Александра Дроздова "Лия Брайнс – профессор магЗоологии, или Всем женщинам свойственны недостатки…"

Я так и не подняла глаз, пока все не доела, а когда осмелилась посмотреть на человека, который и внес сумятицу в привычную рабочую обстановку, то заметила, как он очень мило и часто работал ложкой и, казалось, что ел с потрясающим аппетитом и удовольствием. Все сидящие, конечно же, обратили на это внимание. Когда Серхио доел, я не удержалась, в отличие от остальных, и спросила:

– Вкусно?

Он не ожидал ни моего вопроса, ни того, что пища была на самом деле вкусна, но ответил предельно честно:

– На удивление – очень! Кофе?

За его предложением, как я решила, скрылась очередная секундная слабость и трещина в его «маске».

– С удовольствием, – ответила я, дав ему возможность сбежать. Но я не рассчитала, что таким широким жестом подставляю под удар себя.

Как только Серхио удалился на приличное расстояние, так далеко, чтобы ему было не слышно преподавателей, прозвучал вопрос от Ларины с выраженной и крайне недовольной интонацией:

– Что у вас с ним?

Моментально от всей женской половины полетели подобные вопросы, вплоть до того, спим ли мы вместе, и множество неприятных взглядов, от завистливых до жалостливых. Честно говоря, я по-настоящему растерялась от неожиданного натиска и давления, таких неуместных слов и неправильных взглядов. Еще это противное любопытство – желание засунуть свой нос в чужую жизнь… в своей бы разбирались. Я довольно грубо ответила, желая сразу поставить на место всех желающих выяснить то, что их совсем не касается:

– Спим или же нет, Вы об этом не узнаете!

Не дожидаясь реакции взрослых, казалось бы, умных людей – людей науки, я сбежала из столовой, так и не выпив свой кофе. Кофе – жаль, а что убежала – нет.

Я забежала в преподавательскую, чтобы забрать все свои вещи и не возвращаться сюда еще раз. После спецов я смогу сразу улизнуть на почту, а уже после нее наведаться в лаборантскую.

Чаще всего наши преподаватели к этому времени уже разбегаются домой, даже если и задерживаются, то в основном за сводками, вероятность наткнуться на кого-либо крайне низка. Не было ярого желания у работников магАкадемии дополнительно еще и штаны просиживать в лаборантской по вечерам, особенно у Ларины, она и минутки лишней не проведет в стенах академического здания. Все срок в срок. Мне это было только на руку, встречаться после неподобающего поведения нашего коллектива не хотелось.

В компании своих вещей (портфеля и пиджака) я вошла в аудиторию, где осталось провести занятие для специального курса. Я умышленно заперла дверь изнутри – открою, когда обеденное время подойдет к концу. С чистой совестью я погрузилась в увлекательный мир чтения монографии о Плюющих Ящерицах, но на этот раз не забывая поглядывать на часы.

Пару раз в аудиторию кто-то стучал и дергал ручку двери, но открыла я дверь только за десять минут до начала замены у спецов. Спецами мы называли особый курс (специальный), где учащиеся выбрали магЗоологию в число приоритетных предметов, поэтому они и спецы. Материал им нужен подробный, четкий, углубленный, а не поверхностный, как у тех же второкурсников.

Леди Лаиса ничего не рассказала о своей группе, с которой мне придется заниматься сегодня. Единственное, что мне было о них известно, только то, что в следующем году эти специалисты выпускаются и покидают нашу магАкадемию вместе с допуском к выбранной ими профессии.

Повернув ключ, я открыла дверь, прошла к доске и вывела на ней тему: «Ядовитая Авралия – опасность или благо?». Тема объемная, не на одно занятие и, честно говоря, мне совершенно неизвестно, как подает данный материал заведующая леди Лаиса Праттерон. Но если бы я вела спецов, то разделила бы животных на две группы – на тех, которые бесполезны и могут лишь убить или навредить, или же тех животных, которых все-таки можно использовать в той или иной ситуации. Так я и намеревалась поступить. А дальше наша заведующая сама разберется, группа все-таки ее.

