Ольга Гордеева "Остров Колдунов. Часть 1. Шаги Пришествия"

– Мутный? – изумился Ройг. – Вы позволите взглянуть?

– Конечно.

Старик провел его в каморку с низким потолком, где сделал несколько пассов и запел на заунывно низкой ноте. Ройг узнал попытку зажечь знак Небесного Огня и удивился, не чувствуя отклика сил. Вежливо подождав, попытался проделать это сам. Знак вспыхнул, но только за счет его личного Огня жизни.

Такого не должно быть прямо над силовым колодцем…

Он зажег знаки-светильники, чтобы осветить полутемное помещение и сразу же почувствовал, как они вытягивают из него энергию. Круг Власти напоминал кусок камня, мутного, не то серого, не то грязно-зеленого цвета, в котором колодец силы узнавался только благодаря стандартной идеально круглой форме и гладкой поверхности. Ройг снял браслет, положил его на Круг. Силовой колодец должен был откликнуться яркой вспышкой света, но камень так и остался сер и безжизненен.

– Говорят, многие Круги Власти помутнели… – вздохнул старый иллар. – Я обращался за помощью к агвалларским жрецам святилища Илбара, но они предпочитают винить во всем нас самих.

– Пафосно заявляют, что мы утратили веру и погрязли в грехах, – усмехнулся Тэйн.

– Именно, – кивнул старик. – А вы откуда знаете?

– Общались, – ответил Тэйн с раздражением. – По той же проблеме.

– Риаллар…– пробормотал старик. – Странно. Значит, не мы одни…

Печально помолчав, он кивком предложил Тэйну вернуться обратно.

Они вышли в другое, более просторное помещение, обстановка которого сильно напоминала местный шра, с теми же циновками на полу, гладко обточенным камнем в центре, служившим кочевникам столом, с двумя блюдами светящихся палочек в противоположных краях зала. Только толстые пыльные манускрипты и старые пергаментные свитки, сваленные на камне-столе, да несколько традиционных ка-эль напоминали о том, что это жилище иллара, а не шатер кочевника.

– Хотел бы я понять, что происходит с Ахтаном в последнее время…– пробормотал он, указывая Тэйну на одну из циновок. – Не только с кэн-ли – со всем нашим миром, – кряхтя, он уселся напротив гостя и продолжил, не глядя на собеседника. – Остров Колдунов недолюбливали и в более спокойные времена, а нынче люди пылают ненавистью. Города больше не хотят платить островитянам то, что положено… Илларов становится все меньше. Не только из-за платы…– вздохнув, он достал откуда-то из-под камня глиняный расписной кувшин и щербатые пиалы. Тэйн с подозрением следил, как он распечатывает кувшин и разливает прозрачную светлую жидкость. Уловив запах, он вздохнул с облегчением: это была не местная бурда, приготовленная непонятно из чего, а настоящее арали. С удовольствием он принял протянутую ему пиалу и отпил несколько глотков.

– Секреты карн теряются… И не только тех, что напрямую связаны со святилищами. Те, что существуют отдельно от нас, тоже изменились. К худшему… Мы меняемся. Вымираем, – он печально усмехнулся, допив арали и отставив пиалу. – До меня в этом святилище было три иллара и шесть илонов. Там, за стеной у озера, догнивают останки школы. Большую часть дерева давно уже растащили на растопку. На все Сухое море – чуть ли не полтысячи тагалов с севера на юг и столько же – с запада на восток – нет ни одного иллара второй ступени! Это не первый Круг Власти, который помутнел. Я не знаю, как исправить положение. Когда люди приходят ко мне с просьбами о помощи, я только беспомощно развожу руками и предлагаю молиться. Они покидают меня разочарованные, идут к шаманам, кустарям и бродячим болтунам… и гибнут, калеча свои жизни. Или обрекая себя на вечное рабство у собственного невежества и жадности.

Ройг молча слушал, понимая, что старик не ждет ответов.

– Кочевые племена теперь предпочитают не разводить скот, а грабить и убивать! – воскликнул тот горестно. – Это у них считается доблестью, – фыркнул он. – Иллары Хэллиха в столице учат убивать, – он посмотрел на Ройга, ожидая реакции, но тот лишь кивнул, подтверждая, что слышал эту новость. – Да что говорить, я сам ношу нож, чтобы защитить себя от грабителей.

Он снова наполнил пиалы вином.

