– Вдруг она сама участвовала в эксперименте?
По залу снова проносится гул голосов.
– У нее есть дочь, – осаживает возмущенных мужчин Кэтрин. – Если Док занимался исследованиями в области оплодотворения, то почему Вайолет не участвовать в этом? К тому же это объясняет пополнение ее счетов в то время. Док ей платил. Все сходится.
– Нет, не сходится, – качаю головой. – Из слов Вайолет выходит, что ее ребенку не так много лет. Ханна сказала: «Безумно хочу взять ее на руки.» Док погиб чуть больше шести лет назад. Если бы он руководил этим экспериментом, то девочке было бы сейчас лет шесть минимум.
– Они ушлые мадам, могли и продолжить после его смерти, – замечает Реас.
– Могли… и, видимо, продолжили. Тогда встает вопрос – откуда у них материал? Тем более, они сами не знают, кто отец ребенка, – запинаюсь, вспомнив одну из просьб Дока, но откидываю воспоминание в сторону. Слишком много времени прошло… Надеюсь! Очень надеюсь!
– Либо материал остался у них в наследство от Дока, либо они достали его… откуда-то, – ворчит Кэтрин. – Например, из лабораторий, которые мы уничтожили.
– И это вероятней всего. Сколько хранится сперма?
В зале повисает тишина. Понятное дело, что никто ответа не знает. Ну почти никто…
– Десять лет точно, – подает голос Кирин. Лучше бы молчал! Черт! Если… Нет! Быть того не может!
– Хорошо. Давайте сделаем перерыв, – опускаюсь в кресло. Продолжать собрание, когда ноги трясутся, нехорошая идея.
Каратели неспешно покидают зал, а я устало прикрываю глаза. Лучше бы этого не делал, потому что перед глазами тут же встает восторженное лицо Адама Олдмана, когда-то моего близкого друга. Адам, что же ты натворил?
– Дэн, ты не поверишь! – произносит Адам, едва я переступаю порог его кабинета. – Это прорыв! Я наконец-то сдвинулся с места в своих исследованиях!
– Я за тебя несказанно рад, – хмыкаю, не скрывая иронии в голосе. Давний друг мечется по кабинету, что-то разыскивая. На столе куча разбросанных бумаг, пустая немытая чашка из-под кофе, крошки. О том, что Док истинный фанат своего дела, я знаю давно, но видеть вампира в подобном состоянии еще не приходилось.
– Вот, – он ставит передо мной пластиковую баночку. – Сделай свой вклад в науку, – плюхается в кресло.
– М? Плюнуть?
Адам морщится, отодвигает от себя грязную чашку, в которой попытался найти кофе, и вздыхает.
– Послушай, – Адам складывает руки на столе и подается ко мне, – это очень важное дело. Правда. Я в шаге от открытия, понимаешь?
– Нет. Не понимаю, – качаю головой. – Что тебе нужно? Моча, слюна, а может…
– Нет. Твои… фекалии мне не нужны, – фыркает Адам. – Сперма.
Улыбка сходит с моих губ в мгновение. Вот уж точно нет!
– Прости, Адам, но это исключено.
– Да подожди ты, – тараторит он. – Мне нужно провести исследования спермы вампиров. Если тебя это успокоит, то свою я изучил вдоль и поперек, так что первопроходцем ты не будешь. И оплодотворять твоим семенем я никого не буду.
– А что, есть такая мысль?
– Я просто предупреждаю, – тут же отвечает Адам, но слишком поспешно. Хотя кто бы разрешил Доку подобные эксперименты?
– Не могу, – качаю головой. – Это слишком личное.
– Знаешь, – произносит внезапно с прохладцей, – долг платежом красен. Я никогда не требовал с тебя услуг за то, что однажды спас твою жизнь, но…
– Ты сейчас серьезно? – отвечаю не менее холодно.
– Вполне.
Мы меряемся упрямыми взглядами. И что самое поганое – я понимаю, что мне придется согласиться. Долг платежом красен.
Растираю ладонями лицо и возвращаюсь в реальность. Итак, я был донором спермы, но это произошло еще до обращения Вайолет. Есть ли вероятность того, что я отец ее дочери? Есть, конечно. Правда, небольшая, потому что теперь, зная все делишки Адама, я с уверенностью могу предположить, что только моим материалом он не ограничился. Отсюда вытекает новый вопрос – кто еще был донором?
