Юрий Шорохов "Поцелуй Макоши"

Поцелуй Макоши
Юрий Шорохов

Приключенческий роман в жанре фэнтези с театром действий во времена Древней Руси, иногда перекликающимся с современной реальностью. Повествование изобилует нестандартными сюжетными ходами и динамичным развитием основных сюжетных линий. Прочтите – и Вы не пожалеете о зря потраченном времени!

Юрий Шорохов

Поцелуй Макоши

1 глава

Нечай не помнил своих отца и матушку. Он и имени своего родового не помнил по малости лет, будучи захваченным татями на лесной дороге, едва минуло ему три весны. Тогда варнацкая шайка Грома напала на хазарский отряд, возвращавшийся домой из Руси с богатой добычей. Ослабленные ожесточённым сопротивлением русских деревень, хазары были смяты стремительным ударом из толково устроенной в удобном месте засады. Тати перебили их всех без жалости!.. Гром, могучий боец и удачливый атаман, в юности был княжьим дружинником, да не срослось у него со службой княжеской. Невзлюбил его сотник Путята! Будучи в походе в землях половецких, Гром с десятком своих ратников наткнулся на крупный сторожевой разъезд ворога, и храбро бились русичи, да силы были неравны. Очухался Гром уже ночью, весь израненный, пополз к своим. А у своих Путята обнёс его перед князем, оговорил аспид, дескать, нарочно Гром людей погубил, измену затеял! И поверил ему князь. Не дожидаясь суда неправедного и расправы лютой, ушёл тогда Гром в леса дремучие. Сколотил ватагу разбойничью и начал потрошить купцов иноземных и татей хазарских да половецких, богатства Руси алчущих… И свои, бывало, попадали под горячую руку Громовых молодцов, но большого лиха он им не чинил. Строг был, но справедлив, и в его ватаге была железная дисциплина… Восседая после сечи на походном сундуке, Гром не без удовольствия наблюдал, как его робята стаскивают всё добытое в бою добро в одну большую кучу перед ним. И увидал он мальчонку малого: тот не был испуган, не ревел и не куксился от страха. Бровки насуплены, губёнки упрямо сжаты, взгляд как у волчонка исподлобья – маленький боец! Дрогнуло суровое сердце атамана, глянулся ему малый отрок, и взял он его с собой. Нарёк Нечаем по обстоятельствам их первой встречи, и заменил ему и отца, и мать. Пятнадцать вёсен с тех пор минуло. Стал Нечай добрым ратником, в бою, поди, и атаману, названному отцу, не уступит! Гром был рад: есть теперь кому ватагу передать!.. А Нечай дальше батьки пошёл, стал учить ратному делу молодых варнаков, и неустанно! Выпросил у батьки всем своим воям доспех ратный и лучшее оружие. Старый Гром только диву давался, сколь толков да шустёр оказался сей отрок, сын его названный! Поверил парню, стал ему помогать, а Нечаю того и надобно: походы теперь только в Степь, русичей не трогать! Разбойники, что постарше, поворчали-поворчали, да смирились, видя, что атаман Гром принял сторону сына… А у Нечая головушка работает! Пришёл как-то к батьке и говорит:

– Отче Гром, мы землю русскую от ворогов защищаем, так почто нам во лесах прятаться? Богоугодно дело вершим! Давай найдём место добро, да ограду возведём?! Ты князь, я воевода, вои наши дружиною будут – всё честь по чести. Крестьяне под руку и защиту к нам жить придут, купцы торговать приедут, волхвы за нашу победу помолятся нашим богам! Что на то отречёшь мне, тятя?

Старый Гром даже закашлялся от неожиданности, не найдя сразу что ответить. Мог ли он когда помыслить князем стать в своём собственном княжестве?! И поблизку такого не было!!

– Ты, Нечайко, не вельми ли круто взял?! Князь!! Да как тебе такое в голову пришло?? – сквозь притворный кашель выдохнул атаман, вытирая непрошенную слезу рукавом вышитой рубахи – надо же такое ляпнуть?!

– Ничто, батюшка, из кривды я не молвил! Всё как еси правда! Отреки, чёму мы во лесах прячемся, дикому зверю подобно, коли справа наша ратная за Русь пред ворогом стояти?? Пора нам к людям идти, и с людьми жити!!

