– Жена?! – Савелия скребнула зависть. – Да если бы моя жена верила, что я действительно что-то вижу…
– Так а чего верить? – пожал плечами Александр. – Она сама такая же. Но дети маленькие, и ей пока не до шоу.
– Повезло! – вздохнул Савелий. – А моя бывшая даже слышать ни о чём таком не хотела. Однажды, чтобы ей доказать, я рассказал одно из своих видений. Как потом оказалось – подводная лодка «Курск». А когда об этом объявили, она сказала, что я ничего подобного не предсказывал. Ну да! Я не говорил «подводная лодка», я говорил «темно, тонут, задыхаются». И я вижу катастрофы обычно дня за два. А о гибели "Курска" объявили через несколько дней после. И всё! Уже, типа, не считается…
– Видишь катастрофы? – нахмурился Александр.
– Не талант а сплошное проклятье, – криво улыбнулся Савелий. – И толку от него никакого. Время и место мне не показывают.
– А как видишь? Во сне?
– Да если бы… Ото сна хоть проснуться можно. Не знаю, как объяснить… – он подумал немного и продолжил: – Вот что бы ты чувствовал, если бы твоя дочь оказалась в той школе, в Беслане?
Александр отшатнулся и побледнел.
– Согласись, что узнать из телевизора о трагедии с чужими детьми и самому потерять ребёнка, это несколько разные ощущения.
– Конечно, – кивнул Александр.
– Так вот: я не просто вижу трагедию, я впадаю в депрессию, словно там будут мои дети или родители. И одновременно в ужас, как если бы сам там погибал. И заканчивается это только тогда, когда событие происходит. Такое ощущение, что тот кошмар, который обрушился на родственников погибших, перекладывают наконец с моей души на них. Мне даже телек смотреть не надо – могу с точностью до минуты почувствовать, что оно реализовалось.
– Но как? – недоумённо переспросил Александр. – Ты же знаешь, что твоих родственников там быть не может.
Савелий печально развёл руками:
– Каждый раз, когда это заканчивается, я задаю себе тот же вопрос. Но это состояние не подчиняется разуму. Как приступ. Есть такое понятие у психиатров – паническая атака. Только мои отличаются тем, что я ещё и картинки вижу… вроде воспоминаний.
Савелий глубоко вдохнул, закрыл глаза и начал рассказывать, пытаясь максимально доступно переложить в слова, как это происходит:
– Сначала просто предчувствие: что-то случилось. Сердце заколотилось, дыхание остановилось. Потом начинает конкретизироваться. Типа, как если бы к тебе пришли полицейские и смотрят на тебя с сочувствием, достают фотографии и говорят: «посмотрите, нет ли среди них ваших знакомых». И ты думаешь: «Господи! А ведь сын дома не ночевал», и смертельно боишься взглянуть на эти фотки. Но это всё равно сделать придётся, сколько не оттягивай, и ты начинаешь их просматривать. И видишь эти обугленные тела и в каждом узнаёшь своего ребёнка, или отца, или мать, или жену… А потом начинаешь представлять, каково ему было, и понимаешь, что лучше бы вместо него там был ты. Это было бы очень больно физически, но не так мучительно больно душевно. А потом накатывает понимание, что последняя его мысль, когда нервная система уже отключила болевые рецепторы и он уже почти в раю… последняя его мысль была о тебе, о матери, отце, ребёнке, которых он оставляет. И он молится, чтобы ты пережил, чтобы заново научился жить… без него.
– Одесса? – тихо спросил Александр.
Савелий отвернулся, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слёзы. Но не вышло – несколько рядом стоящих экстрасенсов, как оказалось, тоже внимательно слушали его, с широко открытыми от ужаса глазами.
– Кошмар! – прошептал Александр. – С настоящими родственниками хотя бы психологи работают, люди сочувствуют, компенсации какие-то… а ты один. И ни с кем не поделиться?