Боги, сколько после себя загадок оставил этот говнюк? И пусть однажды он действительно спас мне жизнь, залатав одно очень серьезное ранение, я никак не могу считать его добрым малым. Док был многогранен. Хитрый, изворотливый, цепкий и устремленный ученый сочетался в нем с добрым, сочувствующим парнем. И каков итог? Док покусился на чужое. По-моему, к тому моменту он действительно поехал кукушкой.
Ладно. Черт с ним!
Сжимаю переносицу пальцами, чувствуя, как начинает пульсировать боль в висках. Пододвигаю к себе лист бумаги, где делал заметки в ходе разговора, и отдельной колонкой выписываю действия, которые необходимо совершить лично мне. Лучше будет, если я сам займусь поиском доноров. Спросить открыто, конечно, можно, но кто добровольно сознается, что сделал вклад в сомнительные эксперименты безумца? Даже я хочу подобное скрыть. Черт! Если Маркус узнает… А ведь мне придется ему рассказать. Но позже. Да. Позже.
Откидываю на спинку кресла и прикрываю глаза.
– Я знаю, в прошлый раз мы расстались при некрасивых обстоятельствах, но… – Док широким шагом преодолевает один за другим длинные коридоры своей клиники. Поразительно за пару лет его детище разрослось до небывалых размеров. Сюда вампиры приезжают со всех уголков земли. И ради чего? Пройти обследование! Вампиры! До чего мы скатились? Новая интересная забава… Слышал, что недавно такой была Хранительница, которая, вкусив вашей крови, могла узнать всю-всю историю жизни от рождения до настоящего момента. Даже то, что сами не помнили. И вот теперь, суперсовременная клиника Адама.
За Доком как парус развивается белый халат. До того вампир спешит к месту назначения. Еще один поворот…
Зачем я приехал? Неужели кроме меня некому дать крови какой-то пострадавшей вампирше? И все же я здесь. Снова во мне взыграл долг перед расой. Мы обязаны защищать наших женщин – это прививали мне с детства. Я и не против. Женщины действительно должны хорошо охраняться. А ту гниду, что посмел обидеть вампиршу, я еще найду.
– Вот, – останавливаясь перед белой дверью, выдыхает Адам. – Только по просьбе девушки ты ее не увидишь. Протянешь руку за шторку и покормишь. Все.
– Что за дурацкие условия? Она при смерти еще успевает раздавать указания?
– Дэниел, ей нужна кровь. Родные не должны знать, кто ей ее дал, как и она сама. Любая ведьма может проникнуть в голову и увидеть тебя, как донора. Потом от говна не оберешься, если родственнички решат, что ты нарушил… этикет. Ты же знаешь эту Элиту.
– Чертовы пижоны, – выплевываю зло.
– О чем я и говорю.
Мы заходим внутрь палаты. В нос тут же ударяет запах медикаментов, но даже сквозь него пробивается тонкий цветочный аромат. Неожиданно приятный и манящий. Он усиливается по мере того, как я приближаюсь к непрозрачной занавеске, что отгораживает стул от койки.
– Давай руку, – командует Док, успевший нырнуть на другую сторону. Я без слов подчиняюсь.
– Вот так моя хорошая. Пей, – произносит с заботой Адам. Впервые слышу в его голосе подобные теплые нотки, но задуматься над этим не успеваю. Ощущение тонких пальцев на коже отвлекает и неожиданно заставляет тело недвусмысленно реагировать на близость женщины. Кормление для нас сродни сексу. Слишком интимно, только для двоих. И я радуюсь, что сейчас в палате присутствует Адам, потому что желание незнакомой и невидимой вампирши сводит меня с ума. Когда острые клыки погружаются в мое запястье, я прикрываю глаза от удовольствия.
Выныриваю из воспоминаний, потому что тело даже сейчас отреагировало на события того времени. Была ли той девушкой Вайолет? По времени ее обращения, вполне возможно. Но почему во время встречи я не уловил ее аромата? Был другой. Приятный.
Хмыкаю, понимая, с чем он ассоциировался у меня. С домом, уютом, детьми. А ведь и правда. От Вайолет пахло ребенком… Чем-то родным.
