Любовь Сушко "Музыки прозрачное крыло. Лирика о музыке и музыкантах"

В полночи, в горести грез.
Яростно, самозабвенно
Мир потрясая всерьез.
Музыка, будто взлетая,
Нас окрыляет опять,
Бабочек легкая стая,
В душах порхает, как знать
Сколько и грез и сомнений
В музыке вновь оживает,
Если в потоке забвенья
Рихтер ее исполняет.
Темная тень у порога,
Вороном мудрым кружится.
Будет легко и убого
Жизнь наша в музыке длиться,
Где – то в незримой печали
И одиночестве тайном,
Беды и скорбь за плечами.
Если и боги оставят
Если в тумане забвенья
Снова из праха восстанем,
Чудные эти мгновенья
Снова с тобою помянем,
Радостно, самозабвенно,
Вновь призывая удачу,
Рихтер исполнит Шопена,
Скрипка в тумане заплачет.
И отстронясь от рояля,
И уплывая куда-то,
Тихо во мглу улетали,
Горести, боль и утраты.

Он умирал и знал 1849

1849 17 октября

Он умирал и знал, что за чертой
Останется она, закрыт рояль,
И мрачный Лондон вдруг удвоил боль.
И ничего из прошлого не жаль.
А музыка взлетала до небес,
И оставалась между тьмой и светом,
Какой-то ангел и какой-то бес
Боролись, и не находя ответа,

Он снова об Испании мечтал,
О женщине прекрасной и строптивой,
И музыка, и тех страстей накал,
Он умирал и бредил сиротливо,
О том, что никогда в иную даль
Не унесут его порывы ветра,
Об острове оставленном печаль,
Его терзала снова до рассвета,

Был мир дождлив и никого вокруг
Кто мог бы улыбнуться на рассвете,

Он умирал, и замыкался круг,
Страданий и открытий, только ветер
Ласкал, и обжигала снова боль,
Душа сгорала – это час расплаты,
Нет женщины единственной, и роль
Не сыграна, и в этом виноваты

Какие-то порывы, и дела,
Которых не понять ему и тихо
Во Франции, сгорающий дотла,
Баллады исполнял легко и лихо,
И уходил, затушена свеча,
И усмехнётся женщина чужая,
Выходит Смерть одна его встречать,
А музыка звучит, не увядая.

Вивальди в 21 век врывался

Вивальди в двадцать первый век
Врывался в холодок иллюзий,
Как изменился человек,
но слушали Вивальди люди.

Тоска и радость бытия
Тут оставались неизменны,
И только будущность твоя
В тот миг владела всей вселенной

Когда событьям вопреки,
И сущность мира отвергая,
Скрипач к созвездиям летит,
И дарит нам восторг, и к раю

Мы ближе в этот звездный час,
Чем к черноте бескрайней бездны,
Живет опять Вивальди в нас,
И отключаться бесполезно.

И в небе тонут облака,
И проступают наши чувства,
Когда легко, издалека
В наш мир врывается искусство
21 сентября

Осень примадонна

Вот и дивная осень
врывается, как примадонна,
И садится к роялю,
чтоб миру Шопена вернуть.
В диких темных глазах
и печаль и надежда бездонны,
И в минорной «Балладе»
проступит вдруг светлая грусть.

Не настолько страшна,
как поэты шальные малюют,
И как будто понятна,
и манит ее глубина,
И устав от жары,
к деве тянутся звери и люди,
Охладить и надежду
вернуть эта дева вольна.

А в бокале вина отражается
снова усмешка,
Тайна, прелесть и боль,
все, чем вечно владеет душа.
Пусть останется осень,
в природе и душах замешкав,
Словно зрелая дама,
безумно она хороша…

Там влюбленный Шопен
промелькнет и растает в тумане,
– Я не думал, мой бог,
что пронзительней может играть.
Только зрелая дама
заманит, полюбит, обманет,
И останется снова,
его усыпив, вдохновлять…

Нас терзало беспечно
жарой небывалою лето,
Мы устали скитаться,
от жажды немой озверев.
Только хмурая осень
в прекрасном узоре сонета
Нам подарит сонату,
спасти от жары нас успев…

Музыка страсти и огня

И Демон, сидящий на склоне горы,
Все слушал и слушал Поэму экстаза.
И жизнь его снова до этой поры
Неслась в поднебесье, и каждая фраза,
И каждая нота была так горька,
Что впору от горя ему задохнуться,
И вдруг проступила иная строка.
Лиловые краски, и он оглянулся,
Над краем обрыва поэт замирал…
Прекрасный, печальный, таких не бывало.
Очнулся, когда Пианист доиграл,
Смеялся и плакал наш Демон устало.

Что это? Поэма Грозы и Огня,
И века начало в преддверье финала.
И смотрят и смотрят они на меня.
И только Поэмы экстаза им мало.
Творцы в этой бездне угрюмых страстей
Жестокого мира едва ли осилят,