– Ну вот, – сжав зубы засмеялся Савелий. – Теперь я, наверное, выгляжу жутким монстром, который знает о предстоящей трагедии и ждёт, когда же она случится, чтоб отпустило.
– Даже мыслей таких не было! – открестился Александр.
– А у меня были. Когда всё заканчивается, меня начинает терзать совесть за то, что я даже не попытался как-то это предотвратить.
На крыльцо снова вышел глашатай и начал зачитывать фамилии. Каждый выкрик срывал по экстрасенсу, и они торопливо летели навстречу славе.
«Ведьмин!»
Александр оглянулся с некоторой досадой.
– Ну вот. Это меня. А ты куда сейчас?
– Не знаю, – Савелий взглянул на часы и грустно улыбнулся. – Ровно три. Может, в музей какой-нибудь схожу до отъезда.
– Слушай, дождись меня! Правда, не знаю, как долго там будут мурыжить.
– Ладно, дождусь! – обрадовался Савелий. – Мне торопиться особо некуда.
– На всякий случай запиши мой телефон. Или нет – лучше дай свой. Мало ли что… – и Александр достал мобильник.
Савелий начал диктовать, но вдруг вздрогнул от неожиданности, услышав свою фамилию. «Не может быть!» – он завертел головой в поисках своего однофамильца.
– Нет Шаманова? – ещё раз повторил глашатай, обводя взглядом собравшихся.
– Я! – выкинул руку вверх Савелий. – Я Шаманов.
Глашатай мотнул головой, мол, «заходи» и скрылся за дверью.
– А ты точно не посылал заявку? – спросил Александр, когда они вместе вошли в помещение.
– Ничего не понимаю! – растеряно пробормотал Савелий. – Это ошибка какая-то. Я и адреса электронного не знал. Его не было в афише.
– В любом случае – удачи! Встретимся после собеседования, – и Александр скрылся в одной из комнат.
Савелий покрутил головой в поисках двери, куда можно было бы зайти, но все были закрыты.
– Вы шаман? – спросил организатор.
– Д-да, но… не…
– Вы или нет?!
– Я Шаманов. Фамилия у меня такая. Но…
– То есть, с бубном не пляшете?
– Нет. Вы, видимо, спросили «нет ли шаманов», а я услышал только конец и решил…
– На какое время записан? – прервал его глашатай, открыв папку со списками.
– Не записан я. Приехал по приглашению в афише.
– В какой афише? – удивлённо нахмурился тот.
– На заборе висела.
– На заборе?! – организатор достал телефон и нажал кнопку быстрого вызова. – У нас кто-то занимался уличной рекламой? – спросил он в трубку. – Тут человек утверждает, что видел афишу с приглашением на кастинг… Нет, не шаман. Но фамилия у него Шаманов.
Выслушал ответ, выключил телефон и сказал:
– Ждите, вас вызовут.
– А что за шамана вы ждёте? – рискнул полюбопытствовать Савелий.
– Не знаю. Продюсеры считают, что в проекте нужны танцы с бубнами, значит, будем искать.
Тут во тьме коридора послышался торопливый стук каблуков и перед Савелием материализовалась женщина. Она была в строгом чёрном костюме и чёрной же блузке. Светло-пепельные волосы собраны на затылке. Прям шахматная королева.
Она окинула Савелия взглядом и пригласила идти за собой.
Когда вошли в её кабинет, жестом указала на кресло возле стола, сама села напротив, подняла крышку ноутбука и что-то защёлкала на клавиатуре.
– Где вы видели афишу с приглашением на кастинг?
– Недалеко от дома, на заборе среди других реклам.
– В каком районе Санкт-Петербурга вы живёте?
– Ааа… как вы узнали, что я из Петербурга?
– Экстрасенсы мы или нет? – усмехнулась "королева".
– Тогда вы должны знать, и в каком районе, – дерзко пролепетал Савелий.
– Вы что, боитесь открыть нам место своего проживания?
– Да нет, с чего бы? – пожал плечами Савелий и вдруг осознал, что да, почему-то боится.
