Исаак Вайнберг "Цифрогелион: Оператор Бездны"

– А через окно она меня призвать не сможет, как думаешь?

– Если ты прыгнешь из окна, то погибнешь, а вместе с тобой погибнет и Душа… Души умирают вместе с Операторами, а Операторы – вместе с Душами.

– То есть вы меня, типа, к суициду подстрекаете такими вот "намёками" с открытыми окнами, я правильно понял?

– Нет, но это, возможно, стало бы лучшим для всех нас исходом… – неожиданно честно ответил мужик.

– В каком, блять, смысле? Что я вам такого сделал? Это всё из-за той девчонки? Да не убивал я её! Это всё Жека!

– Твоя Душа – чёрная, – спокойно ответил вояка.

– А ты пидор с дебильными усами! Хули обзываешься?? Откуда ты знаешь, какая у меня душа? Я любил её! Я не хотел, чтобы она умерла!

– Я говорю про существо. Эта тварь в торговом центре – Душа, и она чёрная.

– Оу… – смутился я, – тогда прости за усы… Погорячился…

– Ничего. Так вот… Твоя Душа – чёрная. То есть по сути своей она Тень. Но по какой-то причине она не поглотила тебя… Такое случается впервые, и, я буду честен, последний год мы неустанно размышляли, что с этим делать…

– Год? – не понял я. – Ты хотел сказать день?

– Год. Ты провёл здесь год. Не только здесь, но… В общем, с момента инцидента прошёл год. Нам пришлось держать тебя на седативных препаратах, по сути в состоянии искусственной комы…

– Нихуя не понимаю… – перебил его я. – Пиздёжь какая-то… Пролежи я год – хуй бы я так бодро вскочил с кровати!

– Это другой вопрос. Мы вернёмся к нему позже…

Ага, вернёмся, блять… Я тут обнаружил сценарный проёбчик, а этот мудак его по дуге объехал. Может, спросить его, какого хуя я из комы вышел не шлангами увешанный и аппаратурой, а в комнате, на кровати, даже не расправленной? А я ведь сейчас спрошу…

– Мы были вынуждены так с тобой поступить, – поспешил продолжить речь мужик, видимо, почувствовав, что я заряжаю неудобные вопросы… – Твоя связь с Душой слишком сильна. Как бы далеко мы вас не разводили – она всё равно чувствует тебя, рвётся к тебе… Мы можем удерживать Душу дни и даже недели, но не такие яростные, не такие неистовые. Нам ежедневно приходилось обновлять удерживающее оснащение, пришлось привлечь десяток Душ для постоянного контроля. Слишком много ресурсов уходило на сдерживание чёрной Души. И всё равно это содержание оставалось крайне опасным. Будучи разделённым с Душой, ты впал в некое пограничное состояние. Не реагировал на внешние раздражители, говорил странные, часто бессвязные, вещи про каких-то Инженеров, Генераторов, но ваша связь с Душой не обрывалась – ты пытался убежать, найти Душу, а она рвалась к тебе. В итоге нам пришлось ввести тебя в состояние медикаментозной комы…

– И нахуя вы разбудили меня сейчас?

– Это решение приняли на самом верху… Мы проигрываем эту войну. Слишком много Душ погибло за этот год. Мы думали, что, перейдя в оборону, снизим потери, но нападения Теней стали только яростнее. Они словно почувствовали нашу слабость…

– И причём тут я?

– Мы думаем… Точнее, есть вероятность, что ты единственный, кто сможет переломить ход этой войны…

– Ох нихуя себе, какая неожиданность, – наигранно удивился я. – Я избранный!

– Ты – Оператор чёрной Души – Тени. Возможно, она не может поглотить тебя, а это значит, что ты сможешь сделать то, что не смог никто до тебя: пройдёшь внешние земли и найдёшь спасение для всех нас…

– Я что, на спасителя похож? Да мне пох…

Вояка прервал моё негодование жестом и приложил ладонь к уху – видимо, у него в нём какой-то наушник…

– Надо срочно воссоединить тебя с Душой, – напустив ещё более суровый вид, сообщил он, – пойдём…

Не дожидаясь ответа, он встал со стула и вышел из комнаты.

Честно говоря, я подумывал забить на него хуй и лечь поспать, но подумалось, что больше шансов сбежать из этого места у меня будет по ту сторону двери, потому что из этой комнаты можно только, блять, улететь, причём не в облака, а ебальником в асфальт…

Допив банку, бросаю её в окно и выхожу из комнаты. Вылетевшая из окна банка, крутясь, падает на фоне голубого неба. В метре от асфальта её сносит промчавшийся мимо микроавтобус, мимо проносятся ещё два таких же.

Камера быстро поворачивается в сторону удаляющегося конвоя из трех чёрных микроавтобусов и следует за ними.

