– Сэр Магнус, я хочу рассказать вам историю, которую вы знаете, но… мне самому иногда нравится, когда я слышу то, что уже много раз слышал, от нового человека. Так вот, – Император откашлялся, – Во времена Ариена Основателя, когда лёд Плотины ещё не установился окончательно, а летописного исчисления времени и письменной истории не существовало, жили совсем другие люди. На голубом гербе моей семьи изображён красный дракон, держащий в лапах чёрный рог. Да… и в Кондере, и в Фаджейне жили драконы, а воды Хмурого Океана наполняли пятизубцы. Все это знали, но не все могли общаться с этими животными. Рог, изображённый на гербе, служил Ариену Основателю, небольшой горстке людей с ним и их предкам для этого общения, – Сергиус вдруг наклонился вперёд, к столу, останавливая лихорадочный взгляд на открытом лице Магнуса Орта. – Первый Драконий батальон был сформирован из той горстки. Скажите, сэр Орт, ваши люди умеют общаться с драконами?
Прежде чем ответить, Магнус взглянул на Бринхена, но тот сохранял выражение невозмутимо-умеренной заинтересованности, давая понять своим видом, что был бы и сам не прочь получить ответ. Командир батальона же не знал, воспринимать ли слова Императора всерьёз или видеть в них лёгкий горячечный бред, но, так как тот ждал реакции, всё-таки сказал, аккуратно подобрав неуклюже-простые выражения:
– У меня четыреста солдат, Ваше Величество, и каждый из них бесконечно вам предан. Вы можете потребовать чего угодно, отдать любой приказ. Мы будем защищать вас и вашу семью до конца, но… Я никогда не видел ни драконов, ни пятизубцев.
– «Ни даже их истлевших костей…» – покачал головой Сергиус, кого-то цитируя.
– То, что было, не обязательно оставляет следы, а то, чего не было, делает это излишне часто, – сказал Канцлер Тайных дел.
Ариенкранц снова, кажется, пропустил странное замечание мимо ушей и обратился к Магнусу:
– Что же до защиты меня и моей семьи… Мой брат погиб по своей вине. Мой старший сын – отправлен мною куда-то на войну. Младший только что умер от неизвестной болезни. Я сам болен, – он попытался изобразить улыбку: – Скоро будет некого защищать, сэр Магнус.
– Вы что-то прикажете, Ваше Величество?
– Я приказываю Драконьему батальону целиком заместить городскую стражу на охране Старого замка. Распоряжения о том, кого вы сможете впускать и выпускать из… хозяйственных нужд, даст Бринхен Тайн. В остальном вы должны подчиняться только моим приказам, приказам Императрицы Лайолы, – он споткнулся, но тут же, заметно давясь кашлем, продолжил: – И Канцлера Тайных дел.
– Будет исполнено, Ваше Величество!
– Что ещё собираетесь делать? – спросил Бринхен у Императора.
– Если я буду жив, но хоть что-то ещё пойдёт не так, я буду вынужден арестовать Манфира Драггера и Исмора Мольтанни.
– Как?
Сергиус протяжно посмотрел на своего Канцлера и, горько усмехаясь и кашляя, ответил:
– Придётся собрать армии Фейрэнда, Холодной Страны, Эйстера и Дельта, найти изменников и вынудить их сдаться. Болджон Слейкс, наверное, тоже должен будет последовать за ними.
– А вы уверены в лояльности Дельта? – задал Тайн очередной вопрос.
3
На лояльность Дельта Сергиус III Ариенкранц рассчитывал, исходя из нескольких соображений. Во-первых, в отличие от Западных Равнин с их экономическими амбициями и Полуострова с его политическими амбициями, у этого герцогства не было никаких видимых причин не довольствоваться своим положением в Империи под властью Ариенкранцов. Во-вторых, – что, пожалуй, даже более важно в силу давней традиции воспринимать браки как союзы – после того как не так давно Онэт Ристарро организовал свадьбу Мальвины Ристарро с Хайсом Эйстхарди, троюродным братом Юниса, Дельт оказался как бы привязан к Эйстеру, ну а тот-то уж был безоговорочным союзником Ариенкранцов.
