Ярослав Антонович Тимонин "Repulse"

Repulse
Ярослав Антонович Тимонин

Дорога как эскапизм, как источник вдохновения, как призма рефлексии, как место уединения и как место встречи

Ярослав Тимонин

Repulse

And the story ends, insanity said coldly

Still waiting for the chance

So out of nowhere it will rise

Oh, and another journey starts

Blind Guardian

Часть I

20 августа, 04:21, Тверь

Невероятный, фэнтезийный пейзаж за окном. Флотилии мрачно синих, переходящих по краям в сизые, небольших облаков медленно ползут на фоне градиента, переходящего от почти фиолетового к белёсо-голубому, неподалёку от горизонта формируя уверенную линию. По другую её сторону – будто слой другой жидкости, с заметно отличающейся плотностью: яркое, нереалистично оранжевое небо, ближе к месту скорого восхождения светила становящееся янтарным. Снизу совершенно чёрным, чётким силуэтом раскинулись холмы крон деревьев, создавая сказочную картинку, в которую хотелось переместиться из настоящего мира.

Настроение не было паршивым, совсем нет. Похороны и изрядное количество выпитой водки, наверное, отчасти пробивали на эмоции, но совсем не так, как ожидалось. Состояние было похоже скорее на усталость, но внутри всё было спокойно и твёрдо. В очередной раз при схожих обстоятельствах меня поражало это чёртово спокойствие. Возникали вопросы. Разве так принято реагировать? Ты что, совсем бесчувственный? Но картина складывалась сама собой: я дорожил человеком при жизни, но после смерти его уже не существовало, и жили только воспоминания и пережитое время, которые, я, безусловно, ценил. Гораздо тяжелее было наблюдать за реакцией остальных, и это давило в разы сильнее самого факта. Радовало предположение, что наличие близкого человека, демонстрирующего некую уверенность в продолжении нормального хода вещей, могло служить опорой само по себе. Хотя пугала и возможность обратного восприятия: если возникнут сомнения в эмпатичности моей натуры. В целом, постепенно я свыкался с мыслью, что воспринимать эту черту характера следует скорее как сверхспособность, чем как его изъян.

Бездумно я смотрел на ошеломительную красоту, такую неуместную, и такую своевременную. До будильника оставалось ещё около часа.

20 августа, 19:57, Пенза

Силуэты камышей яркими чернилами вырисовывались перед зеркалом пруда, подёрнутого мелкой рябью. В водной глади отражалась бирюза, а затем ржавая, кислотно-рыжая и с проблесками пастели, дымка облаков. Сзади изредка доносились звуки городской набережной, располагавшейся всего в нескольких десятках метров – отчего диссонанс, вызываемый близостью природного и рукотворного, только усиливался.

Вода казалась ледяной, и сердце колотилось, но ощущение погружения в лоно природы, плотно обволакивающего своей плотной массой, с лихвой окупало совершённое. Желания лезть в совершенно точно не тёплую воду, не имея никаких полотенец и сменной одежды, поначалу не было никакого, но пример друга действовал лучше любых уговоров, особенно подкрепляемый принципом, которого уже пару лет я старался по возможности придерживаться: «почему бы и нет?». Когда ещё представится возможность искупаться в Пензе обнажённым?

Судорожные гребки и максимальная концентрация разума, подключающаяся автоматически, даже если нет никакой угрозы. Изо рта шумно вырываются клубы пара, руки поочерёдно ощущают сопротивление холодной воды и подобие ветра от прохладного вечернего воздуха, наполненного ароматом речной воды и оттенками трав. Где-то на фоне, заглушаемые плеском, слышны сверчки, совершающие свой вечный обряд. Воздействие на органы чувств в моменте слишком велико, чтобы мыслить спокойно, но мысль рождается: всё правильно, продолжай. Жалеть ты будешь о неиспытанном, и жалеть горько, но каждый опыт, даже неприятный, откладывается в памяти как достижение, ибо ты преодолел себя в нежелании, робости, страхе, и – развивая идею дальше, уже не применительно к сейчас – бесстрашие не обладает ценностью, настоящая ценность – в способности, испытывая страх, всё равно действовать так, как задумал. Бойся, дрожи от страха, и делай шаг вперёд.

