Анна Епифанцева "Ветеринар в приюте"

– Анна Николаевна, здравствуйте. Можно мне прийти к вам, посмотреть на операцию? – несмело произнесла она и запнулась.

– Ты точно уверена, что хочешь этого? Операция, это не аттракцион и не шоу для каждого желающего. На экскурсию я никого не беру.

Но девочка не ушла и, переминаясь с ноги на ногу, продолжала.

– Просто я хочу стать ветеринарным врачом. Я могла бы вам помогать.

А вот это уже совсем другое дело, – подумала я, – помощник мне очень нужен. Даже девочка на время летних каникул – это лучше, чем никого. Я хотя бы не буду выходить во двор и орать во весь голос: "Люди! Ау, кто-нибудь! Подержите мне кошку для укола!"

– Хорошо, приходи. Сначала посмотришь, а если не испугаешься, то будешь помогать, я скажу, что надо делать. – ответила я девочке.

– Спасибо! Я завтра утром обязательно приду, – обрадовалась моя будущая помощница и убежала с подружкой.

На следующий день Карина с самого утра ждала меня возле кабинета.

– Ну что ж, заходи, – пригласила я её в свой закуток. Это в крупных ветеринарных клиниках есть просторная стерильная операционная. А у меня просто комнатка, три на три метра. Обычный небольшой пункт стерилизации. И даже не пункт, а пунктик.

В этой комнатке умещаются стеллажи с лекарствами, инструментами, бинтами, стерильными салфетками, нитками для шитья. В одном углу шкаф с документами, в другом центрифуга, в третьем – холодильник с вакцинами.

А самое почетное место в центре занимает операционный стол. Вокруг него можно пройти лишь бочком. Даже не пройти, а протиснуться. Больше места нет.

Карина встала около стола.

– Ты стой и смотри, – сказала я ей, – крови не боишься?

– Нет, – осторожно ответила Карина.

– Самое главное, в обморок не падай, а то мне некогда будет тебя откачивать. Не брошу же я кошку на столе.

– Нет-нет, всё хорошо, – Карина судорожно качнула головой.

Во время операции моя несчастная помощница была похожа на стойкого оловянного солдатика, такая же молчаливая и напряженная. Она стояла по стойке смирно, не шевелилась и похоже, что иногда даже забывала дышать.

Я краем глаза следила за ней.

– Всё нормально? Не страшно? Не душно, голова не кружится, не тошнит? – я заметила, что Карина немного побледнела.

– Можно я немножко посижу? – чуть слышно ответила она.

– Так, всё понятно, быстро на свежий воздух! Выйди и сядь в тень, подыши на ветерке!

Но Карина почему-то не торопилась выполнять мои указания. Она села на стул позади меня и не двигалась. Тогда я быстро накрыла операционную рану у кошки салфеткой и подхватила девушку под руку.

– Пойдем!

Карина шла очень медленно, еле переставляя непослушные ноги и всем весом опираясь на меня. Я усадила ее на стул и резво поскакала за нашатырём. Смочила ватку и сунула отважной девочке под нос – нюхай. Смотрю, а лицо у Карины белое-белое и губы тоже белые. И глаза закрыты.

– Эй, ты тут? С нами? – я легонько похлопала её по руке.

– Да-да, всё хорошо, – еле слышно одними губами ответила будущее светило ветеринарной хирургии.

– Девочки, принесите крепкий сладкий чай! – крикнула я дежурным и оставив своего ассистента на их попечении, бегом вернулась в операционную. Кошка сладко спала, как медведь в зимней берлоге. Она не шевелилась, не сопела, было видно лишь, как равномерно двигалась грудная клетка в такт дыханию.

Я спокойно закончила операцию. Как же хорошо работать одной. Никто не стоит у тебя над душой, никто не отвлекает, не надо ни за кем следить. Работай себе спокойно, режь да зашивай. Благодать.

Положив кошку в переноску, я вышла на улицу. Карина сидела на стуле, склонив голову к коленям и обхватив её руками.

– Ну как дела? – спросила я бодрым голосом.

– Карина больше не хочет становиться ветеринаром, – ответила её подружка, которая сидела на соседнем стуле, – она передумала.

– Вот как? Точно больше не хочешь быть ветеринарным врачом? – уточнила я у главной героини сегодняшнего дня.

Карина ничего не ответила, лишь отрицательно помотала головой. А я подумала, что может оно и к лучшему. Лучше сразу определиться и понять, твоё это или не твоё. Лучше сейчас, чем после окончания института. А пока есть время подыскать себе другую профессию.

Однако история имела продолжение. Через несколько дней упрямая девочка Карина снова пришла ко мне в кабинет.

– Я подумала, что погорячилась в прошлый раз. Накрутила себе в голове. Возьмите меня к себе, разрешите попробовать ещё раз.

