Фрейя
Александр Новиков
Эта книга не рекомендуется к прочтению. В ней содержится ненормативная лексика (русский мат). В ней часты сцены распития алкогольных напитков.Многие персонажи курят табак. В этой книге много сцен насилия и жестокости. В этой книге добро не всегда побеждает зло. А если и побеждает, то непонятно, кому от этого лучше. В этой книге нет секса. В ней есть куда хуже. В ней есть любовь. Понятие ныне забытое, немодное, практически запрещённое. Ни в коем случае не читайте эту книгу.Ну а если всё же прочли, автор не несёт ответственности за вашу нервную систему.
Александр Новиков
Фрейя
– Если церковь встречу, надо будет свечку за того духа поставить. Аккуратно пулю всадил. В бицепс. Кость не задел. И ущерба мизер, и до точки эвакуации спокойно дошёл, ещё и отпуск получил. Точно поставлю. Я-то к нему невежливо отнёсся, полмагазина всадил. А вот Бульбашу руки переломаю. Давно б переломал, но он зараза почти на полцентнера тяжелее и на голову выше. Всё равно ручонки я ему повыдергаю, которыми он, гад, мне в рану спирт заливал. Улыбался при этом, сука. Садист бульбашский. Или тоже свечку поставить? За здравие. Всё же рану он хорошо прочистил и обработал, без воспаления обошлось. Поставлю. Но ручонки потом, один хрен, выдерну.
Хорошо валяться на морском берегу, под жарким солнцем. Можно кверху брюхом, можно перевернуться, что Мишка незамедлительно и проделал. Не надо фишку сечь, не надо к шорохам прислушиваться – красотишша!
Близко заскрипела галька.
– Молодой человек, вы не будете против, если я рядом с вами расположусь?
Мишка приоткрыл глаз. В нескольких сантиметрах от своего носа увидел ступни, обутые в пляжные тапочки. Маленькие, аккуратные такие. Ступни разумеется. Скосил глазом выше. Ножки. Стройные. Молочно белая кожа.
– Такая кожа только у ярко-рыжих бывает, – подумал он.
– Вообще-то таким рыжим загорать только поздно вечером нужно. После захода солнца. Либо рано утром, до захода. Обгорите здесь.
– А почему вы решили, что я рыжая? Вы никак не можете видеть что-то выше моих коленей. И, кстати, вы тоже не блещете бронзовым загаром.
– Интуиция, – ответил Мишка, поднимаясь. На мгновение остолбенел. – Олька! Точно Олька! – пронеслась мысль.
– Именно благодаря ей, я знаю не только цвет ваших волос и замечательных изумрудных глаз, но и как вас зовут, и сколько вам лет, и вообще почти полную биографию.
– Я уже заинтригована. Можете продолжать вешать лапшу на уши скромной провинциальной девушки, – расстилая пляжное полотенце, сказала она.
– Чёрт возьми! А как она похорошела за прошедшие пять лет. То, что нужно, округлилось и стало выдаваться. То, что нужно, сгладилось. Уже не голенастая, худенькая девчонка, а красивая девушка. Богиня. Фрейя. Именно так я и представлял Фрейю, когда пацаном читал скандинавские саги.
– Продолжайте интриговать, я вся внимание.
– Что ж. Родились вы в 1962-м году от Рождества Христова. В маленьком рабочем посёлке на Урале. Зовут вас Оля, если официально – Ольга Павловна…
– Стоп. Я уже поняла, что мы с вами где-то встречались.
– Оль, пора уже на «ты» переходить. Одноклассники всё же, хоть и в параллельных классах учились.
– Ой! Вот и мне что-то знакомое почудилось, потому и решила здесь устроиться!
– Ну, это, конечно, ложь, со спины сейчас меня и мама родная не узнала бы. Но примем за данность.
– Если честно, то я и в лицо узнать тебя не могу. Понятно, что что-то знакомое, но никак тебя сопоставить не могу ни с кем из 10 «Б».
