установки были совсем другими и я не мог себе представить как на них можно было работать 24 часа в сутки и в лютый мороз и в дождь. Внешне со стороны буровые установки, если бы не торчащая вверх метров на 40 мачта, выглядели как огромный деревянные сараи. Контора, в которой работал отец, в своём составе имела даже пилорамный цех. Доски как раз и применялись для внешней обшивки бурового станка, чтобы создать внутри хотя бы какое то подобие микроклимата. Особенно мне нравился процесс перетаскивания буровой установки с одной точки бурения на другую. Под установку на домкратах подводились специальные тракторные тележки на гусиницах и вышка в вертикальном положении при помощи колонны тракторов-тягачей по полям перемещалась на очень большие, до нескольких километров, расстояния. Это было захватывающее грандиозное зрелище. Помню как то раз, один из буровых мастеров уговорил отца под свою ответственность, взять меня с собой и подняться по крутой лестнице на балкон верхового рабочего. Я не помню как туда поднялся, но очень хорошо до сих пор помню как я от туда, с этой верхатуры, спускался. Большего страха я в своей жизни не испытывал, а мне было тогда всего 10 лет. Вот так по крупицам начинали формироваться мои нефтяные познания. И я безмерно блогадарен отцу за то, что он не боялся мне показать настоящую жизнь буровика из нутри этой профессии.
Каждый взрослый житель Лениногорска работал или напрямую на нефтяных предприятиях или в той или иной форме был связан с нефтепроизводством. Город рос на глазах, постепенно стали вырисовываться жилые кварталы, создавалась городская инфраструктура, прокладывались дороги. Одновременно развивался и весь Лениногорский район в целом. В городе было очень много детей и их досуг был тщательно спланирован. Школы давали качественное образование, огромное внимание удилялось развитию спорта. Поэтому наша жизнь, в тот период, была счастливой и безоблачной. Весь город работал на достижение высочайшей цели – добыть на Ромашкинском месторождении 100 миллионов тонн нефти в год. И эта цель была достигнута. Мы дети, в тот момент, не понимали что такое нефть, и даже по большому счёту и не задумывались зачем она нужна. Мы жили на земле, а под нами на глубине порядка 2 километров находилось огромное море нефти. Лениногорск находится практически в эпицентре над гигантским Ромашкинским месторождением с диаметром более 70 километров. И только когда бурение эксплуатационных нефтяных скважин подошло в плотную к черте города и по его окраинам заполыхали факелы, на которых добычники нефти сжигали попутные газовые фракции, и город по ночам стал озоряться дополнительной подсветкой, мы стали наконец понимать, что мы живём в нефтяном городе.
Я как то спросил отца, почему горят факела, а вокруг них образуется кольцеобразная вызженная зона. Отец мне объяснил, что в настоящее время люди ещё не научились полностью использовать попутный нефтяной газ, что часть газа наиболее лёгкая, которая называется метан, отбирается и подаётся по газопроводам в жилые дома для бытовых нужд, а более тяжёлая часть вынужденно сжигается на факелах, так как её просто выпустить в атмосферу нельзя, город моментально задохнётся. Он также сказал, что наступит время и люди обязательно научатся использовать весь полезный объём газа, так как это основное химическое сырьё, но для этого нужно строить крупное химическое предприятие.
Как и все дети, в молодости, я был увлечён рыбалкой. В окрестностях города было несколько мелких речек и мы с соседскими мальчишками на велосипедах летом ездили туда половить рыбу и покупаться. Но неожиданно по городу разнеслать молва, что нефтянники перегородили плотиной реку Зай и около посёлка Карабаш возникло крупное искусственное водохранилище. В то время мы даже и подумать не могли, что это была составная часть крупного нефтяного проекта по освоению нашего нефтяного региона. Нефтянники создавали для себя крупные запасы воды, готовясь к приближающемуся этапу её закачки в нефтяные пласты для поддержания внутри пластового давления.
В непосредственной близости от города началось строительство в нескольких точках огромных металлических резервуаров, которые располагались стройными рядами, серебрились в лучах солнца и выглядили очень внушительно. Это были так называемые резервуарные парки в которых накапливалась добытая из земных недр нефть. Как то мы с отцом ехали из Лениногорска в Альметьевск, и вот в районе деревни Абдрахманово, он обратил моё внимание и предложил посмотреть в левую сторону от дороги. «Видишь, вот слева, вдоль склона горы, стоят резервуары, из этой точки берёт начало нефтепровод «Дружба» и по нему нефть поставляется в социалистические страны».-Объяснил он мне.
