Лиана Риде "Пофигист и записки рыжего Льва"

– А вдруг какие-нибудь грибники забрались на дерево от медведя, а он их там догнал и растерзал. Вот одежда и осталась – вдруг сказал Санька с выпученными навыкат глазами, при этом оживленно жестикулируя, будто пытался рукой в воздухе изобразить страшные картины происшедшего.

Я и Артем немного опешили, рисуя в воображении Санькины образы, и каждый с ужасом подумал, что на их месте могли оказаться и мы. Когда воображение немного ослабело, начал включаться здравый смысл, и возникло много вопросов.

– А почему нигде не было крови? – спросил я.

– Да, везде должна быть кровища, а там было чисто, – подхватил Артем.

Санек закатил глаза, начал чесать затылок, замычал и через минуту сказал:

– А, дождем смыло.

Казалось, он намеревался доказывать свою гипотезу любой ценой, так она ему уже успела полюбиться. Хоть по сути своей она ужасна, но что-то было в ней такое будоражащее воображение и щекочущее нервы.

Мы решили еще немного побродить недалеко от дороги и поискать хоть какие-то грибы. Времени было мало, каждый из нас набрал совсем немного, но достаточно, чтобы устроить вкусный ужин для своих родных.

Вечером уставшие, но довольные мы вернулись домой. Я сам почистил собранные грибы и пожарил их с картошкой. За ужином я рассказал своим родным о необычной встрече в лесу. Отец внимательно выслушал и сказал, что многие люди без определенного места жительства повадились рыть землянки в лесу и летом жить в них. Это для них вроде наших дач. Зимой в теплотрассе, летом – на природе, в лесу. Так Санькина гипотеза рассыпалась окончательно. Ну, это хорошо. Значит, в нашем лесу медведи добрые и людей не едят»

Прочитав про поход Льва, я вспомнил, как с родичами тоже в поход ходил. Это был просто поход, не грибной, с палатками, шашлыками. Конечно, нам так весело не было. Правда, родители чему-то все время радовались, друг за другом бегали и ржали как дети. Я среди них самым взрослым и серьезным казался.

Мы разместились возле речки, где отец наловил кучу каких-то рыбных лилипутов, которые я и мама полдня чистили. Вечером родители возле костра завывали песни своей молодости, от которых меня потянуло на сон, и я отправился спать. Ко мне в палатку налетело столько комаров, что, казалось, все комары леса только меня ждали и, дождавшись, устроили пирушку в мою честь, причем на мне. Я замучился опрыскивать себя какой-то фигней, которая воняла булками. В палатке стало невозможно находиться, не то, что спать. Мне все время казалось, что я лежу в какой-то пекарне, причем на полке рядом с хлебом.

Спальный мешок казался каким-то тесным, стенки тонкие. Я всем своим организмом чувствовал неровности земной поверхности, хоть и лежал на одеяле. Всю ночь я вспоминал о своей кровати и ждал, когда наступит утро. Долгожданное утро принесло очередные разочарования. Сонный и раздраженный я вылез из палатки. На улице было холодно и сыро, над речкой висел туман. Я подошел к речке и решил умыться. Вода оказалось такой холодной, что я чуть не отморозил руки и лицо. Продрогший и неумытый я вернулся в палатку, укутался одеялом и пошел греться в машину. Родители в это время спали как младенцы, а когда проснулись, снова начали чему-то радоваться. Отец даже искупался в ледяной воде. Мама сготовила завтрак и позвала меня. Я вылез и поел, а потом весь день просидел в машине с телефоном. В очередной раз голосую за то, чтобы поставили памятник при жизни тому, кто придумал интернет и соцсети.

Вечером мы вернулись домой. Я скинул с себя вещи, которые все еще воняли булками, и бросился на кровать. Это были редкие моменты жизни, когда я держал счастье за хвост. Потом оно опять от меня улетело, и я снова погрузился в обыденную и тоскливую бытовуху.

После этих воспоминаний мне вдруг захотелось вытащить альбом родителей и посмотреть фотографии с нашего похода. Я стал рассматривать фотки. Вот мама возле костра, чистит картошку, и при этом улыбается, как будто дома готовки не хватает. Вот отец с удочкой, сидит такой сосредоточенный, смотрит на гладь воды, будто оттуда золотая рыбка должна вынырнуть и три желания исполнить. Но не тут было, на крючок попадались все больше какие-то малявки, колючие и костистые. Но он им так радовался, как ребенок, ей Богу.