– Неудивительно. Ты вот за эти пять лет превратилась в прекрасную девушку. Ну, а я из вечно патлатого замухрышки в молодого мужика. Время бежит. Мы все меняемся.
– Но ведь ты-то меня узнал!
– Ну, ещё бы. Как я мог не узнать самую яркую девушку из всех десятых классов за всю историю школы.
Оля засмущалась, потупилась.
– Совсем ты меня засмущал. Яркой я была только из-за цвета волос, возможно.
– Для меня ты всегда самой яркой была. С тех пор, как к девчонкам присматриваться начал.
– А я немного вспомнила тебя. Ты ведь с Андрюшкой дружил. Да?
– Уже теплее. Дружили с ним пару лет.
– А вот как зовут тебя, всё равно вспомнить не могу.
– Да это и хорошо, есть возможность заново познакомиться. Михаилом меня обозвали когда-то. Мишей можно кликать.
– Ну, а меня ты уже знаешь. Приятно познакомиться.
День прошёл очень быстро. Плескались в солёных волнах, пили холодный лимонад, ели мороженое. Стало вечереть. Ольга засобиралась в свой профилакторий. Потихоньку шли, болтая о пустяках. Вспоминали общих знакомых, шутили, смеялись.
Проходя мимо санатория, Мишка, машинально ляпнул:
– А я вот здесь обитаю.
– Ты же говорил, что ты шахтёр? А причём здесь санаторий Министерства Обороны?
Блин. Прокололся.
– Да в наш санаторий путёвок не было, так мне, как передовику, сюда путёвку выбили. Нормально. Одни генералы да полковники отдыхают. Спокойные, обходительные.
Возвращаясь от профилактория строителей, Мишка ударился в воспоминания:
Май 1979-го года. Возле школы мальчишки обсуждают и оценивают подходящих девчонок. Из-за угла показалась общепризнанная красавица Лиза Воронова. Головы всех мальчишек, как по команде, поворачиваются в её сторону. Один Мишка таращится в другую. Андрюха пихает его в бок:
– Смотри, смотри. Какие ножки!
– Ноги как ноги. Толстые, – пробурчал Мишка, пялясь в другом направлении.
– Ни фига ты в красоте не понимаешь. Мужлан ты.
Тут с другой стороны показалась Оля с подружкой. Пересмеиваясь и хихикая, они шли в сторону учебного корпуса.
– Вот она, красота-то! Волосы медно-красного цвета, глазищи в пол-лица, изумрудные. Точно Фрейя!
Девчонки порхнули мимо отвесившего челюсть Мишки. Тот обернулся к Андрею:
– Ты много чего в красоте понимаешь. Совсем не в количестве мяса на ляжках она заключается. Если вдруг мне в Валгаллу попасть придётся, хочу чтоб вот такая валькирия меня туда забрала.
Тут челюсть у Андрея отвисла.
– Это ты про фильм «Викинги», что ли?
– Это я просто про викингов. Про Одина с Тором. И про валькирий. И особенно про Фрейю, главную из них.
Вспоминал до самого утра. И не было-то ничего у него с Олей, так и не решился он к ней подойти. Но такое чувство, что если бы не училась в параллельном классе девчонка с волосами цвета позднего заката, так и не было бы ничего. Совсем ничего…
Персонал санатория Мишку с распорядком дня особо не прогибал. Знали, что рана у него уже практически затянулась, да и пустяковая она была, если честно. С такой и в санбате больше недели не лежат. Просто выдалась оказия, и сунули его отцы-командиры в хороший санаторий нервишки поуспокоить. Всё же, даже по их меркам, восемь боевых рейдов за полтора года – многовато.
Быстренько позавтракав, Мишка кинулся проводить ревизию своему гардеробу. Ну, какая одёжка может быть у вчерашнего солдата срочной службы? Тройка трусов с синим штемпелем МО на заднице, выцветшая добела песчанка да измусоленная панама. Не в парадке же ехать? Вот и собирали его в отпуск всей группой. Кто что заначил, всё Мишке вытащили. Даже Бульбаш свою заначку притаранил.
