Александра Лайн "Песчаная лестница"

– Была на его лекции?

– Нет.

– Через час жду тебя здесь. Пойдем на лекцию.

Как лавина, ощущение беспомощности и возмущения захлестнули Элис. С тех пор как она здесь, все говорят ей, что делать.

«Но я же хотела помощи… – укорила себя Элис. – К тому же мне всегда приходилось подчиняться… например, родителям, воспитателям, учителям, людям выше статусом, даже Питеру, за которого я хотела выйти замуж. А однажды я пошла на поводу у обычного продавца хлеба, купив дорогую сдобную булку, которая мне была не по карману. Но отказать не смогла. Стало жалко этого булочника. Он рассказал душещипательную историю о своих трудностях и кризисе. Наверное, этот пухляк

до сих пор активно торгует, жалуясь на жизнь».

Весь час она сидела на своем табурете в одинокой палате и думала о своем новом знакомом: «Он так красив и уверен, что страшно думать о себе. Как этот Аполлон может заинтересоваться мной? У него такие безупречные черты лица с ясными голубыми глазами, что сложно представить, что он болен. И как он здесь оказался? Почему? Я-то понятно. Мне плохо. И как узнать, что час прошел?»

Постепенно внутри нарастало чувство озноба. Всё, что находится в груди и животе, сжалось в одну длинную вертикальную леску, на которую ловят рыбу. Вертикальная леска начинала вибрировать, передавая свои колебания всему телу. Руки начали дрожать. А на кончиках пальцев поселился трусливый холодок. Собрав все свои силы, Элис резко встала и решительно направилась к двери.

«Почему я не слышу звуков с улицы? Там же, наверное, тоже что-то происходит», – но эти вопросы быстро поглотились внутренней дрожью от предстоящих

событий.

Выйдя за пределы своей комнаты, она огляделась вокруг в надежде встретить того красавчика. Но увидела только знакомое лицо Норы. Приемная медсестра внимательно вглядывалась в неуверенные повороты тела своей подопечной. Элис приветливо кивнула и только открыла рот, чтобы спросить о лекции профессора, как из воздуха появился уже знакомый из столовой.

– Пойдем, – кивнув в сторону, позвал молодой мужчина.

Сделав еще одно усилие над собой, девушка почти уверенно спросила:

– Как тебя зовут?

Мельком глянув на Элис, он ответил:

– Пол.

Вдруг Элис нырнула в мысленные рассуждения об имени Пол.

«Пол… Пол… Как отрезок. Как кусочек света. Как что-то незавершенное или остаточное от чего-то. Как Аполлон без легенды. Как греческий бог без Олимпа».

Незаметно для себя девушка дошла до кабинета профессора, где была накануне вечером. Двери кабинета были распахнуты. Внутри комнаты толпились люди в больничной одежде, как у Элис и Пола. На дубовом столе, на деревянных подносах, в стеклянных стаканах было налито молоко. Количество молока казалось абсолютно одинаковым настолько, что можно провести ровную линию по границе белой жидкости. Табуретки выстроились вокруг массивного стола. Нора неподвижно стояла возле подносов с молоком и была похожа на штатив для капельницы – щуплая, безликая и очень функциональная. Создавалось впечатление, что у нее нет мыслей, чувств, реакций. Она как инструмент, который оживает по необходимости.

Быстрыми шагами профессор Рот пересек кабинет и резко остановился в центре. Вдруг солнечный свет из окна упал на главного врача. Элис, наконец, смогла подробно разглядеть мужчину пятидесяти лет. Среднего роста, коренастый, с очень белой кожей, как китайский фарфор. Классическое овальное лицо обрамляли светлые с сединой волосы, также волнами зачесанные назад. Серые глаза цепко всматривались в каждого из присутствующих в кабинете, но при этом, когда он хмурился, то походил 21 на капризного мальчишку. Ровные желтоватые зубы оголялись всякий раз, когда профессор улыбался. А улыбался он широко и искренне. Вполне привлекательный для своих лет, стройный, сдержанный в жестах. Все эти черты располагали к уважению.

Как дирижер, он дал знак рукой. Все сели на табуреты. Одна Нора всё так же неподвижно стояла; шевелился только ее взгляд. Он медленно перетекал с одного человека на другого по очереди, туда- обратно, туда-обратно. Элис вцепилась в края стула, чтобы найти опору.

– Доброе, доброе утро! – начал профессор, – Вижу, что все собрались. Рад буду поприветствовать каждого из вас.

Томас Рот смотрел в глаза каждому, когда произносил имя, и, если кто-то из молодых людей не отвечал взглядом, терпеливый наставник по-дружески ждал.

– Дэвид… Гейл… Рик… Ли… Кейт… Вирджиния… Хелен… Эрик… Вилли…

Сара… Элис… Пол… Вот что я хотел бы вам сегодня рассказать. Все мы здесь объеди- нены одним желанием. Быть счастливыми. У каждого свое понятие об этом загадочном состоянии. Например, вы, Дэвид, как понимаете для себя счастье?

