Тим З. "Жизнь в багажнике"

На самом деле он звонил Лилит вчера, но я выдавил из себя что-то стандартное и максимально расслабленное, чтобы показать свою мужскую уверенность.

Дорога до первой квартиры для нашего общего осмотра длилась бесконечно долго. Старик задавал кучу вопросов по поводу дальнейшего ухода за ребёнком, переключаясь на своё виденье ситуации. Я ощущал себя ещё тем молодым студентом, которого преподаватель перед огромной аудиторией пытался задавить своим авторитетом и, вторя своим знаниям, с шутливой издёвкой иронизировал перед каждым твоим словом, которое ты выдавал за расширенный ответ по исследованию. Ещё немного, и я бы ответил некой дерзостью. Однако тусклая погода и недосып с полупустым желудком отнимали силы у внутреннего огня, и я (вперемежку с краткими ответами) продолжал прыгать глазами от столба к столбу, которые соединялись тёмной линией электропередач. Когда же он замечал, что я особо не вникаю в его слова, то мог подбавить звука радиочастот или же просто повысить тон, весело припевая какие-то старые чугунные мотивы. Чувствуя себя выше, начинаешь петь заведомо громче – даже если у тебя скверно это выходит.

Скорее здесь происходил один из моментов в жизни, когда ты хочешь остановить машину, пересесть в дряхлое такси (пускай даже с тем разговорчивым таксистом), доехать до аэропорта и под крики детей из эконом-класса улететь настолько далеко, что даже сильный морской ветер при шторме не сможет донести гула твоего быта и угрызений совести по нему. Однако с возрастом разум берёт верх над этим бурным всплеском живой и юной крови внутри тебя, и ты остаёшься смиренным, преданный социальной соте, что ты, как трудолюбивая пчела, плетёшь с каждой минутой, чтобы однажды чей-то наглый рот попробовал мёда – пускай пресного и бесполезного, но твоего.

На пороге нас встретила полноватая женщина. Её яркая помада и огромные позолоченные серьги внушали тревогу – женщина такого убранства при своей должности риелтора пыталась произвести впечатление не объектом недвижимости, а собой, что уже вызывало опасения по поводу предложения о квартире. Её обтягивающее платье с горловиной походило на раскраску молочной змеи и также всем видом приказывало смотреть скорее на себя, чем на ремонтные работы за ним. Квартира была на стадии середины ремонта – в некоторых местах стены были серыми и шероховатыми – рабочие ещё не успехи их обработать. Она то и дело вставала на места, куда «чудесно встанет кроватка, а туда – письменный стол…», выдавая широкую наигранную улыбку. Лицо её в меру её полноты походило на детское, но уже имело тонкие морщины. Тональный крем жирным слоем отражался рядом с огромным стеклом окна, за которым стояли ещё две новостройки.

Старик молча достал блокнот и с важным видом начал что-то записывать. С тем же умным видом я подошёл к углу каркасной стены и начал рассматривать углы. Не знаю, для чего я это делал, но играть важностью тоже умел, и этот приём всегда указывал на знатока. Риелтор засеменила ко мне и также начала всматриваться в тот же угол, уже более вкрадчиво объясняя мне о состоянии дел и ремонтных работ:

– Район очень хороший. Вот-вот здесь построят среднюю школу. В десяти минутах ходьбы есть продуктовый магазин. Само государство планирует вложить сюда несколько сотен тысяч в течение следующих пяти лет. И от центра недалеко…

Как быстро человек способен менять роли. Я вслушивался в окончания её гласных и, глядя уже на будущую кухню, представлял, как по вечерам она с выдохом стягивает это ужасно неудобное платье и распускает волосы. Возможно, что её молодой человек (также в меру упитанный) возвращается домой через час после её прихода. Они совсем не скромно жалуются друг другу на таких же актёров и актрис, которые успели разыграть свои роли оценщиков, водителей, клиентов. Он выпивает бутылку тёмного тяжёлого пива, она – полстакана мартини. По очереди принимают душ и, лениво поцеловавшись, сменяют один день на другой. Затем снова это неудобное платье, очередные клиенты, очередной выдох сидя на кровати. И не сказать, что моя жизнь отлична от её, но всё же мы представляем себя всегда отрешёнными – не теми, о ком мы по-философски рассуждаем. Опыт подсказывает нам, что жизнь наших временных попутчиков может складываться совсем иначе, поэтому и мы не смеем снижать себе планки – мы лишь способны опустить других только до своей. А у людей чёрствых, людей фактов, сюда же вплетается статистика с оценочным суждением, которые и вовсе способны принизить других перед собой. Неизменным же в этом моменте оставался запах её духов – приторный, манящий только самых наглых, отчаявшихся мух.

Старик немного поговорил с ней о скидке, и мы переглянулись. Даже если не брать во внимание того факта, что я уже давно внутри отказался от покупки другой квартиры, то вариант был не очень-то и хороший. Из всех новостроек город отдаст несколько для тех, кто стоит в очереди за социальным жильём. А контингент таких очередей не совсем уж и благородный. Такие анклавы есть в каждом большом городе, и семьи, которые ведутся на авантюру рекламы о новых чистеньких высотках, потом горько сожалеют о том, что влезают в банковские долги. Те самые, неспособные – не по воле или по своей лени, которые вливаются в один стакан с их любовью к горячительным напиткам – они приносят из неблагополучной среды свои обычаи, порядки, свои манеры. То и дело происходят незначительные, а бывают и громкие, преступления. Вызовы полиции через полгода становятся обычным делом. Старик это прекрасно понимал, и я поймал его идентичное мнение в его нахмурившемся взгляде. Мы пожелали даме прекрасного дня и не оставили никаких надежд на будущее сей сделки. Её скованное в лукавой улыбке лицо оставалось неподвижным, пока мы не закрыли за собой дверь.

– Они устроят здесь рассадник беженцев, – позже в машине скажет отец Лилит, – нет уж. Этот вариант я точно не рассматриваю для внуков.

Ко второму пункту нашего назначения не пришлось ехать слишком долго. Мы обошли магистраль по её правому рукаву и, сделав резвый вираж по объездной дороге, оказались во втором районе новостроек, до которого пешком можно было бы добраться за минут двадцать. Машина смиренно фыркнула, будто конь, которого отвели в стойло после изнуряющих скачек в знойный день. Мы направились ко входу в многоэтажку. Неожиданно нас окликнул довольно статный мужчина с папкой в подмышке. Его лицо было очень свежим, хоть и уставшим. Аккуратное пальто кремового цвета тускнело на фоне его розовых щёк – кажется, он стоял на улице не меньше двадцати минут.

– Вы по поводу квартиры девяносто семь? – праздно обратился он к старику и уже протянул руку. – Меня зовут Харш, господа. Прошу.

Отец Лилит так же опешил, как и я. Судя по поведению риелтора, он был хорошо осведомлён, кто придёт посмотреть на объект. И в первую очередь это касалось именно старика, ведь первый десяток минут он не обращал на меня никакого внимания – лишь иногда кивал, перекидывая взгляд на меня, чтобы я тоже согласился с мыслями моего попутчика. Попутчик в этот раз был более многословным – в меру тщеславный, самолюбие его тешилось чрезмерным вниманием румянца в бежевом пальто. Отец приободрился и довольно свободно расхаживал по просторной гостиной, которая, в отличие от прошлой, была уже совсем готова – осталось завезти только мебель и поклеить обои. Остальные штрихи – дело одного или двух дней. Харш явно делал на это ставку, поэтому, обогнув меня и устремившись к окну, которое было открыто для проветривания, заключил:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69271114&lfrom=174836202) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.