–Когда я понимаю, что молчащие хэльды – лишь часть общей беды, меня душит ярость бессилия. Может быть, я просто стар… – он вздохнул. – Всем нам кажется, что времена нашей молодости были самыми лучшими за все течение Великого Круговорота. Может, я уже неспособен воспринять то новое, что несут его потоки? К несчастью, я не вижу ничего, что могло бы прийти на смену уходящим знаниям. Его нет! Когда-нибудь Кэлленар потеряет свою прежнюю силу… Мы сами откажемся ее использовать! – голос старика неожиданно окреп и помолодел. – Кэлленару нужно долго учиться, необходимо терпение, упорство, сила духа. Конечно, есть более легкий путь – война, разбой, воровство, а то и просто праздность. Зачем нам сила духа, правила и самоограничения, зачем напрягать мозг, учиться, если мы и мечом добудем то, что нам хочется, быстро и без особых усилий? Так теперь рассуждают многие… и не только молодые. Простите мне, юноша, мое брюзжание, но разве я не прав?

Тэйн молча кивнул. Прав. Не во всем, конечно… Спорить со старым илларом он не собирался – тому просто требовалось выговориться.

– А столица? – продолжал тот. – Городские святилища полупусты и запущены, двор шаха погряз в интригах и разврате, а разбойники, что грабят маленькие города поблизости от Ахтамара, там теперь в большом почете. Да и война… Наши предки не любили войну, они предпочитали торговать с Риалларом, а не раздувать склоку из-за жалких кусков сухой земли… – он отпил вина и сморщился. – Даже виноделие и то пришло в упадок. Если вы, юноша, действительно путешествуете из Риаллара, скажите мне, верно ли то, что Джар Илломайн дымится и извергает лаву, и что вблизи Эргалона видели озеро кипящей грязи, рождающее чудищ? И что одно из их убило жреца?

Тэйн не удивился. Слухи летят быстрее, чем арриты.

– Не совсем так, – мягко поправил он. – Но кое в чем вы правы, – и он рассказал об озере под Илломайном, немного добавив красочных подробностей, чтобы развлечь старика.

– Говорят, на юге, за Каньоном Красных Скал, тоже появились какие-то твари, – пробормотал старый иллар. Но там пустыня. И есть нечего.

– Под Илломайном тоже есть нечего, – хмыкнул Тэйн, – поэтому они и лезут на поверхность.

Старик допил арали и наполнил пиалы по новой.

– Грядет Хаос Окончания, – заявил он торжественно. – Скоро, очень скоро не станет ни земли, ни неба, ни солнца, ни Острова, лишь Великий Круговорот, в который вольется еще один поток. Кто знает, может быть, и бессмертные боги наконец-то обретут покой?

Глава 7

(Ахтан, небольшой городок в тридцати тагалах от столицы)

Как мальчишка и обещал, накануне праздника они выбрались из Сухого моря к полосе городов ахтамарского кольца. Первый из них, маленький и неуютный, похожий на обыкновенное стойбище, лежал на краю Сухого моря, отгороженный от него такой же высокой каменной стеной, что они видели в степи. За стеной начиналась полоса блеклой, опаленной солнцем зелени, домишки, похожие на шатры, все те же открытые очаги-печи прямо перед входом в дома, окна и дверные проемы, затянутые разноцветной линялой тканью, слои красной, глинистой пыли, чад очагов, грязь и пепел сожженных стойбищ, витающий в воздухе. В центре города обнаружился большой естественный котлован, со дна которого били ледяные ключи чистой воды. Немного в стороне от него находилось святилище девяти богов и городская управа, единственное здание в два этажа, не повторяющее традиционную форму шатра. Были еще кое-какие постройки, отличавшие это место от обыкновенных стойбищ, но риалларцев они ничем не заинтересовали. Кири помог им устроиться на ночлег на окраине городка, в убогом подобии караван-сарая. Вельг, обрадованный появлением хотя бы примитивных проявлений цивилизации после десятидневного пути через Сухое море, заявил, что пойдет прогуляется. Джерхейн поморщился и изъявил желание искупаться в местном озере, пусть оно и ледяное. Тэйн молча улегся на циновки, собираясь поразмышлять – до Ахтамара оставалось не более двух дней пути, а ни у него, ни у Вельга не было четкого плана, что они будут делать и говорить, когда встретятся с владельцем первого артефакта. Он надеялся, что план появится после личного знакомства, но и для знакомства нужно было придумать повод.

Еще в Эргалоне Кимр показывал Вельгу и Ройгу в хэльде Окно хозяина первого камня, мастера музыкальных инструментов. Ройг предполагал появиться в его лавке в качестве покупателя, но что покупать, если никто из них в этих инструментах толком не разбирается? Впрочем, если признаться в своем невежестве, этим можно расположить хозяина… Если, конечно, хозяин – делец, а не истинный мастер.

