Елена Архипова "Агентство «Последний шанс». Серия 3"

– Ну, хорошо, не три, а больше, – признался парень, – но я всех честно предупреждал о том, что ничего не обещаю! У него очень плотный график приема, расписанный на несколько месяцев вперед!

– Подожди! Как на несколько месяцев вперед? А как же ты Эдику для его Ольги через три дня предложил время визита? – вспомнила Агата звонок своему бывшему мужу.

– Амадей попросил позвонить, – признался Михкель со вздохом. – Я так понимаю, что он услышал ваш с мужем разговор.

– Погоди, погоди! Так мы же были в нашей с ним квартире. Это ж не вот, за стенкой! – выдохнула Агата. – Он так далеко слышит?

– Не всех. Только тебя, – Амадей стоял в дверях, опять появившись там бесшумно. – Доброе утро, Агата! Михкель, друг мой, ты сегодня превзошел сам себя! У нас так умопомрачительно пахнет блинчиками, что, пожалуй, я сегодня изменю своему правилу и тоже позавтракаю. Имею я право в свой выходной, как считаете?

– А обычно ты не завтракаешь? – Агата от внезапного появления Амадея спросила первое, что пришло на ум.

– Нет. Не могу работать на полный желудок.

– Кофе твой будущий шеф пьет черный, двойной, иногда с кусочком черного шоколада. Одна чашка после каждого второго клиента. Строго! Запомни, чаще ему нельзя! – подключился Михкель, раскладывая перед Амадеем приборы и ставя тарелку с двумя блинчиками, политыми медом. – Амадей, прошу!

– А шоколад он ест только от одного производителя и только с определенным содержанием какао? – уточнила Агата.

– Вот видишь, Агата, ты уже знаешь самое главное – вкусовые предпочтения своего шефа. Остальное все ерунда, уж ты мне поверь! – Михкель коварно сверкнул белозубой улыбкой.

– Он прав, Агата, – Амадей изящно отрезал кусочек блинчика, – отвечать на телефонные звонки, вести записи желающих попасть ко мне на прием, принимать оплату и не брать взяток предложенных натурой.

Агата, услышав эти слова и увидев, как смутился Михкель, невольно рассмеялась. Было бы странно, если бы Амадей вдруг и не знал бы о тех «взятках натурой».

– Попасть ко мне вне очереди практически невозможно. Кроме желающих узнать свое будущее есть еще и те, кто действительно нуждается в моей, а теперь и в вашей с Игорем, Юлией и миледи, помощи. Запутавшимся в этой жизни. Работа секретарем – это отдельная оплата. Налоги, бухгалтерия – там все официально.

– Подожди, а агентство не официально?

– Тоже официально. Только агентство – это, скорее, мое хобби.

– Хобби?

– Это одно из моих условий работы на органы.

Пояснил таким тоном, словно не сказал ничего особенного. А по факту рассказал о том, что это он ставил тем органам условия, соглашаясь работать на них. Он. Ставил. Им. Условия! ОН! Не они ему!

– Михкель, благодарю! Блинчики восхитительны, – Амадей сделал глоток кофе и блаженно улыбнулся.

Парень кивнул и убрал пустую тарелку, а Агата обратила внимание на то, что Михкель не продублировал свое кивание головой словами. Михкель, поймав ее удивленный взгляд, пояснил:

– Я ответил ему мысленно. Спустя какое-то время и ты, поверь мне, начнешь находить прелести в том, что он слышит мысли.

– Никакого уважения! – Амадей наигранно сокрушенно вздохнул. – Друзья мои, я, вообще-то, тоже здесь нахожусь! Не забыли?

– О тебе забудешь, как же! – фыркнул Михкель.

Агата с удивлением наблюдала за двумя мужчинами. Они оба улыбались. И она поняла, что Амадею явно доставляют удовольствие эти утренние разговоры ни о чем и шуточные препирательства.

– Михкель, какие у нас на сегодня планы? – Амадей допил кофе и отставил пустую чашку в сторону.

– Не знаю, как у кого, а у меня сегодня выходной. Официальный! – парень убрал грязную посуду в посудомойку. – Сейчас вот спустимся с Агатой в офис, я быстренько введу ее в курс дела и уеду. Вечером не ждите меня. Агата, если ты уже закончила завтракать, то, может, пойдем принимать дела?

– Это ж надо, как кому-то не терпится получить совет о предстоящем свидании с Юлией! – раздалось им в спину.

– Что? – Агата удивленно глянула на Михкеля. Уточнила:

– У тебя свидание с Юлией? С нашей Юлией? Сегодня?

– Это не свидание! Это всего лишь дружеский ужин в компании приятной мне женщины. Да, ужин будет в ресторане, и что здесь такого? – парень от чего-то выбрал оборонительную позицию.

– Ужин в ресторане с женщиной и есть свидание! – припечатал Амадей.

Пока Михкель обдумывал, чтобы ему еще возразить, Агата его опередила:

– Следуя твоей логике, у нас с тобой тоже вчера было свидание. А это нормально, что я об этом не знала?