Мальвина Ристарро стала герцогиней Дельта в силу того, что тамошние законы наследования предполагали переход титула старшему ребёнку вне зависимости от его пола. Она же была не только старшим, но и единственным выжившим ребёнком в семье, где два мальчика умерли в младенчестве, а третий – во время родов вместе с матерью. Такие обстоятельства, повлёкшие за собой детство без матери в Порт-оп-Рисе – большом, пахнущем Востоком и, в начале лета, цветущими водорослями, городе в дельте реки Делиус наложили свой отпечаток на Мальвину, ставшую весьма меланхоличной и в меру религиозной девушкой, невысокой, но довольно красивой, со слишком светлой для жителей этой страны кожей и слишком тонкими бровями. Она много занималась как науками, так и мистицизмом, но доверие её склонялось в пользу последнего. Став герцогиней в двадцать два года, она уже хорошо знала догматы двух главных религий Кондера и стремилась постигнуть Сья-Тисарах, философию «зыбкого времени» Эйстера, а также интересовалась религиями Фаджейна. Религиозность её, однако, не могла сравниться с таковой же у Манфира Драггера ни в количестве, ни в качестве проявлений, ведь леди Ристарро едва ли воспринимала Бога бесчисленных проявлений как единственно истинного, а к моменту своего замужества как раз глубоко ушла в Сья-Тисарах.
Семья Ристарро-Эйстхарди не смогла приехать на дни рождения в Лидерфлар, потому что Мальвина должна была рожать. За несколько дней до Дня рождения Императора, будучи сама двадцати восьми лет от роду, она произвела на свет своего первого ребёнка. Мальчика назвали Сьюэлл и привели к порогу Высших Людей. Хайс Эйстхарди, человек, простоватый до почти детской наивности, ни в чём здесь не противился жене, считая, что, раз уж брак матрилинейный, то ей и решать, как будут звать наследника герцогства, новорождённого графа Порт-оп-Рис. Что же до поездки в Лидерфлар, то и о том, что она не случилась, он не особенно жалел, хотя никогда в столице не бывал. Просто жителям Эйстера вообще было несвойственно сожаление как чувство или ощущение.
Что до Мальвины, то она совершала большое путешествие по Кондеру за несколько лет до своего замужества, едва только став герцогиней Дельта. Она посещала не только Маунрур и Холодную Страну, но и Полуостров, и даже Фейрэнд, не говоря уже о столице и Странных Островах. В поездке её больше всего интересовала местная культура и обычаи, во многом похожие в разных герцогствах, но бывшие совсем аутентичными на Севере, в Эйстере и на Островах. Более того, несмотря на то, что её собственная земля граничила с Ледяной Плотиной, леди Ристарро посещала подножие этого колоссального объекта в Холодной Стране, а ездила она туда вместе с Хельгой, Баштофом и Стейей Кальтонами.
Визит же в столицу обернулся в тот раз совсем неожиданными и неконтролируемыми последствиями. Дело в том, что Рейби Драггер, как уже говорилось, посещал Медицинскую академию, но курсы её он слушал весьма неупорядоченно и на протяжении слишком многих лет. Было ли это результатом свойств его характера или следствием отсутствия других занятий, определить сложно, но Мальвина застала наследника Полуострова в городе и встретилась с ним впервые в этой самой Медицинской академии, куда ходила из практически праздного, ничем не мотивируемого любопытства. Ещё молодой, неженатый граф Халсихолл хотя и не обладал полулегендарной нарциссической красотой Белого Герцога, что-то примечательное в своих внешних данных имел, унаследовав от своего отца густые тёмные брови и проворные, колющие бурлящей внутри эмоциональностью глаза. Леди Ристарро, однако, привлекала скорее не эта эмоциональность сама по себе, а то, что молодой Драггер не стремился, как его отец, всеми способами её обуздать (с другой стороны, Мальвина и не застала времён, когда Манфир ещё не до конца владел этим искусством). Короче говоря, людей часто привлекают их противоположности – вот герцогиня и увлеклась графом Рейби, вскоре обнаружив, что она в него влюбилась.
Такие влюблённости, в особенности когда они случаются между людьми из высокой знати, таят в себе множество опасностей. Рейби на тот момент был либо слеп, либо намеренно не ответил на её невысказанные притязания. Как бы там ни было, некое чувство сохранилось в сердце герцогини, и, как показали первые недели и месяцы после её круиза, только крепло.