Да, если у человека есть призвание к чему-то, то оно толкает его по выбранному пути и нет ни малейшего шанса сойти в сторону. Никакие трудности не будут преградой. Ты просто идёшь в своём направлении и даже не задумываешься, что можно как-то по другому.

Мы с Кариной договорились, что она пока не будет смотреть на операцию, а станет помогать мне в другом – подержит кошку для укола, привяжет ей лапки, помоет инструменты, наберёт лекарство. И Карина с удовольствием принялась за работу. Вид крови на инструментах после операции её не смущал. Это уже был хороший знак. А чуть позже она научилась делать уколы внутримышечные, подкожные и даже внутривенные.

Во время операций она не смотрела на саму операционную рану, а нежно общалась с кошкой или собакой, поддерживала у них голову, уговаривала потерпеть. Удивительное сочетание любви к животным и тяга к лечению.

На самом деле, чтобы быть хорошим ветеринарным врачом, не обязательно любить животных. Можно быть преданным своей профессии, любить ветеринарию, как науку, и быть отличным специалистом в своей области, принося этим огромную пользу всему живому.

Больше скажу, чрезмерная любовь к животным может помешать стать хорошим ветеринарным врачом. Потому что врач приносит сиюминутное страдание беззащитному существу. Уколы и операции – это всегда больно. Да, ты делаешь это ради лечения, спасения, но непосредственно сейчас кошка или собака до ужаса тебя боится.

Кроме любви к животным надо иметь огромный запас мужества, особенно в сфере хирургии. Во время операции у меня на столе не кошка Мурка и не собака Жучка, которые требуют сочувствия к своей нелегкой доле, а просто пациенты и определённая хирургическая задача, которую я должна выполнить.

И если вдруг что-то пошло не так, я не кинусь утешать беднягу, а буду действовать решительно и с холодной головой. Именно тогда я смогу остановить кровотечение, правильно наложить лигатуру, ввести нужный препарат для стабилизации давления.

Надо уметь отключать свою любовь и не смешивать её с лечебным процессом. Если человек этому не научится, то он так и останется просто любителем животных, но никак не врачом. И если человеческому врачу можно выбрать узкую специализацию, то ветеринарный врач, даже узкого профиля, просто обязан уметь обработать и зашить рану, провести простое оперативное вмешательство, принять срочные роды.

То есть полностью без хирургии в ветеринарии делать нечего. А значит, надо как минимум не бояться крови. С этим может быть непросто. Ведь страх крови, это чаще всего врожденный биологический механизм, защитная реакция. Сначала человеку при виде крови очень страшно, от этого у него поднимается кровяное давление, чаще бьётся сердце – активизируется работа симпатической нервной системы. В противовес ей начинает работать парасимпатическая нервная система. В результате сердечный ритм сокращается, сосуды расширяются и если парасимпатика перестарается, то кровь застаивается в нижней части тела и головному мозгу не хватает кислорода. Кружится голова, звенит в ушах, перед глазами летают мушки, всё как в тумане, на лбу выступает холодный липкий пот, сильная слабость. Бабах! Человек в обмороке. В горизонтальном положении кровь до мозга доходит проще и быстрее. Кислорода и питания хватает. Природой всё предусмотрено.

Если вы боитесь вида чужой крови, тогда станете очень миролюбивым человеком, никому не причините вреда. Тоже нужное качество для сохранения человечества как вида. Только вот хирургом вам не стать.

– Анна Николаевна, а вы от вида крови никогда не падали в обморок? – спросила у меня Карина, пока мы с ней привязывали кошачьи лапы перед операцией.

– Нет, никогда. Я даже не помню, когда впервые увидела чужую кровь, когда первый раз присутствовала при операции. Видимо, это не произвело на меня слишком сильного впечатления. Точнее, не испугало. Вот металлический стук инструментов до сих пор завораживает. Операция для меня всё еще остается неким таинством, хотя я работаю врачом без малого двадцать пять лет.

Карина ещё долго мне помогала. Приходила на выходных и на каникулах, ассистировала на операциях. Вид крови её больше не пугал. Она стала моим самым надёжным и незаменимым помощником. А потом Карина поступила в ветеринарный институт и сейчас усиленно грызёт гранит науки. Буду рада, если она придёт ко мне на практику, я многому смогу её научить.

И с удовольствием поработаю со знающим ассистентом. Таким, который без напоминаний всё подготовит к операции, не забудет положить все нужные инструменты. Толковый ассистент знает ход операции, без слов предугадывает действия хирурга и сам вовремя подаст зажим, ножницы или салфетку.

Хороший помощник не стоит над душой, заглядывая тебе через плечо и дыша на ухо. Он не задаёт глупых вопросов в трудный момент, он собран, не паникует и готов в непредвиденной ситуации точно и чётко выполнять указания хирурга. И ничего не перепутает.

