Александр Леонидович Аввакумов "УЛЬМ – 43"

УЛЬМ – 43
Александр Леонидович Аввакумов

Произведение посвящено борьбе советской контрразведки с немецкой агентурой в годы Великой Отечественной войны. На поле боя все решают танки, это хорошо понимает и Сталин, и Гитлер.Перед немецкой диверсионно-разведывательной группой "УЛЬМ – 43"поставлена задача уничтожить Челябинский танковый завод, выпускающий танки Т-34.

Александр Аввакумов

УЛЬМ – 43

Шел ноябрь 1931 год. Вождь медленно шел по вечерней московской улице. Несмотря на ноябрь месяц, погода в столице была еще достаточно теплой. Весь день шел дождь и лишь к вечеру он прекратился, словно получил команду откуда-то сверху. Спектакль, который он только что посмотрел в Большом театре, ему не очень понравился. Сейчас он жалел одно, что потерял свое время. Во время этих променадов, чуть поодаль от него, следовали сотрудники ОГПУ в штатском, что очень раздражало Иосифа Виссарионовича. Он остановился на минуту и посмотрел по сторонам. Эта остановка Сталина внесла какое-то замешательство сотрудников охраны. Руки их автоматически скользнули в карманы шинелей и плащей. Вождь усмехнулся, он почему-то не слишком доверял своей охране, так как многие сотрудники не имели никакой специальной подготовки и едва ли могли его оградить от недоброжелателей, вздумавших устроить покушение на главу СССР.

Покровский стоял около окна и смотрел на Сталина. Еще совсем недавно он решил посвятить свою жизнь борьбе с этим человеком, который сейчас олицетворял всех тех, кто залил кровью русскую землю, отобрал у него все: веру, царя и отечество. Ему казалось, что если он уничтожит этого человека, он сможет отомстить советской власти за то, что потерял. Он посмотрел в сторону стоявшего напротив него мужчину. Он был одет в черное демисезонное пальто. Его бледное лицо, плотно сжатые тонкие губы, красивые музыкальные пальца, которые скользили по ткани в поисках пуговиц, говорили о том, что он сильно волнуется.

– Вы готовы, поручик? – спросил его Покровский.

– Да, – произнес он. – Не сомневайтесь, господин Покровский. Я готов.

Он достал из кармана пальто «Наган» и крутанул барабан. Убедившись, что тот полон патрон, улыбнулся. Улыбка получилось какой-то не естественной, вымученной.

– Запомните. Вы стреляете и быстро уходите в сторону переулка. Там вас будет ждать вас автомобиль.

– Вы меня поняли, поручик?

– Так, точно, – тихо произнес он.

– Тогда с Богом. Ваш шаг будет вписан в историю российского государства золотыми буквами.

Мужчина резко развернулся на каблуках полуботинок и направился к лестнице. Покровский проводил его взглядом и, бросив недокуренную папиросу на пол, растер ее носком обуви. Он постоял еще с минуту и, заметив мужчину, шагавшего по улице в сторону Сталина, направился вниз по лестнице.

«Если он в последнюю минуту не струсит, вождю осталось жить считанные минуты», – решил Покровский, выходя из подъезда дома.

Он осмотрелся по сторонам и, не заметив ничего опасного, направился в сторону переулка, в котором его ожидал автомобиль. Он не спешил к машине, так как хорошо понимал, что тот, который должен убить Сталина, все равно не успеет воспользоваться этим транспортом. Олег Андреевич, шагая по переулку, молил Бога, чтобы стрелок не струсил и выполнил свою миссию.

«Почему нет выстрелов? – размышлял он. – Что случилось?»

Иосиф Виссарионович поравнялся со зданием Гостиного двора, когда увидел, что ему навстречу движется мужчина, рука, которого пыталась что-то достать из кармана демисезонного пальто. О том, что этот мужчина хочет его убить, он даже не думал. Один из сотрудников охраны вождя, бросился на него. Они оба повалились на брусчатку, и между ними завязалась борьба. На помощь сотруднику ОГПУ бросились еще несколько человек. Им удалось скрутить террориста и надеть на его руки наручники.