На пороге возник Джерхейн. Ушари он снял и размахивал ею как тряпкой.

– Оказывается, в этом озере купаться запрещено, – проворчал он обиженно. – Пить воду – сколько хочешь, а пачкать ее своей грязной задницей – ни-ни. Неудивительно, что от них так воняет, – он растянулся на циновке рядом с Тэйном, заложив руки за голову. – Неужели в столице будет так же?

– А где Вельг?– спросил Тэйн, не замечая его раздражения.

–Пошел искать какую-нибудь винную лавку, – ответил тот, широко зевнув. – Сомневаюсь, конечно, что он найдет здесь что-либо приличное, за исключением той кислой дряни, что мы пили в дороге. Я дал мальчишке монету – может хоть он чего-то раздобудет. Хотя сомнительно – в этой-то дыре…

И он снова широко зевнул.

Через затянутое грязной тряпкой окно уже не пробивались солнечные лучи, и Ройг сам не заметил, как провалился в сон. Он падал меж гигантских радужных пузырей, неловко удерживая равновесие на стеклянной глыбе, похожей на кусок льда. На этом сходство заканчивалось, разве что пузырьки внутри глыбы напоминали о замороженной воде. Падение длилось несколько долгих мгновений и остановилось прямо напротив большого сиреневого, с белыми и серебряными пятнами шара. Со всех сторон к нему лепились шары поменьше. Ройг уверенно шагнул на прозрачную ленту, висевшую над бездной подобно кисейному шарфу. Он знал, как осторожно нужно идти по ней. Останавливаться нельзя, иначе эта капризная штуковина может прилипнуть к ногам, начнет раскачиваться, а потом возьмет и перевернет тебя головой вниз, в сияющую голубым и сиреневым, серым и розовым бездну. Пока наблюдатель из пузыря доберется до тебя, ты уже изрядно одуреешь от гимнастических упражнений этой полуразумной субстанции…

Он благополучно миновал то небольшое расстояние, что отделяло движущуюся глыбу от его родного пузыря. Радужная мембрана проглотила его с забавным хлюпаньем и выплюнула в белый холл. Дежурный наблюдатель кивнул, бросил пару приветственных слов, которые Тэйн не расслышал, потому что уже поднимался по висящим прямо в воздухе ступенькам… Еще одна мембрана, на этот раз – белая, за ней – ровная полоса матовой пленки, почти похожей на пол… потом снова ступеньки в воздухе и наконец – полусфера, разделенная на сотни маленьких ячеек-комнат, почти таких же, как дома, только с висящей в воздухе мебелью. Кельхандар уже здесь, его постель – высоко наверху, почти под потолком, к ней спиралью проложены ступеньки, которые можно передвинуть в другое место или вовсе убрать, если использовать соответствующую формулу урда. Он свешивается с этой плавающей люльки, что-то весело рассказывает, перебивая свой рассказ смехом и жестами, Тэйн отвечает, но отдыхать не торопится – там, в другом конце ячейки, плавает плоская глыба чего-то изумительно-голубого и прозрачного – стол, на котором навалены книги. Он должен еще кое-что подготовить…

А вот книги здесь такие же, как и в Наземном мире, шуршащая бумага, ровные темные строчки, тяжелый кожаный переплет. Кто-то из товарищей по учебе говорил, что Книги Кэлленара ничем не похожи на обычные, что там нет ни слов, ни страниц. Как же их тогда читать? Но ведь читали же их люди, многие и многие из тех, кто вернулся домой, в святилища… Он садится за стол, на такую же плавающую плоскую глыбину, поднимает ее в удобное для него положение – Кельхандар выше его ростом, ему удобнее, когда «стул» опущен пониже, – и открывает лежащий сверху тяжелый манускрипт…

Странный сон-воспоминание рассыпался со звонким щелчком, словно лопнула та непрозрачная сфера, под которой находились ячейки-комнаты. И сразу же после оглушающей тишины небесного пузыря на него лавиной хлынули звуки – бешеное конское ржание, сухие щелчки ругательств и гортанные завывания степных наездников – родовой клич охотников, треск раздираемой ткани, поток брани, звон клинков и свист рассекающих воздух с яростным визгом плетей. Он вскочил на ноги, не сразу понимая, что происходит, увидел в темноте просторного шатра несколько темных фигур у самого входа, полог которого был сорван, Джерхейна, еще не успевшего полностью подняться со своей циновки, но уже вырвавшего меч из ножен. Вельг согнулся в три погибели в стороне от рваной дыры входа – видимо, он первым попался под руку незваным гостям. Рваные огненные блики пятнами падали на пол, на стены шатра, на лица друзей…