Не нашёл, что возразить Нечаю старый Гром, так и появилась у бывших варнаков своя ограда в Порубежной Руси. Место выбрали прекрасно: меж двух рек, сливающихся в одну. Стены возвели высокие, дубовые: на страх ворогам, себе на добрую защиту. И потянулся к ним ручеёк крестьянского и мастерового люда из ближних и дальних селений. Строились, обживались, землю пахали, урожай добрый растили… И вот как-то ночной порою приснился Нечаю сон предивный. Видит он терем, да такой высокий, что маковки в небе тают. Взбегает на крыльцо и входит в светлицу. А там три женщины пряжу прядут. Одна, постарше, за прялкой сидит, а две помоложе нити в клубки сматывают. Нечай поздоровался, поклонившись. Та, что постарше, встала, подошла к нему и улыбнулась:

– Нечай, смотрю я на дела твои, и радуется сердце моё той заботе, что даришь ты Руси-матушке! Пришло время вознаградить тебя за ту заботу…

С этими словами она надела на шею парня оберег и, взяв его голову в свои ладони, поцеловала его в лоб…

– Кто ты, матушка?! – изумился Нечай – прости, не признал я тебя!

– Не мудрено, что не признал, отроче! Едину Перуну-воителю ты молишься, но справы и мои исполняешь – снова улыбнулась ему женщина – я Макошь!..

2 глава

Нечай поклонился Макоши низко, большим обычаем, и стал на колени, опустив голову:

– Не прогневайся, матушка Макошь! Впредь учтивее буду.

– Стань с колен, Нечай. Не за тем я тебя позвала, чтобы корить, а затем, чтоб наградить за справы твои. Чрез седьмицу пойдёт краем ваших земель поезд свадебный. То знатный половецкий мурза Бусай, правая рука хана Сунгу, свою дочь выдаёт замуж за булгарского принца. Дева сия ликом прекрасна и нравом кротка, аки голубица лесная, но суть в другом! На роду ей написано моею волхвицей стать, а тебе – женою верной и матерью твоих детей – молвила Макошь, и продолжила:

– Запомни, Нечай! Как захватишь обоз, зла половцам не чини. Всех мурз со слугами отпусти в Степь с миром, и с ними Бусаю отправь грамоту и оковец с серебром. Напиши во грамоте той, что судьба тебе, русскому княжичу, рука об руку с сей девицею в жизни быти, а за булгарина пусть отдаст он свою молодшую дочь. Всё ли упомнил, Нечайко?

И оттого, что богиня назвала его так, как с детства называл лишь батюшка Гром, тепло стало у парня на сердце, и на душе хорошо и спокойно. Он улыбнулся и снова поклонился Макоши:

– Упомнил, матушка! Сделаю, как велишь!

– Со свадьбою не тяни, и вели отстроить се терем свой, в коем с молодой женою жити станешь. Та девица-половчанка наречена Алимой, языка русичей почти не знает, но тут я тебе помогу! Скоро заговорит она по-нашему, и сладки тебе будут речи её. Полюбишь всем сердцем, и она тебя будет любить больше жизни. А теперь ступай, княжич!..

Нечай, повернувшись, открыл дверь светлицы и шагнул за порог. Его нога, почему-то не встретив опоры, провалилась вниз, и сам он кубарем вывалился из дверей. Земля была далеко внизу, и он, падая, устремился к ней. Испугался, невольно схватился десницею за подаренный Макошью оберег, дёрнулся… и проснулся, вскочив с постели!

– Фу-ухх!! – выдохнул с шумом, и даже головой покрутил: приснится же такое… Глядь, а оберег-то на нём!! Не приснилось, значит! Надо к батьке идти, да поведать ему скороспешно новости из Прави. Нечай выскочил на крыльцо во двор. Невольно улыбнулся: оба сотника гоняли кметей до седьмого поту, холщовые рубахи на отроках – хоть выжимай! Раскраснелись все, стараются!

– Зван! Упрям! Скоро сюда! – гаркнул Нечай – дайте роздых молодняку!

– Чего прикажешь, воевода? – оба сотника выросли пред ним, как из-под земли – время кашу хлебать, Нечай! Пойдём, там за столом и поговорим…

Став княжьим воеводой, Нечай ел из одного котла и всегда вместе со своими дружинниками, за что также был ими уважаем: не возгордился! Но в этот раз у него были другие планы:

– Робята, у мя справа до князя срочная. Покормите воёв без меня, да накажите, чтобы и мне каши-то оставили, позже приду поем!

Сотники переглянулись. Глазастый Упрям увидел на груди Нечая серебряный оберег и улыбнулся:

– С обновкой тебя, воевода! Никак ты Макошь теперь почитаешь пуще Перуна?!

