– В этот торжественный и важный для нас всех день я хочу поблагодарить весь преподавательский состав Казанского государственного педагогического института во главе с ректором – Лероном Эдуардовичем. На протяжении четырёх лет обучения все вы стали для нас семьёй. Вы учили нас не только профессии педагога. Благодаря вашим стараниям и терпению, в этом зале сидят достойные люди, которые уверенно вступают во взрослую жизнь. Вместе со знаниями вы вложили в нас частички себя, внесли огромный вклад в наше становление и восприятие мира. Я с благодарностью преклоняюсь перед вашим трудом и профессией педагога.
Зрительный зал разразился аплодисментами. Некоторые выпускники платочками вытирали навернувшиеся слёзы, поднимая взгляд к потолку.
– Благодарю вас, Альфия. Проходите на ваше место, – произнес ректор дрогнувшим от переполнявших эмоций голосом.
После окончания торжественной части для нас организовали концертную программу с песнями и танцами от первокурсников нашего факультета. Концертная программа закончилась ближе к одиннадцати часам.
Сделав общую фотографию с нашей дружной группой, ректором и преподавателями, мы начали медленно покидать актовый зал. Большие двери до самого потолка закрылись за нами, как бы ставя точку в главе нашей книги жизни под названием: «Студенческая пора». Собравшись на улице, мы отправились в парк, чтобы провести этот день вместе, прежде чем все разъедутся по домам на летний период и больше не вернутся…
Рамис.
Небо было ясным, июльское солнце с раннего утра прогревало воздух, обещая жаркий день. Я только вернулся в деревню из командировки в город Ижевск, где работал уже год. Мне не терпелось приступить к установке столбов для будущих ворот. Радиоприёмник соседа играл песню «Эти глаза напротив» Валерия Ободзинского. Заслушавшись, я мечтательно закрыл веки и представил глаза моей любимой. Скорее бы вечер!..
Меня зовут Рамис, её – Мариам. Мы родились и выросли в деревне Старый Пинигерь Кировской области. В детстве мы жили на параллельных улицах – она на Центральной, я на Подгорной. Мы часто пересекались, когда я ещё мальчишкой бегал с деревянным автоматом и играл в футбол во дворе за школой, а она в это время играла с подружками в куклы. И потом, уже в школьные годы, мы участвовали в соревнованиях по лыжным гонкам, в которых она меня легко обгоняла.
С давних времен наша деревня была большая, но всё равно все друг друга знали. Так и мы с ней часто виделись по пути в школу и домой. Иногда, смущённый её улыбкой, я проходил мимо, не решаясь даже поздороваться. Порой провожал Мариам до дома, гордо неся её портфель, и стараясь не запнуться на неровной деревенской дороге.
После окончания школы она уехала учиться в город Казань, а я поступил в Вятско-полянский механический техникум в ближайшем городе – Вятские Поляны. В ту пору мы редко пересекались. Все встречи были случайными, мимолётными, в основном, в выходные, когда она приезжала к родителям и вечерами приходила со школьными подругами в наш местный клуб.
Я всегда смущался приглашать её на танец, а друзья поддразнивали меня, зная, что я со школы в нее влюблён. И всё же я не мог вот так просто подойти и признаться ей. Время шло…Мариам училась на педагога в Казани, я – на электромонтёра в Вятских Полянах.
И всё же это случилось! В один прекрасный зимний вечер, накануне Нового года, я встретил её, выходящую из клуба. Она стояла у дверей и провожала взглядом свою подругу Алсу, которая ушла прогуляться с Ильдаром – парнем, старающимся привлечь её внимание. Я бросил недокуренную сигарету в сугроб и быстрым шагом подошёл к Мариам.
– Привет, – робко поздоровался я, пряча замёрзшие руки в карманах, и переминаясь с ноги на ногу.
– Привет, – смущаясь, ответила она.
В чёрном зимнем пальто с меховым воротником и белой вязаной шапке в свете уличного фонаря она была прекрасна! Преодолев желание стоять как памятник и беспардонно любоваться ею, я спросил:
– Ты домой?
– Да, – подтвердила она.
– Разреши тебя проводить. Я тоже иду в ту сторону, – улыбнулся я.
Она кивнула в знак согласия, и мы медленно пошли по широкой Школьной улице.
Я не знал, как начать беседу, хотя вот так молчать тоже было не очень удобно. Видимо, она ощутила моё смятение и заговорила первой.
– Как продвигается твоя учёба? – начала Мариам.