Михкель, так ничего не и возразив Амадею, показал Агате сначала большой палец, поднятый вверх, а затем протянул к ней руку ладонью вверх. Она, так же молча, кивнула парню и хлопнула по его раскрытой ладони.

– Михкель, идем. Буду принимать у тебя дела на своем новом рабочем месте и заодно отвечать на твои вопросы. Чем смогу – помогу. Но должна предупредить тебя о том, что я уже и забыла, как это ходить на нормальные свидания, уж извини! – Агата вздохнула.

– У вас на передачу дел полчаса! – раздалось им в спину неожиданно, и на этот раз уже совсем другим тоном, от былой легкости в интонациях Амадея не осталось и следа. – Мы все будем ждать вас в баре. Сегодня будет задание для всех одновременно. Михкель, нам нужны будут твои прежние навыки, а пока обзвони всех. Нужны будут все, в том числе и миледи. Особенно миледи!

Двери лифта закрылись, изолировав их от Амадея.

– Михкель, скажи, как он это делает? – выдохнула Агата уже в лифте свой вопрос.

– Находит задания? – уточнил Михкель машинально, перелистывая в своем телефоне список контактов.

– Да.

– Я не уверен до конца. Скажу только, что он слышит мысли потенциального самоубийцы. Такое чувство, что его от того канала связи и утолщенные стены не спасают, – последовал ответ.

– Но город ведь большой… – начала было Агата.

– Агата, не продолжай, я понял, о чем ты хочешь спросить, – Михкель вздохнул, – к сожалению, таких вот «запутавшихся» не один, и даже не два в этот конкретный промежуток времени. Я тоже не понимаю, как он с этим живет. Слышит. Понимает. И выбирает кого-то одного. Конкретного.

Михкель разбил слова намеренно, и Агата его поняла. Попыталась представить себя на месте Амадея и не смогла. Это как сидеть в лодке, видеть тонущих людей и делать выбор, кого спасти, а кого нет. Это было жутко.

Глава 3

Марина медленно шла по улице, ни на кого не обращая внимания. Ей не было никакого дела до прохожих, а им до нее.

Одиночество в толпе.

Сейчас оно самое и было.

В голове продолжали звучать слова матери:

– Малолетняя шалава! Вся в свою родную тетку пошла! Та в семнадцать лет в подоле принесла, и ты туда же! – мать смотрела на нее со злостью. – Господи, стыд-то какой! На выпускном будет беременная с токсикозом выпускница! И это будет моя дочь!

Мать устало опустилась на табурет.

К слову, свою родную тетку Марина никогда в жизни не видела. Мать не общалась со своей сестрой как раз вот по причине того, что считала ее и мерзавкой, шалавой, и еще много кем.

– Я из кожи вон лезу, берусь за каждую переработку, чтобы дать тебе все, не требуя ничего взамен. Прошу только об одном: «Учись, Марина!». А ты на парней вешаешься! И ладно бы на своих сверстников вешалась, а ты на взрослых мужиков!

– Я не вешалась на него! – слезы обиды душили Марину. Она пришла к маме за поддержкой, а получила скандал и унижения. Как будто мало ей было того, что с ней сделал Николай.

– Нет, в полицию мы не пойдем. Это пятно на всю твою жизнь. Нет! Хватит нам одного позора. Тебе я через такое пройти не позволю!

Марина решила, что мать сейчас опять заведет извечную песню о своей младшей сестре, но мать резко сменила тему:

– Я сегодня же куплю тебе противозачаточные таблетки – это на будущее. А сейчас вот эту выпей, одну, – мать положила перед ней коробочку с единственной таблеткой.

– Что это?

Марина почему-то испугалась, увидев эту таблетку. Мать, конечно, увидела ее испуг и не преминула упрекнуть:

– Поздно теперь пугаться! Это что б не родить, если вдруг ты забеременела от него. Раньше надо было думать, когда ты к Николаю приставала! Господи, стыд-то какой!

Марина поспешно выпила таблетку. Рожать от Николая она не хотела. От него меньше всего. Только не от него!

Воспоминания о той ночи нахлынули, опалив щеки стыдом и скрутив спазмами живот. В паху все саднило от боли. Николай везде был большим, она и не знала, что у мужчин бывают такие огромные части тела…

Хотя откуда ж ей знать? Она голого мужчину вообще первый раз в жизни увидела в тот вечер.

Марина шла и шла. Куда? Просто вперед.

– И запомни! Не было никакого изнасилования! Не было! – мать проследила за тем, как она проглотила таблетку. – Запомнила?

– Мам, я ведь не хотела, – попыталась она было возразить. – Он ведь не слушал меня…

– Не хотела, не повела бы его в нашу квартиру! – отрезала мать. – Ты думала, он с тобой цветы будет нюхать или об оценках в школе говорить? Николай взрослый мужик!

Говорить о том, что она и не приводила его в их квартиру, не было смысла. Как и о том, что раз уж ты взрослый мужик, то должен бы понимать, что она невинна, но мама ее не слушала, да и не хотела слушать.

А потом к ним пришла Евгения Мироновна – завуч их школы, она же мать Николая. И представила все так, будто это Марина сама окрутила ее сына.