С тех пор Мальвина не виделась с Рейби и мало общалась с Манфиром. Однако, те редкие письма, которыми периодически обменивались, в первую очередь из установленной вежливости, нежели из каких-то особенных симпатий, владетели герцогств, даже и не знавшие друг друга лично, ходили и между Драггерами и Ристарро. Мальвина старалась выражаться максимально осторожно и не спрашивать ничего «лишнего» о Рейби. Долгое время она была уверена, что всё идёт хорошо. Она вышла замуж за Хайса Эйстхарди, бывшего старше её, да к тому же казавшегося ей весьма посредственным человеком, по политическим, а не каким бы то ни было ещё мотивам, что, впрочем, трудно было увидеть при её тихом характере.
Такая внешне спокойная, но внутренне тревожная жизнь продолжалась в низеньких комнатах большого, но небогатого дворца в Порт-оп-Рисе на протяжение нескольких лет, пока, вслед за необычайными новостями о событиях на днях рождения, леди Ристарро не получила письмо от герцога Драггера, где, помимо обычных любезностей, сообщалось, что к ней едет его сын, Скамо. Узнав об этом, герцогиня очень заволновалась. Ей сразу запомнилось то утро: было солнечно и тепло, над Делиусом, куда уехал рыбачить любивший это занятие Хайс, стлалась молочно-бирюзовая дымка, из которой вдалеке поднимался более крутой правый берег. Мальвина много раз перечитала нужную часть письма, затем, не удовлетворившись – всё письмо, но намёков на цель визита второго сына Манфира в тексте не содержалось.
4
В погожий день Скамо Драггер переправлялся через Делиус по знаменитому Длинному мосту, соединявшему Фрукис (город и крепость на правом берегу, во владениях Фрапосов) и Порт-оп-Рис. Этот каменный мост с высокими пролётами арок, позволявшими речным судам проходить внизу, действительно был самым длинным в Кондере и, если бы кто-то взялся составлять списки тамошних чудес, он явно туда бы вошёл. Мост был как бы завершением шедшего на восток Вечного Шоссе, поскольку за Порт-оп-Рисом дорога была уже совсем не такой. Скамо и немногочисленная «свита», его сопровождавшая, пересекали Восточные Равнины не по Вечному Шоссе, а более коротким, хотя и более неудобным в смысле качества дорог и постоялых дворов, путём по югу владений Фрапосов. (Чего уж тут говорить, если даже из Лидерфлара Драггеры выехали, воспользовавшись переправой через реку и миновав Ривергейт). Более того, из всех Драггеров только Линда отправилась прямиком в Халсихолл, а Манфир и Скамо намеренно задержались в Инфоурте, крепости в холмах на севере Полуострова, где и принимали все оперативные решения.
Не сказать, чтобы Скамо горел желанием отправиться в Дельт или куда бы то ни было ещё. Он, конечно, хотел всего хорошего для своей семьи, но, должно быть, слишком завидовал тому, что все лавры в конце концов достанутся лишь отцу. Когда же выяснилась причина, по которой он должен отправиться именно в Дельт, то есть когда Манфир сказал ему, что Мальвина Ристарро, видимо, весьма неровно относится к Рейби, о чём можно было заключить по её письмам, Скамо утратил остатки своего филантропистского желания. Однако, не соглашаться с бывшим Генеральным Канцлером молча можно было, можно было даже иногда спорить с ним вслух, но едва ли ещё когда-либо кто-нибудь осмеливался ослушаться Манфира открыто, тем более его родной сын, тем более – второй сын. Скамо получил задание приехать в Порт-оп-Рис, быстро уяснить, есть ли под предположениями Манфира основание, и, если есть, найти способ заключить союз.
Только оказавшись на Длинном мосту, молодой Драггер впервые почувствовал, что едет не зря. Конструкция эта поражала воображение своей основательностью. Не только высота опор и количество арок, не только длина моста, но и его ширина, немного даже превосходившая ширину полотна Вечного Шоссе, удивляла своим размахом. Со строительством этого сооружения была связана курьёзная история. Дело в том, что Сергиус II, вообще любивший архитектуру, городское планирование и инженерию, задумав сооружение этого моста, поручил Учёной клике рассчитать все необходимые цифры, в особенности же – нагрузку на опорные арки. С этой задачей лучшие умы Империи справились своеобразно: арочные конструкции были рассчитаны верно и с хорошим запасом прочности, а вот длину моста – задачу, куда более простую – решить правильно не смогли. Дело в том, что Делиус весной разливается куда шире любой другой реки в Империи, и, кажется, самым простым способом учесть этот разлив было спроектировать мост длиной от ворот Фрукиса до ворот Порт-оп-Риса, но инженеры не были бы людьми из Учёной клики, если бы не попытались сделать всё более рационально. Эта попытка стоила дорого – пришлось перечерчивать мост, когда уже должно было начаться строительство. К счастью, Сергиус II был не из тех, кто останавливался перед подобными проблемами, но не был он и из тех, кто был готов придумывать пафосные названия для возводимых объектов, почему мост и стал называться просто «Длинным».
