Евгений Валентинович Подолянский "Цвет нашей интеллигенции 19-го века. Буквы «Р, С»"

«Влюбляются люди в женщин, в золото, в славу, в науку, а вот г. Ровинский без памяти влюбился в старую гравюру, притом чем старее она—тем ему любезнее, притом питает он такую пламенную и постоянную нежность к предмету своей страсти, с которою может сравниться разве только любовь Ромео к Джульетте. Он истратил десятки тысяч на предмет своей пассии, собрал с большим знанием и вкусом огромные коллекции редких старинных гравюр всевозможных школ и времен, всецело отдался их учено-художественному смакованию и к наиболее дорогим и редким из них питает такую ревнивую, страстную привязанность, что, говорят, ни на минуту с ними не расстаётся. Слабость невинная и даже почтенная, тем более, что г. Ровинский с истинно ученым бескорыстием делится своими сокровищами с образованной публикой и, с этой целью, обогатил нашу литературу целым рядом замечательных и прекрасных изданий, каковы, напр.: «История русских школ иконописания до конца XVII в.», «Русские граверы и их произведения», «Портреты московских государей», «Н. И. Уткин и его произведения», «Русские народные картины», и мн. др.». Вл. Михневич, «Наши знакомые».

«Господин Родиславский несомненно знаменит, да еще, кроме лавров, получает за свою знаменитость весьма солидный дивиденд разменной монетой Остается объяснить этот секрет разве только тем, что г. Родиславскому, во-первых, бабка наворожила счастье на роду, а, во-вторых, что ему первому пришла в голову счастливая идея основать общество русских драматургов, и он, в качестве его учредителя, стал распоряжаться его судьбами, как бессменный секретарь общества и агент по сборам гонорара за пьесы членов-драматургов. Местечко это оказалось и довольно хлебным, благодаря процентам по сборам за агентуру, и очень благодарным в отношении приобретения почета и славы – славы какого-то генерал – интенданта от драматургии». Вл. Михневич, «Наши знакомые».

Сравнение с французской писательницей Жорж Санд (Занд) вызвано не только тем, что они обе были писательницы, но и лёгкими, свободными от предрассудков своими отношениями с представителями мужского пола. Пока муж А.Ф. Ростопчин, сын знаменитого по событиям 1812 года генерал-губернатора Москвы – о нём речь пойдёт в следующем очерке, проматывал семейное финансовое достояние в России, графиня Ростопчина увлекалась красавцами в Европе. И имела трёх внебрачных детей, записанных на чужие фамилии при рождении.

Сравнение с мадам де Сталь тоже уместно. Обе писательницы, но, главное – обе были хозяйками литературных салонов. Графиня Ростопчина, пока её не настигла неизлечимая болезнь, имела в древней столице Российского государства, популярный на то время литературный салон.

В четверостишии мы видим, что вина за пожар Москвы во время пребывания Наполеона и его тридцатитысячного гарнизона (большая часть французской армии находилась вне городской черты древней столицы) возлагается на генерал-губернатора Ф.В. Ростопчина. В 1823 году, за три года до своей кончины, граф Ростопчин пишет «Правду о пожаре Москвы», где опровергает свою причастность к пожару в Москве. Он опровергает все пункты его виновности, которые ему ставят в вину. Лицевая обложка этой книги вы видите на изображении выше. В целом, русское общество негативно отнеслось к поджогу древней столицы, если такой поджог был на самом деле. Аргументация графа на все пункты обвинения вполне резонна и вполне имеет логику. Но есть вопрос – почему эта книга была написана через десять лет после пожара. Может, это было связано с тем, что со временем оценка пожара Москвы была переосмыслена. То, что на ранних этапах это считалось проявлением патриотизма, то при прошествии времени – избыточным рвением навредить армии Наполеона. Единственный выход – не муссировать эту тему. Москва отстроилась. И стала краше. И в ней видна по-прежнему и старина и новизна.