Сглатываю, осознавая, что неизвестная мне крошка Диана, ощущается все ярче. Похоже я уже начинаю свыкаться с мыслью, что я ее отец.
И неизвестно, до чего бы я додумался, если бы не начавшие подтягиваться обратно в конференц-зал каратели. Приходится поспешно брать себя в руки, а то не нравится мне пристальный взгляд Катарины, которым она сканирует меня. Чертовка!
ГЛАВА 4
Вайолет
Встреча с Ханной разбередила старые раны. Вспомнился Док. Вспомнились родители. Умом я всегда понимала, что они не виноваты в том, что их жизнь оборвалась так рано, но я винила их в том, что они бросили меня. И если время залечило рану от смерти матери и отца, то рана от ухода Адама еще кровоточила.
Несмотря на все не самые хорошие поступки, этот вампир оставался для меня лучшим мужчиной. Никто не проявлял ко мне столько заботы и внимания, как Док. Да, были воспитатели, была директриса детского дома, с которой мы до сих пор в хороших отношениях, но только с Адамом я чувствовала себя… защищенной. Ему я открывала свои тайны и мечты, с ним обсуждала успехи в исследованиях. И пусть кто-то скажет, что Док преследовал свою цель – я добровольно согласилась на искусственное оплодотворение – но я верю, что не была для него подопытной мышью. Об этом говорит степень его доверия к нам с девочками. Он посвятил нас в свою тайну, познакомил с Эвелин и взял обещание заботиться о ней.
Адам любил дочь. Искренне. В ее присутствии у него загорались глаза. Он смотрел на нее с любовью и нежностью. Да и Эвелин чувствовала себя самой важной женщиной в его жизни. Отца она любила… и любит. Надеюсь, нам все-таки удастся вытащить ее из того состояния, в котором она пребывает.
За окном стремительно темнеет. Пора закрывать шторы. Днем вампиры никак не могут заглянуть внутрь. При дневном свете мы теряем все свои сверхспособности. Никто, конечно, не отменяет других средств наблюдения, но прежде чем снять в аренду это жилище, я убедилась, что в доме напротив живет пожилая пара, а значит, вести оттуда слежку не удастся.
Все это шатко. И до тревожного звонка, когда меня вызвали в королевскую резиденцию, мне было спокойней. Я придерживалась нехитрого плана: если надо куда-то выехать, загоняла машину в гараж, где могла без проблем погрузить дочь на заднее сиденье. Окна тонированы. Ребенка никто не видит.
В доме же на день окна задернуты лишь тюлем. Ночью всегда закрывала плотными шторами. С девочками мы условились не разговаривать ни по телефону, ни через интернет о Диане. Все было просто. А теперь…
Каждый шорох заставляет мое сердце замереть. Уже вторую неделю я плохо сплю. И просыпаюсь от ужаса, потому что во сне раз за разом у меня отнимают мою крошку.
Самое главное, что моя паранойя имеет под собой основания. Я чувствую, что за мной следят. Не могу определить, кто и откуда (на то они и каратели), но постоянное ощущение чужого взгляда в спину, заставляет кровь леденеть.
Все эти дни я искала пути отступления и, кажется, наконец-то разработала приемлемый план.
Отмашку к его осуществлению на днях мне дали сами каратели. Если они думали, что поступивший в клинику молодой вампир, не вызовет подозрений, то зря. Возможно, еще пару месяцев назад я бы и не обратила на это внимания, но сейчас… Я знала, что воины продолжают копать под меня и вынюхивать все. И, боги, связь с Доком и его исследованиями лишь малая часть моих преступлений. Вот если они раскопают иное…
Я не могу потерять Диану, а они обязательно ее заберут, когда всплывет та грязь, в которую я нырнула однажды.
Нет. Мотаю головой отбрасывая неприятные воспоминания и дурные мысли. Все будет хорошо – повторяю про себя как мантру. Это помогало раньше. Поможет и сейчас.
В дверь раздается звонок, а следом, пока я не успела испугаться, ритмичное перестукивание.
Открываю и сталкиваюсь взглядом с Мией.
– Клининговая служба. Вызывали? – бойко произносит подруга.