Накануне Скамо Драггер высылал немного вперёд гонца, предупреждая, что он сам приедет этим утром, и, хотя такое поведение было некоторой дерзостью и в иных странах могло быть воспринято как оскорбление, здесь на въезде в город знаменосцев Драггеров встретил офицер городской стражи Порт-оп-Риса и, после формального вопроса, уточнявшего желания гостя, проводил кортеж к небольшому дому, украшенному по-местному: небогато, но и не скупо, с восточным, но не базарным, хотя и не тонко-таинственным вкусом. В общем, остановиться предлагалось в покоях, иллюстрирующих уважение к прибывшим и понимание их нужд, но не слишком превозносивших их над окружающими.
Стоическое спокойствие и долготерпение, однако, не были чертами, тогда присущими характеру юноши. Помимо всего прочего на него давили особенности поручения и отсутствие личного знакомства с леди Ристарро, а потому он попросил доложить, что будет рад встрече с герцогиней, едва только умоется и перекусит с дороги. Мальвина же не всегда могла распознать дерзость даже там, где таковая имелась, а потому согласилась принять столь нетерпеливого посетителя, фактически безоговорочно повинуясь его притязаниям и согласившись даже оставить своего ребёнка целиком на попечение нянек.
У Скамо была немного странная манера во время разговора не задерживать взгляд на собеседнике и, кроме того, трогать края одежды, под чем скрывалась скорее нетерпеливость, чем истинное волнение, и что не осталось без внимания герцогини Дельта, пока они обменивались короткими и немногочисленными репликами по поводу всяческих безделиц. Встреча их проходила в показавшемся гостю странным почти квадратном помещении, похожем по своему убранству на столовую.
– Леди Ристарро, – обратился молодой Драггер, когда решил, что со всеми формальностями знакомства покончено, – Мы могли бы поговорить наедине? – видя, что герцогиня колеблется, он добавил, либо не подумав вовсе, либо, наоборот, хорошо всё рассчитав: – Или в присутствии сэра Хайса, если хотите.
– Сэр Хайс, – тихо ответила Мальвина, – Занят своими обычными дневными развлечениями за городом и не может здесь присутствовать, – она взяла паузу, раздумывая, – Иначе бы он сидел рядом со мной с самого начала этой беседы. Однако, – она едва заметно улыбнулась, желая показать добрую волю к продолжению диалога, – Наедине мы поговорить можем.
Офицер, стоявший у входа, по знаку от герцогини вышел за дверь, хлопок которой своей неожиданной резкостью напугал Скамо Драггера, отчего Мальвина едва не засмеялась.
– Итак? – сказала она, вопросительно вскидывая брови.
– Моя дипломатия может показаться вам чересчур прямолинейной, леди, но до сих пор такой метод работал, и им я собираюсь воспользоваться, – соврал юноша, потому что конечно у него не было ни малейшего опыта в дипломатии, а всё что он делал – это без излишней скрупулёзности наблюдал за тем, как устраивает дела его отец, известный своей обезоруживающей беспринципностью. – Я собираюсь говорить прямо.
– И я собираюсь вас выслушать, – зачем-то вставила леди Ристарро, только увеличивая натянутость и неопределённость этой разреженной беседы.
– Вы уже знаете, что случилось в Лидерфларе. Вы также знаете, что мой отец не тот человек, кто стал бы разбрасываться словами. Йохен и сам Сергиус больны. Болезни бывают смертельными, знаете ли. Наследный принц Райнхард отправился на войну. Неизвестно, вернётся ли.
– Вам не кажется, что вы говорите… – Мальвина немного сощурилась, пытаясь поймать бегающий взгляд Скамо, – Слишком прямо.
– Что вы имеете в виду?
– Бросьте, сэр Скамо! Я лишь хотела сказать, что считала, что была достаточно осторожна в своё время.