С яростным воплем Джерхейн ринулся на ближайшего из гостей, однако тот успел отразить атаку. Еще двое кинулись ему на помощь, а четвертый в одно мгновение оказался рядом с Тэйном. Тот едва успел увернуться от удара, нашел свой меч, отбил два следующих, изловчился и пнул своего противника по колену и отскочил назад, оглядываясь на Вельга, который уже распрямился и теперь с оцепенелым ужасом глядел на своих спутников. Увернувшись от очередного удара и отразив еще один, Ройг крикнул ему: «Зажги свет и собирай вещи!». Стало немного легче, когда в свете вспыхнувшего прямо над головой урд-знака он разглядел своего врага. Впрочем, лица он не увидел, только брови и глаза, черные и яростные, как у всех степняков. За это мгновение растерянности наездник выбил из его рук меч и едва не оттяпал ухо. Ройг проклял себя за тупость и медлительность, но меч искать не стал, понимая, что соревноваться с опытным воином на мечах он сможет еще очень нескоро, а вот насчет рукопашного боя, о котором ничего не говорилось в Кэлленаре… Несколько мгновений спустя ятаган противника валялся где-то у входа в шатер, Ройг вырубил степняка хорошо поставленным ударом по двум жизненно важным точкам, и за ноги выволок того из шатра, заодно убеждаясь, что Вельгу ничего не грозит, он занят делом, а Джерхейн прекрасно справляется и без его не слишком-то ловкой помощи.

Шийяры у напавшей на городок банды были зеленые, со сложными узорами-шнурами по подолу и рукавам, и Тэйн сразу же вспомнил рассказы мальчишки о рисунках на одежде, характерных для разных степных племен. Эти пришли с запада. Там, вокруг главной торговой дороги, обреталось немало таких вот отрядов, промышлявших грабежом неудачливых торговцев, рисковавших пуститься через Сухое море в одиночку или без должной охраны.

Оттащив неудачливого грабителя в сторону, Ройг выскочил за ограду, вспомнив о мальчишке-проводнике, и тут же остановился, потрясенный открывшейся ему картиной. Город горел. Из охваченных пламенем домов и шатров с воплями выскакивали люди, наездники в зеленый шийярах проносились между ними, подхватывая на ходу выволоченный из пожарища убогий скарб, изредка взмахивая саблями, опуская их на головы тех, кто пытался сопротивляться. Несколько наездников направлялись сюда, к гостевым шатрам, надеясь поживиться добычей у незадачливых торговцев. Джерхейн выскочил наружу с ворохом одежды, снятой с поверженного противника. Кинув Тэйну зеленый шийяр нападавших и его собственную повязку-ушари, он стал поспешно натягивать на себя кожаные потертые штаны, пояс с ножнами и сапоги – там, в шатре, увидев противника, он не терял времени на такие пустяки, как одежда. Сказывался боевой опыт… Вероятно, именно это и подвело Вельга.

Торопливо натягивая шийяр и наматывая повязку, Ройг вышел за ограду, заметив бегущего навстречу Кири. Наездники были уже совсем рядом, и Тэйн попятился, видя, что они не обращают на мальчишку ни малейшего внимания. Когда первый ворвался во двор, Ройгу удалось выбить его из седла. Подоспевший Джерхейн разрубил одного из бандитов пополам, сшиб другого, оглянулся на Ройга и убедившись, что с тем все в порядке, принялся хищно озираться в поисках следующих жертв. Кири ловко прошмыгнул мимо дерущихся, кинулся к стойлам и поспешно вывел арритов. Из шатра выбрался Вельг, волоча за собой котомки, прохромал к стойлам и принялся помогать мальчишке седлать арритов. Джерхейн с радостным визгом, мало отличавшимся от пресловутых родовых кличей степняков, сшиб лбами еще двоих, прыгнул в седло, подхватил брошенную ему Вельгом котомку, и первым выехал за ограду.

Тэйн вспомнил о своей илломайнской находке, стремглав бросился в шатер и с трудом отыскал ножны с мечом среди груды развороченных циновок. Джерхейн с Вельгом были уже в конце улицы, когда он нагнал их.