Один день из жизни ветеринарного врача

Хотите узнать, как проходит мой обычный рабочий день? Тогда пойдемте со мной, я вам все покажу и расскажу.

Приезжаю я на работу утром и сегодня первым делом поднимаюсь на второй этаж к кошкам. Накануне вечером волонтеры ловили очередную беременную дикую кошку.

Я захожу в комнату под названием «карантин» – туда мы помещаем всех вновь прибывших. Кошка, за которой я пришла, сидит в клетке и всех боится.

Она вжалась в угол, напряглась и исподлобья смотрит на меня немигающим взглядом. Она явно считает меня врагом и в чем-то она права. Не по своей доброй воле она оказалась здесь. А я ещё тяну к ней руки и хочу что-то сделать явно недоброе.

Как брать и фиксировать диких кошек, которые впадают в панику от прикосновения рук и бьются в истерике, защищая свою жизнь, я расскажу в другой раз. Это отдельное умение, которое я оттачивала годами. А пока я сажаю эту дикарку в переноску и спускаюсь на первый этаж в свой кабинет.

На улице сталкиваюсь с дежурными.

– Как дела? Как обстановка? Все живы – здоровы? – спрашиваю я их.

– Всё хорошо, только у Малыша повязка сползла, у Лоя дырка в боку и Лабра почему-то грустная и не ест, – посыпался на меня поток новостей.

– Ладно, поняла, чуть позже всех посмотрю.

Сначала я всегда делаю операции – это самая чистая часть работы. И только потом веду осмотр и лечение больных животных.

Вот и сейчас я приступила к операции. Кошка была на последних сроках беременности, с огромным пузом, похожим на мячик. Мы с дежурными аккуратно завернули ее в полотенце, я сделала ей укол в вену и она заснула. После операции кошка уменьшилась наполовину.

Проснулась она легко и быстро, я отнесла ее обратно в клетку, отдыхать. Она уже почти пришла в себя и я не беспокоилась за ее состояние. Пришла пора мыть инструменты и убирать их на хранение, других операций на сегодня не запланировано.

Ну что ж, теперь можно приняться за осмотр собак. Первым мне привели Молчуна. Он живет «на квадратах» – это огороженные бетонными стенами небольшие площадки. В каждой 3-4 собаки и будки для них.

Молчун где-то зацепился ногой и разрезал себе кожу в области плюсны. Порез был небольшой, но довольно глубокий. Я несколько дней назад ему эту рану зашила и сверху наложила повязку. Если он не будет разлизывать швы, то все заживет довольно быстро, примерно за неделю.

Но Молчун не такой! Он очень активный, суетливый, энергичный пес. Тем более сейчас его перевели в дом и посадили в отдельную комнатку. Там ему совсем нечем заняться и он откровенно скучает. Точнее, он находит себе занятие – разгрызает повязку. Ему уже надели защитный воротник на голову, но он все равно достает до своей ноги.

Вот и сейчас почти полностью разгрыз бинт. Я обработала швы перекисью водорода и забрызгала алюмиспреем – это защитный антисептический спрей. Забинтовала свежим бинтом и строго наказала Молчуну больше не трогать свою ногу.

Следующим был Лой. Это старый толстый пес с вечно больным глазом. Сейчас дежурные увидели у него на боку кровь. На этом месте у него была небольшая папиллома, которую я рекомендовала не трогать. У старых собак часто вырастают множественные папилломы по всему телу и они не причиняют им неудобства.

Теперь же этой папилломы у Лоя не было, лишь гладкое место и красное пятно. Куда же она делась? Видимо, он ее съел. И место, на котором она росла зализал. Вот вам и красное пятно. Мне ничего не осталось, как обработать и назначить антибиотики, чтобы остановить воспаление. Дальше будем наблюдать за Лоем, с ним часто случаются разные неприятности.

Теперь на очереди Лабра. Эта черная собака внешне очень похожа на лабрадора. Не долго думая, ее так и назвали – Лабра. Она все время живет в доме, у всех на виду, в самых лучших условиях, потому что категорически не выносит других собак, просто терпеть их не может.

И сегодня она почему-то решила стать грустной и отказалась от своей порции корма. При осмотре я не выявила никаких отклонений. Слизистые розовые, выделений нигде нет, ран тоже нет, ни поноса, ни рвоты, температура нормальная, рот чистый, живот безболезненный. Внешне все хорошо, не за что зацепиться.

Тогда я говорю:

– Так, Лабра, что происходит? Ты точно не хочешь кушать? А если я тебе предложу другую еду, повкуснее?

Беру баночку паштета, открываю и подношу ей под нос, понюхать. Собака как учуяла консерву, как вцепилась в нее зубами! Мы еле-еле отобрали, чтобы в миску положить. К Лабре сразу вернулся аппетит. Она съела весь паштет и пошла закусывать своим кормом.

