Шаманы
Александр Валентинович Надысев
О чём повесть Александра Надысева «Шаманы»? Конечно же, о любви к девушке-шаманке двух якутов-соперников, которые волею судьбы в ходе событий Гражданской войны в Сибири временно сражались то среди «красных», то среди «белых», находясь там на высших постах власти.И всё это происходило в XX веке в ходе становления советской власти в Якутии, во время страшной ломки традиционных обычаев тунгусов и якутов, живших по предсказаниям своих шаманов.А ещё эта повесть об удивительных шаманах и великих учёных, предсказавших глобальное потепление климата планеты Земля, и о мероприятиях, направленных на защиту городов планеты от наводнения в будущем.
Александр Надысев
Шаманы
Глава 1
Камлание шамана
1921 год, конец сентября. Холодная ночь стремительно надвинулась на сибирскую тайгу, слегка припорошенную первым снегом. Выглянула убывающая луна и осветила обширную поляну, на которую из своих стойбищ на оленьих упряжках стали съезжаться якуты и тунгусы. В середине поляны полыхал костёр, и страшный шаман уже начал свой ритуальный танец. Оставив под елями свои нарты, оленеводы плотной толпой обступили ярко пылающий костёр. И затаив дыхание, они с животным страхом смотрели на начавшееся камлание[1 - Камлание – это особая форма вхождения шамана в запредельное пространство с определённой целью] своего шамана.
– Что будет? Что скажут духи? – шептали друг другу самые смелые.
Пляшущие тени от костра пугали онемевших оленеводов в предчувствии чего-то неведомого и неизбежного. Шаман, одетый в яркий костюм с разноцветными ленточками, бренчал металлическими подвесками и приплясывал с огромным бубном и колотушкой в руках. Волосы шамана и ленты, свисающие из-под головного убора с пришитыми жуткими белыми глазами, плотно закрывали его лицо и имели устрашающий вид. Ниспадающие волосы шамана в такт ударам колотушкой в бубен открывали его хищное лицо, раскрашенное цветными зловещими полосами. Тунгусы от пронизывающего взгляда шамана в страхе шарахались, а его ритуальная пляска продолжала убыстряться. Бубен, с изображением извивающейся змеи, от ритмичных ударов колотушкой издавал вначале дребезжащий рокот, постепенно доходящий до силы громовых раскатов, грохотал всё громче и громче. При этом шаман в экстазе пел своим заунывным речитативом, притоптывая в такт ударам в бубен.
«Сейчас шаман в своём безумии призовёт доброго духа Иньяна, который на крыльях перенесёт его в мир духов для предсказания будущего», – подумала дочь якутского старейшины Георгия Ефимова молодая круглолицая красавица Мария, стоящая с ним в толпе оленеводов. Она отличалась своим красивым тангалаем[2 - Тангалай – одежда якуток] из сыромятной ровдуги[3 - Ровдуга – натуральная оленья замша], расписанной орнаментами и меховыми вставками на рукавах. И вдруг она среди толпы неожиданно заметила своего возлюбленного Михаила Артемьева, который выделялся среди оленеводов. Он был крепок и коренаст, на нём ладно сидел кафтан, расшитый узорами, с широкими рукавами и поясом, украшенным металлическими пластинками. Михаил, когда заметил красавицу, то как-то растерялся, не ожидая в тайге увидеть свою любимую. Мария радостно поманила его к себе и нырнула в чащу хвойного леса, а он сразу поспешил к ней и встретил её у густых, раскидистых елей. Они радостно обнялись и долго не могли оторваться друг от друга.
– Меня пьянят твои запахи, – шептал Артемьев. – Ойя, ты меня сводишь с ума.
– Отстань, – игриво отстранялась от него девушка, – мне жарко от тебя. И потом называй меня Мария.
– Хорошо, Мария, – не отставал Михаил, – ну, поцелуй меня ещё раз!
Так они миловались ещё долго, иногда прислушиваясь к нарастающему грохоту шаманского бубна.
– А я знаю, что скажут духи, – улыбнулась Мария.
– Неужели?
– Конечно, знаю. В нашем Аяно-Майском районе мой отец уже подговорил оленеводов к бунту. С ним заодно «белый» корнет Михаил Коробейников с солдатами и наш шаман Николай Протасов, более других ненавидящий «плохих» большевиков. Так что шаман объявит оленеводам, что нужно восстать против Советов и изгнать «плохих» большевиков. Ты пойдёшь с нами?
– С тобой Мария, хошь на край света, – ответил Артемьев. – Тем более, что я в бегах, хотя и за «хороших» большевиков.