Сталин прошел мимо них, словно ничего не замечая. Что в эти минуты переживал, глава СССР, никто не знал. Вождь никогда и никому не рассказывал об этом случае. Иосифа Виссарионовича в этот вечер спасло лишь чуда. Поручик не мог достать свой «Наган», курок которого зацепился за карман пальто.

Не услышав звуков выстрелов, Покровский, резко открыл дверцу автомобиля и сел на заднее сиденье.

В этот момент, Олег Андреевич, понял, что тщательно разработанная им операция по убийству Сталина, провалилась. Он тронул водителя за плечо и машина тронулась. Выехав из переулка, она помчалась в сторону Казанского вокзала. Машина остановилась и он, прихватив небольшой дорожный саквояж, быстро растворился в людской массе прибывающих и отъезжающих пассажиров.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Заканчивался апрель 1940 года. Скорый поезд Москва- Киев. Все реже и реже постукивали на стыках рельсов колеса состава. Поезд, сбрасывая скорость, как бы нехотя приближался к конечной станции своего следования. За окном вагона замелькали пригородные поселки, утопающие в белоснежном цветении садов. Воздух был наполнен запахами полевых цветов, смешанных с гарью сожженного каменного угля, который видимым шлейфом тянулся за дымящим паровозом. Пассажиры мягкого купейного вагона готовились покинуть вагон: кто-то укладывал в чемоданы уже не нужные дорожные вещи, кто-то смотрел в окно вагона, надеясь заметить на перроне встречающих их родных и близких. Все чаше и чаще попадались железнодорожные станции, длинные колонны машин стоявших у опущенных шлагбаумов в ожидании мчавшегося в Киев поезда.

–Уважаемые пассажиры! Через двадцать минут наш поезд прибудет в столицу Советской Украины, город Киев, – стараясь перекричать шум пассажиров вагона, громко произнес проводник, проходя по коридору. – Прошу всех приготовиться к выходу. Не забывайте свои вещи. Спасибо за поездку.

В тамбуре, запыленного и раскаленного палящим солнцем вагона, стояли изнывающие от духоты и жажды пассажиры. Неожиданно для всех, паровоз протяжно засвистел, и состав, дергаясь, словно, в конвульсиях, стал тормозить. Пассажиры, чтобы не упасть, стали хвататься друг за друга, образовав большую живую пробку из разгоряченных потных тел. Из тамбура раздались крики боли и грубая матерная брань. Наконец, паровоз еще несколько раз резко дернулся и, лязгнув металлическими буферами, остановился, издав протяжный гудок, напоминающий крик умирающего металлического зверя.

– Почему остановились? – неслись по вагону безответные вопросы. – Что случилось? Как долго будем стоять? Когда тронемся?

Проводник, в черном кители и фуражке, с кокардой из скрещенного молотка и циркуля, беспомощно разводил руками, давая понять пассажирам, что ему не известна причина остановки состава.

– Ничего не могу сказать, – бубнил себе под нос, проходя по узкому заставленному чемоданами проходу. – Не волнуйтесь, товарищи, скоро состав тронется.

В купе под номером три, вошел мужчина средних лет и громко возмущаясь, присел на край сиденья. Он достал из кармана белых парусиновых брюк большой клетчатый носовой платок и, сняв с головы соломенную шляпу, вытер им лоб и шею. Он посмотрел на пассажиров купе, ища у них каких-то слова сочувствия.

– Безобразие! – возмущенно произнес он. – Сущее безобразие! Вы только представьте себе, я опаздываю на деловую встречу, а им, похоже, все равно. Я его спрашиваю, почему мы остановились, а он пожимает плечами. Кто об этом должен знать, я или проводник вагона?

– Успокойтесь, Арнольд Василевич, – произнес мужчина средних лет, в белой тенниске. – К сожалению, проводники не несут ответственность за прибытие состава. Если состав остановили, значит так нужно.

– Что значит, так нужно? Объясните мне, кому это нужно? Извините, но я не понимаю вас!

– Вы знаете, а мне все равно, понимаете вы меня или нет. Я в отличие от вас никуда не спешу. Думаю, ничего страшного не произойдет, если вы задержитесь в дороге на часок. Это веская причина опоздания.

– Боже, мой, что вы говорите! – произнес Арнольд Васильевич и снова вытер вспотевшее лицо, платком.