Положив кусочек мела на место, я вернулась на свое рабочее место, и, сложив руки перед собой, принялась ждать группу, которая с опозданием, но все же появилась.

– Извините, профессор Брайнс? Вы у нас заменяете? – спросила выглядывающая в приоткрытую дверь очень симпатичная рыженькая пышечка.

– Да. Проходите и занимайте места, – подтвердила я.

В мою солнечную аудиторию быстренько забежало всего восемь человек. Среди них было всего две девушки – одна из них, та приятная пампушка, той же масти, что и я; а вторая – очень высокая, очень худая блондинка с огромными зелеными глазами и с точеными чертами лица: хрустальная фигурка, а не живая девушка.

Мальчишки уже совсем не мальчишки, и даже не юноши, а настоящие мужчины, в светлых рубашках и в строгих брюках. Почти у всех среди присутствующих было суровое выражение лица, и лишь у рыженькой и еще у одного молодого человека, то и дело, мелькала улыбка.

Выделяющийся улыбкой молодой человек обладал привлекательной внешностью и имел ямочку на подбородке. Он же проявил то ли смелость, то ли наглость, спросив меня:

– А вы точно Профессор Брайнс?

Я ничего не смогла поделать с собой и снова закатила глаза на этот вопрос. Как же мне надоело его слышать.

– А это точно группа спецов или стоит поставить всем неявку перед самыми каникулами? – проговорила я, не сдерживая эмоции.

Угроза подействовала, и восемь студентов изрядно напугались. Блондин с косой длинной челкой, сидящий рядом с тем молодым человеком, который и задал неприятный, даже неуместный вопрос, шикнул на него с явной угрозой. Все замерли в ожидании моих слов, и я начала лекцию. Кажется, спецы приняли мои слова всерьез, надеюсь, они больше не станут мешать мне.

На самом деле, мне не хотелось портить им жизнь. Неявки, проставленные в сводки, очень сложно отрабатываются и исправляются, а перед каникулами это становилось еще более трудновыполнимым делом. Оставить хвост на выпускной год – почти смертный приговор.

Итак, лекция началась. Я во всех подробностях рассказывала о ядовитых жителях Авралии – кто из обитателей ядовит смертельно, а кто не столь серьезно опасен для человека; кто может вызвать временный и местный паралич своим укусом, а кто способен после травматизации тканей поспособствовать появлению генерализованного паралича, распространившись до дыхательных мышц – вызвать смерть; кто своим укусом может вызывать жуткие расстройства пищеварительной системы, а кто – временную слепоту, а есть те, кто и невозвратимую. Эффект временного ограничения такого чувства, как зрение, может быть полезен в некоторых обстоятельствах, и это я подчеркнула особенно.

Яд паука – Аракса Земляного – вызывает обильную рвоту, а если вовремя не помочь укушенному, то от последствий обезвоживания наступит смертельный исход. Однако существует любопытный феномен: человек, которого укусила эта разновидность паука, будет говорить чистую правду. Вероятно, ведутся засекреченные ведомственные разработки – отсоединить одно действие яда Аракса Земляного от другого, но пока о таких данных вневедомственной научной публике неизвестно.

Сегодня я поведала только о классе насекомых, не затрагивая класс рептилий, и даже оставила одно животное из класса млекопитающих. Будет им это сюрпризом или сюрприза не будет, пусть решает леди Лаиса.

После обсуждения всего материала я пустила по рядам листочек, чтобы все присутствующие вписали в него свою фамилию, а затем я со всеми попрощалась. С чувством выполненного долга перед заведующей кафедрой я приступила к собственным сборам, но почему-то спецы не спешили уходить, а все-также сидели на своих местах и подозрительно перешептывались между собой.

Последним в свой портфель я положила список написанных фамилий, не забыла и захватить свой пиджак. Я намеривалась уже уходить, но наткнулась на восемь пар горящих глаз.

– Что? – спросила я совсем не по-профессорски.

– Нет-нет, ничего, – ответил молодой человек с ямочкой на подбородке и обвел студентов безапелляционным взглядом.

Все засуетились, быстро засобирались и разом покинули мою аудиторию. Надо же, какая сила внушения, мне бы такую.