21 августа, 10:53, Пенза

Небольшая комната со следами ремонта: настежь раскрытое окно, открывающееся в вертикальной плоскости без ограничителя, и оттого уложенное на картонные коробки; сущий бардак; изрядно помятый господин Г. в футболке Metallica на рядом стоящей кровати нетвёрдыми руками откручивает крышку полуторалитровой бутылки воды. Рядом висят пиджак и брюки, откровенно требующие глажки; на соседнем низеньком столике – ключи, пачка сигарет, провода от зарядки, телефон, наушники, старый билет на самолёт и бог знает, что ещё.

Переворот на бок вызывает громкий скрип провисающей раскладушки и болезненные ощущения в теле, но в этот момент на лице, или, по крайней мере, в сознании – улыбка. Лёгкость, с которой я отправился в эту поездку, казалось комичной на фоне произошедших на днях событий и завала на работе. Но, наверное, такое отношение и было наиболее закономерным ответом: побег от реальности всегда был моей слабостью. Или же удобным инструментом дать отдых психике? Наверное, всё хорошо в меру, и сейчас это было точно нелишним. Помимо самой поездки радовали две вещи: первое – отвлечение на другие события и занятия, новую локацию и замечательных людей. Это работало. Мне казалось, что я справился бы и так – потому что не существовало иного варианта – однако ситуация, безусловно, упрощалась. Второе – происходящее напомнило одну из летних ночей, случившуюся 8 лет назад.

***

Одни из первых попыток устроиться на какую-нибудь работу, пара дней, проведённые на автомойке вместе с господином Г., забавные коллеги, поглощавшие прямо на рабочем месте невообразимое количество алкоголя, перекусы едой быстрого приготовления, яркий запах автомобильного шампуня и полироля, постоянно мокрые ноги и покрытые морщинами от многочасового контакта с водой пальцы. Наши родители не ожидали нас домой, поскольку планировалось остаться на ночную смену. По стечению обстоятельств провели это время мы на квартире у нашего общего приятеля, где время от времени собирались впервые видевшие друг друга люди.

Бесконечная юность момента, когда уже после рассвета ты проходишь на балкон мимо спящих на диване, свернувшихся калачиком прямо в одежде, и слышишь утреннее пение птиц сквозь потоки свежего воздуха. Уставшее лицо, требующее сна, руки стоящего рядом друга опираются на подоконник, блёклый дым от сигареты уносится над шелестящими кронами в ясное голубое небо.

***

В тот раз нам так и не заплатили. Это было и не важно. Важна была возможность провести вечер и ночь так, как того хотелось, спонтанно, без какого-либо плана. В этот раз план был. Без подробностей, с многими решаемыми на ходу моментами, но был – полное его отсутствие, к сожалению, уже, кажется, нельзя себе позволить. Или можно, но для этого нужно обладать, видимо, большей степенью смелости. Итоговая степень свободы, возможно, осталась прежней – по крайней мере, испытываемые ощущения нашли именно такой отклик в памяти. Возросшая степень ответственности – и неизбежные связанные самоограничения – компенсировалась большим фактическим числом возможностей. Пусть будет Пенза. Я был рад находиться здесь и сейчас.

23 августа, 13:49, где-то неподалёку от аэропорта Внуково

Воздух такой же горячий, несмотря на несколько сотен километров на север от места последнего осознанного восприятия пространства. Небосвод, как и поля под ним, приобрёл песчаный оттенок, напоминающий о казахских степях. Надземный переход через трассу из серого превратился в блёкло, пепельно-серый. Резкий запах асфальта, нагретого солнцем и покрышками изредка проносящихся машин, поднимается ровно вверх, не движимый ветром. Даже выключенные в это время фонари выглядят усталыми.

Состояние rolling stoner стало привычным даже за такой короткий промежуток времени. Где-то позади основного эмоционального фона на кривоватой дощечке с бэклогом часть сознания выписывала некрасивым почерком тезисы. Ключевой из них сейчас: «тебе очень нравится так жить». Несмотря на постоянные недосыпы, нехватку самых бытовых вещей, частую неопределённость места для ночлега, уставшие от рюкзака плечи и вечные проблемы с зарядкой устройств. Но ощущение перекрывает, его сейчас слишком мало, и ты готов чувствовать гораздо больше. Очередной повод подумать, тем ли ты занимаешься (нет, не тем).

27 августа, около 9 утра, дорога к северу от Твери

Давно знакомые, но ещё не надоевшие стволы сосен. Пересекающая под косым углом дорогу просека, внутри которой уходят вдаль ряды сонных деревянных столбов с лениво повисшими между ними электрическими проводами. Хвоя, пыль и лёгкий запах бензина. Уже откровенно горячее солнце, безынтересное, обыденно круглое и жёлтое; пыль от проезжающих мимо машин, высокое синее небо.