Мужчина взглянул на молодую женщину и улыбнулся ей. Его явно веселил этот мужчина с большим «пивным» животиком, буквально тающий на их глазах от жары и духоты.

– Вы позволите, мне достать мне свои вещи? – произнес мужчина, обращаясь к симпатичной попутчице. – Я мигом….

– Да, конечно, – ответила женщина и, отложив в сторону томик стихов, поднялась полки.

Попутчик стал с места, достал свой небольшой дорожный саквояж, а затем открыл вагонное окно. Поток жаркого воздуха буквально ворвался в купе. Заметив недовольство в глазах женщины, он плотно закрыл окно обратно.

– Так лучше? Жара! – произнес он, обращаясь к женщине. – Конец апреля, а так жарко…

***

Состав стоял у небольшого полустанка с романтичным названием – «Сиреневый хутор». Из вагонов стали выходить пассажиры, которые словно по какой-то только им понятной команде, устроили стихийный перекур.

– Что там? – спросила женщина мужчину, когда тот вернулся в купе. – Что там видно?

Мужчина сел на полку и посмотрел на Арнольда Васильевича.

– Стоим на полустанке «Сиреневый хутор», – ответил он женщине. – А вы, уважаемый, прекратите возмущаться, все бубните и бубните, надоело слушать вас. Вы же хорошо знаете, что мы ничем не можем вам помочь.

– Меня не нужно успокаивать! – раздраженно ответил он. – У меня концерт в 20 -00 и я не могу его сорвать. Меня ждут зрители.

Арнольд Васильевич был небольшого роста. Его редеющие от возраста волосы были зачесаны назад, но, несмотря на это, было отчетливо видно, что он изрядно лысоват. Он, вот уже несколько последних лет, работал артистом оригинального жанра при московской филармонии и ехал на организованные организацией гастроли.

Мужчина улыбнулся и посмотрел на женщину, которая рассматривала свое лицо в небольшое круглое зеркальце.

– Извините меня, а вас кто-то ждет? – обратился он, к женщине. – Вот меня никто не ждет. Я просто еду к своим друзьям, которых давно не видел. Они даже и не подозревают, что я еду. Люблю делать людям сюрпризы.

Женщина улыбнулась и посмотрела на мужчину. Ей было около двадцати пяти-двадцати семи лет и, судя по обручальному кольцу на пальце, была замужем. У нее были пышные красивые волосы, большие выразительные глаза, высокая грудь, красивая фигура и длинные ноги, что, несомненно, невольно приковывало взгляды мужчин. В какой-то миг, мужчина понял, что он нравится этой красивой женщине и сейчас, настал именно тот миг, когда нужно было форсировать события.

Олегу Андреевичу Покровскому было чуть больше сорока, его белая тенниска, расстегнутая на груди, выигрышно подчеркивала его складную спортивную фигуру. Легкий загар на мужественном лице мужчины, изумрудного цвета глаза, сильные руки…. Он был похож на тех спортсменов, что так любили изображать на плакатах художники того времени. Он улыбнулся женщине, обнажив красивые ровные белоснежные зубы.

– Меня тоже в этом городе никто не ждет, – ответила женщина. – Перед отъездом в Киев, я отправила подруге телеграмму о приезде, но, к моему великому сожалению, ответа так и не последовало. Даже, не знаю, что думать. Время сейчас такое, все может быть….

– Вы на что намекаете? – тихо спросил ее Арнольд Васильевич. – Прекратите, провокационные разговоры.

– Если вам страшно, товарищ артист, сидели бы дома, – с ухмылкой на лице, произнес Олег Андреевич.

Он снова улыбнулся. Словно, поддержав его реплику, она тоже улыбнулась ему в ответ.

– Я все время Верочка вспоминал, где я вас мог видеть раньше? У вас такая яркая внешность, улыбка, которую трудно забыть. Вы случайно не артистка?

Яркий румянец расплылся по лицу женщины, сделав ее лицо еще более привлекательной.

– Да, бросьте вы, Олег Андреевич, смешить меня. Какая я артистка? Я женщина скромная домашняя, работаю в закрытом институте, никуда особо не хожу. Так что ошибаетесь вы, это точно. Однако, мне тоже кажется, что где-то мы встречались.