Гость немного нахмурился:
– А я лишь хотел сказать, что Генеральный Канцлер Манфир Драггер будет весьма признателен, если вы окажете… поддержку. Он не останется в долгу.
Несколько мгновений госпожа Ристарро молчала, раздумывая о чём-то и чертя по столу какие-то фигуры ногтем, а потом, вся как-то подобравшись и сев глубже в кресло, спросила:
– И что же нужно бывшему Генеральному Канцлеру? Поддержка аристократии Дельта в Собрании Знати, когда он попытается захватить власть?
Молодой Драггер кивнул:
– И поддержка армии вашего герцогства, если дело дойдёт до глупого вооружённого сопротивления.
– А вы надеетесь обойтись без него?
– По возможности.
– Моё герцогство граничит с Эйстером. Мой муж из Эйстхарди. Их девиз вам известен – «Кровь сильнее страха». Не верю, что сэр Манфир думает, будто в Сарахаре не заметят, как дети Лайолы Эйстхарди-Ариенкранц лишатся права на престол, а то и жизни.
Скамо тряхнул головой и заявил, почти раздражённо:
– Мы уходим в область догадок, леди Ристарро. Лучше бы вы задавали вопросы по существу мое… нашего предложения.
– Хорошо, – согласилась женщина, – Вы правы. Скажите, вы хотите видеть на голове своего отца Корону Ариенкранцов?
Юноша был, очевидно, ошеломлён столь прямым и даже личным вопросом, несмотря на то что сам только что выступал за максимально мыслимую прямоту.
– Драггеры делают всё для спасения Империи, – наконец выдал он почти алогичную фразу.
– Во время моей поездки по Кондеру, сэр Скамо, я познакомилась с Хельгой Кальтон, – будто ни с того ни с сего стала рассказывать Мальвина. – Мы с Кальтонами ездили к Ледяной Плотине, хотя это, может, и не имеет сейчас большого значения. Зато одна поговорка, которая в ходу в Холодной Стране, значение имеет. Вы знаете что-нибудь о культуре тех мест?
– Нет, – признался гость, чувствовавший себя практически идиотом, хотя его собеседница и не пыталась его таким выставить, не пыталась даже и перехватить инициативу в разговоре, а лишь выплёскивала из себя то, что приходилось, кажется, к месту.
– Значит, вы не знаете и этой поговорки. Я вам её скажу: «Тот, кто посягнёт на Ледяную сталь, получит и лёд, и сталь. Правда, не в желаемой форме».
Юный Драггер обречённо склонил голову и произнёс:
– Леди Ристарро, вы либо готовы нам помогать, либо нет. Одного слова достаточно. Фольклор и религию мой отец и так слишком часто цитирует.
– Но, вероятно, не в том смысле, – позволила себе ещё одно замечание Мальвина, а затем спросила, чуть понизив голос: – Так, если я согласна, что вы предлагаете мне делать?
Скамо оживился:
– Во-первых, убедиться в поддержке знати.
– Знать Дельта, как и знать любого другого герцогства, в подавляющем большинстве своём всегда пойдёт за голосом герцога или герцогини, вы это знаете.
Гость попытался изобразить улыбку:
– Во-вторых, устранить препятствия или даже… препятствие, – он сделал ударение, отчётливо произнеся последнее слово.
Глаза леди Ристарро потухли:
– Какое же?
Молодой человек пожал плечами и, символически оглядевшись по сторонам, продолжил, чувствуя себя уже искусным дипломатом:
– Ваш муж – троюродный брат родного брата Императрицы и лучшего друга Императора. Он никогда не позволит вам выступить против Ариенкранцов. При всех… особенностях его характера и взаимоотношений с вами. Пока он здесь, вы этого не сделаете, верно?
Вместо ответа Мальвина спросила, не задумываясь:
– Это не было бы верно для любого мужа?
Настал критический (как показалось Скамо) момент переговоров. Он должен был либо, проявив всю свою проницательность, увидеть в этой фразе намёк и воспользоваться им со всей широтой своих полномочий, либо не увидеть и встать в тупик. Он предпочёл первое:
– Мой старший брат скоро станет наследником трона, – без дальнейших обиняков заявил он. – Конечно он должен будет жениться.
Герцогиня заметно заволновалась:
– Вы говорите, что сэр Манфир хочет, чтобы я стала женой Рейби?