Разбой на улицах продолжался, степные наездники безумствовали, и только зеленые шийяры, предусмотрительно прихваченные Джерхейном, позволили им беспрепятственно выехать из города. Мальчишка увел их к главной торговой дороге, утверждая, что если ехать без остановок, к утру они будут в следующем городке ахтамарского кольца, а там до самой столицы – рукой подать. Какое-то время они скакали галопом, периодически оглядываясь на пылающий позади город. Тэйн усиливал зрение, вглядываясь в темноту и пытаясь разглядеть погоню, но только после восхода ночного солнца он убедился, что их не преследуют.

Его еще долго лихорадило – всплывали картины пожара и резни на улицах. Никогда еще ему не приходилось сражаться против людей – только против тварей. Иллары святы… Только благодаря боевому опыту Джерхейна они выбрались из города целыми и невредимыми. С этого момента задание островитян перестало казаться ему простым и безопасным. Похоже, Кимр лучше знал, что именно им предстоит, когда настаивал на осторожности и скрытности.

Ему еще ни разу в жизни не приходилось убивать людей. Против илломайских тварей он всегда применял кэн-ли – существовало множество способов сбить тварь в атаке, замедлить ее движение, парализовать и уничтожить. Небесный Огонь, Смерч – удар движущегося воздуха, Булава, используемая горнодобытчиками для разрушения породы, или Клин – та же Булава, только узконаправленная, или Молот в кузнечном деле, были не менее опасными и разрушительными, чем человеческое оружие. Проще и эффективнее было бы сбить бандита Небесным огнем или тем же Молотом, думал он, так проще и привычнее, но применить кэн-ли против человека… Все его естество противилось этому. Иллары созданы, чтобы защищать людей, а не уничтожать их.

Он догнал Джерхейна, ускакавшего далеко вперед.

– Я буду тренироваться на каждой стоянке. Как можно больше, – и, видя, что Джерхейн не удивляется и ни о чем не спрашивает, добавил. – Если мы опять попадем под налет, от меня будет больше пользы.

Джерхейн молча кивнул.

– Ты что, с ума сошел? – вскинулся только что подъехавший Вельг, который прекрасно слышал его слова. – А если ты кого-нибудь убьешь? Ты же слышал, что говорил Кимр…

"Понесло", – мрачно подумал Ройг. Иногда Вельга пробивало на обличительные речи. Стиснув зубы, он смотрел вперед, на дорогу, не собираясь отвечать. Джерхейн, у которого имелось свое мнение и об островитянах, и об илларах, слушал его с хмурым сосредоточением на лице, а когда Вельг стал повторяться, оборвал его:

– Слушай, заткнись, а?

Не выполнить приказ аш-чи Вельг не мог. Оскорблено замолчав, он вернулся в арьергард их маленького отряда.

Глава 8

(Сезон Ветров,Ахтан, Ахтамар)

Ахтамар пришелся им по душе. Им – это Джерхейну и Ройгу, да и Кири, пожалуй. Вельг не переставал ворчать: со дня резни степных наездников он пребывал в хронически плохом настроении. По столице ползли слухи о многочисленных дерзких нападениях одного из самых сильных кочевых племен на окраинные городки Сухого моря. Джерхейн, болтаясь из одной трайты в другую, успел собрать немало жутких историй о жестокости степных кочевников. Насмешливо поглядывая на испуганное лицо Вельга, он со смаком пересказывал кровавые подробности налетов, в результате чего Вельг вспыхивал и принимался грозить бандитам всеми карами Прародительницы.

Ахтамар сильно напоминал Ройгу родной Эргалон – те же яркие цвета, оживление, пестрые толпы народа, бродячие музыканты, торговцы из разных стран, красивые женщины, множество веселых и чумазых ребятишек. Разве что некоторый налет варварства и вульгарности портил эту греющую сердце схожесть. Довольно скоро они привыкли и к уличным дракам, после которых стража отволакивала трупы к городской стене, засыпая песком кровавые лужи, к шумным пьяным оргиям в трайтах и тихим грабежам на вечерних улицах. Эргалон был цивилизованнее и утонченнее. Эргалон был старше и мудрее, спокойнее и благополучнее Ахтамара. Даже Джерхейн, у которого не получалось равнодушно проходить мимо уличных потасовок, и который с удовольствием вмешивался туда, куда считал нужным вмешаться, осуждал ахтанского шаха за неумение навести порядок в собственной столице.