– Всех я почитаю, Упрямко! И тебя, балабола, почту когда-нить вожжами по заднице, коли нос свой долгой везде пихать не перестанешь! – отмахнулся от сотникова любопытства Нечай – ну, давайте, други! Кормите дружинных, а я ко князю!

А Гром, как во князи угодил, и имя себе взял княжеское, Мечислав. Ну, чтобы официально, для грамот, да и Нечая к тому подбивал. Негоже, мол, княжичу и воеводе Нечаем быти! Давай, мол, сыне, выбирай имечко позвончее, а Нечаю и так хорошо! Привык давно, хоть и понимал, что прав тятька – со временем и ему придётся каким-нибудь Ратибором назваться…

– Тятя, вели слово молвить?! – распахнул Нечай дверь в княжью горницу, отчаянно путая придворный этикет – справа срочная! Правь нас созывает!

– Правь?! Ты, Нечайко, мёду хмельного вчера хлебнул превелико?! А с утра не опохмелился? Тако городишь-то? – Гром сурово посмотрел на сына – велю-ка я на тебя два ушата водицы ключевой вылить, чтобы ты в себя пришёл! Недосуг мне твои бредни слушать!

– Стой, тятька! – заторопился Нечай, зная, насколько скор бывает Гром в своих угрозах – не пил я вчера! И сегодня тоже! Зри-ка лучше, ведома ли тебе вещица сия?! Сама богиня мне его надела и в чело поцеловала мя!!

С этими словами он снял с шеи оберег Макоши, и бросил его в руки отца…

3 глава

– Да не приснилось ли тебе, сыне? – старый Гром вертел в руках оберег Макоши. Конечно, символ этой богини был прекрасно ему знаком!

– Нет, тятька, не приснилось. Нынче ночью я был у неё во тереме, она говорила со мной! Она за прялицей была, а с ней в горнице ещё две девушки были, пряжу в клубки сматывали…

– Нити, что прядёт Макошь – это судьбы человеческие. А девицы, что были с ней, это, по поверью, Доля и Недоля, её младшие сёстры. Если Доля клубок сматывает, то быть человеку счастливым в жизни, а если Недоля, то горька будет судьба его… – задумчиво молвил Гром – а о чём говорила тебе Макошь?

И Нечай поведал отцу весь разговор с богиней, ничего не упустив. Чем дальше шёл его рассказ, тем больше светлел лицом Гром.

– То добрые вести, Нечайко! – с радостной улыбкой молвил князь, когда Нечай закончил говорить – значит, путь наш с тобой, сыне, отныне Правью благословлён! И ты, наследник мой, не по крови, но по духу, будешь хранить сие благословение, и завещаешь его детям и внукам своим! Быть по сему! А с княжной половецкой тако решим: возьмёшь всю дружину, да и перехватишь половцев в удобном месте. Окружите их, и без крови всё справите! Половцы не дураки на рожон переть, верну погибель звать, и наверняка согласятся на твои условия… Садись за стол, пиши хартию мурзе Бусаю!..

Окрылённый возвращался Нечай от князя. Батька поверил ему, распорядился выдать полупудовый оковец серебра, грамота мурзе Бусаю готова, княжьей печатью скреплена. Осталось место доброе для засады подыскать! С этой целью он, наскоро перекусив, побежал на конюшню, где его уже заждался верный друг Здор. Великолепный белоснежный красавец, крупный и сильный боевой конь, он с полуслова понимал своего хозяина. Иногда Нечаю даже казалось, что Здор умел угадывать его мысли, настолько слаженно воевали они вместе… Дорога шёлком стелилась под копыта резвого коня, мелькали поля и перелески, да ветер свистел в ушах. Нечай сделал лишь одну остановку испить водицы из давно примеченного и любимого ключика. Родничок тот не замерзал и в самые лютые морозы, а в летнюю жару вода его была студёной и очень вкусной. Воевода спешился, отпустил Здора пощипать травку, а сам присел у криницы, зачерпнул водицы берестяным ковшичком, висевшим здесь же на берёзовом прутике. Испил и задумался… Из раздумья его вывело предупреждающее ржание коня. Здор кого-то почуял и "сказал" об этом Нечаю. Старик-волхв показался между берёзками светлой рощицы, и явно спешил к нему. Длинная, ниже колен светлая рубаха из грубой ткани, перехваченная в поясе простой верёвкой, увешанной мешочками и амулетами, на груди большой бронзовый знак, амулет Перуна. Лёгкий ветерок играл с его длинной седой бородой и волосами, распущенными по плечам.

– Здрав буди, старче! – приветствовал волхва Нечай – зрю, ко мне торопишься?

