– Каким цветом нарисуешь букву «ю»?
– Синим.
– Почему синим, а не красным?
– А вы любите красный?
– Мне фиолетово.
Олег замешкался. По привычке хотел поправить галстук, но на нем был спортивный костюм.
– Синим – под цвет рам, – сказал Олег.
– Валяй! – женщина села в кресло. Олег почувствовал себя на сцене театра абсурда. В зале сидел единственный и не самый благодарный зритель. И вдруг Олег заметил, что в квартире нет выхода на балкон.
– Ой, у вас ведь нет балкона!
Женщина сделала саркастически удивленные глаза.
– Да что ты говоришь!
– Простите, я забыл, это же первый этаж.
Художница со смаком выпускала дым и не сводила глаз с Олега.
– А можно тогда я нарисую букву рядом с окном?
– Валяй-валяй.
Олег открыл раму. Октябрьский ветер подхватил несколько кусков газеты с пола и швырнул их в угол, в комья пыли и окурков. Олег старался делать все максимально быстро, чтобы скорее освободиться от прицеленных глаз странной художницы. Он открыл банку с краской, макнул в нее кисть, аккуратно стряхнул излишки и высунулся из окна, насколько это было возможно. Аккуратно выведя букву «Ю» рядом с окном, он пару секунд полюбовался работой, но, услышав покашливания хозяйки, тут же залез обратно.
– Простите. Мне нужно подождать пару минут, пока краска высохнет.
– В смысле?
– Я хочу заклеить букву бумагой. Пока ее не должно быть видно из соседнего дома. Но если я заклею прямо сейчас, бумага прилипнет, так как краска не высохла…
Художница яростно затушила окурок в лужице оранжевой краски на палитре.
– Знаешь что? – заревела она. – Пошел вон! Вконец обнаглели!
– Тогда я оставлю бумагу – вы заклеите сами?
– Нечего делать из меня дуру!
– Да ну что вы…
– Ты думаешь, я не поняла сразу, что ты собираешься меня ограбить?
– Бог с вами.
– История про букву не прокатила, ясно? Ты ее мог нарисовать и с улицы – у меня первый этаж, умник!
Олег вытаращил глаза. «Ну и дурак я! Правда ведь, там невысоко!»
– А теперь еще фокус с бумагой! Тянешь время! Только брать у меня нечего! Пошел вон!
– Спасибо вам огромное, но я не додумался…
– Обнаглели совсем, – женщина бешено захлопнула за Олегом дверь.
Олег вышел на улицу. Буква смотрелась чудесно. Ультрамарин переливался в тусклом вечернем солнце. Олег развернул кусок белого ватмана и накрепко заклеил букву скотчем. Боковым зрением он видел, что сквозь грязное стекло за ним пристально наблюдает художница, глубоко затягиваясь сигаретой.
Квартира вторая
Олегу надо было рисовать по две буквы каждый день, а в последние два дня – по три буквы. Так он успел бы ко дню рождения сделать надпись «Полина, я тебя люблю». В доме как раз было шестнадцать этажей. У каждого хозяина Олег намеревался взять номер телефона, чтобы в день икс позвонить всем и попросить снять с букв маскировочную бумагу.
Каждый вечер у Олега было ровно полтора часа – с тех пор, когда он освобождался после работы, и до прихода домой Полины. Ведь она могла заметить его акробатические и художественные этюды в окнах дома напротив, и сюрприза бы не получилось.
Звоня в квартиру на втором этаже, Олег уже был не так уверен и воодушевлен. Встреча с грозной художницей поубавила энтузиазма.
Дверь отворила приятная женщина с младенцем на руках. Второй младенец, постарше, цеплялся за ее ноги. Из глубины квартиры доносился крик третьего младенца. Также был слышен шум стиральной машинки, тяжелая музыка и еще какой-то жужжащий раздражающий звук, природу которого Олег никак не мог установить. Но пришла пора заготовленной фразы.
– Здравствуйте! У меня к вам необычная просьба. Я хочу сделать для своей любимой девушки надпись на вашем доме – он как раз виден из ее окна. Для этого мне нужно нарисовать снаружи букву на вашем балконе. Можно? Эта краска очень легко смывается, я потом все уберу.
Вдруг женщина переменилась в лице и убежала с криком: «Паша, молоко!» Ко всем звукам громкой квартиры присоединилось шипение убегающего молока. Тут же появился запах горелого. Ребенок, который держался за мамины ноги, остался в коридоре и с интересом смотрел на Олега. Из комнаты выбежал отец семейства в трусах, держа на руках орущего мальчика лет трех.
– Маша, я забыл про молоко! Гриша, не сиди на полу. Виталя, ты сделал уроки? Петя, убери наконец железную дорогу!
«А, этот раздражающий звук – железная дорога. Точно, у меня была такая в детстве», – догадался Олег.
Мужчина увидел Олега в дверях. Мальчик на руках тут же замолчал.
Олег поспешил объясниться, но его речь прервал грохот в комнате. Мужчина кинулся туда. Олега начало мутить. Он решил, что если войдет в квартиру, то дело, возможно, пойдет быстрее.
Из комнаты показалась лохматая голова прыщавого подростка – Олег понял, что именно он слушал музыку, так как она стала громче.
– Что за шум? – спросил подросток Олега.
– Выключи музыку! – закричала измученная мать с кухни. Лохматый спрятался в комнате.
– Петя уронил торшер! – крикнул отец. Женщина вышла в коридор.
– Ой, я про вас совсем забыла, – сказал она Олегу. – Что вы хотели? А, балкон? Да, проходите, пожалуйста. – Олег видел, что она слабо понимала его просьбу, но вникать в нее у женщины не было сил и времени.
Олег прошел в комнату, заваленную игрушками. Посередине лежал торшер со сломанным абажуром и разбитой лампочкой. Мальчик в костюме рыцаря пытался снять с себя шлем.
– Мне нужно открыть балкон, – сказал Олег. – Может, убрать детей? Вдруг простудятся.