– Парень только из армии пришел. Конечно, он по женскому обществу оголодал! А тут перед ним твоя хвостом крутит, – слова завуча звенели в ушах, обжигая обидой. – Ты ведь сама позволяла гладить тебя и обнимать! При всех, между прочим! Стыдно должно быть, Марина! Какой же мужик выдержит, когда к нему в койку прыгают?

Мама поддержала завуча, встав на ее сторону. Она заверила Евгению Мироновну, твердо сказав:

– Нет, мы не будем писать заявление в полицию.

Соседка как-то сразу вся обмякла и уже совершенно другим тоном произнесла:

– Коля только из армии вернулся, у него вся жизнь впереди. Как и у тебя, кстати, Маришенька, тоже! Он собрался в школу полиции поступать, таких вот, как ты, дурочек малолетних защищать.

Евгения Мироновна ушла, успокоенная матерью, а мать, собираясь на работу, продолжила говорить:

– Это хорошо, что Евгения Мироновна наша соседка! Наше счастье, что она правая рука директора, и он к ней, как к завучу, прислушивается. А если б в школу меня с тобой вызвали на педсовет? Да я такого позора бы не пережила! К слову, «в койку» к Николаю Марина не прыгала. Она о ней даже думать боялась, не говоря уж о том, чтобы прыгать в нее. Она просто пришла на посиделки в честь возвращения Николая из армии. Там много было и парней, и девушек. Не было только Андрея, родного брата Николая. Марина знала, что в тот день парень уехал по каким-то своим делам в соседний город. Девушки все были и старше, и красивее ее, а Николай смотрел только на Марину. Посадил ее рядом с собой, обнимал при всех, по коленке гладил, называл ее «Моя девочка» и уговорил выпить бокал шампанского. Марину еще никто так не обнимал и не гладил, и уж тем более никто не называл ее своей.

Алкоголь Марина пила первый раз в жизни, от близости Николая, от его слов и прикосновений ей стало жарко, внизу живота тянуло и скручивало желанием. О таком она только читала и ни разу не испытывала такого сама. К своему стыду, Марина поняла, что трусики ее промокли насквозь. С этим срочно надо было что-то делать.

План созрел сам собой: она быстренько сбегает домой, умоется и переоденется. Никто и не заметит, да и бежать ей было недалеко – всего-то на этаж выше!

Оказалось, заметили. Николай и заметил.

Не только заметил, но и пошел за ней. Марина заскочила в свою квартиру и не закрылась на ключ. Зачем? Она же только сменит трусики, умоется и сразу обратно.

С пылающими щеками и промокшими трусиками в руках ее и застал Николай… Шагнул к ней, прижал к стенке и сразу полез под юбку. Так стыдно и унизительно Марине еще никогда не было.

– Не кричи! Тебя все равно никто не услышит! – шикнул на нее тот, о ком она грезила и кого ждала из армии. Из их квартиры этажом ниже гремела музыка. – А я смотрю, тут у нас кто-то уже готов стать взрослой, да?

Марина почувствовала его пальцы у себя между ног…

Глава 4

Николай был сильней ее. Куда ей было тягаться против сильного и здорового мужчины?

– Вместо того, чтоб сопротивляться, лучше бы расслабилась и получила удовольствие! Глядишь, тебе бы и понравилось! – хохотнул и перекатился на бок рядом с Мариной. – Не я придумал. Это руководство для женщин полицейских в Америке, говорят.

– Простынь, пока не засохла, холодной водой застирай – кровь горячей водой не отмывается! – бросил, одеваясь, и не глядя на нее.

И ушел. Спустя пару минут Марина услышала его голос на лестничной площадке. Николай с кем-то говорил, доносились пьяные голоса и смех. Марина, пошатываясь, встала и пошла в ванну, хотелось под душ, смыть с себя кровь и сперму Николая. Он даже не озаботился презервативом. И уже там, под струями воды, она расплакалась. От боли, от обиды, от жалости к самой себе.

Она долго терла себя мочалкой, намыливаясь снова и снова, пока не израсходовала половину флакона геля для душа. Когда наконец закончила мыться, вспомнила, что надо замыть кровь с простыни.

Марина вышла из ванной, ей в нос ударил знакомый запах мужской туалетной воды. Таким парфюмом всегда пользовался Андрей, брат Николая. Марина хорошо знала этот запах, он был стойким и всегда нравился ей.

Почувствовав его сейчас, решила, что запах остался от Николая, он сегодня тоже пах этой туалетной водой. Почувствовав, вдохнув этот запах сейчас, Марина схватилась за рот, резко подступила тошнота. Она едва успела вбежать в туалет и наклониться над унитазом, ее вырвало.

Марина проплакала всю ночь, слушая доносящиеся из квартиры Николая звуки музыки, пьяный смех и кажется даже драки. После этого все резко стихло.

Утром, едва мать вернулась с дежурства и пока она не ушла на вторую работу, Марина вошла на кухню и все ей рассказала. Она пришла к матери со своей бедой, а получила оскорбления и унижения.

– Мама, мамочка, за что ты так со мной?