– Растёт цветочек Ваш аленький! Скоро уж свидитесь!
Чародей вышел из зала и не увидел, как Кащей перед зеркалом, напевая себе под нос приторно-слащавый мотивчик, нахлобучивает на макушку корону, пытаясь принять позу, достойную жениха.
Глава 2. Утро кошмаров
На окраине Утичей в ветхой лачуге жил Иван, сирота горемычная, что на службе у царя состоял и пастухом над козами числился.
От роду ему было семнадцать годков. Матушка умерла, когда ему двенадцать только стукнуло. Об отце же она никогда не говорила.
Перед смертью матушка завещала ему эту лачугу да добро невеликое, состоящее из скарбу недюжего и кулона с кольцом. В кулоне портрет бабки был написан работы тонкой, вот только кто она – мать не помнила и всё горевала об этом и кручинилась.
Вообще, с памятью у матушки проблемы были явственные. А перед смертью всё чаще провалы случались и сознание путаное.
Люди говаривали, что не из этих мест она. Но более эту тему не трогали.
Единственной ценной вещью было кольцо – золотое, с чудным синим камнем в середине. Отдавая его, мать всё плакала, кручинилась, что сына одного на свете оставляет. Мол, мал ещё, неопытен. И она не шибко приданного скопила. Но кольцо сберечь просила, не продавать, даже ежели туго придётся. Вроде как реликвия семейная.
С тем и померла.
Иван похоронил мать и со временем всё забыл. Жизнь шла своим чередом.
Вот только по ночам всё чаще одолевал его один и тот же кошмар, в котором он видел, как стоит на мосту и со всех сторон его окружает нечисть. Круг тварей постепенно смыкается, и уже когти монстров на шее ощущаются. И вдруг всё ярким светом освещается! Иван кричит и – просыпается.
Но в это утро кошмар изменился. Ему снился тот же мост, те же монстры, но руководил ими сам Кащей Бессмертный! И видит Иван, как светятся огнём глаза чудища, всё приближаясь и душу из него высасывая. Закричал Иван что есть мочи!
И вот грохнулся с кровати, продолжая орать. В ушах звенело, а перед глазами летали иссиня-чёрные искры, сгорая в золотых сполохах. Тело горело. Голова трещала.
– Чур меня! Чур!
Иван выбежал из хаты и кинулся в бочку с холодной водой.
***
Той же ночью проснулся от очередного кошмара и царь-батюшка. Нервно расхаживая по своим покоям, он пытался успокоиться. Вот уже несколько месяцев кряду ему снился один и тот же кошмар, в котором его дочь, Василисушку, уносит сам Кащей Бессмертный, и наступают в царстве тёмные дни.
Но нонешный кошмар другим явился. В нём царь увидел, как из пещеры был украден меч Кладенец, тот самый, благодаря которому все его кошмары могут явью обернуться да горем оборотиться!
Царь кликнул стражу и велел сыскать придворного чародея и срочно позвать его к себе. Только ему были ведомы все тайны грядущего, и только он знал всю правду о пророчестве.
Никто не помнил, откуда при дворе Павлея VII явился чародей Черноморд. И сам царь сказать этого точно не мог. Просто в один прекрасный день был подписан приказ о назначении Черноморда Заболотского придворным чародеем с полным жалованием и комнатой в царском дворце.
На что точно способен маг, никто не знал, но что дожди вызывал и скот заплутавший домой возвращал, – это было известно наверняка. А царь понимал лишь одно: раз чародей всё о легенде и пророчестве знает, значит, настоящим, а не липовым является. А когда тот погоду в государстве налаживать начал – и вовсе ему доверился.
Чародей не заставил себя долго ждать.
– Скажи, Черноморд, что сон мой значит? И почему в нём всё иначе?
Чародей кинул камни и после недолгого молчания произнёс:
– Ты знаешь, царь, легенда о мече не миф. И сны твои весомы. И ежели потомка Финиста не сыщем мы да не убережём меча – не миновать нам бед великих и дней тёмных!
– О горе мне! Горе! Ваасеенькааа! Как я могу отдать её в лапы чудищу?! – царь, в отчаянии держась за голову, опустился в кресло и сник.
«Ох уж это пророчество», – горестно думал он.
Когда-то давно, во времена древние и крепко позабытые, когда каждый второй рождался наделённым магическими способностями, стали люди использовать волшебство во вред да во зло друг другу. И Тьма перевесила баланс сил на Земле. Началась Великая Битва.