– Это почему в бегах? – удивилась Мария. – Ты же председатель Ревкома[4 - Ревкомы – революционные комитеты, временные властные органы большевиков, наделённые чрезвычайными полномочиями во время Гражданской войны]?
– Ты не представляешь, что было, – заторопился Михаил. – На беспартийной конференции огласили списки «вредных элементов», и отправку их на принудительные работы. Оказывается, на меня завели уголовное дело. И знаешь за что? За невыполнение разнарядки по отбору скота у оленеводов в общее пользование. Тоже мне, нашли у нас в Якутии «кулаков», но я-то думаю – за мои взгляды. Хорошо, что меня вовремя предупредили, а то бы арестовали.
– Кто же такой нашёлся смелый?
– Меня предупредил литовец Вольдемар Бертин, которого недавно приняли в партию. Он всех убеждал в необходимости на реке Алдан добывать золото, за которое мы будем покупать у американцев машины, тракторы и прочее. Кстати, Бертину пообещали под его руководством организовать экспедицию для разведки золота в верховьях реки Алдан. Я бы пошёл с ним в экспедицию, но видно не судьба.
– Повезло тебе, Михаил, – хохотнула Мария. – Ох, и повезло!
Артемьев разволновался:
– И я обязательно напишу в Москву, чтобы наказали секретаря Губбюро РКП(б) Лебедева за его поборы и бездумную конфискацию оленей у населения.
– Успокойся Михаил, и пойдём к костру, – схватив за рукав, потащила его Мария, – шаманское камлание заканчивается.
И действительно, согнувшийся шаман, вдруг выпрямился и с большей силой заколотил в бубен. Затем он замер, и как бы придя в себя, воскликнул:
– Духи велят не покоряться большевикам, вернуть оленей и жить, как прежде.
– Что я говорила, – в рукавицу засмеялась Мария. – Светает. Идём Михаил, к отцу, он будет рад твоему приходу.
– Выходи за меня замуж, – неожиданно предложил Михаил Артемьев.
– Если отец позволит, – лукаво ответила Мария.
– Вона он с якутами пошёл в юрту, – заметил Михаил, – а потому нам придётся обождать.
– Подождём, любимый, – согласилась Мария, попав в объятья Михаила.
Глава 2
В юрте старейшины Георгия Ефимова, собранной из небольших круглых брёвен, было душно и жарко от якутов, пришедших после камлания шамана. Из маленьких окошечек юрты струился утренний свет, освещая конусовидный свод крыши над очагом. Жена старейшины принесла оленину и скрылась за занавеской. Ефимов, разрезая ножом мясо, спросил оленеводов:
– Ну что, якуты, принимаем в повстанцы сбежавшего от большевиков Артемьева?
– Как скажет шаман, – переглядываясь, тихо ответили оленеводы.
Шаман Николай устало отозвался:
– Духи благоволят Артемьеву, а далее решайте сами и больше слушайте старейшину.
– Чтобы было понятно, я расскажу всё подробно, а вы будете решать, – начал Ефимов. – После разгрома Колчака в 20-м году мы с партийцами и Артемьевым вышли «из подполья», захватили власть в Якутске и образовали Ревком. На собрании Якутского РКП(б), вместе с комсомолом и профсоюзом мы национализировали собственность купцов, а сенокосные и пахотные земли распределили по уравнительному принципу. И было это правильно!
– Да, да, только так, – подтвердили оленеводы. – Слушаем тебя, продолжай!
Он передохнул и стал раздавать куски оленины якутам, сидящим на лежаках, расположенных вдоль стен юрты. Оленеводы оживились, а Ефимов неторопливо продолжил:
– Для большего влияния Советской власти на местах стали проводить беспартийные конференции бедноты и местных Ревкомов. И вот в январе 1921 года на такой конференции неожиданно потребовали изолировать тойонов[5 - Тойон – глава племени якутов, старейшина.] и произвести разделение населения на классы. Мы тогда с Артемьевым выступили с возражениями, как же выделить из оленеводов «кулаков»? Ведь все якуты имели стада оленей и этим жили и будут жить. Правильно я говорю? И нас тогда с Артемьевым на конференции поддержали.
– Правильно! – загудели якуты.
– Но когда секретарём Губбюро РКП(б) стал Лебедев, то признали решения этой конференции ошибочными, и в сентябре 1921 года вышло постановление Губревкома об изоляции «кулаков» и тойонов от народа, как врагов Советской власти. Это же явный террор. Ну и пошло, поехало. В результате на шумных конференциях стали выкрикивать списки «врагов»: тойонов, «кулаков», их родственников и шаманов, а их оленей конфисковывать. Конечно, я в этот список попал в первую очередь, поэтому с родичами бежал в тайгу, и хочу отделиться от большевиков.