В конце концов именно Вельг отыскал Керина, хозяина нужного им артефакта, несмотря на то, что все они с утра до ночи бродили по музыкальным лавкам. Вельг догадался заглянуть в святилище Илбара, под покровительством которого находились все люди искусства, встретиться с главой карны Арфы и разузнать о нужном человеке. На четвертый день обитания в столице они добрались, наконец, до маленькой лавчонки на краю города, расположенной в похожем на шатер одноэтажном домике. Джерхейн потоптался у входа, вспомнив, что в небогатых домах комнаты освещались уже знакомыми вонючими палочками в блюде с водой, поморщился и, наконец решившись, первым сделал шаг вперед.

Владелец лавчонки оказался невысоким толстым человечком неопрятного вида. Редкие черные волосы, в которых запутались какие-то подозрительные опилки, сморщенная загорелая кожа, нос-клюв, чрезвычайно немытая шея и руки производили убогое впечатление, но, несмотря на общую замызганность, одет он был богато, в новый роскошно расшитый шийяр, на широком кожаном поясе которого по последней ахтамарской моде болтались драгоценные бусы. У Тэйна перехватило дыхание, как только он разглядел их. Самая крупная бусина представляла собой искусно ограненный небесно-голубой кристалл, внутри которого светилась серебром маленькая, свернувшаяся тугими кольцами змейка – урд –знак «Жало».

Вельг незаметно отвел Джерхейна в сторону и тихо объяснил ему, что именно висит у этого типа на поясе. Ройг, чтобы отвлечь внимание, завел разговор с хозяином. Тот с готовностью представился, предложил свои услуги и стал расхваливать висящие на стенах музыкальные инструменты. Тут были и те, которые Тэйн немного знал и даже мог извлечь из них нехитрую мелодию, попадались и такие, о которых он понятия не имел, не только как играть на них – как правильно в руки-то взять. В итоге он остановился на вишве, со знанием дела проверил корпус, пробежался пальцами по струнам, убеждаясь в их прочности, взял несколько печальных аккордов и заявил мастеру, что удовлетворен выбором. Джерхейн тем временем уже вполне освоился с новой ситуацией, встрял в разговор, принялся торговаться о цене с удивившей Ройга настойчивостью и знанием дела. Мастер Керин тут же включился в этот сложный и весьма увлекательный процесс, чуть ли не пританцовывая от удовольствия. Когда они сошлись-таки в цене, Джерхейн заявил, что купит еще что-нибудь в подарок для своей молодой жены, если хозяин берется дать ему хороший совет. Хозяин с воодушевлением согласился.

Через какое-то время они уже болтали на темы, совершенно далекие от музыки. Джерхейн по секрету поведал Керину, что он с другом – кивок в сторону Тэйна – путешествуют по Наземному миру, он – с целью написать путеводитель для странствующих торговцев и мастеровых, а его друг собирает мифы и легенды разных народов Теллара. Тэйн тут же подключился к беседе и на ходу выдал разинувшему от изумления рот хозяину первое, что пришло в голову, точнее, то, что тут же на месте и сочинилось. Попугав его для острастки тремя новыми неудачными воплощениями известных богов, которые в ближайшем будущем присоединятся к уже имеющимся семи небесным дьяволам на Адовых облаках, он свернул на степных наездников и принялся в красках описывать драку в гостевом шатре. Мастер вскрикивал от волнения и удовольствия, Джерхейн заявил, что выбрал, наконец, подарок жене, Керин скинул цену, и они все вместе решили пойти в ближайшую трайту отметить удачную сделку и состоявшееся знакомство. Вельг, все это время тихо наблюдавший в сторонке, на ходу шепнул Тэйну, что возвращается домой, чтобы им не мешать.

В трайте было весело и шумно. Для начала они заказали три кувшина арали и полагающуюся под него закуску. Керин божился, что никогда ранее не встречал таких душевных покупателей, Джерхейн одобрительно хмыкал и рассказывал об их воображаемых приключениях по дороге в Ахтамар. Через полтора круга они обменялись сначала кувшинами, потом – местами за столом – традиционные телларианские жесты закрепления нового знакомства, а еще через круг на месте Керина оказался Тэйн. Под столом валялось уже шесть пустых кувшинов, у Джерхейна заплетался язык, а мастер все еще громогласно вещал о благородных покупателях и неожиданно изъявил желание попутешествовать вместе с ними. Тэйн тут же рассказал на ходу сочиненную им байку об ужасном огненном смерче, преследующем его всю дорогу от одного города к другому. Мастер решительно послал смерч на Адовы облака, объявив, что не боится ни реальных небесных дьяволов, ни тех, кто еще не состоялся.