О, и закат сфоткали. Что-то я не помню, чтобы он был таким красивым. Все небо пронизано полупрозрачными облаками. А это я сижу возле костра. И когда они успели меня сфоткать? Какой-то я хмурый и серьезный. Нашли, когда снимать, не могли сказать, чтобы улыбнулся. И тут возле речки я, и тут возле палатки я. Что-то мне физиономия моя недовольная не нравиться. Ладно, в следующий поход буду бегать как олень, ржать как конь, и радоваться всему как маленький щенок. Ну и сравнения я подобрал, хорошо, что с козлом себя не сравнил. Хотя, судя по фоткам, козлом я уже был. Да, ладно, пофиг.

На следующий день за завтраком мама неожиданно спросила меня:

– Ты помнишь, какой уже месяц?

– Август, – ответил я коротко.

– И что это значит? – продолжала допрос мама.

– Скоро в школу, блин, – быстро ответил я.

– И что из этого следует? – снова загадочно поинтересовалась мама.

– Прощай свобода, здравствуй каторга, – почему-то сказал я.

– Причем тут каторга? – вскрикнула мама и добавила:

– Пора готовиться к школе. Узнай, когда линейка. На выходных пойдем костюм новый покупать. Да, кстати, ты все книги прочитал, что на лето задали?

– Да, только одну не успел, – схитрил я. На самом деле я только одну и одолел, почти всю. Ну, еще неделя августа, так что до конца дочитаю. Да, про них никто и не спросит даже. Девятый класс и нас сейчас будут готовить к экзаменам.

После завтрака только я хотел насладиться свободой, которая с окончанием лета должна была закончиться, как следом залетела мама и спросила:

– Ты вещи разобрал?

– Нет, еще, – ответил я и споткнулся об спортивную сумку с вещами, которую сам же собрал перед переездом и совсем забыл разобрать по приезде.

– Вот, вот. Нет, чтобы разобрать, да в шкаф сложить, ты ходишь и спотыкаешься об них, – язвительно заявила мама.

– Сегодня разберу, – буркнул.

– Давай вместе разберем, я хоть посмотрю, чего тебе подкупить и что уже выбросить пора, – сообщила мама и потянулась к сумке.

– Я сам. Нету у меня ненужных вещей, – сказал я с некоторой тревогой. Я не отличался дизайнерским вкусом и вещи выбирал не по внешнему виду, а по степени удобства. Главное, чтобы не кололось и движениям не мешало. У меня были вещи, в которых я мог ходить месяцами, так они мне нравились. На них-то мама моя уже не раз покушалась, все стыдила меня. А мне в них было удобно и все тут.

Ну, подумаешь на футболке пятнышко, оно же малюсенькое, и к тому же гармонирует с рисунком орла на груди. Трикошки хоть снаружи все в катышках, зато теплые и для тела приятные. А катышки под брюками совсем не видать. Еще джинсы есть тоже любимые, сколько лет им не знаю, но качественные и до сих пор хорошо выглядят, таких сейчас точно не купишь.

Кое-как маму выпроводил, и решил сразу же вещи в шкаф переселить, чтобы мама успокоилась и меня по пустякам не дергала.

Я открыл сумку и вывалил на кровать большой тряпочный комок. Потом стал разделять вещи, аккуратно скомканные в большой клубок. Разобравшись, где штанина, а где рукава, я вытянул сначала рубашки, футболки и аккуратно положил на одну полку, оставшиеся штаны – на другую. На все про все у меня ушло минут пятнадцать.

Записка третья «День в огороде»

Потом я со спокойной совестью снова улегся на кровать и уткнулся в планшет. Вечером я снова обратился к «Запискам Льва» и прочитал несколько страниц.

«День в огороде

Ура! Настали теплые деньки, и теперь субботу и воскресенье мы будем проводить на даче. В последний раз я там был в прошлом году осенью. Кажется, что прошла целая вечность. Наконец-то на природу к грядочкам, тепличке. Мама семян в горшочки насадила. Я каждый день ждал, когда проклюнуться. Наконец, дождался – маленькие расточки показались. Но они еще маленькие для теплицы и грядок, пусть немного подрастут, а мы поедим подготовимся. Еще нужно прибраться в доме, дров наколоть, да землю вспахать. Какое это счастье, когда ты можешь что-то делать своими руками.