Однажды решил Кащей Бессмертный украсть младшую дочь царя Соколинок, Алёнушку, и сделать её своей женой. Да не успел желаемое осуществить. Откуда ни возьмись герой нежданный появился, мечом волшебным снарядился и с тёмным чудищем сразился! Поверг его навеки в подземелья до окончанья дней со всею свитой Кащеевой.
Говорят, меч был особый. Дарованный молодцу самым могущественным волшебником тех времен – Великим Вересом Пресветлым!
Царь уж было обрадовался и решил дочь свою младшую Алёнушку за спасителя замуж отдать, но тот умер на поле сражения тут же после битвы от сердечного приступа. И был тот воин из рода Плутовых, давних предков нынешнего соседствующего царства Плутичи. Опосля него сын незаконнорождённый остался. А ввиду событий печальных и отсутствия наследников официально признанный и на трон Плутичей правителем посаженный.
Перед исчезновением Кащей пообещал вернуться и взять должок – младшую дочь царя-батюшки, в седьмом колене рождённую, как только ей пятнадцать лет от роду исполнится. И этот день должен был настать через месяц, в ночь на праздник Ивана Купалы – седьмого дня месяца Травня.
Страхи со временем позабылись, и точно условий пророчества никто не соблюдал. Девицам давали больше времени на юные заботы, и о замужестве думали, только когда царевна мужа подходящего выбирала.
«Если бы токмо Верес был здесь и мог помочь», – горестно всхлипнул царь, предаваясь своим мыслям. Но волшебника след простыл после той Великой битвы. Слуга его – Прошка – остался. И вместо волшебника до конца битвы держался. Опечатаны были все порталы волшебные. Ни живая душа, ни мёртвая не могла более к Земле пробиться или обратно возвратиться.
Вот так и сгинул волшебник, а вместе с ним и магия, оставив людей без присмотра. Люди погрустили и забыли. Долго ещё ждал Прошка Вереса, каждый день приходя в жилище волшебника, но так и не дождался. К любому шороху прислушивался. На любые звуки бежал не думая. Но волшебник так и не явился.
Одиноко было Прошке одному дни коротать. Без волшбы всё казалось пустым и бессмысленным. И он втайне мечтал о друге преданном, который скрасит ему годы одиночества.
А спустя время некоторое услыхали люди вой протяжный на болотах. И, рассказав всё Прошке, вооружились вилами да копьями и на болота отправились. Каково же было их изумление, когда чудо-юдо зверя увидали – волка-оборотня еле живого. В боку рана виднелась от копья. А в глазах боль читалась и мольба о помощи.
И поняли люди, что зверь невольным пленником по эту сторону мира остался. И домой теперь ему более не вернуться. Хотели было люди от зверя избавиться, вот только Прошка вдруг последние слова Вереса перед исчезновением вспомнил: «…Уйти мне должно вскорости. Надобность великая зовёт. О сроках отсутствия не ведаю, но знаю точно, что вернусь ко времени… Много дивного исчезнет из мира этого. Трудно будет без существ Великих людям мир обустраивать, – хоть и спокойнее. Но ежели кто останется по эту сторону мира из невидали, стань заступником ему, проси пощады для него. Со временем, возможно, сгодиться ещё для службы доброй зверь этот… А ежели люди начнут противиться – скажи, Вереса наказ таков! И всё утихомирится».
Стал умолять Прошка пощадить зверя. Передал наказ Вереса. Крепка была память людей о Волшебнике Великом и о добре, что он совершал. Поверили они Прошке, и решено было чудище косматое пощадить и в подземелья царские доставить. А Прошку ответственным за зверем назначить. Людям хлопот меньше, а Прошке друг желанный.
Впрочем, чудище совсем безобидным оказалось. Тихо в углу темницы держалось. Но в руки только Прошке давалось. Он и рану лечил, и еду доставлял. А когда чудище на поправку пошло, приставили к нему охрану, а Прошке вход свободный пожизненно указом царя назначили.
Вот только иногда по ночам волчий вой слышен был. Грустный такой, протяжный. Знали люди, что в полнолуние волкам особенно одиноко. А уж этому и тем паче. Вся его родня за порогом этого мира осталась. Незавидная судьба у зверя получилась. Одному век коротать в мире чужом, в темнице сырой. Жаль-то жаль, но в друзья к зверю никто не напрашивался. И как вой слышали, так ставни на ночь покрепче запирали.
Царю же эта история выгодой обернулась. Вести о звере лютом разнеслись по всей округе. И ежели кто в царстве раздор с беспорядками учинять вздумал – грозились отдать волку на съедение! Стали обходить разбойники и воры город стороной. Царя-батюшку «Грозой» величать, а царство-государство – Неприступным почитать.