Из года в год, некогда прекрасный холмистый с бесконечными перелесками и пшеничными полями природный ландшафт стал преобретать всё больше и больше индустриальный оттенок. Ранее применявшаяся фонтанная добыча нефти, когда нефть самостоятельно поднималась по скважинам на поверхность земли, начала постепенно меняться на механизированную, и повсеместно над скважинами начали возводиться станки-качалки и к ним тянулись бесконечные линии электропередач с сопутствующими подстанциями. В тех местах, где бурение казалось бы уже давно было законченным, появились вновь буровые вышки, так как началось уплотнение сетки добывающих скважин, а также стали буриться ряды скважин для нагнетания воды в пласт для поддержания пластового давления.
Все эти производственные изменения, вызванные усложнениями условий добычи нефти, происходили на наших глазах. Контора разведочного бурения, которой руководил мой отец, вышла с фронтом поисковых работы за пределы Ромашкинского месторождения, на сопряжённые с ним территории, практически по всей южной части Татарии. География работ не уклонно расширялась, нефтянники постоянно наращивали нефтяные запасы для будущих перспектив. Постепенно часть геологоразведочных скважин начала буриться в соседних Куйбышевской и Оренбургской областях. В итоге закончилось всё тем, что всю контору отца решением Миннефтепрома СССР перебросили в город Оренбург, где было открыто крупнейшее Оренбургское газоконденсатное месторождение. Их задача была произвести разведку и оконтуривание этого месторождения с последующим переходом на бурение эксплуатационных газовых скважин. Фактически с началом оренбургского этапа жизни нашей семьи я отца практически не видел. На этом мои домашнии нефтяные университеты закончились, о чём я сегодня крайне сожалею. Но даже то, что привил мне мой отец в ранней молодости, мне было достаточно, чтобы в жизни пойти по его стопам.
Институт
При выборе моего будущего места учёбы, такой вопрос передо мной даже не стоял. Однозначно, я должен был поступать в Московский институт нефти и газа имени И. М. Губкина. Но мой отец настоял на том, чтобы я пошёл учиться не на буровика, а на промыслового геофизка. Он мне прямо сказал, что в нашей семье достаточно уже его одного, намесившего грязи, по распутицам добираясь на буровые, а геофизики из всех нефтянников на сегодня самые передовые и инженерно подготовленные, а также работают в более комфортных условиях, а в будущем, если захочешь, всегда сможещь переквалифицироваться на бурение скважин. Так мы и поступили на семейном совете.
Будучи студентом трудно оценить качество образования, которое тебе дают и которое в итоге ты получаешь. Что главное для студента? Пройти без излишних приключений очередную сессию, сдать необходимые зачёты и экзамены и побыстрее уехать на каникулы и навестить своих родителей и друзей. Студенты бывают разные. В каждой группе присутствуют свои лидеры, завоёвывающие свой авторитет по своим внутренним законам. Одни выдают фонтастические результаты сдавая все экзамены на отлично, другие ударяются в общественную деятельность, а третьи с гитарой и песнями, балагуреньем и гулянками, дают фору остальным во время производственных практик. Как правило, у нас недолюбливали первых, это была наиболее замкнутая категория однокурсников. Я относился именно к этой части студентов. По этой причине внутри группы у меня отношения не сложились, хотя я со всеми старался поддерживать ровные отношения.
Все пять лет обучения в институте я жил в новом современном общежитии, построенном на перекрёстке улиц академиков Волгина и Бутлерова. Общежитие было чисто мужским. Ребята со всех факультетов жили в одном месте и можно было в свободное от учёбы время заводить знакомства с представителями разных специальностей. К тому же, там жило много земляков из Лениногорска. Именно там я сблизился с Юрой, Николаем, Аликом и Борисом. Мы все пятеро учились на разных факультетах. Я даже затрудняюсь сказать, что нас всех тогда сблизило, может быть простая случайность, или некий таинственный, не ведомый нам, человеческий магнетизм. Должен оговориться, что Юра и Николай были моими земляками, наши родители хорошо знали друг друга и были коллегами по работе. А Алик и Борис приехали учиться совершенно из не нефтяных городов. Наша дружная компания просуществовала пять лет, а потом судьба разбросала нас по разным городам страны. Вновь встретились мы уже позже, только через 37 лет после окончания института, к тому времени у каждого из нас накопился свой личный опыт работы в нефтяной отрасли.