Шахматная королева пристально посмотрела на него, потом перевела взгляд на экран, потом снова на него, словно сверяла с фотороботом. Поджала губы, пытаясь подавить улыбку.
– Сертолово, – наконец то ли спросила, то ли сообщила она.
– Да, – машинально кивнул Савелий, но тут же пожалел об этом, ибо ему стало ещё страшнее. Казалось, его вербуют, и у него нет шансов отказаться. – Но как вы…
– Сейчас объясню! Хотите чаю?
– Нет, спасибо. Хотя… если можно, просто воды. В горле пересохло…
Королева встала, налила воды из кулера и поставила перед ним. Сама села рядом. Не на свой высокий кожаный трон, а на такое же кресло для посетителей.
– Значит, Шаманов? А имя, отчество?
– Савелий… Аркадьевич.
– А я Елена… Ивановна, – и она протянула руку, восхитительную, белую, гладкую, словно выточенную из слоновой кости.
Савелий осторожно пожал её хрупкие, аристократически-длинные пальцы, и по телу прошла волна озноба.
– Итак, Савелий Аркадьевич, рассказывайте, какие необычные способности вы можете предложить для нашего шоу.
– Да, в общем-то… наверное никаких. Извините, я, пожалуй, пойду… – Савелий встал.
– У вас бывают предвидения каких-то событий! – чуть повысив голос, ответила она за него. – Заказные убийства, теракты…
– О боже! Вы читали мой блог? – догадался Савелий и медленно опустился обратно в кресло. – Но как вы…
– Я обещала объяснить, но не смогу сделать этого, если вы уйдёте. Может, всё-таки чаю?
– Но для вашего шоу эта способность совершенно бессмысленна. Она не включается по моему желанию! Только перед катастрофами.
– Для шоу, конечно, бессмысленна, – кивнула она. – Но мы искали вас не для шоу. Если бы вы знали, какой вы ценный член нашей команды! Вы целых два дня… Господи! Целых. Два. Дня! Удерживаете открытым портал.
– Какой портал?
– Я объясню, но чуть позже. Кстати, наши технические специалисты восхищены вашей способностью скрываться!
– Извините, – усмехнулся Савелий. – Не хотелось, чтобы однажды ко мне приехали какие-нибудь спецслужбы с вопросами. Но как вам всё-таки удалось?
– Послали запрос на прокси, который вы использовали, узнали номер телефона, с которого вы входили в Сеть. Телефон анонимный, но вычислить сотовую вышку, а значит и район вашего проживания, не сложно.
– Но как вы узнали фамилию?!
Она улыбнулась, пожала плечами и развернула ноутбук. На экране Савелий увидел себя, но в шаманском костюме и шапке из перьев с клювом ворона. И с бубном.
– Ого! – восхитился он.
– Мы не поняли, что это фамилия, думали настоящий шаман. Наша Любочка может создать портрет преступника со слов свидетеля, причём изобразит даже те детали, которых свидетель не помнит. Пишет портреты террористов, когда те ещё только планируют теракт. Кстати, ваши пророчества ей в этом очень помогают.
Она щёлкнула мышкой, открыв следующий рисунок: это тоже был он, только намного брутальнее. Голый торс, ярко очерчены глаза… вообще, какой-то чумазый, как шахтёр. И почему-то перечёркнут зигзагом.
– Ааааа… – вспомнил Савелий. – Очередной приступ начался, когда я чистил зубы. Я застонал и с размаху «прислонился» лбом к зеркалу. И оно треснуло. И я в нём отражаюсь. Что же мне тогда привиделось?
– 9 мая 2010 год, – прочитала Елена дату на портрете. – Это был взрыв на шахте.
– Точно! Я чувствовал, как люди задыхаются под завалами, горят заживо. Это был ад!
– Если бы вы хотя бы комментарии оставили открытыми, возможно нам бы удалось узнать больше, и спасти их. Надеюсь, вы теперь всегда будете с нами?
– С кем с вами?