– Да. Проходите, – и пока вампирша вместе с молчаливым старшим братом следуют за мной, продолжаю играть свою роль. – В гостиной нужно почистить мебель. Да и на ковре случайно посадила жирное пятно. Никак не могу отмыть. На кухне… ужасный пол! Хозяйка не предупредила, но он из натурального камня. А вы же знаете, что натуральный камень и сок от лимона несовместимые вещи… Так что так, – завершаю, когда парень спустя пять минут дает мне отмашку завязывать с болтовней.
– Чисто, – сообщает Рэн. – Внутри прослушки нет, а от наружки я поставил глушилку.
– Больше всего меня волнует машина, – говорю парню. Он, понятливо кивнув, направляется в гараж. Я обдумала в голове много вариантов, как за мной могут следить. Вариант с машиной и прикрепленной к ней следилкой самый актуальный. И если он подтвердится, то в ближайшие сутки я буду «делать ноги».
Мия плюхается на диван, складывает руки на груди и взглядом показывает, что внимательно меня слушает. Делаю вид, что не замечаю ее намека, но когда бы это останавливало девочку-куколку.
– Вайолет, во что ваша троица вляпалась?
– Поверь, лучше, если вы с братом будете меньше знать.
Мия кривит пухленькие губки. Красивая вампирша. Упругие кудряшки, большие глаза, которыми она умело заглядывает в самую душу, губки бантиком. С виду действительно куколка. Кто не знает Мию, подумает, что это глупенькая девочка с замашками блондинки. Сочувствую тем, кто покупается на этот образ.
Мы с девчонками познакомились с Мией и Рэном в детском доме. Долго брат с сестрой там не задержались. Оказалось, что сбежали от богатых родителей, дабы показать характер. Мы тогда с девочками считали, что они просто с жиру бесятся, раз убегают из теплого и сытого места. Как оказалось после, дома их ждала по большей части прислуга. Брат с сестрой все время были предоставлены самим себе, пока их родители колесили по миру и прожигали деньги на приемах. Обычная жизнь Элиты.
Сейчас же детки выросли, отделились от родителей и имеют свое дело. Правда не всегда их делишки совсем законные, но кто бы их словил.
– От Ханны давно нет вестей, – Мия продолжает сверлить меня взглядом. – Бри все носится со своими трупами. Как не позвонишь, все ей некогда – резать кого-то надо. И ты нас совсем забыла. Не звонишь, не приезжаешь.
– У меня были дела. Извини.
– Дела, из-за которых теперь ты просишь проверить дом на прослушку?
– Что-то вроде того.
– Вайолет…
– Ми, я бы с радостью тебе рассказала, но я не хочу подвергать вас опасности. Тут замешаны каратели, а если вы засветитесь…
– Каратели?!
– Тише, – шикаю на нее. Не хватало еще, чтобы проснулась Диана, и мне пришлось бы объяснять вампирам, откуда у меня в доме ребенок. – Да, каратели.
– Да уж, – кривится Мия. – паршивые ребятки. Один раз я на них нарвалась. Хорошо, что у них было добродушное настроение и меня «помиловали», – она пальцами показывает кавычки, продолжая держать кислое выражение на лице.
– Интересно, что ты натворила.
– Проспорила Рэну угон тачки. Ну как угон, – начинает оправдываться она. – Просто взлом. Я бы ее отогнала до ближайшего угла и там бросила. Кто ж знал, что тачила принадлежит карателю, – она передергивает плечами. – Я ж почти ушла от них, а их девка оказалась ловчей. Хорошо, что меня не бугай здоровенный сбил с ног, а то б потом от стенки отскребали. В общем, я состроила невинную мордашку, верзила поплыл, ну и отпустили с миром. Вот.
– Прямо так отпустили?
– Ну да. Сначала правда наручники нацепили, но я осознала содеянное, раскаялась и согласилась тачку этому козлу вымыть.
– Мыла? – хмыкаю.
– Вот еще. Пусть сам ее языком вылизывает, говнюк. На меня еще таким плотоядным взглядом ни один мужик не смотрел. Ясное дело, что у него на уме было. Как и у всех мужиков, – фыркает куколка.
Да уж, с такой внешностью трудно заставить окружающих воспринимать тебя всерьез.
– Есть следилка, – появляется в дверях Рэн. – Хорошо запрятали, но чтоб я не нашел, – улыбается он самодовольно. – Я пока не снимал…
– И не надо. Пусть висит.
