Алиса Андрианова "Удивительные кошки: голые и в одёжке. Сказка для взрослых детей"

Роскошный пушистый полосатый хвост, массивные мягкие лапки-варежки, белоснежный пух на животике, розовые пальчики и носик. Полосатая спина с густой шерстью, более жесткой, чем на пузике. Если Тошу гладили против шерстки, длинные жесткие волоски вмиг ложились обратно.

14-летняя Катя сочиняла для своей красавицы стихи:

Ступает чуть слышно пушистыми лапами
по бликам окна,
Идет и не знает, что я наблюдаю,
что я восхищаюсь
тем, как красива она
А с неба, черного звездного неба
светит несмело луна…
А Она – белоснежная, стройная, нежная…
Она… а кругом тишина.

Тоша была с Катиной семьей всего полтора года. Скорее всего, она подхватила какой-то вирус. В наши дни её бы, вероятнее всего, спасли, но в 90-е в ветеринарках редко предлагали капельницы и вообще какие-либо схемы лечения. И вот… первая кошачья смерть в Катиной жизни. 8 мая она с мамой бегает в метель из одной клиники в другую с умирающей Тошей в туристическом рюкзаке, и нигде им не могут помочь. Малышку тошнит желчью. Она отказывается от еды и воды. Шубка скаталась, потускнела, вся в подтеках от рвоты. Жанка не подходит к дочке близко, словно чувствует дыхание смерти.

Катя до сих пор не знает, что именно случилось с Тошей, но семья потеряла свою красавицу в ночь на 9-е мая. Это был самый грустный День Победы. Ели втроем торт, тихо пили чай, поминали добрыми словами Тошу. А вот Жана, по всей видимости, праздновала победу – ещё бы, она снова единственная любимица в доме. В ней неожиданно проснулась юношеская прыть. Жана прыгала по шкафам и полкам, радостно мурлыкала и терлась хозяевам об ноги.

Похоронили Тошу на даче, в кустах пионов, где она так любила отдыхать в тенечке, постукивая пушистым хвостом, когда следила за трясогузками.

Глава 3. Котя

Жана на пару лет свободно вздохнула – вся любовь домашних доставалась ей одной. А Катя вновь мечтала о втором питомце, потому что никак не могла забыть Тошу. И вот однажды возможность разжиться ещё одним членом семьи появилась. Летом Катя с мамой и Жанкой отдыхали на даче, а папе отпуска не дали, поэтому он воссоединялся с семьёй лишь на выходные.

Катя всю неделю ждала, когда пятничным вечером откроются недра папиной дачной сумки в красно-чёрную клетку, и оттуда на жёлтую столовую клеёнку начнут выгружаться колбаски, вожделенный Катин сыр, конфетки, пакетики с порошковыми напитками Zuko и прочие вкусности. А Жанка ждала «Вискас. Он считался в семье вредной пищей и потому был для котейки деликатесом (кошь получала по 3—5 штучек сухого корма в день, но и такой маленькой порции радовалась безмерно). Стоило потрясти ярко-розовой коробочкой, и Жана со всех ног мчалась к миске.

По будням Катя с мамой могли общаться с папой только по телефону. Да-да, на даче даже в те далёкие годы был телефон. Разумеется, не сотовый, а телефон-автомат. Точнее редкий гибрид автомата и домашнего телефона. Катина семья обнаружила его во время походов на дальний пляж речки Пахмы. Расположившиеся рядышком садоводческие товарищества «Пахма», «Железнодорожник», «Лазурный» и «Солнечный» занимали довольно обширную территорию. Безмашинным дачникам из «Солнечного» было далеко топать до автобусной остановки и грибного леса, а «железнодорожникам» и «пахмовцам» было рукой подать до остановки, зато далеко до речки. Катина дача принадлежала «Пахме». Чтобы искупаться, нужно было минут сорок тащиться по пыльной дороге с покрытием из чёрного жжёного шлака, привезённого с какого-то завода. Сначала семья купальщиков переходила через маленький ручеёк с шатким дощатым мостиком, под которым прятались юркие головастики и огромные блестящие пиявки, потом со страхом проходила мимо злой чёрной овчарки Чака, который их непременно облаивал, потом угощала вкусняшкой дружелюбную пятнистую собачку Бульку, охранявшую коз и всегда приветливо виляющую хвостом. Вот и полосатый шлагбаум, на котором Катя всегда повисала, обхватив его ногами и руками, как обезьянка. Образцово-показательный огород какой-то бабули с идеальными прямоугольниками грядок, с дорожками без единой травинки и аккуратно подстриженными кустами крыжовника. Сгоревший дом в окружении обожжённых скелетов яблонь. Заросли черёмухи, где можно было полакомиться ягодками-бусинками, превращающими язык и губы в деревяшки.