– Слышь, братух. Я тут джинсовый костюм с заброса притырил. Так ты это… Пользуйся в общем.
Растроганный чуть не до слёз Мишка бросился костюмчик примерять… Вся группа каталась по полу минут двадцать, издавая при этом разнообразные звуки. От гомерического хохота до повизгиваний и похрюкиваний. Учитывая, что костюмчик это бульбашское семя готовило для себя, и в любую из штанин замечательных джинсов «ЛиВайс» Мишка проскальзывал свободно м целиком, становится понятным лошадиный гогот всех двенадцати харь личного состава.
– Не, ручонки я этому гаду всё же выдерну, – улыбнулся Мишка.
Больше всех, конечно, командир порадовал. Он вскорости тоже в отпуск собирался и загодя себе белый парусиновый костюм прикупил.
– Носи, Бурят. Отдохни там как следует.
Он ещё и шляпу-канотье предложил, да Мишка отказался наотрез. В общем, гардероб ему собрали что надо. Не у каждого полкаша такой может быть. Да и чеками и штаб, и братишки щедро оделили.
Приготовил рубашку, костюм, метнулся в коридор. Там горничная маячит.
– Мариш! Краса ты моя ненаглядная! Приготовишь мне шмотки к вечеру? А? Ну, пожа-а-алуйста, солнышко!!!
– А на танцы сходим?
– Мариш, лапонька моя! Ну, на кой фиг, тебе прапорщик бесштанный? Тут смотри, какой контингент! Сплошные генералы с полканами! Любого выбирай! Я и танцевать-то не умею. А этих в ихних академиях гопакам да мазуркам обучали.
– Ладно, ладно. Всё готово будет. С девушкой познакомился?
– Уй!!! Мариш!!! Одноклассницу встретил, любовь первую!!! Случайно совершенно! Побежал я, золотце!
Марина проводила взглядом убегающую фигуру, перекрестила его в спину, смахнув навернувшуюся слезу, шепнула:
– Беги, миленький, беги. Слава Богу, пока есть на чём.
Вторым пунктом подготовки был визит к здешнему завхозу. По нештатной табели о рангах он был в здешнем санатории и бог, и царь, и воинский начальник. Да и по званию Давида Михаиловича Бакуриани родина не обделила, цельным генерал-лейтенантом он в отставку вышел. Издалека увидев рослую фигуру, с приметными роскошными усами, Мишка укоротил шаг. Подошёл уже спокойно, но не вальяжно.
– Доброе утро, батоно Давид. Как ваше здоровье? Как внуки? Радуют дедушку?
– Доброе утро, Мишо?. Спасибо, всё хорошо. Внуки шкодничают, конечно, но всё в меру. А как ты, Мишо?? Как рука? Не болит?
– Да всё нормально, батоно Давид. Я с просьбой к вам. Мне пару ночей вне санатория переночевать нужно, так, чтоб местный гарнизон и милицию в ружьё не подняли. Да и квартира нужна к морю поближе.
– Вай, Мишо?! К девушкам собрался? Вай, хорошее то дело! Сам когда-то…
Глаза Давида Михаиловича затуманились дымкой воспоминаний, но он сразу же вернулся на грешную землю.
– Нет проблем, дорогой. К обеду у тебя в номере, в тумбочке будет лежать ключ и записка с адресом. Ни о чём не беспокойся. Я и вина на квартиру завезу, чтоб было чем девушку угостить. Настоящее вино, сам из Кахетии привёз. И кассетник там есть с музыкой хорошей.
– Спасибо, батоно Давид. Ну, а хозяйке за хлопоты там же, в тумбочке, деньги лежат. Отсчитайте сами, пожалуйста.
– Ни о чём не волнуйся сынок, отдыхай, пока жизнь шанс даёт.