Как раз я вспомнила, что окна тоже стоило бы закрыть, а после и сама удалилась из аудитории, снова забыв запереть дверь. Ну и ладно, все равно после почты нужно идти в лаборантскую, если вспомню, то закрою.

Быстро стучать синими туфельками все еще не выходило, натертые вчера мозоли заставляли меня страдать. Но я не сдавалась, и шла уверенно, держа курс на почту, чтобы отправить письмо старшему брату, которые я благополучно позабыла написать. Но ничего, сделаю это в пункте приема. Профессора так просто не сдаются! И почему же я так хорошо запоминаю знания из книг, но постоянно забываю, что происходит в моей собственной жизни?!

Улочки города были полны народа, все куда-то шли и всем что-то было нужно – домой, поесть или на встречу. Среди них кто-то неизбежно опаздывает на свидание, а кто-то и вовсе опоздал; кто-то торопится исполнить мечту, а кто-то и не начинал; кто-то пытается вернуть все назад, а кто-то даже и не пытался. И только каменные строгие высокие стены никуда не спешат, стоят себе и стоят, там, где соизволили поставить их руки человека.

Наконец, я добралась до высокого здания с огромными круглыми окнами, из которого постоянно что-то вылетало, а если быть точнее, то это были легкие письма. Все, что не проходило контроль веса (чаще всего это были посылки), отправлялось с почтовым дирижаблем до адресата. А вот маленькие письма всего в пару листов отправляли сами почтальоны с сильным отпечатком воздуха.

Работали в этой структуре люди, конечно же, обладающие не только отпечатком воздушной стихии (никакой дискриминации по стихийной принадлежности в обществе не встречалось), но они имели возможность нашептать магическому ветру, куда и кому нести письмо, но могли это делать только сильные воздушники.

Каждый кабинет работника почты, который рассылал письма, был оснащен большими окнами для того, чтобы беспрепятственно отправлять в полет письмо нужному человеку, «по ветру», так сказать. Но прежде чем письмо отправят самым быстрым способом, его подвергнут обязательной и тщательной проверке.

Зайдя в огромную и круглую деревянную двухстворчатую дверь, я сразу заняла длинную очередь к пункту приема. Я встала за пожилой, одетой не по сезону дамой в шерстяной шали. У принимающей стойки всех желающих обслуживал грушеобразный мужчина с неряшливой и куцей бородкой. На голове у него был характерный кепи почтальона, и одет он был в голубую форму почтового отделения, пуговицы которой еле-еле удерживали натиск живота работника почты. Мужчина довольно быстро и ловко взвешивал сверхточными весами письма и проводил проверку отправляемых бумаг, некоторые даже забраковывал и отправлять с ветром не позволял.

Если отправитель соглашался на другой способ доставки, то работник почты откладывал письмо в ящик на дирижабль, и уже не самым легким путем оно попадало в руки получателя, а если отправителя не устраивали предложенные условия или ему была важнее срочность получения, то желающий переписывал свое письмо в облегченном варианте, исправляя несоответствия. Затем отправитель снова вставал в очередь и все повторялось. Именно поэтому в почтовых отделениях всегда очереди, хотя условия быстрого отправления ни для никого не являлись секретными.

Как только письмо одобряется, работник почты ставит печать, подтверждая успешную проверку, а заодно и проставляет данные самого почтового отделения, откуда письмо будет отправлено, а уже из кабинета воздушника через огромное окно письмо полетит «по ветру» до указанного получателя.

Пока я стояла в очереди, быстро, чуть ли не на коленке настрочила Брэду письмо всего на одну страницу, в котором я сначала спросила о его здоровье, о его гостинице, о том, как идут его дела, не успел ли он жениться и завести кучу детишек за время моего отсутствия, и только в самом конце я перешла к самому волнующему для меня вопросу. Я пояснила, как именно получила предложение об участии в экспедиции, и спросила, сможет ли брат обойтись без моей помощи какое-то время. Не забыла я и вложить чек на сумму, которую могу отправить ему.