Микроавтобусы едут по ночной улице: двухполосная асфальтированная дорога с широкими тротуарами в окружении нависших над ней зданий. Людей на тротуарах и других машин на дороге почти нет.

Наконец конвой прижимается вправо, к тротуару, и останавливается у пятиэтажного здания. Боковые двери отъезжают в сторону, и из автобусов на улицу быстро выходят вооружённые бойцы в чёрной форме, бронежилетах и тактических масках, закрывающих лица. В руках у всех автоматы.

Три потока солдат быстро и слаженно сливаются в один. Они по одному входят в ближайший подъезд, следуя друг за другом. Змеёй обвивая пролёт за пролётом, они оказываются на третьем этаже. Впереди идущий останавливается рядом с одной из дверей, ведущих в квартиру, и прислоняется спиной к стене, чего-то ожидая.

Внизу, из микроавтобуса выходит мрачного вида китаец среднего возраста. На нём такая же форма, как и на всех остальных, но лицо за маской он не прячет. На его груди, как и на груди каждого из бойцов, вошедших в здание, вышит красный иероглиф, означающий "Смерть".

Китаец идёт к подъезду.

– Капитан Чан! – окликает его мужчина в синей форме полицейского, только что выбравшийся из автобуса. – Не начинайте без нас! Мы должны проконтролировать весь пр…

– Делайте, что хотите, но не путайтесь под ногами у моих людей, – грубо обрывает его китаец и скрывается за дверью.

Следом за полицейским из автобуса выбирается ещё один:

– Какого чёрта, Гуангли? Мы же из комиссии, не позволяй ему так с собой разговаривать!

– Ты и не позволяй, Линг! – огрызнулся Гуангли. – Это же ёбаные чистильщики со значками! Я не понимаю, зачем нас назначили в контроль… Что мы должны контролировать, если им можно всё??

Дверь сносит с петель взрыв-зарядами. В квартиру врываются бойцы "Смерти". Первым входит Чан.

Длинный коридор. На входе стоят двое в спортивных штанах и майках. Они удивлённо таращатся на "гостей", ещё не успев осознать, что происходит.

Чан быстро выдаёт по две пули в голову каждому и продолжает движение.

Коридор обшарпанный, не знавший ремонта уже лет тридцать.

Через несколько секунд в коридор вываливаются ещё четверо в домашней одежде, на этот раз с пистолетами в руках. Они не успевают ими воспользоваться: Чан обливает их беглой очередью – мертвецы кучей валятся на пол. Проходя мимо, он выпускает по несколько контрольных выстрелов и переворачивает сдвоенный магазин, перезаряжая автомат.

Далее бойцы "Смерти" делятся на группы и зачищают комнату за комнатой.

Слышны крики, короткие перестрелки, коридор заволокло пороховым дымом.

Чан входит в очередную комнату. Женщины сбились в кучу у одной стены, прижимая к себе детей.

– Минус, – коротко командует Чан, оглядевшись и выходя в коридор. Трое бойцов, вошедшие следом, расстреливают толпу длинными очередями, затем привычно добивают выстрелами в голову и грудь.

Наконец в двенадцатикомнатной квартире осталось незачищенным всего одно помещение. Оно скрывается за тяжёлой стальной дверью в самом конце коридора. Бойцы заняли позиции параллельно стенам коридора.

– Капитан, взрыв-заряды её не возьмут, – сообщил один из бойцов только что подошедшему Чану. – Стальная. Петли внутри. Стена вокруг усилена…

– Пробейте стену в соседней комнате, – приказал Чан, раскуривая сигарету…

В квартиру вошли контроллеры комиссии. Пока бойцы "Смерти" пробивали проход в последнее помещение, контролёры ходили по комнатам и делали записи.

– Господи боже… – остановился в дверях одной из комнат Линг, – Они убили детей…

– Посчитай и запиши, – ответил Гуангли.

– Да их в фарш превратили… Я не знаю, сколько их. Может быть, двадцать… Безумие какое-то… Это же точно превышение полномочий, да какое превышение – это преступление… За такое казнить надо…

– Это решать комиссии, а не тебе. Но что-то мне подсказывает, что "Смерти" это сойдёт с рук.

– Убийство детей?? Да какого хе..?!

Раздался взрыв.

Комната. В отличие от остальных обставлена роскошной мебелью. На полу, на коленях стоят семь человек: пятеро детей от дошкольников до старшеклассников, женщина средних лет и старуха.

Перед ними стоит Чан.

– Где глава вашей семьи? – спрашивает он спокойно и холодно.

