Зверь издал стон,
Напрасна жертва.
Астры свежих ран.
Небесные грабли.
Иноки вторят: «Аве»
Ему, не жалея слов.
Вероломный взор.
Рычит псов свора.
Ад – времён острог,
Горящих костров
Влекущее острие,
Еретический хор,
Распятые звёзды,
Ыдол потока слёз.
I
Знамение – дар неизменно видеть,
Вмещать в себя всю полноту луны.
Ему не сохраниться в этом виде.
Решив, вокруг продажные лгуны,
рЬян он в своём желании унизить,
И наказать за подлость предавать.
Зачем конец так бестолково близить?
Добро, лишь слабость низкое прощать.
А эта бесноватая примета:
Любовь способна душу исправлять.
Свой вакуум врачуя божьим светом,
Тоску по совершенству изживать.
Однако мыслит грешник об еде,
Наивно полагая, быть беде.
II
Наивно полагая быть беде,
Алтарь забрызган снова свежей кровью.
Палач в своей естественной среде,
Рукой не дрогнет и не выдаст бровью.
А роль овцы – быть съеденной толпой.
Сегодня претенденты тянут жребий.
На площади, забитой голытьбой
Авансом раздают святые требы.
Живём, достойно чтобы умереть.
Еретики огнями прегрешений,
Румянят и коптят земную твердь,
Трещат и тлеют в отблеске сомнений.
В апофеозе жертвенных соцветий —
Аддикция любить и ненавидеть.
III
Аддикция любить и ненавидеть,
Стократ сильней призванья просто жить,
Таская за собой немую свиту.
Разбрасывая землю, яму рыть.
рЫть, хороня последнюю надежду,
Создать для всех удобство и комфорт,
Воображая и теряясь между
Её корсетом, бархатом ботфорт.
Желанием влюбиться и расстаться,
Испытывая от разлуки боль.
Храня свой ум, с безумием сражаться,
Рискуя сгрызть с грехом и хлеб, и соль.
Аскеза и святое житие.
Неповторимо в людях бытие.
IV
Неповторимо в людях бытие.
Есть те, кому не впрок идут ошибки.
Бессмысленные слёзы и битьё —
Есть шишки, что на лбу краснеют шибко.
Слияние и битва Инь и Ян.
Назойливым желанием блаженства.
мЫ не умеем одолеть изъян
Единства слова, облика и жеста.
Горит пред образами тусклый свет,
Рассеивает дымный смрад кадила,
А те, кто верит в вездесущий бред,
Богам даруют плоть свою и силу.
Ликуйте иль рыдайте, человеки,
Исчезнет каждый без следа навеки.
V
Исчезнет каждый без следа навеки.
Намеренны страдания и боль.
Открытый взгляд, отрезанные веки.
Кружит над прахом пудровая моль.
И стряхивает свой налет мучнистый,
Вбивая воздух в вековую пыль,
Тревожась о намерениях чистых,
Отказываясь верить в божью быль.
Разбрасывая душ святые мощи,
Являя чудо жизни, тут и там.
Творить надгробий мраморные рощи,
А в сердце возводить безверья храм.
В реальной жизни, коли быть беде,
Его истлеет бренный прах в земле.
VI
Его истлеет бренный прах в земле.
Мозоль сухой души огнем пылает.
Убийственная жизнь в тугом ярме.
Напрасные молитвы с воском тают.
Ему бы всё забыть и повторить,
Животворящим осенив знаменьем.
Аггелов оберег, крылатым быть,
Любовь считая солнечным затменьем.
Ещё мгновенье и опять повтор.
Ярило жёлтым обручем сияет.
Святая вера, как карманный вор,
Лжет пастве, что для вечности спасает.
Отныне правда вскрылась, человеки,
Врезаясь в память и садясь на веки.
VII
Врезаясь в память и садясь на веки,
Её сосала медленная смерть.
Роскошных рук, отравленные плети,
Обильно орошали венок сеть.
Лизали щеки алые зарницы,
Ошеломляя красками стыда,
Менялись масок бесовские лица,
Неся в себе все признаки вреда.
нЫряли в теле огненные рыбки,
Йод прижигал презрение и злость.
В углу качалась маленькая зыбка,
Зубастая греха дремала плоть.
Однажды, ты забудешь о еде,
Рискуя стать подобным скорлупе.
VIII
Рискуя стать подобным скорлупе,
тЫ забываешь о природной силе.
Читаешь, то что будет, по руке,
И избегаешь мысли о могиле.
Твоя судьба всегда в твоих руках:
Прими её и сделай главный выбор.