Вернусь к учёбе в институте. Из всего набора учебных дисциплин, которые пришлось познавать, мне по душе были только те, что имели прямоё отношение к моей специализации. Курсы бурения и добычи нефти нам прочитали буквально мельком, могу сказать что на мой взгляд даже поверхностно. Может быть нам достались преподаватели формалисты, или эти предметы считались для нашей специальности промысловой геофизики не профильными и в итоге курс лекций был неимоверно сжат. Но это принесло только вред. У многих моих однокурсников представление об основах бурения и добычи нефти просто не сложилось. Сегодня я считаю, что это произошло из-за не правильного составления учебного процесса, его перегруженности совершенно не нужными или второстепенными дисциплинами. Понято, и я с этим согласен, институт должен был нам только приоткрыть наши глаза на многообразие специализаций, связанных с нефтяным производством, суть которых мы в будущем должны познавать самостоятельно по мере необходимости. Но я никогда не соглашусь с тем, что выпускник нефтяного института после его окончания имел бы слабое представление об основных дисциплинах.
Больше всего мне нравились геологические науки и интерпретация каротажных диаграмм. Этому нас обучали самые талантливые профессора института, настоящие карефеи своей профессии. Я могу однозначно сказать, что именно доскональное изучение глубинного строения земных недр и процессов формирования нефтяных залежей, дало мне возможность увидеть всё нефтяное производство как бы из нутри, и совершенно по другому к нему относиться. Раньше я видел только то, что расплагалось на земной поверхности, собственно то, что может увидеть любой из нас, заехав в тот же Лениногорский район. Нефтяная отрасль оказалась для меня настолько многогранна и гараздо более интересна, по сравнению с тем, что я думал о ней в юности. Мне кажется по своей наукоёмкости, своей не познанности до конца, безграничности творческих возможностей людей разных специальностей, своему техническому вооружению и насыщенности индустриальными новинками, ей нет равных. Поэтому сегодня чуть ли не каждый житель России либо работает на нефтяное производство, либо кормится от него.
Однако нефтяная олигархия, её магнаты, большие и малые, стараются своими действиями постоянно принижать её значимость для современного российского общества, замыкают её в кругу своих меркантильных интересов, забаррикодировали её от притока молодых специалистов.
Как сегодня расставлены кадровые приоритеты на современном производстве? Если коротко ответить, то на первом месте стоят финансисты и нефтетрейдеры, затем идут добычники, затем буровики, и уже в самом конце геологи. А я бы расставил всё наоборот. С точки зрения рационального использования недр во главе паровоза должен находиться исключительно геолог, или уж на худой конец, специалист с двумя нефтяными образованиями, одно из которых геологическое. А ещё лучше, чтобы высшая школа готовила универсальных выпускников, в равной степени владеющих знаниями как в области геологии, так и бурения нефтяных скважин и добычи нефти.
Заканчивая институт, я готовился, как и все студенты, к походу на комиссию по распределению выпускников. Это был самый волнительный процесс для любого молодого специалиста, что в итоге обучения ему предложат. Подразумевалось конечно и свободное распределение, когда каждый заранее договорился о своём дальнейшем месте работы. Но только именно на этой комиссии нам предлагались самые интересные места. У меня уже была заветная мечта, я хотел остаться и работать на своей, уже родной для меня кафедре промысловой геофизики. Я знал, что на кафедре предполагается оставить трёх лучших выпускников, и мой средний бал по успеваемости позволял мне рассчитывать на благоприятный исход. В кабинет, в котором, проходило заседание комиссии, впускали строго по одному студенту, по очереде, в сответствии с набранными баллами. Я зашёл третьим и был крайне удивлён, что в показанном мне списке возможных вакансий, позиций на кафедре не было. Были места преимущественно в Западной Сибире. В другие времена я бы безоговорчно принял это предложение, но сложившиеся семейные обстоятельства не позволяли мне сделать этого. Два месяца до того, скоропостижно скончался мой отец, и моя мама приняла решение перебраться жить из Оренбурга в Москву, и я должен был находиться рядом с ней. Впервые в жизни я испытал не справедливость по отношению к себе. Из всего списка, что я увидел перед собой, была только одна возможность остаться в Москве, это пойти на шестой курс обучения в нашем институте иностранному языку. Я не имел об этой системе подготовки ни малейшего представления, но согласившись с этой позицией, я думаю что в последующем только выиграл. А на третье место на кафедре, оно как позже выяснится действительно существовало, был взят человек из категории блатных, даже не из первой десятки по успеваемости. Вот так всё для меня и закончилось. Действительно, всё что не делается, всё к лучшему.