– …перестать угождать окружающим и быть свободным от их правил.

– Хорошо, – улыбнувшись, ответил профессор. – А для вас, Гейл?

– Я? – немного нервно парень хихикнул и суетливо посмотрел на своего брата Рика.

– А он не знает, – сказал за него Рик.

– Всё же хотелось бы услышать мнение Гейла, – сохраняя выдержку, продолжал доктор Рот.

– В детстве я мечтал быть футболистом.

– Ха, потом он сломал ногу, когда прыгал с забора, и его уложили на полгода в лазарет, – не унимался Рик.

Гейл дал быстрый подзатыльник брату. Профессор молчал и не вмешивался в состязание юношей. Выждав паузу, он прервал этот кратковременный хаос сухим взмахом руки.

– А ты, Рик, тебе что нужно для счастья?

– Я хочу быть главным. Чтобы у меня было много слуг, еды. И делал всё, что мне

хочется.

– Хорошо. Ли, с тобой всё хорошо? Как себя чувствуешь? – мягко спросил Томас Рот.

Его интонация была похожа на интонацию дрессировщика.

– Как ты понимаешь для себя счастье?

– Я в норме. Быть первым во всём, – азиат говорил четко, как бы бросая вызов каждым словом.

– Кейт, – вкрадчиво произнес доктор, – что тебя сделает счастливой?

– Трудно ответить. Если я думаю о том, что делает меня счастливой, в каждом ответе всегда есть недостаток. Каждый раз нужно что-то еще. Сейчас, например, я буду довольна, если буду такой же кра- сивой, как Вирджиния…

Девушка слегка покраснела от собственного откровения, но быстро взяла в себя в руки. Вирджиния внимательно посмотрела на Кейт и почти неуловимой улыбкой одобрительно отреагировала.

Секунду длилось ее величие, пока она не услышала вопрос, обращенный к ней:

– Ну а вам, Вирджиния, что нужно для счастья?

Дерзость вспыхнула в ее глазах. Она

расслабила губы и широко распахнула серо-зеленые глаза, которые вонзились в зрелого мужчину в халате.

– Любовь мужчины…

Сара, хрупкая девушка, похожая на молодую старушку, отвела глаза в сторону и ухмыльнулась тонкими губами. Казалось, ее тело сжалось, а маленькая голова погрузилась в плечи.

– Дорогая Хелен, что вы думаете о своем счастье?

– Счастье, когда не болит моя спина и я сплю по ночам, – очень просто и спокойно проговорила Хелен.

Она отрешенно смотрела на Нору.

– Эрик?…

– Я здесь нахожусь, как раз чтобы понять это, Профессор. Пока не знаю.

– Отлично, – ответил Томас Рот и перевел свое внимание на Вилли, красивого и мужественного парня с широкими плечами и ровной осанкой.

– Я хочу уехать на остров и просто ловить рыбу для местных жителей, не помня прошлого.

– Сара, а вы что скажете?

– Я была бы счастлива, если бы меня

не было на этой земле.

– Да, понятия о своем счастье у всех очень разные и зависят от накопленного опыта, – голосом ласкового отца поддержал Томас Рот. Каким бережным был тембр голоса у доктора, он обволакивал и убаюкивал. Да, этот человек мог быть очень человечным, когда речь шла о его счастье.

– Элис, – Элис только вчера присоединилась к нам – есть ли у тебя мысли, которыми ты хотела бы с нами поделиться?

Это был тот случай, когда Элис не знала, как поступить: искренне рассказать о своих желаниях или озвучить формальные представления о счастье, принятые в обществе. Первый вариант делал ее сильной и уверенной в собственных желаниях и целях. А второй вариант был безопасен для ее ранимой души, защищая от критики, осуждения и сравнения. Она выбрала нейтральный ответ. При этом ее сердце колотилось так, что немели колени.

– Сейчас мне для счастья нужен просто отдых и сон.

– Пол, ты заключительный в этом «круге счастливых людей». Мы слушаем тебя.

– Я счастлив. У меня появилось здесь всё, что мне нужно для этого.

Пол лучисто улыбнулся и посмотрел на рядом сидящую Элис, но тут же отвел глаза.

– Хорошо. Нора, будь добра, раздай соглашения. Внимательно прочтите его. Помните, что мы с вами просто люди, из крови и плоти, наделенные неведомыми жела- ниями. Миллионы желаний хотят исполниться, вырваться наружу из тюрьмы ограничений, правил и страхов. Только кризис может быть кувалдой, разбивающей преграды для свободы воплощения. И кризис должен наступить от крови и плоти, через муки тела, так как мы просто люди. Я уже повторяюсь, – Томас Рот сделал паузу.

Его уверенность и хозяйская мощь фонтанировали. Он любил этот момент выбора. В его жилах закипела кровь от предвкушения победы. Это походило на состязание, в котором должен быть только один победитель, один доминирующий.