Так я делала не впервые, поэтому проблем возникнуть не должно. Я специально открыла счет в банке, который действителен и в Ринции, в нашем далеком прибрежном городке – Шорбере. Чек всегда был именной, со специальной защитой, и только брат сможет обменять его на наличные деньги. Опасаться мошенников не стоило, хотя бы только потому, что не так уж и много я отправляла, чтобы заинтересовать их, но при этом отправляла регулярно.

Сложив письмо пополам и вложив внутрь чековую расписку, я с обратной стороны указала точный адрес получателя и отправителя и стала дожидаться своей очереди, а когда она подошла, то протянула полноватому почтальону свое письмо. Оно прошло и проверку, и контроль веса, а после работник почты в форменном кепи запечатал его края специальным раствором, чтобы оно осталось целым, заодно и посторонние не смогут прочесть его.

Положив на стойку точное количество монет за оказанную услугу, я покинула многолюдное отделение почты.

Время неумолимо приближалось к ужину, а мне стоило поспешить в лаборантскую в надежде перехватить что-нибудь съестное по пути. Как раз из-за угла виднелась маленькая передвижная повозка, продающая свежую печнину. Я приобрела у грубоватой хозяйки повозки три пирожка с картошкой и два зеленью, и, конечно же, кружку холодного кваса. Один из пирогов я завернула в салфетку и убрала в свой портфельчик, а другие с удовольствие съела по дороге.

Я так спешила вернуться обратно в магАкадемию, да и вообще была поглощена поеданием вкусного перекуса, что не заметила крупную женщину на своем пути. Это привело к столкновению с круглым женским телом, а недопитый квас оставил свой след на моей синей блузке, делая ее мокрой и неприятно липнущей к телу.

– Смотри куда прешь, очкастая, – буркнула крутобедрая дама, и, оттолкнув меня со своего пути, ушла восвояси.

Я осталась стоять и хлопать глазами, не успев даже произнести слова извинений, с мокрым пятном на блузе и с недоеденной половинкой вкуснейшего пирожка в руке.

Грустно вздохнув и привычно поправив очки, я засунула в рот остаток своего ужина. Мне пришлось завернуть в неприметный угол, чтобы переодеться. Я сняла рубашку и засунула ее в портфель, а пиджак надела прямо на белье. Отменять посещение лаборантской из-за пятна не по мне, а выход из положения я смогла придумать только такой.

Я распустила волосы, чтобы прикрыть ставший неприличным вырез, а портфель прижала к груди плотнее для большей уверенности. Обновленная, я вернулась к прежнему курсу и поспешила к стенам магАкадемии.

До лаборантской я добралась без приключений, и даже удалось никого не встретить по дороге. Войдя в оборудованную комнату, где никого из коллег не было, чего я и добивалась, моментально сняла пиджак и надела белый длинный халат, застегнув его под самое горло, и метнулась в свою половину лаборантской.

На моем личном столе была установлена большая клетка, внутри которой жила очень ценная особь. Об ее настоящей видовой принадлежности никто в магАкадемии не знал, кроме меня. По иронии судьбы это было несчастное «золотоносное» животное.

Я открыла дверку клетки, а ящерица изумительного лазурного цвета, находящаяся внутри, показательно отвернулась от моей руки. Обижается – вчера я не успела заглянуть даже на минутку. Опомнившись, что у меня есть лакомство для «его величества», я вернулась к своему портфелю и забрала завернутый в салфетке пирожок, после чего протянула его питомцу в знак нашего примирения. И, наконец, самец Лазурной Драконовидной Ящерицы передумал дуться и выбрался на волю. Мягко ступая по поверхности стола, он добрался к оставленному мной пирожку и с жадным урчанием принялся заглатывать «взятку».

Конечно, я никому не рассказала о том, что во время второй и последней своей экспедиции по Трофянистым островам я обнаружила истощенного донельзя, почти мертвого «золотоносного» самца Лазурной Драконовидной Ящерицы.

Возможно, если бы не напряженная обстановка внутри нашего коллектива, я бы поведала о совершенно не ожидаемой (ведь Трофянистые острова не входят в ареал обитания данных реликтовых животных) и столь значимой находке, но, увы, я это скрыла.