Она улыбнулась собеседнику и, снова отложив в сторону книгу, стала смотреть в окно вагона. Мимо окна пробежал проводник и в этот момент железнодорожный состав дернулся и поезд, громко засвистев в гудок, тронулся и стал набирать скорость.

***

В купе, широко раскрыв дверь, улыбаясь, вошел молодой человек, это был четвертый их сосед по купе. На нем была белая спортивная майка, светлые льняные брюки и парусиновые полуботинки. Он лихо поставил на столик четыре бутылки фруктовой воды и, улыбнувшись соседям, сел рядом с артистом.

– Прошу! Это для вас! – выпалил он и одарил всех своей обворожительной улыбкой. – Угощайтесь, товарищи! Вода холодная….

– Как это вы для нас? – с изумлением спросила его Вера. – Спасибо. Вот не ожидала такого внимания. А, если бы, не успели вернуться? Разве так можно рисковать?

Парень громко и задорно рассмеялся.

– Я быстро бегаю, – ответил он. – Меня даже милиция поймать не может! Ловит, ловит, а поймать не может.

Все засмеялись над его шуткой.

– Это вы, в каком смысле? – спросила его Вера. – А, вы вдобавок, еще и шутник.

– В самом прямом. Я вижу, мучаетесь вы от жары, а выйти боитесь. Все думаете, как бы, не отстать от поезда. Ну, и я…, – молодой человек не закончил фразу и смутился под благодарным взглядом женщины.

– Вы просто прелесть и душка! – восторженно произнес Арнольд Васильевич. – Совершенно незнакомый человек и так любезен. Похоже, вы в детстве получили хорошее воспитание молодой человек.

Артист назидательно поднял пухлый палец и продолжил:

– Вот скажите мне, в чем собственно, заключается основная черта воспитанности? Что молчите? А, в том, чтобы приносить человеку ощущение приятности и удовлетворенности. Вот я выступаю с концертом, приношу радость всем, кто меня смотрит и слушает.

Арнольд Васильевич посмотрел на Веру, словно ожидая от нее слов понимания и восхищения. Однако, женщина, молча, взяла в руки книжку и стала читать.

– Кто же из нас этого заслуживает? – спросил Арнольда Васильевича, молчавший до этого Олег Андреевич. – Вы, я или Вера?

Девушка оторвалась от книги и с интересом посмотрела на мужчин.

– Каждый, кто не пытается доказать обратного, молодой человек, – бойко ответил артист и, взяв в руки бутылку, налил себе в стакан лимонной воды.

Олег Андреевич поднялся с полки и вышел из купе. Молодой человек подсел поближе к Вере.

– Скажите, вам не надоело читать? – обратился он к женщине. – Все читаете и читаете. Здесь мужчины, словно павлины, распустили перед вами хвосты, а вы этого даже не замечаете…. Наверное, вы привыкли к вниманию мужчин и поэтому, вам это привычно.

От этой реплики у женщины на щеках заиграл небольшой румянец.

– Вот мы с вами едим третьи сутки, а вы даже не представились нам, – ответила с укором женщина. – Вот вам и образец воспитанности или я неправа? Мы до сих пор так и не знаем, кто вы и чем занимаетесь?

– А, зачем вам мое имя? – с улыбкой спросил ее молодой человек. – У меня много имен. Одно, мне дали при крещении, другим наградили меня друзья и товарищи, а в милиции я значусь под другим именем. Какое, из них вас больше интересует? Да и профиль моей деятельности ничего вам не скажет….

Молодой человек засмеялся, заметив расширенные от удивления глаза женщины. Он поднялся с места и вышел из купе. Арнольд Васильевич посмотрел на Веру, по всей вероятности, ожидая от нее какой-то реакции на ответ молодого человека.

– Надо же, человек-загадка. У меня много имен…, – процитировал он слова молодого человека. – А, казался, вполне воспитанным человеком. Да, внешность человека и обаяние, часто бывают обманчивыми. Вот мне приходилось знать когда-то маршала Тухачевского. Какая стать, ну прямо – живой Бонапарт, а надо же, оказался врагом народа, кто мог подумать.

Вера промолчала и, сунув книгу в сумку, стала собирать свои вещи. Поезд замедлил свой бег и протяжно засвистел.