Зверь же покладистым был. Речь людскую понимал и особо проблем не доставлял. Без силы волшебной, поди, никуда. Ко всему бессмертным оказался. Или… почти бессмертным. На вид был такой же. Лишь клочья седой шерсти с годами прибавлялись. А точнее, со столетиями.
Со временем просьба волшебника сохранить зверю жизнь превратилась в миф. Который вроде как и помнили, но о чём он точно – позабыли. Зверя особо не трогали, однако и угрозой считать перестали. Но, помня о пророчестве, решено было установить традицию: выдавать замуж дочь младшую за самого смелого и отважного молодца, проверяя женихов на прочность в поединке с чудищем. Всего-то нужно было добежать до зверя, речь сказать смелую, клинок или какое иное оружие в землю рядом со зверем воткнуть. А попросту хотя бы устоять и не сбежать с поля боя.
Чудище никогда вреда не причиняло молодцам, да в принципе и не пыталось. А зрелище всегда получалось отменное!
Но каждый последующий царь помнил слова Кащея и с надеждой мечтал, что один из таких рыцарей когда-нибудь спасёт царевну от гибели и найдёт способ проклятье разрушить. Но только со временем и это пророчество в миф превратилось да быльём поросло, оставив лишь смутное беспокойство при очередном появлении зверя на турнире.
А меч Кладенец после битвы вдруг исчез сам собой. И более о нём не слыхали. Только в царских покоях в тайном месте находился свиток, невесть откуда взявшийся и свойства меча описывающий, ибо сокрушить он мог Пророчество: «…И пока спрятан меч – Кащей в заточении томиться будет и силам зла его не выбраться оттуда. И бесполезен меч в руках простого смертного. Лишь Финисту – Ясному соколу эта сила под стать. Вот только в этом мире его не сыскать. Но ежели попадёт тот меч в неверные руки и обагрится кровью существа из мира чуди, падёт тогда Великое Заклятье и силы Тьмы подымутся наружу, неся с собой лишь мрак и стужу…»
Царь всё более кручинился. Что-то нехорошее снедало его изнутри. Чувствовал он, что на сей раз пророчество может сбыться.
– Полно тебе, царь. Хватит горевать. Я тебе пустырничку заварю, вмиг все печали растают, словно их и не было! – елейным голосом молвил Черноморд. – Есть способ, как Судьбу обмануть, – дело верное!
И сев подле царя, заговорщически зашептал:
– По пророчеству Кащей вернётся за девой невинной. Но ежели выдать замуж её в день пятнадцатилетия да мужней женой сделать, то изменится главное условие пророчества, и оно более никогда не сбудется. И Кащей навсегда в подземельях останется.
Царь воспрянул духом. У него возник план! Взяв слово с чародея о молчании, он принялся за дело.
Чуть рассвело, он влетел в покои старшей дочери.
– Варька, подымайся! Кому говорю!? – Царь схватился за конец одеяла и попытался стянуть его с сопротивляющейся дочери.
– Батюшка! Какой петух тебя спозаранку клюнул, что ты ор учинил ни свет ни заря!? – натягивая на себя одеяло обратно, злилась Варька.
– В последний раз пришел спросить, быстро отвечай мне – ты выйдешь замуж али нет?! – Дочь в недоумении хлопала глазами. – Отвечай немедленно!
– Ни. За. Что! Дай поспать! – И царевна, зарывшись в подушки, дала понять, что разговор окончен.
– Как знаешь… Как знаешь… – он улыбнулся в усы. – Супротив воли твоей пойти не могу. Придётся принимать решение самому.
И царь, хлопнув дверьми, вышел из опочивальни непослушной наследницы.
– Стража! Собирай всю знать придворную! Оповести людей в округе, что царь с Указом выйдет на досуге! Всех жду на площадь пополудни! И дочерей моих вы не забудьте! – услышала Варька громогласный голос батюшки.
***
Василиса бежала по полю и во весь голос что есть мочи звала Финиста. А над ней высоко в небе кружит чудище крылатое. Зовет она Финиста, дозваться не может. И подлетает к ней упырь и уносит в когтях своих в дали тёмные…
Василиса проснулась от собственных рыданий. Быстро утерев слёзы, пока никто не увидел, она, наспех одевшись, вышла на балкончик. Светало…
Она залюбовалась рассветом. Ей нравилось утро. И зорька алая. И солнышко ласковое. И то, как всё преображалось с первыми лучиками света. А ещё она надеялась и всей душою верила, что новый день принесёт ей любовь, о которой она так долго грезила, и наконец появится суженый, о котором она так давно мечтала.