Сегодня пятница, лягу пораньше, завтра просыпаемся на рассвете. Мама вещи подготовила, завтра на машину загрузим и вперед. Какие счастливые выходные сейчас начнутся. Будни у меня тоже хорошие, но выходные на даче – это мечта.

Проснулся я в таком же хорошем настроении, как и заснул. Раннее утро, за окном кто-то чирикает. Я прямо и слышу, как птички поют: «Едем на дачу, едем на дачу!».

Мы загрузили матрасы и одеяла, много разных вещей, продуктов, и отправились в дорогу. Вот показались наши ворота. Они металлические зеленого цвета. Мы с отцом сами их вешали. Заходим в дом, как-то пусто и холодно внутри. Но вот папа принес дрова и затопил печь, запустил воду в водонагреватель, и у нас появилась горячая вода. А мама встала на кухне, и закипел вкусный обед. Мне поручили уборку. Я вытер пыль, вымыл полы и открыл окна, чтобы проветрить помещения. Потом мы с отцом вытащили все паласы на улицу и отшлепали их хорошенько. Затем отшлепали и матрасы, одеяла, которые привезли. Все чистое расстелили по местам. Стало чисто, светло, пахло вкусной едой. Все это создавало уют и тепло. После сытного обеда мы немного отдохнули, походили по огороду, осмотрелись вокруг. Затем взялись за работу. Мне доверили вскопать грядки. Мама возилась в теплице. Отец разжег костер, и сжигал прошлогоднюю листву и ботву. Теперь и в огороде стало уютно.

Невероятно, как человек может преобразовать все вокруг себя. Может сделать красиво и уютно. Но бывает и наоборот. Я думаю, что мы рождены, чтобы поддерживать красоту вокруг и работать во благо этой красоты. От этого и нам польза будет. Как здорово, когда на столе огурчики и помидорчики со своего огорода. Конечно, нужно потрудиться, и в этом и есть счастье, в возможности трудиться, что-то делать, быть активной частью природы.

Вечером я чувствовал усталость. Эта была приятная усталость, от которой испытываешь радость, понимаешь, что день твоей жизни прошел не зря. В ожидании сладкого сна я лег на кровать и погрузился в объятия теплого и мягкого одеяла. Сон был крепким и приятным. Ночь пролетела как минута. Утром я проснулся богатырем, а как же могло быть иначе, после богатырского сна просыпаешься богатырем. Только на даче после работы на природе я сплю таким сном.

Немного болят мышцы, причем все. И это означает, что они работали. Наконец-то мои мышцы заработали. Как здорово и как жаль, что в воскресенье нужно возвращаться. Ладно, скоро снова суббота, не буду торопить время, ведь жизнь прекрасна в каждый день на счету. До скорой встречи, дача!»

После прочтения этой записки моему удивлению не было предела. Я с нескрываемым презрением скривил лицо в гримасе ужаса. Как можно радоваться работе в огороде? Да от нее бежать надо, как от огня. Работа в огороде – это не для меня. Зачем пахать с утра до вечера? Три шага до магазина сделал, и вот тебе огурчики и помидорчики. А если через интернет заказать, то тебе к самому порогу доставят, что хочешь.

Да еще радуется, что мышцы болят от работы. Да ну, я свои мышцы берегу. Зачем им лишние движения? Я вон на второй этаж кое-как поднимаюсь, ноги болят, и задыхаться начинаю. Ну, это, потому что ступеньки крутые и в подъезде душно.

Вообще, жизнь в деревенских условиях не по мне. Я лучше в квартирке, чтобы до всех удобств рукой подать. Мы каждый год с родителями в деревню к бабушке ездим. По весне картошку сажаем, а осенью ее собираем. Вот тоже круговорот картошки в природе. Мы в деревне целую неделю живем, так я за эту неделю так урабатываюсь, что мне на весь год хватает. Я маме предлагал вместо мешков картошки чипсами запасаться, а она мне:

– А тушить или жарить с лучком и мяском ты тоже чипсы будешь? А в супчик тоже чипсы свои бросишь?

Я сначала не нашелся что ответить, а сейчас думаю, что чипсы же с разными вкусами продаются, хочешь с мяском, хочешь с лучком. Хотя, что я себя обманываю, сам же первый ищу свою большую ложку, когда мама картошки с мясом или с баклажанами натушит.