– Всё хорошо, ещё полгода, и я получу диплом. Осталось только сдать все выпускные экзамены и пройти практику. Параллельно учусь на водителя, – ответил подробно я.
– Здорово, как ты всё успеваешь? – восхитилась она и добавила, – а нам столько задают, что о второй учёбе даже думать времени не остаётся.
– Не знаю, как-то само получается! – пожал я плечами и задал встречный вопрос, – а как твоя учеба?
– Мне всё нравится, учеба интересная, хоть порой и сложная, много практики, все практики проходят в школах. Работать с детьми – это так здорово! Уже и на работу приглашали в одну из школ.
– Да, главное, чтобы тебе это было по душе. И работу можно найти в любом городе… или в деревне… гм… У тебя сколько дней каникулы? – поинтересовался я.
Я ощущал радость, что иду рядом с ней, и в то же время я ощущал себя «не в своей тарелке», внутри бушевал пожар, но у меня не получалось подобрать слова, чтобы сказать о своих чувствах. А сказать очень хотелось! Чувствовал, что надо признаться и всё! Язык так и зудел.
– Неделю еще буду здесь, – уточнила она, бросила на меня мимолетный взгляд и вновь посмотрела под ноги.
– Что ж… Это хорошо! Может мы… гм… вот так, еще как-нибудь прогуляемся? – несмело попросил я.
– Да, можно было бы, – откликнулась она, застенчиво улыбаясь. Моё сердце запрыгало в груди, как попрыгунчик.
В этих неловких разговорах я и не заметил, что мы уже подошли к воротам её дома. Она замедлила шаг и повернулась ко мне.
– Спасибо, что проводил, мне не хотелось идти одной. Этот холод, пустая темная улица… гм, – Мариам как будто прочистила горло, и уверенно проговорила, – хорошо, что я тебя встретила!
– Это тебе спасибо! Я тоже не хотел идти один, – тут же подхватил я.
Я смотрел на неё и про себя повторял: «Ну подними глаза, позволь взглянуть в твои карие очи».
– Доброй ночи! – негромко сказала, потом подняла веки и посмотрела на меня.
Улыбнувшись, она развернулась и уже сделала шаг, когда я схватил её за руку.
– Постой! – остановил я Мариам, не замечая, как её рука дрожала в моей руке.
Она повернулась ко мне в лёгком недоумении.
– Мариам, я должен тебе признаться! – решился я.
Она вопросительно посмотрела на меня, но ничего не сказала.
– Мариам, – выдохнув, я сделал шаг, и быстро пробормотал, – ты мне нравишься! Очень – очень нравишься!
Сердце бешено колотилось, будто вот-вот выпрыгнет.
– Со школьной парты я влюблён в тебя, и всё не решался подойти и сказать о своих чувствах. Знаю, сейчас это звучит странно, и я ни на чём не настаиваю. Понимаешь, я должен был тебе это сказать, я и так долго скрывал, но больше не могу.
Опустив глаза, я не в силах был посмотреть на неё. Мне было очень страшно увидеть её реакцию, услышать ответ. А вдруг у неё уже кто-то есть? «Ты просто жалок», – подумал я, как бы смотря на себя со стороны. В этот момент будто решалась моя судьба. И, когда казалось уже прошла вечность, я, наконец, услышал ее голос:
– Рамис, ты тоже мне нравишься ещё со школьной поры!
Я поднял глаза и увидел её сияющий взгляд и улыбку. Я любовался ею, погружаясь в темноту ее карих глаз, таких бездонных, словно целая вселенная!..
– Это прозвучит банально, и всё же: ты будешь моей девушкой? – нерешительно спросил я.
Она быстро утвердительно закивала головой, а потом произнесла:
– Да, я буду твоей девушкой!
Я радостно обнял её и облегченно вздохнул. Она едва слышно хихикнула.
Вот так мы и начали тайно встречаться. О том, что мы пара знали лишь несколько моих близких друзей и её подруги. У нас в деревне не приняты были долгие ухаживания, встречи, свидания. Ни её, ни мои родные не одобрили бы такие отношения. Поэтому, в те моменты, когда мы приезжали одновременно домой, мы выходили гулять с друзьями, а потом я провожал её до дома. В эти минуты мы старались лучше узнать друг друга, много общались, вместе мечтали об окончании учёбы и об открытии всех дверей во взрослую жизнь…
Прошёл уже год, как я работаю в Ижевске, и раз в несколько месяцев приезжаю в деревню к родителям. Мариам всё это время была занята педагогической практикой и написанием диплома, поэтому уже почти полгода не приезжала домой. Но, я верю – скоро всё изменится!