– К тебе, человече! Будь и ты здрав волею Перуна! – отвечал старик – скажи-ка мне, добрый молодец, куда и зачем ты путь держишь?

– Ух, старче, и вопросы у тя! – изумился Нечай – справа княжеска в дорогу меня позвала, ныне в полуденную сторону еду!

Любопытство волхва пришлось сильно не по душе воеводе, и окажись на месте этого старика кто-то помоложе, задал бы Нечай ему трёпку. Не суй нос не в своё дело!

– А звать тебя как? – не унимался старик, не обращая никакого внимания на недовольство воеводы – отреки мне немедля! Ибо справа моя…

– Остановись, старче! – не дал договорить волхву Нечай – сам-то ты кто, чтобы меня допрашивать?! Любопытен ты не в меру. Отвечай, скоро велю! – в голосе воеводы явственно послышался металл…

– Не прогневайся, витязь! Я Ворон, волхв, жрец Перуна. И мне виденье было!

– Что за виденье?! И как это меня касается? Говори, старик!! – настаивал Нечай.

– Нынче ночью говорил я с Перуном. Он поведал мне, что здесь, у ключика в роще Лады, встречу я воеводу князя Мечислава по имени Нечай. Он-де справу Макоши творит, на Полдень (на юг – прим. авт.) скачет. Днями оне там со дружиною будут половецкий обоз встречать! Перун велел сказать Нечаю, что опасность велика его ждёт. Колдун половецкой обратил чёрного василиска степного в образ человечий, и велел ему охранять княжну Алиму! Без поединка он её тебе не отдаст! – вымолвил старый волхв и, осушив ковш родниковой водицы, продолжил:

– Сей аспид ядом плюётся в очи! И не сразить сего василиска простым мечом, не пробить его змеиную броню! Меч надобен, что самим Перуном повёрстан, токмо тогда ворога можно одолети… Ну? Так ты – воевода Нечай?? Или мне кого другого дожидаться??

– Я Нечай, старче. И всё, что Перун тебе поведал, то истинная правда. Каку награду себе желаешь за рассказ твой, волхв Ворон? – потянулся к калите за серебром воевода – или, может, тебе справа кака надобна? Говори, не бойся! Справлю, что смогу!

– Аз волю Перуна творю, воевода. Не за корыстну награду стою, а за Русь-матушку! Давай мне свой меч, я призову к нему благословение Перуна. А жертвою ему станет голова того чёрного василиска, что ныне во стражах у княжны Алимы. Сейчас поезжай, витязь, куда путь держал, а ввечеру, возвращаясь, загляни сюда: всё готово будет! – отрёк Нечаю Ворон.

Поклонился Нечай волхву, отдал ему свой меч, вскочил на коня и вихрем умчался прочь. Место для засады скоро нашёл: дорога делала там крутой поворот, огибая большой и глубокий овраг. Ничего не подозревающие половцы сами выедут навстречу русичам, а обратную сторону перекроет им засадная сотня. В лес степняки не побегут, в овраг тем паче не полезут. Нечай остался доволен!.. Возвращаясь вечером домой, он заглянул к родничку, где днём расстался со старым волхвом. Того уже не было, а обнаженный меч Нечая лежал рядом с ножнами на большом плоском камне. Показалось или нет, но лезвие его клинка как будто слегка светилось в надвигающихся вечерних сумерках…

4 глава

– У вас товар, у нас купец! – задорно выкрикнул Упрям и выехал навстречу половецкому мурзе. В руке он держал сулицу* с привязанной деревянной ложкой-чумичкой вместо наконечника – знак мирных намерений и желания вести переговоры. Нойон Бусай, пожелавший лично сопроводить свою старшую дочь Алиму в Булгарию, также легонько тронул поводья коня и выехал навстречу русичу. Он неплохо говорил по-русски, и свободно мог обойтись без толмача… Только что, повернув по старой дороге, огибавшей овраг, половцы нос к носу сошлись со стеной русского войска, полностью изготовленного к битве. И тут же испуганные возгласы донеслись из хвоста обоза. "Окружили!" – догадался Бусай. Он был опытным воином, чтобы сразу оценить тактическую хитрость русичей. Его отряд попал в крепкую засаду, и живыми им отсюда не уйти. Русы, конечно, всё это тоже понимают. Кого не порубят, так в овраг спихнут и сверху стрелой добьют! И странно, что они ещё не ударили, а переговорщика послали! Ну, что же, давай поговорим… Нойон Бусай подъехал к русичу почти вплотную:

– О чём речь ведёшь, асаул? Какой товар, какой купец? Я мурза Бусай, выдаю свою дочь Алиму замуж за булгарского мурзу. К нему и едем!

