– Всё это я делаю для того, чтобы связать федерацией сейчас разрозненные немецкие королевства в единое сильное государство, державу, чтобы можно было на равных говорить с Византией… Я заставлю служить нам Венеру вместо Марса! – рассмеялся Теодорих, уже освоив мифологию древних римлян.
И они принялись обсуждать невест из немецких королевств.
– Дорогая, ты, случайно, не слышала, сестра короля Хлодвига, Авдофледа, не замужем ли?
– Пошли своих доверенных к Хлодвигу, пусть прямо спросят, не согласится ли его сестра стать второй супругой короля Теодориха.
В королевство франков срочно снарядили послов. Они уехали с богатыми подарками, с заданием узнать всё о принцессе: помолвлена или уже замужем.
Король Хлодвиг сначала принял настороженно послов Теодориха. Когда же узнал причину их приезда, то радости его не было предела. Его сестра, принцесса Авдофледа, была уже в годах, засидевшаяся невеста, перестарка, как ходит молва в народе. Поэтому он был рад спихнуть её какому-нибудь князьку. А тут сам король Теодорих не против взять её на содержание… Так понял Хлодвиг, сам уже в немалых годах, озабоченный, как бы пристроить всех своих родных в надёжные королевские дома… Исподволь, напоив к тому же послов, он выведал, зачем королю Теодориху понадобилась вторая жена… И когда послы намекнули ему о цели своего короля, то он понял замысел Теодориха: тот хочет установить родственные связи с ближайшими немецкими королевскими семействами и так укрепиться… И он, больше не колеблясь, дал согласие.
Свою среднюю дочь, Аревагни, Теодорих уже выдал замуж несколько лет назад за бургундского кронпринца Сигизмунда, сына короля бургундов – знаменитого Гундобада. В то же самое время Теодорих предложил королю визиготов, Алариху, свою младшую дочь, красавицу Тиудигото, чудесную сердцем девицу.
* * *
За красавицей Тиудигото приплыл на корабле сам король визиготов. О его визите сообщили его придворные люди, пригнавшие вперёд него скорым ходом.
Затем, через неделю, на горизонте, на подходе к Равенне показался целый флот из десятка кораблей.
Теодорих приказал палить с крепостных стен Равенны холостыми выстрелами из пушек, салютуя о прибытии высокого гостя… С моря, с Ионийского залива, в ответ прогремели залпом пушки кораблей Алариха… Флагманский корабль пошёл с приливной волной к городу, а остальные корабли стали на якоря в заливе.
Корабль Алариха, украшенный флагами и вымпелами, подошёл к пристани Равенны, пришвартовался. С него бросили чалки, положили сходни. Аларих сошёл на берег со своей свитой, подошёл к королю Теодориху, поздоровался, слегка поклонившись.
Теодорих сердечно обнял его, поздравил с благополучным прибытием. Затем он представил ему своих придворных, государственных чиновников, пригласил всех в свой королевский дворец.
Во дворце, в большой приёмной палате, гостей встречала супруга Теодориха со своей дочерью Тиудигото в окружении придворных дам. И тут же была его вторая супруга, Авдофледа, со своей свитой придворных дам.
В этот же день Теодорих дал роскошный обед в честь короля визиготов. Через неделю состоялось обручение молодых. Церемония прошла в базилике Святого Аполлинария, в присутствии огромного числа гостей. А затем была свадьба, множество подарков молодым, поздравления, и целую неделю проходили состязания на мечах, танцы и застолья.
Из Равенны Аларих уехал с юной супругой и увёз богатое приданое за ней, её туалеты, золото и серебро, а также союзный договор с королём остготов о дружбе и взаимопомощи.
* * *
Все намеченные Теодорихом свадьбы прошли удачно, пышно, с богатыми дарами.
И сразу же после них к Теодориху внезапно нагрянула его сестра Амалафрида. Женщина она была мужиковатого склада, стукнула кулаком о стол в его кабинете, в замке в Равенне:
– Ты всё думаешь только о себе! Почему бы не побеспокоиться о своей сестре?
– Амалафрида, дорогая, но кто знал, что тебе наскучило вдовствовать в одиночестве?.. И потом, как же твои дети: Теодат и Амалаберта?
– Они уже взрослые – им не нужна мать! – отмахнулась от этого Амалафрида.
– Для тебя, дорогая, у меня есть ценный подарок! Таких мужчин сейчас не найдешь!..
– Настоящий мужчина только ты! – грубо польстила ему Амалафрида.