Дальше начиналась чужая вотчина – сады «Лазурный», названные так, видимо, за близость к совсем не лазурной речке Пахме. От «Пахмовских» дач их отделял мост в два пролёта, сваренный из металлических листов, с решёткой из кручёных прутьев по обе стороны. Перил у моста не было, но ребятишки на велосипедах всегда норовили проехать, рискуя упасть, сбоку моста, по прутьям, потому что звук от колёс, катящихся по ребристым железякам, был просто потрясающим. Дальше прямой путь по широкой центральной линии до реки. На берегу стояла старая насосная станция, переделанная в 90-е под магазин. За массивной металлической дверью маленького белёного домика на полках и прилавках дремали в полутьме заветные пакетики с хрустящим картофелем, шоколадки и жвачки, которые помогали скрасить дорогу до пляжа. Неподалёку располагалась будка правления, где заседал председатель садоводческого кооператива «Лазурный», принимались членские взносы и проводились собрания дачников. На стене правления и висел тот самый телефон-автомат, посредством которого можно было абсолютно бесплатно связаться с городом. Монеты автомат почему-то не требовал.

Катя набирала номер и смотрела во время разговора через поля и реки на две родные красные городские высотки на горе, где в этот момент находился папа с телефонной трубкой в руке. Получался своего рода видео-звонок. А вот бабушкиного дома видно не было, потому что жила она в типовой красной хрущёвке в пять этажей в центре города. Но однажды Катя с мамой, придя позвонить, обнаружили вместо телефонного аппарата только два металлических провода, торчащих из стены правления, словно щупальца осьминога, и металлический козырёк, спасавший звонивших от дождя. Сам аппарат бесследно исчез.

Смекалистый папа нашёл выход из ситуации и в следующий свой приезд привёз из города белую телефонную трубку с проводом, которая когда-то висела в городской квартире на стене в прихожей (кнопки располагались прямо на трубке) и использовалась как параллельный аппарат к основному телефону. Папа научил маму подключать трубку к дачным проводам, соединяя оголённые концы, и Катина семья стала практически единственным счастливым пользователем телефонной сети в местных садоводческих товариществах. Кроме них связаться с городом могли, наверно, только председатели правлений. И всё это благодаря Катиному папе, который был на все руки мастер и отлично разбирался в любой технике: от карманного фонарика до телевизора и компьютера. Он сам мастерил дочке электронные игрушки. Например, радио-няню, которая имитирует удары сердца и убаюкивает тем самым ребёнка. Музыкальный ящик для письменного стола. Папа вставил в него микросхему из музыкальных наручных часов, и теперь при каждом выдвигании ящика начинала играть разная мелодия. В обычный советский радиоприёмник, принимавший только радиостанцию «Маяк», он вставил маленькие электронные часы с красными циферками, а телефон с круглым диском превратил в середине 80-х в кнопочный, да ещё и с памятью на восемь номеров. К цветному телевизору «Фотон» папа смастерил настоящий пульт дистанционного управления с металлическими кнопками. Одним словом, глава семейства творил настоящие чудеса и невольно стал виновником ещё одного чуда, сам того не ведая.

Однажды вечером Катя с мамой как всегда отправились звонить папе и обнаружили у стены будки правления маленького котенка-рахитика. Взгляд его молил о помощи. Бедный малыш даже на кота не был похож – скелетик, обтянутый кожей. Черно-белая шубка запылилась, в желтых больных глазках слезы. На вид которебенку месяца три. Оставить его умирать было просто невозможно. Малыш был на последней стадии истощения, на улице он точно не выжил бы. Катя схватила котенка на руки, спрятала под кофту – домой они возвращались уже втроём. Мама всю дорогу причитала, что мама Жана не примет новичка (с её-то суровым нравом), а папа будет ругаться (две кошки в доме не дело). Катя умоляла оставить котика хотя бы ненадолго: откормить, подлечить, а потом кому-нибудь пристроить (так Катя заговаривала маме зубы – на деле она рассчитывала, что хвостатого удастся оставить). Папе про найденыша решили пока не говорить, а дальше будь что будет.