Но спится в деревне действительно хорошо. Дома я ворочаюсь много, все мне твердо и неудобно. Думал, что кровать и подушка виноваты. А, может, не в кровати дело, может усталости не хватает? Да ладно, пофиг.

Записка четвертая «День знакомства с Викой»

Делать было нечего и спать совсем не хотелось. Я снова взял тетрадку и перевернул страницу.

«День знакомства с Викой.

Сегодня утром я вышел на улицу. Мама отправила меня за хлебом. Но как только я оказался во дворе, то напрочь забыл, зачем вышел. Дело в том, что я увидел ее. Она ходила по двору, держа за поводок собаку. Собачка непородистая, неприметная, ходила везде, что-то вынюхивала. А вот ее хозяйка производила чрезвычайное впечатление. Она невозможно красивая, светлые длинные волосы спадали до самой талии, лицо белое, глаза большие, голубые. Сама она худенькая, а высокий рост придавал ей стройности и какого-то изящества в движениях. Я стоял и любовался. Она обернулась, как будто почувствовала мой интерес. Только, поймав ее взгляд, я очнулся, и отвернулся. Через мгновение я снова посмотрел на нее. Так мне хотелось бесконечно долго видеть ее. Она заметила это и стала приближаться. Я опешил, сердце застучало как бешеное, желание встречи боролось со страхом от этой встречи. Пока она шла, я успел пережить целую жизнь, сначала мне казалось, что она просто пройдет мимо, как будто меня не существует, потом я решил, что она идет посмеяться надо мной, ибо я как дурак, стою и смотрю на нее, и в конце я успокоил себя надеждой, что может быть она тоже обратила на меня внимание и согласится познакомиться.

Но произошло непредвиденное. На полпути по направлению ко мне собачка незнакомки куда-то срочно захотела и незамедлительно устремилась к своей мечте, резко дернув поводок. Поводок выскользнул из руки девочки, и собачка пустилась бежать, да так быстро будто увидела вдалеке перевернутый вагон сосисок, которые вывались на дорогу, и звали ее своим манящим запахом.

Девочка забыла про меня, мой взгляд и побежала догонять свою собачку. Первое, что пришло мне в голову – это броситься на помощь. Мы бежали почти рядом. Собачка не сбавляла скорости и целеустремленно мчалась вперед. Девочка бежала и кричала:

– Тоди, Тоди.

Я старался не отставать, но стал чувствовать, что задыхаюсь, еще немного и я упаду. Мне стало жутко стыдно и страшно от того, что я сейчас остановлюсь и буду дышать как астматик, и всем сразу станет понятно, что я неспортивный лентяй, слабак и задохлик. Особенно мучила мысль, что эта девочка узнает об этом первой. Но фортуна решила сжалиться надо мной. Собачка неожиданно остановилась возле какого-то куста и стала рыться в нем носом. Девочка добежала до Тодика и схватил за поводок. Я подбежал ближе и спросил:

– Поймали?

При этом я старался всячески скрыть сбившееся дыхание, пытался дышать тихо, и стоять прямо, не делая лишних движений.

– Да, поймала, – сказала девочка и добавила:

– Он уже убегал от меня, потом три дня искали.

– Хулиган, – решил пошутить я и сказал это каким-то ласковым голосом, глядя на собачку, которая не обращала на нас никакого внимания и была равнодушна к переживаниям девочки и моим мышечным страданиям. Тодик рылся в кустах, что-то обнюхивая и выискивая. Через мгновение мы услышали шорох на ближайшем дереве. Все посмотрели вверх. Тодик начал гавкать, причем его лай был громким, смешанным с раскатистым рыком, который совсем не сочетался с внешним видом собачки. Я и девочка внимательно вглядывались вверх, и вдруг девочка сказала:

– Белочка!

Я тоже увидел белочку, которая прыгала с ветки на ветку и, в конце концов, упрыгала на другое дерево и скрылась с виду.

– Мы с тобой знакомы? – спросила девочка, внимательно поглядев на меня. Я уже успел отдышаться и как мог спокойно ответил:

– Нет, и я тебя раньше не видел в нашем дворе.