Она засмеялась, чувственно, грудным голосом.
– Ну кто же, кто? – вскричала она. – Говори, не тяни!
Теодорих рассмеялся: с какой страстью ещё его сестра, женщина уже немалых лет, интересуется мужчинами.
– Да не мужчинами! – раздражённо посмотрела она на него. – А деньгами, имуществом!.. Не тяни! Кто он? И что у него есть в наличии?
Теодорих вздохнул, как будто собирался отрывать что-то от себя личное или самое ценное от своего королевства.
– Это король вандалов Трасамунд! Вся Северная Африка раньше принадлежала римлянам, сейчас принадлежит ему! Вот и решайся!
Амалафрида уже связала свою дочь Амалаберту супружеской связью с Херминафридом, королём Тюрингии.
– Да он же нищий! – не скрывая, прямо говорила она, когда выдавала за него Амалаберту. – Ни слуг, ни конюшни, ни конюхов!.. Чем живёт-то – непонятно!..
Теодорих с приданым Амалафриде тоже исходил из политических целей укрепления своего королевства. Амалафрида получила от него крепость Лилибей на острове Сицилия.
– И это всё! – заворчала Амалафрида. – А где золото, деньги?..
– Деньги есть у Трасамунда, и достаточно, чтобы содержать тебя.
Видя, что она осталась недовольной таким приданым, он, поколебавшись, предложил ей ещё:
– Выделяю тебе почётную свиту из шести тысяч вооружённых готов!.. Но содержать их буду я…
Она согласилась с таким раскладом, тщеславная, что будет иметь столь огромную свиту.
Он же видел, что она не поняла, что так он, выдавая её за короля Трасамунда, обеспечивал защиту южной части своего королевства от Византии с помощью вандалов, чей флот господствовал на Средиземном море.
После этой родственной связи с королём вандалов он почувствовал было себя спокойно, что обезопасил себя со всех сторон. Но прошло всего каких-то семь лет, как король Хлодвиг вторгся в Галлию, стал вытеснять оттуда вестготов… В сражении с франками погиб король Аларих, зять Теодориха, бездарный и слабый военный… Но с ним он был связан договором о взаимопомощи… И он был вынужден послать армию во главе с Иллом навстречу Хлодвигу, чтобы остановить дальнейшее продвижение франков в Галлии… Война была кровопролитной, но Илл вышел из неё победителем, изгнал франков из Южной Галлии, отрезал им доступ к Средиземному морю. Теодорих же после этой военной кампании включил в состав своего королевства Прованс. Испания и побережье Средиземного моря от Роны до Пиренеев осталась за вестготами.
Через три года после этого поражения в Галлии умер король франков Хлодвиг.
С вестготами же нужно было снова устанавливать родственные связи, порвавшиеся с Аларихом.
И Теодорих, посчитав, что сейчас это будет вполне прилично, завёл разговор с Авдофледой, сестрой короля Хлодвига.
– Дорогая, нашей дочери Амалазунте уже тринадцать лет, – начал он, специально пригласив её на прогулку в сад дворца в Вероне. – Не пора ли подумать о её замужестве?
По характеру Авдофледа была похожа на своего брата: мило улыбается, общительна, если же что-то ей не понравится – не уступит ни за что.
– И кто же тот жених? Ты уже присмотрел его? Надеюсь, не римлянин? – съязвила она.
– Ну что ты!.. Хотя и римляне не плохие люди!.. Твой брат уничтожил мою связь с вестготами! Мне же нужно установить прочные отношения с ними! Но теперь у меня нет больше дочерей, кроме Амалазунты!
– Только за знатного вестгота! И ты объявишь его своим наследником! – стала диктовать свои условия Авдофледа. – Моя дочь, племянница Хлодвига, достойна занять королевский трон!..
Теодорих впервые услышал зов королевской крови недавнего своего соперника. Подумав, он согласился, посчитав, что впереди ещё есть время решить этот вопрос окончательно.
* * *
Через четыре года, в 515 году, он сосватал Амалазунту за знатного испанского вестгота Евтариха из рода Амалов.
Жених прибыл в Равенну скромно, на двух кораблях, украшенных флагами, вымпелами и алыми парусами, чтобы произвести на невесту впечатление. Один корабль остался на рейде, другой же, с женихом, прошёл к пристани Равенны. Там его уже встречал король Теодорих, его супруга Авдофледа со знатными дворцовыми дамами.