– Да, нам хорошо в тайге, наши олени и кони с нами, – поддакнули довольные якуты и, вдруг кто-то спросил. – А что же случилось с Артемьевым, ведь он тоже выступал против раскулачивания?
Ефимов пожал плечами:
– Видно Артемьев позже получил повестку явиться в Губбюро, и сразу со своими людьми бежал в тайгу и нашёл нас, недовольных террором.
– Да ладно, знаем, Артемьев побежал в тайгу за твоей дочкой Марией, – загоготали оленеводы. – Вона, они на поляне милуются!
– Но, но, – нахмурился Ефимов. – Впрочем, он же с нами, так как решим? Принимаем Артемьева?
– Конечно, – одобрительно заговорили якуты, – а то, какие мы «кулаки»? Пошли в круг!
И они с Ефимовым гурьбой вышли на поляну к затухающему костру.
Глава 3
Мария
А над тайгой забрезжил бледно-розовый рассвет, и стало светать. Михаил и Мария, прижавшись к друг другу, стали вглядываться в толпу оленеводов, шумно выходящих из юрты старейшины. Наконец, за ними показались Георгий Ефимов и шаман.
– Вона, отец с шаманом вышли, – встрепенулась Мария.
– Бежим к нему, – заторопился Михаил и потащил Марию к её отцу.
Подбежав к Ефимову, Михаил не задумываясь, сразу выпалил:
– Отдай Марию за меня замуж и благослави нас!
– Я вижу, что вы уже всё решили. Ну, ну, – ухмыльнулся Георгий Ефимов и посмотрел на дочь. – А как же Барахов? Он же сватался?
– Пусть больше не пристаёт, – ответила Мария. – Я его не люблю!
– Играй свадьбу! Михаил достойный жених! – закричали якуты, стоявшие рядом с ними. – У нас и мясо есть свежее. Соглашайся, а мы обождём идти на войну.
– Время сейчас неспокойное и надо подумать, – начал вслух рассуждать Ефимов, а сам подумал: «Моя девка на выданье, а Михаил орёл. Родом он из Бетюнского наслега, владеет хорошим наследством, грамотный, и единственный, кто сумел окончить четыре класса якутского училища. Был и комиссаром волости и председателем Ревкома, но разочаровался в советской власти, как и я. Пожалуй, не прогадаю, пусть они поженятся».
И к восторгам всех оленеводов Георгий Ефимов торжественно произнёс:
– Благословляю вас, дети мои!
Посмотрев на родичей, велел им:
– Готовьте свадьбу!
В эти тревожные времена оленеводы решили сыграть свадьбу по-простому. Сватовство прошло быстро, затем кэргэн[6 - Кэргэн – сватовство, сговор, помолвка.]. кутуеттуур[7 - Кутуеттуур – первый свадебный праздник, который совершается после уплаты женихом части калыма в доме невесты.], за ним уруу[8 - Уруу – второй праздник, который включает переезд невесты в дом жениха и праздничный пир и полной выплаты калыма.] и свадьба. Невеста Мария, одетая в платье-халадаай[9 - Халадаай – традиционное якутское платье.] и безрукавку, рассышитую бисером и серебряными украшениями, выглядела великолепно. Шаман Николай, подарив невесте обереги, принялся тщательно окуривать берестяным дымом юрту. И только после этого шаман в дикой пляске, с грохочущим бубном совершил традиционный обряд вокруг юрты и объявил молодых законными мужем и женой. Сразу началась беззаботная трапеза оленеводов, во время которой Мария тёрла на себе шаманские обереги от зла и болезней, ела с женихом оленину и с удовольствием со всеми пела. В первую брачную ночь молодым положили под подушку варёную печёнку и сердце оленя, и они, оставшись вдвоём, наконец, почувствовали себя счастливыми…
Утром Михаил проснулся от внимательного взгляда Марии.
– Надо собираться в поход! – вскочил он с лежака и заторопился. – Скорее нужно занять несколько селений и утвердить там свою власть.
Мария обняла своего мужа и проворковала:
– Не торопись, у отца мало людей, а потому ты ищи в тайге Коробейникова. Вот с ним можно установить своё управление.
Она хохотнула:
– И потом оленеводы пока не съедят, и не выпьют все свадебные припасы, не успокоятся.
– Умница ты моя, – прошептал Михаил, нежно целуя свою молодую жену. – Иди ко мне, любовь моя, – и страстно притянул к себе.