Тогда мною было решено вылечить и выходить бедное измученное животное самостоятельно, а затем уже разобраться в том, как одинокий самец добрался до островов, как он потерял свои крылья и как он остался жив (или почти жив) после потери своей пары.

Над этим у меня было время подумать, и, как я предположила, браконьеры украли его семью из лесов Гидая. Вероятно, они случайно обнаружили его, затем выследили и улучили тот момент, когда самец отправиться на охоту, оставляя в гнезде самочку вместе с алмазной кладкой. Браконьеры тогда-то их всех разом и выкрали, а самец, вернувшись обратно, взял след похитителей и запах своей пары и начал преследование, в результате которого и оказался на Трофянистых островах совершенно обессиленным, истощенным, с покалеченными и перетруженными крыльями. О судьбе самочки сложно говорить, разделенные пары в дикой природе не жили, а умирали в тоске, тем и удивителен был данный случай, ведь самец остался жив. Одинокому несломленному бескрылому самцу я дала имя – Лазур. Он был уникален.

Драконовидные Ящерицы создавали пару на всю свою жизнь, и если по трагической случайности погибал кто-то из пары, то второй отправлялся на тот свет за ним почти сразу. Легенды гласили, что такая чрезвычайная преданность и верность – наследие драконов, но научные факты этого подтвердить не могут.

В магАкадемии благодаря мне считают, что я обнаружила новую разновидность ящериц лазурного цвета, и теперь я всячески изучаю данный индивид. На этом любопытство начальства закончилось, им было достаточно проблем с моим зверинцем. А так как никто из коллег и не искал в Лазуре редкое малоизученное животное, то и не замечал очевидного. И правильно, откуда же он мог взяться у меня? Ведь это чистая случайность…

Пока самец красивого глубокого цвета ел мое подношение в виде пирожка, я достала предназначенный специально для него корм, наполнила кормушку, налила свежую воду и настроилась писать дневник про это дивное животное. В записях я подробно описывала поведение ящерицы, свои наблюдения, выводы, чтобы уже потом кропотливо во всем разобраться и предоставить миру обновленные знания, а пока я была занята скучной писаниной, по-научному сказать, сбором материала.

Лазур преспокойно гулял по всей лаборантской, пока я была занята. Если отправлюсь в экспедицию, то его придется взять с собой. Зверинец могут прокормить и без меня, хоть и Бэлла останется недовольной и огнеопасной, но подрабатывающие студенты под зорким глазом сторожа Бинксли и с этим справятся. А вот близкий контакт с Драконовидной Ящерицей может привести к нежелательным проблемам. Если кто-то в Лазуре распознает настолько ценное животное, то, вероятно, я перестану быть его хозяйкой. Меня могут оштрафовать за сокрытие животного под мировой защитой или, возможно, выберут наказание похуже, и никто уже не будет учитывать обстоятельства приобретения и все остальные частности.

В нашу идиллию вмешался громкий стук в дверь. Кого могло принести поздним вечером пятницы в лаборантскую? Ничего иного я не могла ответить, как обычное «Кто там?».

За дверью подозрительно молчали, и только через минуту мужской голос возмущенно произнес:

– Лия Брайнс! Кто там? Вы серьезно? Почему это дверь заперта?

Несколько раз дверная ручка красноречиво дернулась, но не без помощи Серхио Кроуэлла. Надо же, а я успела позабыть этого человека, думала, что мы распрощались до понедельника.

– Вы даже в аудиторию дверь забываете закрывать … – поразительно верное заключение высказал голос Серхио.

Пока я обдумывала, что же мне ответить и как потянуть время, во всю преследовала Лазура, чтобы вернуть его обратно в клетку. Я надеялась, что Серхио не заподозрит ничего необычного и крайне прибыльного в синей ящерке, ведь он не должен разбираться в магЗоологии, мои услуги же ему для чего-то понадобились.

Тем временем аристократ продолжал настойчиво стучать и дергать ручку несчастной двери со словами, в которых слышалось беспокойство:

– Лия, у Вас все в порядке? Если вы сейчас же не откроете дверь – я ее вышибу!