Когда Евтарих сошёл на берег под залпы холостых пушек, Теодорих приветствовал его, обнял как родного сына… Затем он вошёл с ним впереди свиты за крепостные стены города.
На следующий день в большом зале дворца жениху представили невесту, Амалазунту. Та, смущенная, с румянцем на щеках от волнения, была прелестна.
Обручение молодых произошло, когда они познакомились ближе. Амалазунта уже не стеснялась жениха, они общались свободно, прогуливались каждый день по большому дворцовому парку. Обручение молодых состоялось тоже в базилике Святого Аполлинария, как и у предыдущей пары, короля Алариха и красавицы Тиудигото. А затем сыграли свадьбу, тоже с подарками, играми, застольем и танцами.
Теодорих выделил Амалазунте роскошное приданое из золотых изделий, украшений из драгоценных камней, золотые кубки и много серебра.
Евтарих загостился у короля Теодориха ещё на целый месяц. Затем он поднялся с супругой на борт корабля, и они уплыли в Испанию.
В это время у Теодориха опять вызвал возмущение его племянник Теодат, сын Амалафриды от первого её брака. В его канцелярию пришла жалоба на него.
– Опять этот жадный клоп! – не сдержавшись вскричал он, когда референдарий зачитал ему жалобу. – И захватывает земли-то не только мелких владельцев, но и римских аристократов!.. Мне совсем ни к чему их недовольство!..
Знатный римлянин Домиций обращался к Теодориху с жалобой на людей Теодата, которые незаконно захватили его поместья.
Покричав, он велел референдарию выдать сайону[54 - Сайоны – особо доверенные короля, выполняющие его личные поручения.] Дуде предписание, чтобы тот поехал к Теодату и отобранные им владения со всем захваченным имуществом были немедленно возвращены владельцу.
– Если же мой дорогой племянничек имеет справедливые притязания на какие-либо земельные владения, пусть предъявит гражданский иск, и после разбора дела с тяжущимися сторонами может быть вынесено решение в соответствии с законом!.. Так-то честнее будет, чем просто воровать! – пробурчал он.
Глава 7. Юстин I
На море, за крепостными стенами, уже второй день штормило. Стенало, мучилось, на что-то жаловалось море.
Все корабли и торговые суда попрятались в бухте Золотой Рог.
Юстина же изводила головная боль всю ночь с седьмого на восьмое июля. Шёл 518 год.
Днём он вроде бы расходился, стало легче. К концу дня накатила тоска, что и этой ночью не станет легче, поскольку шторм на море не ослабевал. Холодный ветер, дующий с Босфора, с Понта Эвксинского, гонял на улицах столицы пыль, гнул, раскачивал пальмы. Низкие тёмные тучи бороздили небо, царапали крыши домов и высокие купола церквей, и всё ползли и ползли, и не было им конца… На безлюдном притихшем ипподроме скрипела на ветру какая-то мачта, и казалось, что ипподром, как уставший, нагулявшийся вволю бандит, спал дурным сном, изредка вскрикивая.
Громадный город, в миллион жителей, оказался абсолютно беззащитным перед стихиями природы.
Юстин обошёл все караулы дворца, как он делал это каждый вечер, проверил, всё ли в порядке и все ли экскувиты на местах. Затем он ушёл к себе на двор, здесь же, на громадной территории Большого дворца, обнесённой со всех сторон крепостными стенами.
Лупицина уже ждала его, чтобы отужинать вместе с ним.
Омыв лицо и руки водой из кувшина, с которым услужливо подбежал к нему слуга, Юстин прошёл в столовую комнату, сел на лавку у стола.
Слуги собрали на стол обычный лёгкий ужин, какой предпочитал он на ночь.
Поужинав, он встал из-за стола, прошёл в соседнюю спальную комнату. За ним прошла Лупицина. Она стала рассказывать ему новости этого дня, для неё важные. Ему же, после тревог и забот прошедшего дня, ни до чего не было дела: будоражили слухи о василевсе… Препозит священной спальни[55 - Препозит священной спальни – евнух, ведавший личными покоями императора. В его управлении находились ведомства, обслуживавшие личные нужды императора.] евнух Амантий в последние два дня не показывался никому на глаза, скрывался от всех где-то в бесчисленных покоях василевса.
«Не к добру!» – подумал Юстин, тоже не заметив за весь день Амантия.
В иные же дни он встречался с ним по роду службы раз по десять на дню. Тот ведал личными покоями василевса, в его управлении находились ведомства, обслуживающие нужды императорского двора… Юстину же подчинялась дворцовая стража, отряд экскувитов в триста человек.