– Герцог совсем не против этого и будет всячески тому содействовать.
Едва контролируя дыхание, леди Ристарро кивнула.
VIII
1
Рейби Драггер тем временем скучал в столице. Не сказать, чтобы он как-то особенно явственно ощущал себя заложником Императора, но лишённый практически всего общества, кроме самого ближайшего и оттого ему до смерти надоевшего, он развлекался разве что тем, что посещал время от времени Медицинскую академию, общаясь там со старыми знакомыми или лениво пролистывая книги, а потом отправляясь к проституткам или в свои покои. Он скучал и ждал. Наблюдал отъезд принца Райнхарда и ждал. Наблюдал смерть принца Йохена и ждал. Ждал того, что неизбежно должно было случиться. Несколько раз он даже ходил к порогу Высших Людей, скорее в честь того, что отец его был заметно религиозен, чем по каким-то иным причинам, но всё же ходил. Едва ли мог он осмелиться обращаться этими ночами к Богу бесчисленных проявлений с просьбой приблизить момент, которого он желал, но с чем-то он всё же к Богу обращался.
Момент этот, однако, настал совсем не так, как то представлялось графу Халсихолл. Однажды днём, когда Рейби находился у себя, да к тому же за обедом, к нему явился посыльный в форме Драконьего батальона и приказал (тут графу Драггеру пришлось почувствовать себя заложником) явиться к Сергиусу III немедленно. Наследнику Полуострова, готовому стать наследником Империи, ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Оружие ему брать не позволили.
В спальне Сергиуса, куда проводили Рейби, было многолюдно: Императрица Лайола, Бринхен Тайн, Ульрик Полли и Магнус Орт окружали его постель. Граф Драггер не узнал Императора: так тот осунулся и постарел за время своей болезни, симптомы которой быстро и будто бы непредсказуемо изменились в последние две недели, когда Сергиус начал кашлять почти безостановочно и всегда – с кровью; дальше у него стали неметь ноги, и он фактически слёг. Врачи разводили руками и пожимали плечами, ничего не меняя в методах лечения и не решаясь даже ничего нового предложить. Обстоятельство же, которое говорило за себя больше всех других, состояло в том, что точно такие же симптомы были до того у маленького Йохена.
Несмотря на общую слабость и заметную отстранённость во взгляде, которая бывает у людей, безотчётно решившихся впредь игнорировать всё, что происходит с ними и вокруг них, Император о чём-то переговаривался с окружавшими его людьми. Когда же ему доложили о прибытии Рейби Драггера, он вдруг громко к нему обратился:
– Сэр Рейби! Подойдите.
Он приблизился, стараясь не глядеть на других в этой комнате, а только на Сергиуса.
– Ваше Величество, – поклонился он.
Император чуть усмехнулся, тут же закашлявшись и сплёвывая насыщенные тёмно-красные сгустки:
– Вчера вечером я получил известие о том, что мой старший сын, принц Райнхард Ариенкранц, погиб в результате… предательства наёмников у… у Вольной Пристани. Вся армия уничтожена и… пленена, – он внимательно, сосредоточенно смотрел в глаза Рейби, улавливая все мимолётные изменения, которые в них отражались при озвучивании таких новостей; Лайола отошла подальше от кровати, утирая безмолвные слёзы, остальные присутствующие молча стояли с другой стороны. – Это означает, что я – последний… из живых мужчин в роду Ариенкранцов. Последний… и сегодня я умру, – тут лицо его вдруг ожесточилось, черты его очерствели, Император вдруг рывком сел в постели, протягивая руку и хватая Драггера за грудки, притягивая к себе и говоря, грубо, с горячей непреклонностью печатая слова: – Но всё же, Рейби Драггер, запомни, что последним, что ты увидишь в своей жизни, будет лицо Ариенкранца. Лицо Ариенкранца, который придёт за долгами… «Конец – это только начало»… – рывком отпустив графа, Сергиус снова осел в постель.
Через минуту Рейби уже покинул спальню умирающего монарха, оправившись от его выходки и пробормотав себе под нос с самодовольной усмешкой:
– Кто же будет тот Ариенкранц, чьё лицо я увижу, если все Ариенкранцы-мужчины скоро будут мертвы? «Конец – это только начало» – какой бессмысленный и бравурный девиз! – эти последние слова были на самом деле лишь повторением слов Манфира.