Они сидели молча. Каждый погруженный в последние слова профессора. «От крови и плоти…» Неужели всё так просто и всё так страшно? Нора незаметно раздала всем лист с карандашом.

Вздрогнув, Элис опустила вниз глаза и прочла первые строки договора:

«Я, Элис Нортон, в трезвом уме и ясной памяти даю свое согласие на проведение манипуляций в госпитале профессора Томаса Рота. Настоящий договор ограничен во времени. Сроки определяет профессор индивидуально с каждым пациентом в отдельности. Договор прекращает свое действие при условии полного восстановления здоровья пациента и удовлетворения профессора от проделанной работы. С условиями договора ознакомлена.

Согласна        Подпись»

– Друзья мои, это формальность. Каждый из вас может сейчас встать и уйти, если не согласен. Сегодня вы можете стать на шаг ближе к чувству полного счастья или сделать шаг в неизвестность, из которой пришли, – седовласый мужчина старался произнести эти слова как можно мягче, с интонацией понимания и любви.

– Я оставляю вас сегодня. Надеюсь, вы сделаете верный шаг, – профессор бесшумно вышел из кабинета, оставив двенадцать молодых людей один на один со своими страхами и надеждами.

– Всё равно мне некуда идти, – сказала Хелен, худая девушка мрачного вида, лет двадцати двух, с узким лицом и водянистыми глазами.

– Я слышал, что после пребывания здесь люди меняются, – робко произнес полноватый молодой мужчина с добрым лицом, обрамленным волнистыми волосами до плеч. Это был Дэвид.

– В лучшую или худшую сторону? – язвительно засмеялись два брата-близнеца. Они были худыми и жилистыми. Движения их тел раздражали резкостью. Глуповатые, хитрые бегающие глаза ловили каждую эмоцию и слово от окружающих людей.

– Рик, успокой своего брата. Не то место для таких нападок, – очень внятно и жестко сказал Вилли, девятнадцатилетний юноша с каштановыми волнистыми волосами, карими глазами и по-мужски притягательной внешностью. Он держался очень ровно и спокойно, как человек с военной выправкой.

– По-разному… по-разному здесь бывает, – протяжно ответила в пустоту Сара. Маленького роста, щупленькая, с мелкими чертами лица девушка была похожа на умненькую мышку, забившуюся в угол комнаты.

– Да мне вообще всё равно где и с кем, – зло улыбаясь, процедил сквозь зубы азиатский парень. Его темные близко посаженные глаза смотрели впереди себя. Как-то по-звериному он медленно перевел взгляд на высокую рыжеволосую девушку с пухлыми губами и красивым классическим лицом, как с полотен Рафаэля. Вирджиния, поймав на себе этот животный взгляд, еще больше выпрямилась и дерзко вздернула идеальной формы подбородок.

– А я хочу здесь работать, – пафосно и громко высказалась Вирджиния.

Ее белая кожа была усыпана милыми веснушками, что придавало ей детское очарование, но в моменты бурных эмоций она становилась розовой, почти пылающей. Появлялась такая смесь гнева и сексуальности.

– Ну ты чокнутая! – отреагировала на нее Кейт, высокомерного вида молодая особа лет двадцати с рыбьим ртом и плоским лицом. Говоря это, она старалась держать спину прямо, а голову высоко, поджимая под табурет свои полноватые ноги.

Все отвлеклись на Дэвида, который молча встал и положил на угол профессорского стола свой договор. В воздухе повисла пауза. Лишь на мгновение.

– Что думаешь, Элис? – задиристо, почти весело спросил Пол.

Долго всматриваясь в лист бумаги, Элис перевела взгляд на светловолосого юношу и тихо ответила:

– Мне нечего терять…

Резко черкнув свою подпись, она положила договор на край дубового стола и спешно вышла за дверь.

– Подожди, – ее догнал Пол, – подожди. Пойдем, что покажу.

Он взял ее за руку и повел вверх по лестнице. Дойдя до самого верхнего этажа, они свернули направо. Парень аккуратно приоткрыл свежевыкрашенную белую дверь, от которой еще пахло краской. Элис увидела большую светлую комнату, в которой стояли мольберты, законченные и недописанные картины, глиняные скульптуры. На столах лежали разные книги, деревянные болванки и всякая всячина.

– Что это?

– Это творческая мастерская Профессора. Он сделал ее для своих подопечных. Здесь я стал рисовать.

– И долго ты здесь?

– Шесть месяцев.

– Как ты здесь оказался?

– Я был на дне. Проиграл все деньги, которые мне выделили родители на обучение в университете. Напивался каждый вечер и бродил по улице, пока меня не сбил автомобиль. Меня отвезли в этот госпиталь. Я не помню как.

– Почему ты остался?

– А куда мне идти? Я не могу вернуться к родителям. Здесь я понял, кто я такой.

– И кто ты?

– Художник. Смотри…