На днях она закончила институт, и теперь ей не надо будет надолго уезжать в Казань, и мы можем подумать о новом этапе наших «тайных» отношений.
Мариам сегодня приедет домой, и мы обязательно увидимся!..
Глава 2
Мариам.
Вторник.
Несмотря на то, что вчера мы вернулись поздно, я проснулась рано утром, чтобы успеть на поезд. На днях мы защитили дипломные работы, сдали последние экзамены. Вчера состоялось торжественное вручение дипломов об окончании Казанского государственного педагогического института.
Я собирала чемоданы, готовясь уехать к родителям домой, в родную деревню Старый Пинигерь. В последний мой приезд деревня была покрыта большими пушистыми сугробами, а сейчас – самый разгар жаркого лета. Интересно, как там всё преобразилось?
Воображение рисовало знакомые поля, родник, широкие улицы деревни, лица родителей, подруг… По телу пробежала приятная дрожь, а на глаза чуть подступили слёзы.
– Ты уверена в своем решении? – подруга – соседка по комнате пристально следила за моими сборами на поезд.
– Да, Алька. Я уверена, – который раз я повторила подруге.
– Но ты ведь с первого курса говорила, что хочешь жить и работать в Казани! Тебя уже и на работу пригласили после окончания института в школу. Они ждут тебя, помнишь?
– Да помню я, помню, – запыхавшись, устало присела я на кровати в нашей комнате общежития, где мы прожили вместе четыре года. Из настежь открытого окна не ощущалось ни малейшего намёка даже на самый лёгкий ветерок. Алька не прекращала попыток отговорить меня от принятого решения, но я была непреклонна.
– Понимаешь, сёстры уже вышли замуж и покинули родной дом. Ильмира уехала три года назад, родителей часто навещать не может. Скоро будет год, как Алия вышла замуж и живёт в другой деревне. Родители моложе не становятся: маме пятьдесят шесть, отцу шестьдесят один. Я самая младшая в семье и должна вернуться и заботиться о них, помогать в хозяйстве.
– А мечты о карьере? – сверкнула глазами Алька.
Когда она пыталась настаивать на своем, она всегда поворачивала голову чуть влево, прищуривая глаза. Пружинки кучерявых волос, похожие на антенны, игриво выскакивая из тонкой резинки и из-под невидимок, плясали при каждом движении её рыжей головы.
– Карьеру можно построить и там. Такие же школы, такие же требования к работе. Не вижу для этого никаких препятствий, – приводила я очередной аргумент в пользу отъезда.
– А как же твоя личная жизнь? Тебе тоже рано или поздно надо будет построить семью, подумать о себе, – продолжала подруга.
– Да, да, всё будет хорошо. Я уверена, – махнув рукой, с легкостью в голосе и задорной улыбкой ответила я.
– Это всё-таки Казань, здесь столько перспектив! А ты вот так хочешь уехать и лишить себя всех этих возможностей, – сокрушалась Алька
– А кто ж знает, может через пару лет я приеду вместе с Рамисом? – подмигнула я ей, застегнув, наконец, непослушный замок на чемодане и положив на него сверху шляпу, а потом произнесла, успокаивая мою неугомонную подружку, – не переживай!
– Эх, Мариам. Может, всё-таки останешься? – не унималась подруга.
– Не могу. Прости меня, – по – доброму сказала я, подошла и обняла ее, – там мой родной дом, мама с папой, там Рамис ждёт.
– Раз мне тебя не переубедить, обещай, что будешь приезжать ко мне и писать письма, – грустно произнесла она.
Её зрачки сузились, заблестели, а голос, мягкий и приглушённый, к концу фразы понизился.
– Обещаю, – понизив голос, произнесла я и в ответ попросила её, – но и ты приезжай, я хочу познакомить тебя с Рамисом. Уверена, он тебе понравится!
Стоя напротив расстроенной подруги, я смотрела на неё: тусклый взгляд, веки сужены, приподнятые брови сведены к переносице, уголки розовых губ опущены, легкое подрагивание подбородка… и вот первая слезинка скатилась по её розовой щеке.
Настроение Альки передалось и мне, на глаза навернулись слёзы: «Неужели это всё?» …
– Обязательно приеду, – через силу улыбнулась она, и мы вновь обнялись.