Семья
Многое в этой жизни происходит случайно. Случайно мы встречаем любимого челавека, а как иначе. Для каждого молодого человека наступает момент, когда пора задуматься о создании своей собственной семьи. Так было устроено до нас, так оно будет и впредь. Найти свою любовь это действительно дело случая, нам её координаты по почте никто не присылает. Всё происходит неожиданно, и если с Вами до сих пор это не произошло, то будьте уверены, свою любовь Вы обязательно встретите, но для этого Вы должны созреть и понять, что Вы уже готовы взять на себя всю ответственность за Ваше совместное будущее.
Вот и у меня всё произошло совершенно случайно. К тому времени мы прожили в Москве почти год. Семейные переживания начинали постепенно успокаиваться, было начало мая и моя мама решила наконец то сделать новоселье и пригласить на него две семьи старых сослуживцев отца по Лениногорску, один из которых работал в конторе отца главным инженером, а второй главным механиком. Мама с ними часто перезванивалась по телефону и они любезно откликнулись придти к нам на семейный праздник. Мы жили очень скромно, у нас в квартире по сути дела было пусто, мы за прошедший год даже не успели обзавестись самой простой мебелью и мама очень переживала, как это будет всё воспринято.
Стол в доме был уже накрыт и мы с нетерпением ждали гостей в назначенный час. Мы думали, что среди гостей будут только взрослые, но неожиданно для нас семья бывшего главного инженера, появилась в троём, с ними вместе была их дочь, будущая моя жена Танечка. Она была моей ровесницей, и в тот же год что и я, закончила тот же самый нефтяной институт. Но проучившись бок о бок в одних и тех же стенах института на Ленинском проспекте пять лет, правда на разных факультетах, проходя ежедневно по одним и тем же институтским коридорам, мы ни разу нигде с ней не пересеклись.
Уже через месяц после нашего знакомства, мы подали заявление в ЗАГС на регистрацию нашего совместного брака, а в июле состоялась наша свадьба и мы стали с ней мужем и женой.
Это был очередной мой жизненный этап. Строить совместные планы на будущее гараздо проще в двоём. Семья ко многому обязывает, она требует внутренней перестройки многих юношеских принципов, отказа от многих жизненных излишеств и наконец, она заставляет мыслить совершенно иначе. Приходилось познавать многие вещи с самого нуля, считаться со всеми новыми родственниками, да и не забывать свою старою семью. Живём мы с ней и не тужим уже 38 лет, у нас выросла прекрасная дочь, есть замечательнейший зять и появились на свет уже две прелестные внучки.
Первая работа
Видимо моя обида из-за несправедливого институского распределения продолжала во мне сохраняться и я после не долгих раздумий пошёл работать в не профильный для меня ВНИИБТ, это был единственный в Москве и самый известный в стране научно-исследовательский институт буровой техники. В ту пору он располагался в самом начале Ленинского проспекта, в старом здании Московского нефтяного института. Фактически, выучившись на геофизика, я вернулся к профессии отца, от которой он пытался меня отговорить. Я был принят на работу младшим научным сотрудником в Лабораторию пакеров с самым мизирным окладом, который тогда существовал. Но с чего то надо было начинать. Коллектив лаборатории меня принял достаточно хорошо и передо мной сразу же выложили стопки годовых технических отчётов за несколько предшествующих лет, чтобы я быстрее начал вникать в суть дела.
Работа меня постепенно затягивала, она день ото дня становилась для меня всё более интересной, я регулярно стал выезжать в коммандировки, преимущественно в Западную Сибирь, вместе с более опытными специалистами, для проведения промысловых эксперементов с образцами новой техники. Из названия лаборатории понятно, что она разрабатывала пакерные устройства, но область их применения была настолько широка и уже было их изобретено такое их количество, как говорят на каждый случай жизни, что казалось придумать уже было просто нечего. И тем не менее в головах талантливых изобретателей постоянно рождались новые идеи. Меня подключили к разработке пакера для ликвидации заколонных перетоков пластовых вод. Нефтянников постоянно мучили проблемы быстрой обводнённости призабойных зон скважин, а природа появления вод, была не до конца изучена. Обводнённые скважины выводили из состава добывающих и переводили в фонд скважин, ожидающих ремонта. Из-за форсированной добычи нефти простаивающий фонд скважин постоянно нарастал и мы должны были помочь добычникам бороться с этим негативным явлением.