После своего ответа я решил, что говорю какую-то ерунду и почувствовал, как стыд и смущение подступили к сердцу. Лицо залилось красной краской, от чего смущение еще больше усилилось, и ко всему прочему прибавилась злость на себя. В голове вертелись мысли: «Что я за дурак и говорю ерунду, и красный как рак. Какой позор. Это фиаско!» За секунду я накрутил себя так, что был готов бежать оттуда куда-нибудь далеко в лес и прожить там отшельником всю оставшуюся жизнь, неся на себе клеймо позора и неудачника. Мои страдания прервала девочка. Она сказала:

– Мы недавно переехали. Меня зовут Вика.

Я вернул себя к реальности и коротко сказал:

– Лев.

Вика посмотрела на меня, в ее взгляде я прочитал удивление. Я знаю, что при знакомстве мое имя вызывает удивление у собеседника, отчего мне всегда становится как-то неловко. Но сейчас, мне было приятно видеть реакцию Вики.

– Необычное имя, – сказала она после небольшой паузы.

– Меня назвали в честь дедушки, – решил зачем-то оправдаться я, будто чувствовал свою вину в том, что ношу необычное имя, будто хочу выделиться или быть каким-то особенным.

– А, ты в каком подъезде живешь? – спросила Вика, видимо, чтобы поддержать разговор. Я никогда не слыл молчуном и занудой, всегда мог найти, что сказать, пошутить, поддержать разговор, а сейчас потерял дар речи, от чего злился на себя еще больше.

– Я в седьмом, – ответил я. Я говорил коротко и быстро, будто участвовал в каком-то соцопросе. После неловкой паузы я спросил:

– А, ты в каком?

– А, я в шестом, – ответила Вика и продолжила:

– Там жила баба Зина. Может быть, знаешь ее? Она переехала к своим детям, продала нам квартиру.

– А да, что-то слышал, – зачем-то сказал я, хотя никогда ни о какой бабе Зине не слыхивал.

Наш разговор казался мне каким-то натянутым и тяжелым. Я никак не мог успокоиться, волнение и злость сбивали с мысли и не давали мне подобрать нужные слова. Я поймал себя на мысли, что хочу поскорее дойти до подъезда и скрыться в нем, но в то же время хотел оставить приятное впечатление у Вики и как-то договориться о встречи.

– Я каждое утро гуляю с Тодиком, так что если хочешь, присоединяйся, – вдруг сказал Вика и добавила:

– А то вдруг опять убежит.

Ее слова казались спасением для меня, и я сказал:

– Да, конечно.

Когда мы подошли к дому, я сразу же бросился к своему подъезду и на ходу крикнул:

– Пока, до завтра.

Я заскочил в подъезд, забежал вверх по лестнице, и в момент оказался в квартире. Зашел к себе в комнату и сел на кровать, прижав коленки груди. Наконец-то я начал приходить в себя. Я снова и снова вспоминал встречу с Викой, нашу погоню и прогулку. Я не переставал ругать себя за то, что не расспросил ее про нее, не проводил до подъезда, и вообще вел себя как тормоз. Когда я понял, что самообвинениями я только загоню себя в еще большую злость, я решил все исправить, выйти к Вике на следующее утро и показать себя с другой стороны. Тут в комнату вошла мама и спросила:

– Где хлеб, Лева?

– Что? – переспросил я и начал потихоньку вспоминать, зачем вообще сегодня утром выходил на улицу.

– Нет, – ответил я и через секунду добавил: – Я быстро.

– Ты какой-то странный. У тебя все нормально? – сказала мама мне вслед, но я уже выходил в подъезд и оттуда крикнул:

– Все, окей!

В это раз я вернулся с булкой хлеба. Потом быстренько поел и засел в свою комнату на весь день. Мне нужно было многое обдумать, о многом поразмыслить. Во-первых, я захотел заняться своей физической формой. Запланировал силовые упражнения и бег на улице. Пока решил побегать в парке через двор, чтобы Вика не видела, как я еле ноги переставляю и задыхаюсь. Еще заготовил темы разговора для интересного общения. Я уже представлял, как после бега я разыщу во дворе Вику и буду вместе с ней выгуливать Тодика. За это время можно многое узнать про нее и про себя рассказать.

После этих планов я успокоился. В конце концов, сегодня у меня многое не получилось, зато появились цели. Без неудач и ошибок, невозможно понять, что тебе нужно на самом деле – сделал я вывод из сегодняшних событий».