Что с ней было, почему она плохо себя чувствовала, пока осталось для нас загадкой. Будем наблюдать. Главное, чтобы собака не голодала. Ведь если врач не может обеспечить питание пациента, это равносильно тому, что он решил уморить его голодом.

Ну что ж, с собаками покончено, у дежурных жалоб больше нет, пора идти к кошкам. Там свое отдельное царство.

Сначала захожу в комнату со здоровыми кошками. Некоторые сразу убегают, другие наоборот, трутся об ноги, мурлычат, настырно лезут на руки. Многие просто лежат на своих полках и с высоты надменно наблюдают за происходящим.

Самая проблемная комната – изолятор. Сейчас в одной клетке живёт двухмесячный котёнок. Эту маленькую трёхцветную кошечку нашли в городе на газоне. Она лежала под кустом и не двигалась. Мы назвали её Поночка, такая она миниатюрная, нежная и очень худенькая. При осмотре я обнаружила у неё гематому на животе, между задними лапками.

Поночка чистенькая, ухоженная, явно домашняя кошка, ластится к рукам, прижимается, доверяет человеку. Как она оказалась на улице, неизвестно. Самое неприятное, что у неё есть поражение центральной нервной системы, а точнее головного мозга.

Примерно один раз в две минуты происходит судорожный спазм, начинающийся с головы и переходящий на передние лапы. Длится он недолго, несколько секунд. Но из-за того, что такие приступы возникают очень часто, они сильно изматывают малышку. У неё явно болит голова, она жалобно плачет и стала совсем слабая, не может нормально ходить.

Я подозреваю травму головы. Может она выпала из окна или её кто-то сильно ударил. Мы не можем сделать этой малышке мрт головного мозга, чтобы определить степень повреждений, поэтому пока обеспечиваем максимальный покой, хорошее кормление и симптоматическое лечение.

В другой клетке сидят сразу три котёнка, тоже малыши, им по два месяца и у них лишай. Кошки часто являются носителями микроспории. Грибок живёт на них, но никак себя не проявляет. При стрессе быстро падает иммунитет и грибковая инфекция переходит в активную форму, мы видим симптомы болезни – округлые пятна без шерсти. В ультрафиолетовом свете эти пятна светятся ярко-изумрудным светом. Очень красиво.

Нынешние малыши попали к нам сразу с лишаём. Как только я посмотрела на них под ультрафиолетовой лампой, то удивилась. Этих красавцев можно снимать в фильмах ужасов без грима. На них не было пятен, у них все морды светились изумрудом, как у инопланетян. Пока они были совсем маленькими, мы их только купали в специальном растворе, а как подросли до двух месяцев, начали давать таблетки. Без системного лечения микроспорию у кошек не вылечить. Малышам придётся ещё долго кушать лекарство, не меньше месяца. Судить о выздоровлении будем по результатам люминесцентной диагностики – под ультрафиолетовой лампой.

После осмотра кошек, можно немного выдохнуть. Сегодня обошлось без особых происшествий, это уже хорошо.

Трудные клиенты

Я уже писала, что, работая в приюте, меньше общаюсь с клиентами, чем обычный ветеринарный врач в клинике. Домашних животных приют не принимает, и я их не лечу.

Однако за небольшую плату владельцы могут стерилизовать у нас своих питомцев. Часть таких операций я делаю и вовсе бесплатно, потому что вот уже три года мы выигрываем президентский грант на стерилизацию животных. Через мои руки проходят сотни и тысячи собак и кошек и столько же их владельцев. А с людьми, признаюсь, гораздо тяжелее, чем с кошками и собаками. Ну, мне, по крайней мере. Потому что люди встречаются самые разные.

Расскажу вам забавные – а иногда и не очень – истории про звонки и сообщения владельцев четвероногих. Не подумайте, что все мои клиенты такие, просто запоминаются чаще те, кто рассмешил, удивил, ну или разозлил.

***

– Здравствуйте. Мы привезём кобеля на кастрацию. Вы можете сразу удалить ему лишние ноги?

– Что, простите, я должна ему удалить?

– Ну, ноги лишние. Сможете?

Тут возможны два варианта. Либо звонивший человек прикалывается, либо он волнуется и забывает слова. По тону и голосу явно выходил второй вариант. Но я не удержалась и спросила:

– У вашего кобеля выросла пятая нога? Или шестая тоже? Он мутант? Может, его поместить в кунсткамеру? Или всё-таки ему надо удалить прибылые пальцы?

– Да, да, пятые пальцы, конечно, – звонивший человек наконец собрался с мыслями.

– Пальцы удалю, а ноги оставлю, даже если выросли лишние.