В учебном институте я никогда не занимался общественной деятельностью, более того даже от неё уклонялся, но во ВНИИБТ оказалось все иначе, местная молодёжь быстро взяла меня в оборот и я сам даже не заметил, как вдруг оказался заместителем комсомольского секретаря. Весь коллектив ВНИИБТ был не большой, в основном это были уже приклонного возраста маститые учёные и изобретатели, основатели современной советской буровой науки, техники и технологий, лауретаты государственных премий, а молодёжи было совсем мало, порядка 40 человек, и я с ними со всеми быстро передружился. Безусловно в этом была заслуга нащего секретаря Аллы. Она старалась брать меня с собой на все мероприятия за пределами института. И вот как то раз, нас пригласили на какую то очень важную беседу в ЦК ВЛКСМ. Мы поехали к ним на встречу с ней вдвоём. Нас встретил молодой человек, который выглядел чуть старше нас, он был ответственным инструктором по работе с молодёжью нефтяных предприятий всего СССР. Свой разговор с нами он начал издали. Стал нам объяснять, что нефтянники уходят всё дальше на Север в зону тундры и бездорожья, что перед учёными страны поставлены задачи по созданию новых видов транспортных средств, вплоть до возрождения дирижаблей. Предполагалось, что при помощи этих летающих средств на большие расстояния будут перемещаться буквально все виды оборудования, а обратно на большую землю ими будет вывозиться добытая нефть, до тех пор пока не будут построены магистральные нефтепроводы. Для меня, ещё совсем зелёного специалиста, было большой честью быть вовлечённым в столь грандиозные планы. Он закончил свой рассказ тем, что перед разработчиками новых видов оборудования ставится принципиально новая цель, создавать их в блочном исполнении для условий Крайнего Севера, чтобы значительно сократить их сроки сборки и монтажа на местах применения. Эта информация долгие годы не покидала меня и я постоянно думал о том, а что можем сделать мы, буровики. Труд буровика очень тяжелый, по своим масштабам трудоёмкости он пожалуй ни с чем не сопоставим, и как облегчить этот труд, сделать более комфортабельным и менее опасным с точки зрения травматизма. Но чтобы понять важность данной проблемы и где искать рациональное зерно её решения, мне предстояло ещё поработать и набраться профессионального опыта. Позднее, мы с Вами, безусловно ещё каснёмся этой темы, и она станет главным стержнем данной повести.
Впереди меня ожидали интересные годы работы и я тогда ещё не мог представить, что меня будут ждать встречи со многими известными нефтянниками и талантливыми учителями нефтяного производства.
Алжир. Сонатрак
Учитывая то, что мой шестой год обучения в Губкинском институте был посвящён углублённому изучению французского языка с техническим уклоном и что я работал во ВНИИБТ, мне было предложено поехать поработать в Алжир на буровой контракт с государственной нефтяной компанией СОНАТРАК, где я приобрёл свой первый опыт международной работы. Мы бурили нефтяные скважины для алжирцев в пустыне Сахара с применением наших отечественных буровых установок, которые изготавливались в Волгограде на заводе «Баррикады» в экспортном тропическом исполнении. Эти совершенно новые установки мы монтировали с самого нуля непосредственно из заводской упаковки. Внешне, они практически ничем не отличались от импортных, которые мне довелось впервые увидеть в алжирской Сахаре, среди песчанных барханов и изнуряющей жары. Именно там, шло негласное соревнование между разными странами, чьё буровое оборудование лучше. Параллельно с нами работали румыны, итальянцы, французы и конечно же американцы. По отзывам алжирских руководителей наше оборудование было ничуть не хуже американского, но по сравнению с ними, наши станки были доукомплектованы именно американским оборудованием, в частности пультом бурильщика и превенторным хозяйством, которое было неотъемлемым условием бурения в тех местах, где очень часто происходили выбросы нефти из-за очень высоких давлений во вскрываемых пластах, очень часто заканчивавшиеся нефтегазовым фонтаном и самопроизвольным его возгоранием. Также всё внутрискважинное оборудование, применяемое для оснастки обсадной колонны, приспособления для цементирования обсадных колонн и буровые долота были сплошь американскими. Здесь трудно что то возразить, американцы были и остаются лидерами нефтяного машиностроения. Промыслово геофизические исследования и тампонаж скважин также выполняла американская компания «Шлюмберже», признанный лидер этих видов работ во всём мире и по сей день.