Убитые кроссовки касаниями отсчитывают шаги то по меняющему свою толщину полотну асфальта, то бьются через стебли растений обочины, когда навстречу проезжает крупный автомобиль. За плечами больше тридцати километров. Изнутри, пробиваясь через слой ощущения жажды и стёртых ног, доносится самодовольное хихиканье маленького тщеславного ублюдка. Другой я, постарше и поспокойнее, смотрит на себя со снисхождением. Всё же неясно, где бы мы были без него. Сама эта пробежка – его идея, я вообще не люблю бег. И к чему мы в итоге приходим? Слышишь, умник, без меня ты – никто. Меланхолик, постепенно закопавшийся бы в собственных переживаниях, сбегающий в выдуманный мир по любому поводу, и жалеющий себя из-за постепенно возрастающих противоречий между желаемой и реальной картиной действительности. Только я тебя вытаскиваю. А твой хвалёный стоицизм – самооправдание для обыкновенной лени и неспособности действовать в связи с изменившимися уже давно обстоятельствами. Кчао.

Всё так, всё так. А пока надо добежать до конца дистанции.

Часть II

29 августа, 21:59, Ереван

Вечерний и незнакомый город, который хочется назвать ночным из-за резко опустившейся темноты. Хаос из неисповедимых траекторий сотен прогуливающихся людей, разговоров, шума колёс и сигналов автомобилей, ярких цветовых пятен одежды и электрического освещения, контрастирующих с тёмными тонами зданий и выраженно трагичными мелодиями уличных музыкантов.

Чёртовы музыканты выбили почву из-под ног. Конечно, они не чёртовы, я всегда любил послушать такое. Но сейчас всё слишком походило на рекламную брошюру туристической компании. В голове не могла без сопротивления устояться мысль, что виденное во влогах про путешествия будет настолько непосредственно, без обмана ради красивой картинки. Символ оказывался на деле вовсе даже не символом, а настоящей действительностью. Национальные инструменты, песчаные и коричневые оттенки архитектуры, битком набитые улицы в рабочий понедельник, повсеместное пренебрежение правилами дорожного движения, дорогие чёрные мерседесы, чередующиеся с потрёпанными, но чистыми белыми седанами противоположного ценового сегмента, гремящая из колонок музыка, весело кричащие дети. Сложившаяся за последние пару лет, и откровенно радовавшая способность не строить никаких ожиданий привела к тому, что удивляла сама способность удивляться, и это приводило в смятение. Дурацкое противоречие. По идее, удивлять должно было вообще всё, но по факту же способность трансформировалась в ожидание, что удивлять не будет ничего. Последняя мысль, в сочетании с озвученной выше, сигнализировала о слегка завышенном градусе цинизма. Впрочем, плюсов от этой черты немало, так что стоит десять раз подумать, прежде чем начинать какое-либо противодействие. Что ж, снова учимся удивляться.

31 августа, 11:52, Ереван

Парапет лестницы гармонично выполняет роль и стола, и скамейки. Расположенный парой пролётов ниже внутренний дворик гостевого дома прикрыт сверху каким-то кустарником, из зелени которого местами виднеются оранжевые бутоны цветов. Рядом примкнулся балкон, собранный чёрт знает из чего; кажется, здесь можно увидеть строительный материалы нескольких исторических эпох. От крыши над ним к стоящей под углом соседней панельке протянулись обвитые плющом провода. Пятиэтажка строилась явно позднее и уже параллельно автомобильной дороге, шума которой здесь, на удивление, почти не слышно.

Голова ещё влажная после утреннего душа. Несмотря на относительно раннее время, воздух уже горячий. Кофе и сигареты, чурчхела и черешня. Банально? Разумеется. Хуже ли от этого? Ничуть.

У неё замечательно получается заводить маленькие, казавшиеся мне такими лишними разговоры; вчерашний таксист, отвёзший нас домой от озера Севан – тому пример. Это забавляло, в том числе и по первым моим мыслям в подобные моменты. Что-то вроде «Только не это, и без того же хорошо». Однако подобные взаимодействия играли роль некой пряности. Не обязательно вкусной, но придающей блюду более выраженный и запоминающийся характер. Становилось всё интереснее: произошли бы эти знакомства, будь я один?

