Сергей Кузьмич Пилипенко "Санкт-Петебург – вид сверху"

– Военпреды, – вторю я строго, подчеркивая важность момента.

– Франкенштейны, големы, вурдалаки, – говорит Володя.

– Типа того, – шмыгаю носом. – А может, и круче. Но, скорее всего, оборотни в погонах.

И мы, подхватив инструмент, ныряем в темень лестничной клетки, чтобы скорее выйти на крышу – там свежий воздух и простор.

20 марта 2011 года

Саня рассказывает о событиях пятилетней давности. Он работает на Петроградской стороне, сбивает сосульки с крыши, затем слышит внизу во дворе дома шум, выглядывает и видит такую картину: его непосредственная начальница из ЖЭКа спорит с молодой шикарно одетой женщиной, показывающей пальцем наверх. Рядом стоит, по всей видимости, ее муж, полуобернувшись ото всех. Ему, наверное, неприятно поведение жены.

Из воплей и гвалта Александр понимает, что находится сейчас над квартирой супружеской пары, крыша протекает, и хозяйка требует, чтобы, наконец, отчистили кровлю от снега. Но у него конкретное задание: сбивать сосульки и больше ничего. Он видит, что она вдруг срывается с места и исчезает в подъезде.

– Саша, – слышится снизу голос работницы ЖЭКа, – не пускай ее.

Через минуту в чердачном окне появляется прическа разъяренной скандалистки. Она протискивает себя и свою норковую шубку, выходит на наклонную крышу, размахивает руками, чтобы удержать равновесие, затем начинает каблучком своих дорогих сапог неистово долбить слежавшийся снег.

– Саша, – кричит начальница срывающимся голосом, – убери ее оттуда, – я заплачу.

Саня улыбается и пожимает плечами, он не привык воевать с женщинами. Кончилось тем, что хозяйка квартиры все же победила. Саня получил деньги и очистил кровлю над ее жилищем от снега и наледи…

А эта байка, наверное, тянется еще из «лихих девяностых», хотя Саня и утверждает, что все видел собственными глазами. Он с бригадой сбивал сосульки с крыши над рестораном, рядом с которым парковались «мерсы» и «бумеры». Как ребята ни старались работать осторожно, льдина попала по одной из крутых тачек.

Завопила сигнализация. Парни застыли в тревожном ожидании, сдерживая желание смыться с места происшествия. Думали, сейчас из дверей заведения появятся не менее крутые хозяева машин в малиновых пиджаках и учинят разборки.

Но произошло удивительное. Из ресторана стремительно выскочил всего один из посетителей, влетел в свое пострадавшее авто и тут же нажал на газ. Он улепетывал с такой скоростью, что казалось, ожидал получить вслед за сосулькой еще и пулеметную очередь.

Ребята посмеялись, вздохнули с облегчением и продолжили работу.

21 марта 2011 года

Сегодня работаем новым способом: поливаем наледь и сосульки из шланга горячей водой. Так можно регулировать количество отваливаемого льда и сберегать висящие ниже коммуникации: газовые и вентиляционные трубы, а также кондиционеры. Но получалось все очень медленно. Производительность на порядок ниже. Перефразирую известное изречение: «Кроме лома нет приема».

3 июня 2011 года

На работу и обратно по рекомендации врача перемещаюсь с помощью трости. В Удельном парке прячу ее в кусты и по «Светлане» хромаю без всяких подручных средств.

Еще недавно, пару недель назад, когда я ходил на костылях, мне часто предлагали помощь прохожие и соседи по дому. Вот и сегодня, когда опираясь на палочку по пути на работу, спускался с железнодорожной платформы «Ланская», молодая женщина осведомилась, не помочь ли мне. Я вежливо отказался, подумав при этом, что если бы она меня увидела через пару часов, карабкающегося на строительные леса на пятиметровой высоте, то прочитал бы в ее глазах немой вопрос: «Чего придуриваешься?» Ничего подобного. Просто пытаюсь хоть в какой-то мере следовать советам доктора и снижать нагрузку на правую ногу, в бедре которой, как написано в выписке из больницы, вкручены так называемые канюллированные винты. Сам видел на рентгеновском снимке. Четыре винта сантиметров по двадцать.