Наша задача была не только пробурить как можно больше скважин, но и обучить местный персонал работе на нашей технике. Предполагалось, что со временем, этот наш станок мы полностью передадим алжирским специалистам под их управление. Всего по контракту работало 8 наших буровых бригад. Надо отдать должное местному буровому персоналу, эти молодые ребята достаточно быстро обучались. Единственную трудность мы испытывали лишь в религиозный праздник Рамадан, когда они днём не ели по религиозным законам и ходили по жаре сонные как мухи, но бурение скважин это непрерывный процесс и буровая установка работает 24 часа в сутки.
Командировка в Алжир протянулась 3 года и я ничуть не жалею что провёл в этой африканской стране свои лучшие молодые годы. Опыт, каторый я там получил, оказался бесценным и дал мне возможность почти на всё смотреть другими глазами. Многое можно познать только в сравнении, а именно этих возможностей, у меня там было предостаточно. Прежде всего я понял, что я представлял действительно мощнейшую державу мира, которая была лидером по оказанию помощи всему африканскому континенту, но в то же время я стал понимать, что наше присутствие там организовано не совсем верно. Мы считали, что мы приехали обучать местное коренное население и чуть ли не бесплатно поставляли им уникальное оборудование, которого самим не хватало. Советский Союз построил в Алжире мощную разветвлённую систему высшего и среднего профессианального образования, да и у нас в Москве училось много алжирцев. По идее все они должны были стать не только нашими проводниками, но и поддержкой нашего присутствия в этой стране. Однако простые алжирцы считали совсем наоборот, что мы приехали им не помогать, а всего лишь зарабатывать у них в стране деньги, и вовсе никакой дружбой народов и не попахивало. Политическая пропаганда нас просто вводила в заблуждение. Да, относились к нам не плохо, но не более того. Видимо то же самое происходило и в других африканских странах, поэтому не удивительно, что в настоящее время Россия потеряла на Африканском континенте всё своё былое огромное влияние.
Кстати о деньгах, то есть о зарплатах. Алжирцы народ наблюдательный, а наши специалисты бывают зачастую болтливы. Так вот те, кого мы обучали, нам в открытую заявляли, что же Вы стоите так дёшево. Американский буровой мастер получал по частному персональному контракту 10000 долларов в месяц, а наш всего лишь 500. Вот эта огромная двадцатикратная разницы в зарплате для них была показательной, и они об этом были прекрасно осведомлены. Наши попытки объяснить им, что мы приехали им помогать развивать национальную экономику и оказывать техническое содействие, вызывали с их стороны только саркостический смех. Видимо как себя оценишь, так тебя и полюбят. Везде уважают силу, а там прежде всего, и наша сила была только в военной поддержке их страны. Остальное, даже очень хорошее, всё быстро забывается, так устроен их менталитет.
Могли бы мы как нефтяная держава работать в Алжире на коммерческих, как американцы, условиях? Безусловно могли, и заслужили бы гораздо большее уважение, а наша страна получала бы от них по взаимо рассчётам твёрдую валюту, а не вино солнцедар, многим известное как предмет язвительных насмешек. Говорили, что это вино перевозили в СССР не в бутылках, и даже не в бочках, а наливом в танкерах виновозах. И что в этом случае до нас доходило? Вот именно то, что Вы подумали, и Вы правильно сами ответили на этот вопрос.
Вы наверное хорошо знаете чем закончилась для СССР и России вся алжирская эпопея? Контракты все были закрыты. Из-за разгула терроризма все коммерческие и технические отношения были прерваны, попытка хоть каким то образом погасить их долги перед нашей страной практически провалилась и в итоге щедрая Россия списала им под ноль все старые долги. В то же время России, старых советских долгов никто не простил, ни одна страна мира, и мы продолжаем их добросовестно выплачивать.
Миннефтепром СССР