Картонные стаканчики с black bean juice и большим количеством осадка стояли в деревянном подносе: утренний бонус от хозяина, который и навёл на эти размышления. Дальше – больше: приглашение посидеть за столиком, ещё один бонус – два полных бокала коньяка и спелые, ароматные персики; знакомство с девушкой, снимающей комнату на первом этаже; больше часа разговоров и обмен контактами, и поражающая воображение уместность именно такого времяпрепровождения. Последнее, а именно некая спонтанность, отвлечение от планов в пользу момента, казалось, в путешествиях обретало особую ценность, поскольку обыкновенно происходило в условиях довольно чётко ограниченного времени. Лёгкость общения, которой не хватало в иных обстоятельствах, заставляла проводить некоторое сравнение, и объективные факты говорили о том, что значимые различия на самом деле минимальны. К слову, снова возникла идея, вызывающая улыбку, но потенциально открывающая дорогу новым впечатлениям: снять отель в своём городе. Антураж поездки – вполне легальный способ на время усилить собственные ощущения и способности памяти к запоминанию. Так и запишем.

31 августа, 17:03, Вагаршапат

Размытые пятна теней от деревьев неровно ложатся на широкую дорожку, перспектива которой упирается в ступени, а затем и колонны песчаного цвета храма. Издали навстречу, с настолько же неуместным, насколько и добавляющем стиля, смартфоном, шагает молодой священник в полностью чёрном одеянии в пол. Шелестящие под лёгким ветром кроны образуют над дорожкой арку, которая смягчает давление солнца. Вокруг почти никого, вокруг почти тишина.

Произошла рекурсия. В этом тихом месте пришло и осознание потребности в нём. Месте, куда можно удалиться от текущих дел, даже если сами они – удаление от текущих дел. Забавно. Поездки на дачу под Тверью последние пару лет доставляли всё больше удовольствия. Может быть, это признаки старости, хотя в остальном настроение и желания говорили об обратном. Может – результат продолжительной накапливающейся усталости от психического напряжения – и в том смысле, что обычно саму усталость пытаешься вылечить не спокойствием, но не менее яркими впечатлениями противоположной направленности. Кроме плюса и минуса требуется ещё и ноль. Свой личный лимб, в котором внешние воздействия сведены к минимуму с обоих полюсов, место, где можно остановиться, подумать и создать нечто из блуждающих в пространстве разума мыслей.

31 августа, 19:35, Ереван

Разделённое надвое пространство. Его нижняя половина различных оттенков серого, песчаного и зелёного, вычерченная тысячами граней домов, многоэтажек, дорог, парапетов, фонарей, крыш и ступеней, восходящих к этой точке, покорённой одиночками, парочками и компаниями юных, молодых и пожилых. Выше – десятки километров обзора, небо, покрывшее всё воздушной дымкой, переходящей от голубовато-зелёного и бирюзового к пастельным оттенкам оранжевого, на фоне которого вырисовывается синеватая горная гряда, увенчанная громадой Арарата.

Открывающийся вид умиротворял и дарил в некотором роде ощущение, что всё это не зря. Бесконечные рабочие часы, дни, пролетающие в суете бесчисленного количества дел и задач недели, нервы, бросаемые в бездонную топку, иллюзия движения – но всё же. Всё же какое-то движение было. Вид этот был маркером – или, например, маркой – отметкой об одном из пройденных этапов такого долгого и такого молниеносно короткого пути. В зависимости от обстоятельств, настроения, состояния, положения дел любые верстовые камни, достижения, полученный опыт могли обесцениваться практически до нуля – но это своего рода неизбежность. Когда же консистенция или же, лучше сказать, экзистенция была в норме, находилась в стабильной позиции, те самые контрольные точки воспринимались иначе. В конце концов смысл всему – или, если хотите – каждой вещи создаём мы сами. Это не всегда получается, но это не повод не пытаться, иначе есть риск, скорее даже тенденция скатиться к ценностному нигилизму, который в практическом плане обыкновенно не несёт с собой ничего хорошего. Короче, создание воспоминаний, запечатлевание образов – полезно – даже с гедонистической точки зрения, за которую так легко цепляться перед пропастью свободного и беспощадного потока бессмысленности.

Мне нравилось быть в этом месте в этот момент. Откровенно нравилось. Про себя я понимал, что по какой-то причине получаю удовольствия немного меньше, чем мог бы; возможно, немного меньше, чем должен был. Но по крайней мере разумом я осознавал ценность момента и понимал, что отпечатанная в памяти картинка будет иметь смысл – и придавать его – и в дальнейшем. Это радовало. К тому же состояние покоя – тоже благо. Это ведь гораздо больше походило на покой, чем на апатию.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69168436&lfrom=174836202) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.