– Его здесь нет, – отвечает женщина. В голосе её нет страха. Она не слышала о подразделении "Смерть", – муж ей о них не рассказывал, – и не видела, что они сделали с остальными жильцами квартиры. Она уверена, что перед ней обычные полицейские силы на обычном полицейском рейде. К допросам она привыкла и прекрасно знала, что делать: тянуть время до прибытия адвокатов…

– Это я заметил. Где он?

– Я не знаю… Поднимите моих детей с пола. Он холодный…

Чан делает шаг в сторону и оказывается напротив восьмилетней девочки. Достаёт пистолет из набедренной кобуры.

– Что вы… – начинает заволновавшаяся женщина.

Раздаётся выстрел. Пуля входит в лицо девочки, сминая кости, деформируя череп. Девочку бросает назад. Она неистово сучит ногами и руками, словно её бьёт током.

Помещение заполняют крики. Кричат все: мать, старуха, другие дети.

Чан бьёт мать в лицо ногой и отдаёт приказ бойцам держать остальных.

Потребовалась минута, чтобы навести порядок. Бойцы держали детей и закрывали им рты; бабушке пробили голову прикладом, и теперь она, вся в крови, тихо плакала, закрыв лицо ладонями и с ужасом смотря сквозь пальцы на мёртвую внучку.

Капитан Чан же прижимал женщину коленом к полу и, держа одной рукой за горло, второй тыкал в лицо телефоном:

– Я знаю, что у тебя есть его номер. Позвони ему, или я убью всех твоих детей по очереди, а потом прикажу отрезать им головы и запихну тебя с ними в один мешок, а мешок запихну в багажник своей машины на сутки. Так что ты либо позвонишь ему сейчас и спасёшь оставшихся у тебя детей, либо позвонишь завтра, лишь для того, чтобы я не оставлял тебя в ёбаном мешке с головами твоих детей ещё на один день…

По выражению лица женщины было видно: она сломалась и теперь сделает всё что угодно, лишь бы этот ужас прекратился. Она молча взяла трубку и трясущимися пальцами набрала номер.

– Начни говорить ты, а потом передай трубку мне, – приказал Чан.

– Но…ч…что мм…мне говорить?

– Что угодно. Расскажи, что случилось, например…

– Алло, ддорогой…тттут пполиция… Они, они убили нашу… нашу… мллллладшую…

Женщина разрыдалась.

Чан забрал у неё трубку:

– Сяолун? – спросил Чан.

– Кто ты, сука, такой?? – ответил злобный голос и продолжил, не дожидаясь ответа: – Ты прямо сейчас заберёшь своих людей и съебёшься из моего дома, иначе я найду твою семью и…

– Заткнись и слушай сюда, – оборвал его Чан.

Он поднялся на ноги и жестом приказал одному из бойцов держать женщину.

Подошёл к старшему ребёнку и взял за шиворот:

– Поздоровайся с папой…

Чан убрал руку бойца ото рта ребёнка.

– Папа! Папочка, они уби…

Выстрел. Чан выстрелил ему в живот.

Подросток не сразу понял, что произошло. Мать закричала, старуха тоже, только через несколько секунд к ним присоединился и сам мальчик. Он, держась за живот обеими руками, принялся кататься по полу и вопить от нестерпимой боли.

– ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ??!! ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ, ТВАРЬ?!!! – кричит из трубки Сяолун. – Я ДОБЕРУСЬ ДО ТЕБЯ! Я ДОБЕРУСЬ ДО ТЕБЯ, МРАЗЬ!! ТЫ ПОНИМАЕШЬ, НА КОГО НАБРОСИЛСЯ, ГНИДА??!! Я БОСС БОРЁКУДАН!! Я ВЫРЕЖУ ВСЮ ТВОЮ СЕ…

Чан сбросил вызов.

– В расход. Всех, – всё тем же холодным, спокойным тоном скомандовал он, кинув телефон одному из бойцов. – Потом перезвони и скажи, что жену и одного ребёнка оставили в живых – попробуй выманить. Хотя вряд ли получится…

– Вы обещали! – обречённо завопила ему вслед женщина.

Чан вышел из помещения, растолкав стоящих у пролома в стене контролёров комиссии. Глаза контролёров были полны ужаса.

Несколько часов спустя. Ещё ночь. Полицейские грузят в спецмашины чёрные мешки с телами. Спецмашин тут много.

Контролёры стоят неподалёку, курят.

– Это же пиздец какой-то, – заметил Линг, провожая взглядом очередной мешок, который пронесли мимо… – Они же действуют, как полные отморозки! Это недопустимо! Кто дал им право убивать ни в чём неповинных женщин и детей??

– Это были жёны и дети членов Борёкудан, – заметил Гуангли.

– И что? Разве они в чём-то виноваты?

– Не мне об этом судить. Ещё полгода назад страна утопала в преступности, потому что банды были уверены, что им можно всё: запугивать, пытать, убивать. Теперь у нас есть, чем им ответить…