Болезнь свою я называю Падучая. Она не связана с эпилепсией, а лишь с моими проблемами с законом. Законом всемирного тяготения. В результате за несколько лет куча переломов и ушибов. В последний раз – в начале апреля – перелом шейки бедра и полтора месяца на костылях. Организм со всем этим успешно справлялся благодаря тому, что высота падений ни разу не превышала трех метров. И только с лесов и лестниц.

В позапрошлом веке, пардон, в прошлом, примерно, в девяностом году, как сейчас помню, это было на заводе ЛОМО, подо мной «поехала» лестница, приставленная к стене здания. Долей секунды хватило для того, чтобы оценить обстановку, взглядом найти на земле, уставленной железными конструкциями, свободный пятачок и спрыгнуть на него без всяких последствий. Сейчас такие кульбиты не проходят. Реакция уже не та, координация нарушена. Выражение «мои года – мое богатство» не для этого случая. Хотя, был бы я Брюс Уиллис, которому и двадцать метров высоты нипочем, тогда другое дело. В Голливуде физические законы действуют по-другому.

4 июня 2011 года

Заметки о природе.

Хватит о грустном, лучше об удивительном, которое, как известно, рядом.

Сегодня на «Светлане» я поднимался по пожарной лестнице на крышу невысокого здания, расположенного в глухом, безлюдном, заросшем буйной растительностью месте, и – о, чудо! На железной перемычке расположилось птичье гнездо. А в нем неоперившееся создание с клювом невероятных размеров, устремленным к верху, которое требовало еды. К сожалению, моих орнитологических знаний не хватило, чтобы определить вид птицы, и не нашлось, чем ее подкормить. У вершины заводской стометровой трубы мы иногда замечали летающих воронов. Возможно, здесь было одно из их гнезд.

Жаль, не было времени навестить птенца еще раз.

С определением принадлежности птенцов из гнезда, расположившегося на крыше первого корпуса, проблем никаких. Чайки-родители при нашем появлении поднимают такой крик, что далеко слышно. Детеныши у них совсем другие, размером поменьше и очень пушистые. Одного из нас недавно агрессивная мамаша (впрочем, это мог быть и папаша), атаковала и ударила крылом.

Ребята рассказывали, что чаек и их птенцов иногда атакуют вороны. Одного детеныша они якобы выпихнули из гнезда на землю, но родителям удалось вернуть его на место. Высота здания не менее двадцати пяти метров.

Наблюдаю за этим с интересом, но без эмоций. А вот Саня чуть не устроил забастовку, когда из-под разрушенной нами кровли, вышел на слабых ножках птенец неизвестного вида и жалостливо зачирикал. Подобное случилось, когда при очистке стены от буйных зарослей мы были вынуждены разорить гнездо шмелей. Саня готов отказаться от работы и денег ради спокойствия какой-нибудь живности.

О животных можно рассказывать и собирать свидетельства очевидцев бесконечно. Саня как-то раз в производственном помещении штукатурил стену. За станком, обнаружив дыру, заложил ее кирпичом, затем заделал цементно-песчаным раствором. На следующий день обитатели цеха засыпали парня благодарностями. Оказывается, утром здешняя крыса стащила у одного зазевавшегося станочника сумку со снедью (главное, что там, кроме всего прочего, была бутылка водки) и бросилась, как обычно, к дыре. Но, сами понимаете, не тут-то было. Бросив сумку, грызун поспешно убрался восвояси. Мужики остались с обедом.

Часто такие рассказы обрастают невероятными подробностями. Например, крысы, оказывается, могут бегать по вертикальным стенам.

20 июня 2011 года

Продолжаю тему о природе. Есть у нас один интересный вид работ. Мы его называем «валка леса». На крышах брошенных производственных зданий, внешний вид которых напоминает кадры из научно-популярного фильма «Земля без людей», березы вырастают до трех, четырех и даже более метров. С мелкой порослью тоже возни много. Корни, прокладывая себе дорогу между кирпичами, обживаясь там, разрушают кладку.

Между такими зданиями, в зарослях, по моим прикидкам, может спрятаться небольшой партизанский отряд.

Я у себя под окном квартиры посадил более десяти деревьев. Прижился только один клен, и тот какой-то чахлый. А здесь, на крышах и стенах, рубишь их, рубишь, тупишь топоры о камень, и толку никакого. Через месяц то же самое. Живучесть растений поразительна. Корни притягивают пыль, накапливают ее, впитывают дождевую влагу, разрушают кровельный материал. Пыль постепенно превращается в земляные пласты. И вот вам все условия для жизнедеятельности.