За время учёбы мы были не только соседками по комнате, но и самыми лучшими подругами, даже семьёй. Всегда ходили вместе на учебу, готовились к занятиям, экзаменам. В трудные минуты поддерживали друг друга, помогали, бывало, что и ругали, заменяя то ли родителей, то ли старших сестёр, не давая опустить руки. Я не представляла, как теперь буду без лучшей подруги, без наших вечерних посиделок с книжками в руках и чаем, без её озорного смеха…
Помотав головой, отгоняя грустные, и в то же время тёплые воспоминания, я подошла к зеркалу, вытерла слёзы и накрасила губы. Затем, почти на автомате, я положила помаду в маленький кармашек чемодана, перенесла его к двери и уверенно надела сандалии.
– Что ж, мне пора, а то опоздаю на поезд, – проговорила я и взглянула на часы, – ещё надо до вокзала на трамвае доехать.
Я оглядела комнату, проверяя, всё ли упаковала.
– Удачи тебе, подруга, – попрощалась я и перевела взгляд на Альку.
– И тебе. Я буду скучать, – сокрушённо произнесла, посмотрев на меня Алька, и крепко обняла.
– И я.
– Пиши мне, каждый день пиши, а потом всё это отправь в письмах, я буду ждать! И приезжай!
– Хорошо. Пока! – я взяла чемодан, шляпу и спустилась к коменданту. Там в последний раз сдала ключи от комнаты и вышла на улицу. Солнце нещадно опаляло кожу, на небе не было ни облачка. Оглянувшись, я посмотрела на здание общежития: столько воспоминаний связано с этим местом. Грустно вздохнув, я надела шляпу, перешла дорогу и направилась к остановке.
Алька завтра подаст документы на работу в школу № 1 на Булаке. Ещё во время прохождения практики её заметил заместитель директора. Она проводила занятия с детьми в необычной игровой форме, и дети с восторгом приняли рыжеволосую студентку-практикантку. Она понравилась им, пока заменяла основного учителя, который лежал в больнице. Для руководства школы Алька стала настоящей находкой, новатором, и её с радостью пригласили на работу. Ради новой сотрудницы руководитель школы даже заранее договорился о выделении ей комнаты в общежитии. На достигнутом Алька точно не остановится и будет учиться дальше. Возможно, и Казань для неё лишь один из рубежей для дальнейшего развития, и родители, уверена, во всём её поддержат. У неё прекрасное будущее, если, конечно,… любовь не внесёт свои коррективы в её амбициозные планы.
Доехав до вокзала, я зашла в здание, чтобы купить билет. Оглядела зал ожидания. Людей было не так много. Около кассы стояло шесть человек – все молодые, очевидно, тоже студенты. Я заняла очередь и начала искать кошелёк в чемодане для оплаты билета. Простояв в очереди минут пятнадцать, я, наконец-то, добралась до окошка кассы.
– Добрый день! Мне билет до Кукмора, пожалуйста, – я протянула деньги, и кассир, приятная женщина средних лет, начала пробивать мне билет.
– Ваш билет и сдача. Счастливого пути! – одарила она меня дежурной улыбкой.
– Следующий! – посмотрела кассир на мужчину, стоящего слева от меня и уже протягивающего руку с купюрой.
– Спасибо! – я опустила взгляд на часы на левой руке: оставалось ещё тридцать минут до прибытия поезда, и я решила прогуляться пока по территории Казанского вокзала.
Поезд прибыл точно по расписанию. Пройдя на вторую платформу, я села в первый вагон поезда. Кроме меня в вагоне было ещё человек десять, но по пути, на остановках, скорее всего зайдут другие пассажиры. Поезд следовал по маршруту Казань – Вятские Поляны с остановками на всех больших и маленьких станциях. Обычно на нем ездили студенты и те, кто работал в Казани, поэтому в вагонах утром и вечером в будние дни было много народу, а в дневное время электричка была практически пуста.
«Поезд отправляется! Будьте осторожны, двери закрываются», – послышалось оповещение из радиоприёмников в вагоне. Секунда, и двери со стуком закрылись, мы медленно тронулись.
Рамис.
Полгода назад родители помогли мне купить дом на Подгорной улице. Сами они жили совсем недалеко, в метрах пятидесяти. Мой пятистенок был небольшим, шестьдесят квадратных метров. В нём были две раздельные комнаты. В одной была кухня, где стояла большая печь, обеденный стол, холодильник и небольшой раскладной диван. Во второй – гостиная, в которой тоже была печка, но уже поменьше, для отопления комнаты. Часть гостиной была разделена большим платяным шкафом, за которым находилась маленькая комнатка с кроватью и двухстворчатым шифоньером.