И, не давая мне больше секунды, он приступил к угрозам. Этот нехороший человек сегодня совсем не настроен ждать, и, возможно, не только сегодня, а вообще не способен на ожидание.

– Сейчас, – крикнула я ему, закрывая клетку Лазура.

Быстро поправив очки и отряхнув халат, я торопливо простучала синими туфельками по полу и, наконец, отомкнула дверь.

Передо мной возвышался все тот же Серхио Кроуэлл, правда, слегка взбешенный и немного запыхавшийся. Я посмотрела ему за спину, и, ожидаемо, в коридоре никого не обнаружила, кроме мирного спокойствия, царящего во всеми покинутой на выходные магАкадемии.

– За Вами гнались, а Вы решили спастись в лаборантской? Сейчас уже угроза миновала? – иронично спросила его я.

Конечно, я понимала, что веду себя грубо, ведь мужчина беспокоился и напридумывал себе многое и лишнее, но все-таки не о том он заботился, вернее, не о той.

– Меня… – очень тихо уточнил Серхио, – меня угроза миновала, а вот на счет тебя, я не уверен.

Высокий мужчина отодвинул меня в сторону, как досадную помеху, и прошел внутрь рабочей комнаты. Он пристально оглядел лаборантскую, прошелся беглым взглядом по рабочим столам, расчетным приборам, шкафам с литературой и моей клетке, но, как и предполагалось, ничего примечательного для себя не обнаружил. Затем он уверенно развернулся ко мне лицом и приказал:

– Переодевайся! Я обещал тебе кофе.

– М-м-м, – невыразительно замялась я. Мне хотелось бы выгулять Лазура чуть дольше, да и пить кофе в компании Серхио было не удобно и неуместно для меня. – Ничего страшного, я прощаю Вам долг.

На секунду мне показалось, что у него задергался левый глаз. Аристократ шумно выдохнул, уставился себе под ноги, а когда вновь посмотрел на меня уже спокойно, то уже как-то устрашающе произнес:

– Что тебе нужно? Улитки? Покормить зверинец? Будь любезна, назови причину!

На размышление и придумывания отговорок не было времени, и врать будущему работодателю непрофессионально.

– Объективных причин нет, – честно ответила я.

– Вот и отлично! – радостно воскликнул сэр Кроуэлл и хлопнул в ладоши, правда, для такого счастья причин уже не видела я. – Ты уже сообщила начальству о своем отъезде?

– Разве я уже согласилась? – ответила я вопросом на вопрос.

– О-о-о, – протянул мужчина, – леди Лия, а Вы юлите. У Вас горят глаза, когда слышите упоминание о предстоящей поездке. Я уверен, что Вы уже согласны.

И снова он был прав. Я хотела поехать, но это не только от меня зависело – мне хотелось получить одобрение от моего брата и точно знать, что с ним все в порядке и моя помощь ему не требуется.

– Иногда… не все желаемое осуществляется, – тихо проговорила я и добавила еле слышно:

– Вам, наверное, это незнакомо.

Для того чтобы он не успел мне возразить, я твердо попросила:

– Выйдете пожалуйста, мне надо переодеться. Не пойду же я пить кофе в лаборантском халате?

Серхио очень долго вглядывался в мое лицо, явно раздумывая, как бы поставить одного профессора на место, но, так ничего и не произнеся, вышел из рабочей комнаты и аккуратно прикрыл за собой дверь.

Я подошла к клетке и погладила Лазура по теплой шершавой голове, пообещав вернуться уже завтра. Умное животное будто бы чудом поняло мои слова, он спокойно лег на подстилку и смежил свои веки.

Я грустно вздохнула, понимая, как же тесно ему в этой клетке. А ведь раньше у него были и семья, и свобода. Сама от себя я не ожидала такой реакции и поразилась своему порыву и поступку. Я открыла дверку клетки и произнесла, обращаясь к Ящерице (хотя ни в одной литературе ни единого упоминания о том, что Драконовидные Ящерицы понимают человеческую речь):

– Лазур, а пойдем со мной, а? Посидишь пока в портфеле, никем не замеченный. В моей квартирке всяко будет свободней, чем здесь, в маленькой клетушке.