Неплохо чувствует себя мох. Насыщается влагой и пылью. Образуется болото, шумит камыш, не хватает только квакающих лягушек.

Саня рассказывал, что когда-то на Кировском заводе на одной из крыш, на образовавшемся из-за забитых стоков озере, расположившемся у березового леса, гнездилась огромная колония чаек. Они чувствовали там себя хозяевами и не терпели присутствия людей.

Все собираюсь сходить на один из давно брошенных корпусов «Светланы», на крыше которого давно шумит густой лес, посмотреть, нет ли там грибов.

5 июля 2011 года

Медицинская тема.

Когда еще два месяца назад я ходил на костылях, загадал, что в июле начну делать пробежки. Теперь понимаю, что в ближайшее время вряд ли получится. Хромой бегун – это нонсенс. Приходится задумываться над происходящим. Анализировать. Да, и просто интересно вспомнить.

Как я уже отмечал, в конце января 2008-го произошел очередной приступ моей «падучей». Компрессионный перелом позвоночника, двух ребер и ушиб головного мозга. Соскочил элемент строительных лесов, и я оказался на цементном полу. Ничего не поделаешь.

Смутные воспоминания: о первых часах в больничной палате нейрохирургического отделения после реанимации. Голова зашита, в бинтах. Капельницы и все такое прочее. Перед отбоем после вколотых и пероральных антибиотиков и снотворных обнаружились большие проблемы с мочеиспусканием. Медсестра быстро приняла решение: катетер в соответствующее место. Но так, с ходу у нее не получилось. Пришла более опытная, среднего возраста медсестра, дородная женщина, взгляд которой говорил: «Сейчас все будет в ажуре, не впервой» и тут же приступила к делу. Я вскрикнул от боли.

– У тебя что, простатит? – спросила.

– Ну да, – сознался неожиданно для себя.

Зато все получилось у убеленного сединами старого доктора, по-видимому, вызванного из соседнего отделения. Опыт, как говорится, не пропьешь. В последующие недели с малой нуждой не было проблем.

Не понимаю, зачем нужны VIP палаты. Скукотища. Поговорить не с кем, кроме, как с телевизором, который и дома надоедает. А тут все-таки коллектив. В компании, как говорится, и помирать легче. Есть кому стакан воды подать. Для меня, когда я еще не мог оторваться от койки, это делал молодой узбек. Помню, он неплохо говорил по-русски, но тут же забывал язык, когда доктор спрашивал его о документах. Когда я немного пришел в себя и мог уже ходить, перенял эстафету у узбека и стал подавать стакан с водой соседу справа, семидесятилетнему старику, которому машина за день до этого переехала ноги. Он был в скверном состоянии, и я помогал ему чем мог. Он благодарил меня бесконечно, и я устал от его благодарностей. Устал повторять банальную фразу, что так на моем месте поступил бы каждый. Сожалею, что позже, после выписки не позвонил деду, как договаривались. Даже не знаю, выжил ли он.

Однажды в палату прибыл астролог с пробитой головой. Обычный с виду парень очень волновался, что перед походом к пивному ларьку не обратился к звездам, не заглянул в гороскоп. Всем советовал это делать, говорил, что без этого никак нельзя. Я, как любознательный человек, пользуясь случаем, стал выспрашивать подробности. Что такое астрология? Зачем? Почему? Но ничего не понял. Возможно, потому что, если чем-то интересуешься, надо, хоть немного верить в предмет интереса. А может быть, дырка в моей голове была виновата.

На место выписавшегося узбека привезли из реанимации товарища с вмятиной в черепе на четверть головы. Причиной происшествия также был поход к ларьку. А вот к какому, конкретно: пивному или водочному, он не помнил. Наверное, часть мозга, отвечающая за подробности, теперь отсутствовала. На следующий день, первым делом, шатающейся походкой он отправился в курилку.

Мне кажется, что в нашей стране одним из самых уважаемых и соблюдаемых прав человека является право курильщиков осуществлять свою пагубную привычку. И никакие постановления правительства не изменят сложившегося положения. По моим наблюдениям, как бы ни был плох больной, если у него есть силы добраться до места для курения, медперсонал никогда не станет ему препятствовать.

Как-то раз, во время косметического ремонта в женском отделении психиатрической больницы имени Скворцова-Степанова, я красил плинтуса, расположившись на площадке черной лестничной клетки, где обычно никто не ходил. Подошла медсестра, за которой тянулась вереница пациенток в цветастых халатах.