Все это время Ройг исподтишка разглядывал артефакт на поясе мастера. Стащить его, что ли, когда тот окончательно напьется? Тьфу, стыдобища. Лучше раздобыть какой-нибудь пояс с драгоценными бусами, из тех, что так популярны в Ахтамаре, и попробовать поменяться с мастером на память, если, конечно, это не семейная реликвия.

Он присоединился к очередному тосту за знакомство. От выпитого Джерхейна уже мотало в разные стороны, мастер принялся орать какую-то непристойную песенку, а когда закончил, Тэйн заявил, что запишет ее слова – на память о встрече. Мастер затянул еще одну, на этот раз общеизвестную, за соседним столиком подтянули, безбожно перевирая мелодию, хозяин трайты поднес им еще один кувшин арали за счет заведения, Джерхейн и мастер прикончили его в несколько глотков, на спор, кто быстрее, Тэйн рассердился, что ему не оставили, предложил перейти на инту, поскольку только юнцам и женщинам пристало пить арали, а настоящие мужчины пьют только инту, и не разбавляя, мастер возликовал, Джерхейн свалился на стол, мастер поднял его, убеждая, что ночное солнце еще не взошло, настоящие мужчины не встают из-за стола раньше восхода ночного солнца, Джер заявил, что настоящие мужчины не встают с ложа любви раньше заката ночного солнца, они выпили за пламя Койе и нежность Тармил, за всех тех, кто делил, делит или разделит с ними это ложе в прошлом, настоящем и будущем, затянули еще одну непристойную песню, на этот раз Джерхейн пытался подпевать Керину, несмотря на полное отсутствие слуха, потом они оба запутались в куплетах, забыли конец и решили начать все с начала.

Когда ночное солнце все-таки взошло, в дверях трайты появился Вельг, вытаращил глаза, выволок мастера из-под стола и потащил к выходу, тихо ругаясь, вывел на улицу и прислонил к стене трайты. Потом вернулся за Джерхейном, поставил того на ноги, довел до двери и велел сторожить мастера, который тем временем уже обнюхивал мостовую в поисках упавшего куска жареной колбасы, стянутого с последнего столика. Ройга он обругал пузырем утопленника, дал пинка и, бесцеремонно толкая в спину, выгнал на улицу. Джерхейн тем временем направился в одному ему известном направлении, Вельг подхватил мастера и поволок того к лавчонке, Тэйн поплелся за Холгойном, вяло убеждая его вернуться домой. В конце концов они каким-то явно волшебным образом оказались дома, Джерхейн рухнул на циновке у входа и захрапел, Вельг выдал Ройгу еще пару пинков, от которых тот благополучно приземлился на кровати и с неохотой подумал о необходимости раздеться. Рассерженная физиономия Вельга еще несколько раз мелькнула у него перед глазами и наконец исчезла, сменившись мутной темнотой…

Глава 9

( Ахтамар, Ахтан)

– А я говорю тебе, невидимая лестница есть, – горячится Кельхандар, забавно взмахивая руками. Так он похож на потревоженную земную птицу, и Тэйн смеется. Он не верит ни в какую невидимую лестницу, он считает, что выход в другое пространство шара, за радужную пленку, отделяющую этот слой от следующего, более высокого, находится где-нибудь в укромном местечке, о котором ученикам не положено знать. Почему? Да потому что островитяне не хотят, чтобы люди Наземного мира видели, как они живут на самом деле. Ни те, кто нанимается на работу на Остров, ни те, кто становится здесь илонами и илларами. Никто. Ну и пусть, у всех у них есть тайны, ему не очень-то хочется их знать. Вдруг они на самом деле уродливые, или живут в таких условиях, которые людям Теллара покажутся отвратительными? Зато каждый из учеников побывает во всех основных святилищах Острова, а тот, кто достигнет особых успехов, будет допущен в Святилище Илбара, к священному своду Кэлленара. Это гораздо интереснее, чем бытовые подробности…

– А может, туда попадают на такой же прозрачной глыбе, что и сюда, – предположил он, чтобы не обижать Кельхандара, которого так занимает этот вопрос. – Или может, есть специальный хэльд, вроде хэльда Дверь, который переносит островитян с одного островного слоя на другой.

Кельхандар пожимает плечами. Сама идея невидимой лестницы нравится ему больше всех реально возможных путей.

– Мы не можем ее видеть, потому что мы родились на Телларе, наши глаза устроены по-другому. Для нас она – невидимая, – упорствует он. – Ведь не могут же островитяне смотреть на солнце. А мы можем. Они не могут долго находиться под солнечными лучами, сразу получают ожог, а нам – хоть бы хны. Вот и лестница из того же списка. Они видят ее, а мы – нет.