– Знамо дело! – ответил Упрям – и то добре, что ты сам, мурза Бусай, здесь!

Нойон непонимающе уставился на русского сотника: зачем тому желать его, Бусаевой, смерти? Об этом он и спросил русича.

– Ох, мурза, и недогадлив же ты! – усмехнулся Упрям – не надобна нам смерть твоя, и даже полон за выкуп не нужен! Благослови свою дочь Алиму замуж за нашего княжича Нечая, сына князя Мечислава, а он тебе поклонится полупудом серебра и вечным миром землям твоим! Уйдёте восвояси в целости и сохранности, всё честь по чести! А за булгарского мурзу выдай замуж свою молодшую дочь. Булгарину-то, поди, всё едино, он ни одну твою девицу и в глаза не видал! Что скажешь, нойон Бусай? Будемо ли мы с тобою добрыми соседями?!

– Будемо! Ты правду отрёк, асаул. Родство с русским князем и военный союз супротив общего ворога нам обоим на руку! – широкой белозубой улыбкой просиял нойон Бусай и, обернувшись назад, кликнул по-русски:

– Эй, там! Писца сюда! Да поживее!!

Подъехал Нечай, поручкались с будущим тестем, да составили общую грамоту, печатями скрепили. Оковец с серебром перекочевал в походную кибитку мурзы Бусая, а сам он ненадолго исчез среди повозок. Скоро вернулся, ведя за руку красивую девушку:

– Вот, княжич, моя дочь Алима! Благословляю вас, будь ей добрым мужем! Её кибитка и арба с приданым – всё твое!

Бусай взял за руки Алиму и Нечая и соединил их. Девушка посмотрела парню в глаза и мягко, застенчиво улыбнулась. А у Нечая от одного её взгляда голова закружилась. Права была Макошь, это точно его судьба! И тут огромная чёрная тень мелькнула сбоку, и между Нечаем и Алимой стал огромного роста половец в чёрных доспехах и обнажённым мечом в руке. Его смуглое лицо было искажено гневом, а необычные тёмно-жёлтые глаза прямо сыпали искры ярости.

– Прочь, Бул! Они теперь навсегда вместе. Муж и жена! – рявкнул на него мурза Бусай, однако тот и не думал повиноваться!

– Уйди, мурза! – прорычал низким голосом Бул – Алима принадлежит булгарскому князю, а этот русич должен умереть!

– Эй, нукеры! Взять его! – завопил Бусай и выхватил меч – отрубить ему башку, как бешеной собаке!

Двое половцев бросились исполнять его приказ, но Бул, резко повернувшись, плюнул в них зелёной жижей, и оба воина рухнули замертво. Прямо на глазах они оба начали разлагаться и рассыпаться в пыль. И скоро от них остались лишь полуразрушенные скелеты…

– Стойте! – громко крикнул Нечай, выхватывая меч. Все остановились, глядя на него, а княжич продолжил, обращаясь к Булу:

– Как смеешь ты, червь, становиться на пути Прави?! Хочешь моей смерти, так зачем убивать других? Давай со мной на поединок!

С этими словами он выскочил на свободную середину дороги, и приглашающе махнул рукой Булу:

– Давай, червяк! Покажи, на что способен!

Бул яростно взревел и ринулся к обидчику. Он снова плюнул ядом, но русич легко уклонился от плевка:

– Эй, безмозглый! Придумай, чего поинтереснее, чем свои сопли распускать! Жалкий червяк! Склюют тебя куры!

Слова Нечая вызвали глумливые смешки в половецком стане, а русские ратники уже откровенно хохотали в голос, потешаясь и показывая пальцем на Була. Он окончательно рассвирепел:

– Я воин! А ты сдохнешь! – прорычал Бул, и снова плюнул ядом. И снова мимо!

– Какой ты воин?! Ты сопливый недоумок, который ни уха, ни рыла не смыслит в ратном деле. На Руси младени сосущи с мечом искусней тебя управляются! – Нечай старался побольней кольнуть самолюбие ворога, чтобы Бул от злости свету белого не взвидел.

И ему это удалось. Вихрем налетел Бул на Нечая, удары градом посыпались. Княжич отбивал и принимал на щит, уклонялся от выпадов и не получил ни царапины! От очередного ядовитого плевка он укрылся щитом, а лезвием меча смазал эту зелёную слизь и резанул Була по вытянутой в выпаде руке! Тот завыл от боли и отскочил от Нечая.