– Не могли бы вы присмотреть за женщинами, пока они будут дымить? – обратилась она ко мне, – бежать им некуда, все двери закрыты, но мало ли?

Я согласился, посчитал курильщиц и продолжил работу, иногда искоса поглядывая на своих подопечных.

А представьте картину: на свежем морозном воздухе по территории психушки под присмотром медсестер и медбратьев прогуливаются пациенты. У половины руки связаны. А у двоих из-под кусков ткани, стягивающих руки, у самых лиц торчат пальцы, а в них зажженные сигареты. И дымок вьется. Умора!

Еще запомнился мой свихнувшийся мобильник, пострадавший от удара вместе с костями. По всему его экрану расползлась большая фиолетовая клякса. Все же какое-то время я еще умудрялся им пользоваться: звонить и отвечать на звонки. Часто со мной выходил на связь шеф по рабочим делам. Как бригадир, я продолжал делать разные расчеты, не отрываясь от подушки и матраца. Но вскоре у аппарата «поехала крыша»: он стал ни с того ни с сего включаться посреди ночи: то будильник заработает, то вызовы непонятные. Со сном и так были проблемы, поэтому в этих случаях я сильно жалел, что под рукой не было ничего тяжелого, а форточка находилась слишком далеко.

Первый мой сотовый телефон назывался «Сименс». Вот уж молодцы немцы, умеют делать технику. Я уронил его как-то с крыши, с высоты в десять метров, а он хоть бы хны. Во второй раз он упал вместе со мной. Больше не выдержав издевательств, решил: «Ну, вас к черту», и приказал долго жить.

Вот так. А о чем это я, собственно?… Ах, да. У меня медицинская тема.

Осенью 2008 года я начал пробежки. Зимой побежал в полную силу. До этого была лечебная физкультура, которой я не на шутку увлекся. В молодости на меня произвели впечатление случаи, когда люди справлялись с последствиями тяжелых травм благодаря упорным тренировкам. Пришлось проверить это утверждение.

Сразу после выписки из больницы, кроме разных «примочек», типа электрофореза, лазера и массажа позвоночника получил направление в кабинет лечебной физкультуры. Кроме меня группа состояла сплошь из женщин старшего возраста, преимущественно жертв гололеда. Так как я мог заниматься гимнастикой только в лежачем положении, доктор «положила» на пол всю группу.

Дома пытался повторять упражнения. Но их было слишком много, невозможно все запомнить, пришлось после занятий записывать в тетрадь по памяти.

«Лежа на спине. Колени согнутые, палка под ними, приближать вместе с палкой к носу» или: «На спине. Колени согнуты, палка под ними. Перекатываясь на позвоночнике, садиться». «На спине. Писать ногами в воздухе свою фамилию и имя». И так далее. Самым тяжелым, но, по словам врача, самым эффективным, было упражнение что-то типа «ласточки». Лежа на животе, руки, ноги и голову задирать, как можно выше. Надо было продержаться в этом положении три минуты. Поначалу не выходило и трех секунд.

После окончания цикла занятий у доктора не мог уже остановиться. Продолжал тренировки. Ну, а потом побежал. До травмы пробегал не больше пяти километров. Теперь получалось около девяти. Специально шагами считал. Знакомым в шутку объяснял этот феномен ушибом головного мозга. Хотя, на самом деле, причиной рекордов была игра в футбол, которой я увлекался целых три года перед травмой.

Живу на окраине Сестрорецка. До леса рукой подать. Выбегал чаще всего, когда солнце садилось. Если был сильный мороз, дышал в перчатку. Возвращался уже в сумерках. Красота неописуемая – снежные поляны, запорошенные ели залиты призрачным лунным светом. Гулкая тишина, разбавляемая лишь далекими городскими звуками. Уверяю, это намного лучше, чем мельтешить ногами по беговой дорожке где-нибудь в фитнес-клубе.

А вот на лыжах ходил по льду Финского залива. Почему-то всегда либо в снегопад, либо в густой туман. Спускался на лед, шел немного, а когда оглядывался, видел сквозь белесую мглу размытое пятно парка «Дубки». Оно пропадало быстро. Возвращаться можно было лишь по своим следам. Иначе ушлепаешь в сторону Финляндии или Кронштадта. Да уж, без очередной порции адреналина нам никак.