Вообще, в их роду с любовью были нелады. Когда-то жених её пра-пра-…бабки умер от сердечного приступа перед самой свадьбой, другой утонул, купаясь в реке, кажется, а ещё одного комар укусил, да малярийным оказался, – жених так и не оправился. И выходили девицы всё не по любви да не по любви… А тут ещё чудище всех мало-мальски красивых распугало! И задумали они с Варькой выйти замуж только за любимого. Но здесь тоже не всё как у людей получается.
Старшая-то, начитавшись книг про страны дальние, мечтала увидеть их наяву, и в этом ей должен был помочь рыцарь на коне белом али на ковре-самолёте непременно, который умчит её в эти самые страны!
А у Васьки и того хуже мечта была.
Досталось ей в наследство от матушки золотое пёрышко красоты невиданной. Переливалось всеми цветами радуги. А когда в руки его возьмёшь – так сразу теплее становится да на сердце жарче. А вокруг будто светлее даже!
Говаривали, что это перо птицы невиданной, что раньше в местах этих обиталась, и матушка верила, что оно принесет Василисе счастье и любовь заветную. Васька слышала рассказы о Финисте – Ясном соколе, о красоте его великой, равно как и об отваге. И каждую ночь клала пёрышко под подушку и желание загадывала, смотря на звёзды ясные, чтоб явился Финист и унёс её с собой за тридевять земель в тридесятое царство…
Очнувшись от мечтаний, она наспех собралась и побежала в конюшни.
Там и застал её царь-батюшка как раз в тот момент, когда она кобылу украсть пыталась да тайком оседлать и в лес ускакать.
При виде Василисы на сердце Павлуши потеплело. «Ну вылитая мать!» – думал он про себя, украдкой рассматривая дочь.
Глаза, словно озёра синие! А волосы русые в тугую косу затянуты, что ниже пояса лентой да жемчугами прибраны. А улыбнётся ежели, так солнце пред её улыбкой меркнет! И доброты она невиданной и умна не по годам! Вот только строптива и своенравна слишком. Сладу никакого!
«Эх! Вся в мать».
Царь приблизился к дочери:
– Кхе, кхе, – он кашлянул, давая понять, что она не одна. – Вась, а Вась, ты енто куда собралась ни свет ни заря? Ещё и Звёздочку снарядила? – мягким голосом молвил царь, подойдя к кобыле и гладя её по загривку. Лошадь благодарно фыркнула.
Дочь удивлённо заморгала. То, что стража за ней по пятам бегала, – это понятно. Но чтобы сам папенька спозаранку – и в конюшни! Это новость! Видать, что-то серьёзное привело его сюда.
У царя от предстоящего разговора на душе кошки скребли, но отступать он не мог. Ей же во благо. Когда-нибудь простит, ещё и спасибо скажет.
– Так я, того… прокатиться хотела… на зарю полюбоваться да кобылу заодно прогулять. Застоялась она ужо в конюшне без делу.
Румянец предательски обагрил и без того румяные щёки. Отец улыбнулся и погладил её по волосам.
– Ну, собственно, я не ругать пришёл и скандалы чинить. Поговорить хотел с тобой малость. Весь в раздумьях всяческих с утра маюсь. Вот решил совета мудрого и свежего узнать. Так сказать, мысли кровью молодой разбавить. Стража! Оставьте нас ненадолго.
Васька напряглась. Когда это отец совету ейного просил, ещё и в мудрости жаловал?!
Они оставили Звёздочку и не спеша шли по проходу.
– Скажи, Василисушка, если бы ты царём была и на тебе лежало бремя правления и забота о целом царстве, что бы ты выбрала: жизнь как тебе сердце велит али то, что для царства лучше будет?
Васька задумалась.
– Конечно, жить по сердцу радостней, но обязанности есть обязанности. И коли от меня будет зависеть судьба не только моя, но и государства целого, то и поступлю я так, как будет для всех правильнее и всеобщими благами велено!
Царь улыбнулся. «Молода, а уже мудра!»
– Тогда ты меня поймёшь и не осудишь строго. Грядут дни тяжёлые. И принял я решение непростое. Дабы защитить вас и царство, сегодня намерен огласить Указ я Царский. И прошу тебя явиться своевременно. На смотровой балкон к полудню приходи и всё узнаешь непременно.
Царь грустно улыбнулся дочери и, погладив её по щеке, ушёл.
Глава 3. Царский Указ, или Всё, что ни делается, всё к лучшему