Этими своими мыслями, о василевсе и Амантии, он поделился с Лупициной. Та, выслушав его, сказала, что мало ли что там, у василевса, происходит во дворце.
– Ну, может быть, Анастасий приболел… Амантий же хороший лекарь…
Она беспечно отмахнулась от его тревог.
Юстина же удивляло в Лупицине вот это: её лёгкое отношение к жизни и смерти. В этом проглядывала беспечная наивность ребёнка, не ведающего, что он может умереть, и в то же время мудрость успокоенного старца, понимающего, что нет ничего вечного на земле, не вечен и он сам.
Лупицина вышла в соседнюю комнату. Вскоре она вернулась в женской тунике, длинной, из тонкого шёлка.
– Тебе нравится? – стала она поворачиваться перед ним, демонстрируя свой наряд.
Затем она крутанулась на месте так, что подол платья веером вздулся вверх, прошёлся ветерком по лицу Юстина, обнажив её красивые и стройные ноги, всё ещё вызывающие у него влечение.
Она впервые вот так показывала ему свои наряды. Почувствовав с некоторых пор его холодность к себе, она подумала было, что он завёл проститутку, каких в городских борделях было полно, либо уже сказывается его возраст. Ему уже было немало лет, и все страсти остались в прошлом. Дети же у них так и не появились. И оба сожалели об этом.
* * *
С вечера Анастасий остался один в огромных покоях Большого императорского дворца… Спальная палата, с мраморными колоннами, едва обогреваемая жаровней, казалась как никогда холодной.
Прошедшую ночь он, как и Юстин, тоже мучился из-за непогоды. Мучили его и воспоминания… Всплыла в памяти покойница Ариадна… «Не к добру!» – шевельнулось у него холодком в груди… По-своему он любил её… Страсти не было, но добрые отношения у них сохранились до последних её дней… Она умерла три года назад… Детей у них уже и не могло быть.
– Детей надо заводить – когда они заводятся! – сказала она как-то, когда у них зашёл об этом разговор в бытность его, Анастасия, уже императором…
И вот теперь ни её, Ариадны, ни детей… Передать царство, империю, некому… «Племянники!» – мелькнуло у него сейчас… И он тут же отбросил эту мысль, как старался не говорить тем, чтобы не обнадёживать, не создавать напряжённость возле трона… У него было три племянника: Проб, Ипатий и Помпей… Особые неприязнь и недоверие сложились у него к Ипатию, сыну своей сестры Кесарии и её мужа Секундина. Ипатий возглавил войско, которое Анастасий направил на подавление мятежа Виталиана… И Ипатий позорно проиграл сражение Виталиану, погибло много легионеров. Сам Ипатий попал в плен… Унизительный!.. Проб и Помпей – не лучше Ипатия!..
И эта неопределённость с наследником мучила его тоже.
В середине ночи буря за стенами дворца, в проливе Босфор, разошлась с особенной силой… Молнии, гром, вой ветра обрушились на императорский дворец, огромный город и его окрестности.
Но вот очередная молния осветила его царские покои… И внезапно перед ним, рядом с его постелью, появилась гигантская фигура… Перед его постелью стоял он… Зенон!.. Таким, каким его увидели, когда открыли крышку саркофага: с изъеденными руками, которые он грыз от голода… И она, Ариадна, спокойно взирала на эти ужасные останки своего бывшего мужа, закрытого в саркофаге ещё живым, когда посчитали, что он мёртв: настолько он был мертвецки пьян… И она, несмотря на то что из-под каменной крышки саркофага вскоре послышались крики о пощаде, проклятия и стоны, не разрешила открывать его… Отвратительные, огромные тёмные впадины глазниц… Безносый череп скалился, казалось, звал его, Анастасия, за собой… Затем свет так же мгновенно погас… И темноту расколол ужасный грохот грома…
Дыхание у Анастасия зашлось, сердце замерло… «Ещё чуть-чуть вдохнуть бы воздуха… Ещё разок…»
И сердце, поддаваясь его волевому приказу, стукнуло в последний раз, заглохло… Ему, Анастасию, было девяносто лет…
* * *
Этой ночью, несмотря на все предосторожности, Юстина снова донимала непогода, буря, завывающая за крепостными стенами в Босфоре, где бесновались волны.
Утром, когда только-только забрезжило, к нему домой прибежал из императорских палат евнух-посыльный с сообщением.