О событиях этого года трехмесячной давности вспомнить нечего. Всего лишь неделя в больнице. Был сосед по палате, упавший духом, с остановившимся взглядом в потолок. Перед моей выпиской прибыла бригада гастарбайтеров из Эстонии. Они привезли товарища, выпавшего из окна второго этажа, во время монтажа стеклопакетов. Я их встретил в коридоре, когда гулял там на костылях. С русским языком у них было плохо, но разобрать можно было. Я, как опытный «падальщик», давал им какие-то советы.

Уверен, что хромота пройдет, и я, в конце концов, снова побегу. Правда, в эту зиму, если снега будет, как в две предыдущие, со свободным временем будут проблемы.

Сколько собираюсь оставаться в этой профессии? Вопрос злободневный. Ведь, если что, соломки подстелить не удастся. Своему первому работодателю обещал, что проработаю на высоте до шестидесяти лет, хотя он, наверняка, об этом не помнит. Но это и не важно.

Как-то пошел купаться на Разлив. Конец лета, холодно. На пляже почти никого, зябко. Надо разворачиваться. Увидел двух дам, грациозно плывущих. Превозмог себя, зашел в воду. Так и здесь. Есть высотники старше меня. Почему они могут, а я нет?

Так что, со здоровьем у меня сейчас почти все в порядке. И, думаю, с юмором тоже. Особенно черным.

7 июля 2011 года

Жара. Сегодня я испытал два противоречивых, казалось бы, взаимоисключающих ощущения. Ближе к обеду «замерз», а к концу дня перегрелся, получив солнечный удар. В одном американском фильме из уст героев – строителей небоскребов – прозвучал термин «замерзнуть». Это значит, что монтажника-высотника сковывает страх перед высотой, и он прекращает работу. Вот и я, привязав на высоте двадцати шести метров веревку к опоре на крыше, а себя – к веревке, некоторое время не мог решиться спуститься, чтобы демонтировать старые вентиляционные трубы. Это происходит, когда давно не было практики нахождения на большой высоте. Кроме того, наверное, сыграла роль невезучесть во взаимоотношениях с земным притяжением. Однако постепенно организм адаптируется к новым, точнее, слегка забытым условиям, и все приходит в норму.

Человеческий организм, мне кажется, не может долгое время испытывать страх. Так же, как и любое другое эмоциональное напряжение. Будь иначе, люди не побывали бы не только в космосе, но и не отошли бы далеко от пещер.

К концу дня жара не спала. Саня сказал, что работать надоело. Я попытался его подбодрить и пошел перевешивать веревку, чтобы продолжить работу. Но в конце спуска почувствовал сильное недомогание. Надо было идти на крышу, чтобы вытащить наверх веревку, как положено в конце дня, но вместо этого, найдя тенистое место, не менее получаса сидел с закрытыми глазами, чувствуя, как меня посещают короткие сновидения. После небольшого отдыха, кажется, полегчало.

16 июля 2011 года

Середина лета. Зной иногда отступает, сменяясь периодом кратковременных гроз и ливней. Но вскоре показания термометра снова ползут к тридцатке. Начальство нашло нам новый объект, по сравнению с которым нахождение на крыше или стене может показаться раем. Мы его назвали «душегубка».

Что мне нравится в нашей работе, так это разнообразие. Чердак с единственным окошком, где мы должны ремонтировать деревянное перекрытие, совершенно не имеет доступа воздуха. Прежде чем приступить к плотницким работам, надо вытащить несколько кубометров шлака. В разгоряченном спертом воздухе стоит угольная пыль. По лицу струится грязный пот. Наверное, в таких же условиях работал в пятидесятые и шестидесятые годы прошлого века на шахтах Донбасса мой отец.

Силикоз – так называется профессиональная болезнь шахтеров. Помню, не все мужики из нашего двора доживали до пенсии, хотя и наступала она достаточно рано. Почти все мои родственники, друзья и одноклассники, кто раньше, кто позже, работали в шахте. Возможно, там и родители познакомились. Женщин, ведь, не сразу вывели на поверхность. Человека, встреченного на улице нашего городка, побывавшего недавно в забое, можно было узнать по глазам, которые как будто подведены тушью. Угольная пыль за один раз не отмывалась ни в душе, ни в бане. Зря я об этом говорю в прошедшем времени. Ничего не изменилось. Только в живых не все остались.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69159580&lfrom=174836202) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.