«Всё ему давалось легко и успешно: захотел он быть в числе первых XIX столетия виртуозов-пианистов – был, и с каждым новым концертом мода на него росла в геометрической прогрессии в такой же прогрессии росло, конечно, и его материальное благосостояние. Пожелалось ему прославиться в качестве дирижера-капельмейстера -прославился, хотя на этом поприще он и не возвышался над уровнем ординарности. Почувствовал аппетит к композиторству – к нему моментально явилась и уселась за его пюпитр такая неслыханно ретивая и неутомимо-плодовитая муза, какой другой с фонарем поискать в истории музыкального искусства. Целые потоки и, можно сказать, хляби opaторий, симфоний, хоров, сонат, романсов и иного сорта пьес вылились из под пера г. Рубинштейна. Если к этому присоединить более двадцати написанных им, не всегда удачных опер, то, поистине, исполинскую продуктивность музы г. Рубинштейна следует мерить на пуды и берковцы. Но, кажется, из этих обильных «звуков лиры и трубы» очень немногие переживут своего автора, и, во всяком случай, слава его не столько в них. сколько в удивительном искусстве исторгать волшебные, полные огня и поэзии звуки из клавишей, которое, впрочем, тоже не может пережить автора-виртуоза, по законам естества». Вл. Михневич, «Наши знакомые».

В 1859 году Антон Григорьевич под покровительством Великой княгини Елены Павловны (немка по происхождению, жена младшего, четвёртого сына Павла I) положил начало «Русскому Музыкальному Обществу». Все спевки устраиваемых им концертов проходили во дворце Великой княгини – Михайловском дворце, ныне Русский музей. Это «Общество» было первообразом, основой открывшейся чуть позже Консерватории, в необходимости появления которой, стало очевидно. Не все могли себе позволить получать достойное музыкальное образование, нанимая заграничных учителей. В России назрела необходимость своего учебного заведения для получения высшего музыкального образования. Первоначально Консерватория находилась в здании за Александринским театром (улица Росси). Директором Консерватории стал герой нашего очерка, музыкальный гигант с львиной гривой и Бетховенской физиономией. Первый выпуск Консерватории дал нам П.И. Чайковского. Руководил Антон Григорьевич Консерваторией до 1867 года. Но в 1887 году он вновь вернулся к руководству главного музыкального учебного заведения страны после того, как увидел, что его детище не даёт тех плодов, которых от него ожидало общество. Не мало учащихся были просто «прилепалы» – те, кто поступал в Консерваторию с целью получить диплом об окончании Консерватории, дающий право на облегчение и «даже» освобождение от воинской повинности. Консерватория за время отсутствия в ней Рубинштейна стала фабрикой по выпуску дипломированных работников сцены, перестав быть художественной мастерской. От этого и пренебрежительное отношение членов «Могучей кучки» к Консерватории.

В ноябре 1889 года праздновалось пятидесятилетие музыкальной деятельности Антона Григорьевича Рубинштейна. Не удивляйтесь, именно в десять лет мальчик-вундеркинд игры на фортепьяно стал выступать на сценах Москвы, где семья Рубинштейнов жила в то время, приехав в древнюю столицу с Подольской (Запад Российского государства) губернии. Торжество проходило в здании Дворянского собрания Санкт-Петербурга. Здание находится на Итальянской улице, напротив Русского музея через Михайловский сквер. Ныне в нём находится Филармония. И это не случайно. Именно в Большом зале Дворянского собрания , имеющего прекрасную акустику, проходили спевки хора и оркестра после образования «Русского Музыкального Общества». Торжество проходило в течение шести дней. Некоторые представители аристократических кругов Российского государства высказывали недовольство – «Как!? Разве такое возможно? Петру Великому, Александру II, Ломоносову чествование было один день!». «Петербургская газета» в шутку предложила отмечать семь дней, тогда статью по поводу празднования на первой странице газеты можно круто и броско назвать – «неделя о Рубинштейне». Подарки юбиляру преподнесли множество, но никакой высочайшей награды Антон Григорьевич не получил. Не мог ему Александр III простить отказ Рубинштейна уволить дирижёра В.В. Вурма из Консерватории. Злопамятный был царь. А всего то, пустячок. Увлекался наследник игрой на трубе или тубе, не помню, но главное – лёгкие позволяли дуть и дуть не хило. Участвовал даже в оркестре. На свою беду, дирижёр Вурм позволил указать наследнику престола на сделанную им неточность при исполнении своей музыкальной партии. Приговор для дирижёра оформился у царевича мгновенно. Но Рубинштейн помешал его исполнить, а спорить и браниться с маэстро мирового значения царь (с 1881 года) струсил. Отомстить только смог – не поздравил лично.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69169210&lfrom=174836202) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.