Тэйн улыбается. Конечно, островитяне не переносят жаркого телларианского солнца, потому что оболочка Небесного Острова не пропускает ультрафиолет, их кожа не знает, что такое солнечные лучи, с самого рождения. Конечно, если рожденного на Острове поместить в Наземный мир и постепенно приучать его к солнцу, он привыкнет и перестанет его бояться, но коренные жители Острова не покидают свою родину. И в этом нет ничего удивительного – они здесь родились, живут, это их дом. Он сам, к примеру, ни за что не согласился бы провести всю свою жизнь в этих причудливых пузырях. Вот и сейчас ему чертовски хочется домой, но до конца обучения еще далеко… ох как далеко. А Кельхандару еще дольше, ведь он пришел сюда на год позже Тэйна.

Сон оборвался резко и неожиданно – его выдернули из него, словно рыбу на удочке. Пробуждение было более чем неласковым – на него обрушился поток ледяной воды. Он сел, обнаружив, что так и не разделся, что уже утро, что Джерхейн возится у колодца во дворе. Вельг, устроивший ему эту утреннюю экзекуцию, недовольно покачал головой.

– Пузырь утопленника, – повторил он с осуждением в голосе. – Ты что, меры не знаешь?

– А где Керин? – поинтересовался Ройг вяло, подумав, что Вельг прав и меры он действительно не знает, голова вот совсем тяжелая, соображать не хочет.

– Дома, где ж еще. Мне его на себе пришлось тащить, – ответил тот. – Протрезвеешь – пойдешь проведаешь.

– А Джер? – Тэйн кивнул в сторону окна.

Вельг только хмыкнул в ответ.

Умывшись и переодевшись, Тэйн отыскал Кири и предложил ему вместе позавтракать. Тот обрадовался возможности вкусно поесть, да еще в солидной компании – мальчишек в трайты не пускали, даже при наличии денег, только со взрослыми, и только с мужчинами. По дороге они беспечно болтали о ерунде, пока мальчишка не упомянул о вчерашней пьянке. Тэйн нахмурился. Ему стало неловко, что парень видел, как Вельг доставлял их домой, пьяных до безобразия. Но Кири имел в виду вовсе не это.

– Пока вас не было, тут крутились какие-то хмыри. В окна заглядывали, слуг расспрашивали, кто живет да когда приехал. Потом тот, что в ушари, меня увидел, ну и стал выпытывать, зачем вы приехали да куда пошли. Я, конечно, дурнем прикинулся, что не знаю. А потом пообещал, ну, это, залезть к вам да в вещах порыться, – мальчик вздохнул. – Но они сказали – не надо. И уехали.

Тэйн покачал головой.

– Кому-то могла не понравилась рыжая шевелюра Джерхейна, – пояснил он. – Вот и разнюхивают. Ты молодец, все сделал правильно. Что ж, мы будем осторожнее. Можешь их описать?

Кири надолго задумался.

– Вообще-то они на отряд похожи. Шийяры разные, но все неброские, в одной манере сделаны. Трое в ушари и тюрбанах. Двое с открытыми лицами. Лица горожан, не степняков. У всех ятаганы, кроме главного. Главный у них, ну, тот, что со мной разговаривал, странный какой-то, – мальчик сделал паузу.– Жуткий.

– Жуткий? – переспросил Ройг. – Почему?

– Высокий очень. Худой. Шийяр в поясе перемотан шелковым шарфом, так кажется, будто он вообще… как палка тонкий. Тот кусочек лица, что из-под ушари виден – очень бледный, белый прямо-таки. Самое ужасное – глаза у него белые… – мальчик поежился.

– Совсем белые? Без зрачков, что ли? – удивился Тэйн.

– Очень светлые. Будто бы из серебра сделаны. А белки – голубые. А еще я видел его волосы. Они длинные, из-под тюрбана сзади свешивались. Они черные и белые одновременно!

– Как это? Седые, что ли?

Кири отрицательно затряс головой.

– Не бывает такой седины! – жутким шепотом заявил он.– Прядь черная, прядь белая. И так вперемешку. Нелюдь он, вот что! – и затрясся, взвинченный собственным воображением.

– Постой-ка,– поспешил успокоить его Ройг. – Давай я опишу тебе разумную тварь, которую я на самом деле видел, – и он, вспомнив существо, напавшее на него в илломайнском лабиринте, постарался подробнейшим образом его описать. – Похож?