Дома котика накормили Жанкиным студнем, напоили кефиром. Жана как раз была в загуле, и новичок чувствовал себя в дачном домике вполне комфортно, но все равно не забывал, что он в гостях. После сытного ужина сразу согласился лечь в приготовленной для него обувной коробочке с красной шерстяной подстилочкой, где и задремал. Катя ушла в спальню счастливая-пресчастливая, спала крепко-крепко и не ведала, что ночью с котиком чуть не приключилась беда. Из-за того, что бедняжка долгое время не ел, его маленький желудочек, по всей видимости, не принимал пищу. Малыша после плотного ужина всю ночь тошнило, животик раздулся. Его трясло, и Катина мама всю ночь просидела с котейкой на руках. Тихонечко плакала, массировала ему животик, гладила, успокаивала. Наутро ребенку стало лучше. А кормили его после этого аккуратно, маленькими порциями, жидкой пищей, как новорожденного человеческого ребенка. Кате только через пару дней, когда черныш более-менее пришел в норму, сообщили, что малыш в ту первую ночь чуть не отправился на Радугу.

Встреча малыша с Жаной прошла не особо гладко. Гулёна вернулась с трёхдневной прогулки, по-хозяйски зашла в дом и сразу почуяла: что-то здесь неладно, чужим духом пахнет. Котик в это время дремал на плюшевом коричневом диване в кухне, совмещенной с прихожей. Жана прищурила глаза и на полусогнутых ногах отправилась исследовать территорию в поисках врага. На полминуты задержалась у котейкиной коробочки на полу, обнюхала подстилочку и тут же кинула взгляд на диван. Прыг! Малыш мигом проснулся и испуганно глядел на разъяренную черную пантеру. А та медленно-медленно, с угрожающим урчанием приближалась к нему. Катя с мамой застыли, готовые броситься на помощь котёнку. Жана выгибала спину, распушала хвост, всячески пугала незваного гостя. Но тот просто испуганно вжался в диван, никуда не бежал, отпора не давал. Жанка, продолжая рассыпать угрозы, обнюхала малыша, гневно фыркнула и ушла в спальню. От еды отказалась – обида на хозяев, приютивших чужака, была слишком серьёзна, чтобы принимать от них еду. Маленький за Жанкой тоже не пошёл, ибо не хотел её лишний раз провоцировать. Слизал язычком страх со своей шубки и, тяжело вздохнув, опять погрузился в сон. Катя устроилась рядом, чтобы охранять покой малыша. Дальше Жана и котик без имени игнорировали друг друга. Питались отдельно, спали по разным комнатам. Если сталкивались где-либо, Жана шипела и могла слегка ударить лапой, чтобы уважал и боялся. Но в целом малыша не обижала, будто знала, что он маленький и нуждается в помощи.

Неминуемо надвигалась пятница. Из города на выходные приедет папа, и придется объясняться перед ним, откуда в доме второй кот. Катя с мамой порешили сказать всё, как есть. Если что – падать на колени и молить оставить малыша. 19—00. Вот и папины шаги за калиткой, он идёт с вечернего автобуса. Катя с мамой, затаив дыхание, сидят на лавочке и для вида грызут семечки (вроде, чем-то заняты). Жана где-то гуляет. Котик лазает по большой раскидистой яблоне на участке. Папа ставит клетчатую сумку на лавку и пока расспрашивает, как дела у домашних, какие новости, за спиной у него раздаётся дикий треск – это с яблони падает найдёныш, которого папа поначалу не заметил за густой листвой. Папа смеётся, он ещё не знает, что кот не какой-нибудь соседский, а уже три дня как член их семьи. Правда открывается, папа ругается, но не очень громко и не очень страшно. Ему на самом-то деле тоже жаль бедного котика, который чуть не умер от голода на улице. Ура! Решение принято. Глава семьи не против – котик остается. Теперь ему можно дать имя. Жанка, конечно, в шоке, но тоже со временем смиряется, и через неделю они с Котей (вот так незамысловато его нарекли, вопреки Катиным порывам назвать малыша Ти-Джеем) уже спят на одной кровати. Правда, временами мама Жана еще шипит на приемного сына, но больше в воспитательных целях, для профилактики (чтобы соблюдал субординацию).

Жана и Котя вернулись в город в августе. У Коти обнаружились серьезные проблемы с пищеварением (из-за голодного уличного детства). Он по нескольку дней не может сходить в туалет.

Катя ставит Коте клизмы и читает вслух пьесы Островского в соответствии со школьным списком книг на лето. После клизмы кот облегчается и летает от счастья по стенам и потолкам. В его рационе появляются овощи – Котя без ума от картошки и свежих огурцов. С овощами пищеварение потихоньку налаживается. Вот только Коте нравится ходить в туалет не в лоточек, а в унитаз. Папа сконструировал ему специальную подставочку из оргстекла на крючках, чтобы тот не пачкал лапки. Домашние терпеливо ждали, пока Котя сделает свои делишки и всё тщательно «закопает». А Жанка исправно ходит в лоток и дивится на Котины фокусы с унитазом.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/alisa-andrianova/udivitelnye-koshki-golye-i-v-odezhke-skazka-dlya-vzroslyh-69246562/?lfrom=174836202) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.